— Питер?
— Я займусь.
— Эй, ребята, вы что не слышали? Они людей убивали! У них пистолет и сабли. Давайте, знаете что... давайте сделаем вид, что я никуда с вами не лечу. Если они будут думать, что я еще в хоме, то меня не тронут, а я их постараюсь придержать, пока вы в бот не зайдете. Его обшивку пистолетной пулей не прошьешь.
Виктор холодно взглянул на Ясмин.
— Значит все это подстроено только для того, чтобы мы ваши долги заплатили?
— Что?
— Я спрашиваю — это все так и задумано было? Вы вообще собирались с нами лететь?
— Ты что,псих? Все очень серьезно. Вы уже не в хоме. Они ограбить вас хотят. Жителям-то это, конечно, не понравится, но формально они не причем.
— Вы хотите лететь с нами?
— Да они просто...
— ВЫ ХОТИТЕ ЛЕТЕТЬ С НАМИ?
— ДА! ДА, ДЬЯВОЛ ВАС ЗАБЕРИ! ХОЧУ! НО ОНИ...
— Все. Питер...
Мы уже почти подошли. Я ускорил шаг, оставляя Виктора и Ясмин у себя за спиной. Луи был рослым рыжим парнем в клетчатой рубахе, широких штанах из парусины. На поясе у него висела кобура, из которой торчала рукоятка пистолета. У остальных пистолетов не было, но были кривенькие легкие сабли, незаменимые в кавалерийском наскоке, но не особо пригодные для серьезного боя. Так что я сосредоточил все внимание на вожаке. Руки держал на виду. Вряд ли у них тут много практики обращения с холодным оружием, но кто его знает...
Луи глядел на меня, лениво прищурив глаза. Я сразу определил его, как мелкого хищника. Довольно наглого, правда, но только потому, что еще не встречал хищников крупнее. Он оглядел меня, будто козявку какую, и, решив, что я не достоин внимания обратился к Ясмин:
— Эй, черненькая, собралась куда?
Вместо Ясмин ответил я:
— Собралась. Она тебе письмо напишет. А сейчас отойди с дороги, а то я нервничать начинаю.
Он удостоил меня еще одного презрительного взгляда.
— Это правильно. Нервничай. А я вот не нервничаю. Абсолютно не нервничаю. Знаешь почему?
— Знаю. Ты дурак и не понимаешь, когда надо начинать бояться.
Мой ответ настолько поразил Луи, что он вышел из образа невозмутимого головореза и захлопал глазами. Однако тут же взял себя в руки и через силу рассмеялся:
— Что-то ты больно наглый, как для парня без пистолета. А я наглых не люблю...
У меня начали зудеть кончики пальцев. Если они твердо вознамерились нас ограбить, то повода для ссоры ему не надо. Значит, пистолет он может выхватить в любую секунду. Я сосредоточил все внимание на его правой руке, лежавшей на рукоятке оружия. Я не знал, не знал, черт побери, с какой скоростью он будет действовать. В меня ни разу не стреляли из такого оружия. Я не мог рассчитать время. Голос Луи доносился откуда-то издалека. Зуд усиливался. Сейчас. Сейчас. Он должен шевельнуть пальцами, перед тем, как... Сейчас. Сей...
Пальцами шевельнул я и тут у всех разом сдали нервы.
Луи выхватил пушку, а его приятели — свои сабли. Двигались они ужасающе медленно. Одним плавным взмахом я выдернул меч и опустил его на руку с пистолетом. Она отделилась от тела, обнажив ровный срез белой кости. Не замедляя движения я развернулся на носках и, описав мечом полукруг, распорол живот второму бандиту, а, завершив вращение вокруг своей оси, воткнул меч точно под вздох третьему, который даже замахнуться толком не успел. Все заняло секунды три. Только когда последняя жертва рухнула на песок Луи заорал, сжимая левой рукой обрубок, из которого хлестала кровь. Двое парнишек, стоявших в стороне, так и остались стоять, не шевелясь. Только рты раскрыли. Сабли у них были, но они не сделали даже попытки достать их. Я поднял пистолет за ствол и зашвырнул его как можно дальше.
— Идите домой, ребята, и больше не связывайтесь с кем попало. В следующий раз может и не повезти.
— Скорее, Питер, — Виктор дернул меня за руку с такой силой, что у меня чуть голова не отлетела. — В бот! Убираемся отсюда!
Ясмин не было видно. Когда мы заскочили в нашу посудину, она уже сидела в кресле и щелкала тумблерами.
— Все здесь!
— Пристегнитесь, мальчики, мы отправляемся!
С грохотом захлопнулся люк, непонятная сила сбила меня с ног и я кубарем полетел по проходу в заднюю часть бота. Вслед за мной таким же манером катился Виктор и все наши вещи.
Выбравшись из-под груды хлама, я ощупал голову и ребра. На голове было две шишки, которые росли прямо под моими пальцами. Ребра оказались целы.
— Эй! Все там живы?
— Не ори. Я жив. Откопаю Виктора и посмотрю что с ним.
Виктор откопался сам. Он был цел, но довольно зол.
— В следующий раз, знаете ли...
— Знаю. В этот раз не было времени объяснять. Что там с ребятами, Питер?
— С какими ребятами?
— С Клаусом и Мигелем.
— Не знаю. А что с ними?
— Ты их убил?
— Нет. А надо было?
— Ни в коем разе. Если бы ты их убил, то за нами точно погнались бы, а так может и повезет.
Я доковылял до кресла рядом с Ясмин и тяжело опустился в него.
— Пистолет забрал?
— Нет, выкинул.
— Черт, жалко... А может и правильно... Слушай, ну ты даешь! Где ты так научился? Ты не думай, что я вообще ничего в этом деле не понимаю. У нас в хоме, не в этом, а там, откуда я родом, всех учили на саблях драться. И крутые ребята учили. Но чтоб такое! Ничего себе! Если б сама не видела, то не поверила бы. Да и так не верю. Никто не может так двигаться! Кто вы такие, черт вас дери? Это так, значит, ты проблемы решаешь, да?
Она трещала без умолку не особо нуждаясь в ответах. Но при этом быстро что-то печатала на клавиатуре, щелкала рубильниками, крутила ручки даже не глядя на них. Ее руки будто жили отдельной жизнью. Наверное, нам достался неплохой пилот.
— Покажешь как-нибудь, как ты это сделал? Всегда пригодиться может. Я тебе честно скажу — никогда я серьезно к этому маханию мечами не относилась. Ерунда полная, по-моему. Как можно с мечом против пистолета? Глупость. Но то, что ты сделал... Это да! Черт! И ведь даже не расскажешь никому — не поверят!
Я искоса поглядел на Ясмин. Она смотрела на меня во все глаза. Ни страха, ни отвращения во взгляде не было, лишь одно бескрайнее удивление. Ну и то уже хорошо. Алиса, к примеру, так и не смогла примириться с тем, что мне приходилось убивать людей. И мои мотивы не имели никакого значения. И то, что при этом я спасал жизни ее и ее братца тоже не имело значения. Воспитанный человек не должен был вести себя так, как вел я. Она выросла не в том обществе. В ее обществе люди не стреляли друг в друга из луков и арбалетов, не протыкали друг друга мечами и вообще не уничтожали себе подобных сотней различных способов. Максимум на что были способны люди из ее общества — швырнуть перчатку в лицо обидчику, пофехтовать минут десять, мужественно улыбаясь зрителям, а затем выпить шампанского со своим раненым противником. Сомнительная честь воевать и выпускать кишки друг другу за короля, Федерацию и просто, чтобы остаться в живых предоставлялась людям вроде меня.
Подошел Виктор и уселся в кресло сзади меня. Он морщился и потирал ушибленное плечо.
— Знаете, Карелла, я польщен, что вы такого высокого мнения о моих способностях, но в следующий раз, пожалуйста, постарайтесь оказать мне хоть какую-нибудь помощь. Если это не затруднит вас конечно. Я ведь знаю, что вы можете управляться с мечом.
— Извините, Питер. Я как раз направлялся к вам, чтобы помочь, но вы как-то очень скоро разобрались со всеми.
— Я занервничал, если честно. Не мог понять, как быстро он будет действовать. В меня ни разу не стреляли.
Ясмин щелкнула пряжкой ремня, который удерживал ее в кресле и встала.
— Пошли уберем ваше барахло из прохода.
— Э-э-э... Ясмин!
— Спокойно, кэп. Идем на автопилоте. Все нормально.
— А куда мы идем?
— Пока — прямо. Нужно убраться как можно дальше от хома на всякий случай. Через час изменим курс, и тогда скажешь, куда тебе надо.
— Мне не сказали, что такое возможно.
— А ты когда-нибудь закладывал программу курса?
— Нет.
— Так этому за пять минут и не научишь. И вообще — куда ты сам-то лететь собрался при таких богатых знаниях? Пошли уже.
* * *
Через несколько часов мы летели по направлению к горной гряде. В боте была ужасающая духота. Куртка и штаны были мокрыми от пота, а ботинки я уже давно снял.
— Эта парилка — обязательное условие?
— Нет. — Все лицо Ясмин было в грязных разводах, а мокрая майка скорее подчеркивала то, что должна была скрывать. — Можно сбросить скорость до минимума и открыть все люки. Но тогда мы будем о-очень медленно двигаться. А вообще в новых ботах стоят кондиционеры. Там можно регулировать температуру. Но это редкость. Я вообще всего четыре раза новые боты видела. Ну, не то, чтобы совсем новые — те в ремонте не нуждаются. Но относительно новые. В одном и кондиционер был и кресла мягкие. — А где можно достать новый бот? Кто их производит? — Виктор заинтересовался темой.
— В городах производят. Но стоят они — ой-ей-ей сколько. Один человек купить не сможет. Обычно хомы копят несколько лет. Это если нормальные хомы. А то некоторые связываются с торговцами органами...
— С кем, простите?
— С торговцами органами. С теми, кто людей на органы продает.
— С работорговцами, что ли?
— Нет, работорговцы просто людей продают, а торговцы органами продают людей, чтоб из них органы извлекали для пересадки — сердце, там, почку или еще чего.
— Кому продают?
— Городским, конечно. Правда, у них это тоже противозаконно, но никто особо не следит — были бы деньги. Так я тебе, кэп, так скажу: один раз связался с торговцами и все — хана. Они уже не отстанут. Будут виться вокруг, выжидать. Дождутся момента и сделают предложение. Людьми торговать ведь только в первый раз сложно. И все в хоме станут думать: а может я буду следующим. И начнут потихоньку смываться — приставать к другим хомам или просто в пустоши бежать. А потом появятся бродяги и перебьют оставшихся. Все. Капец хому. Слушай, капитан, я уже не могу. Давай чуть сбавим скорость, тогда я смогу немного люк приоткрыть. Иначе мы просто задохнемся.
— А не проще остановиться и подождать до утра?
— Ты что? Нельзя. Это очень опасно. Охранного периметра у нас нет, да и энергии лишней нет, если уж на то пошло. Бот за день нагрелся и для слепышей он сияет, что солнце. Они сюда со всей округи сползутся.
— Делайте, как считаете нужным.
Я посмотрел на Виктора и увидел, что он тоже ни слова не понял.
— Оки. А когда мы будем пить?
— Когда захотите, что за вопрос?
— Я уже давно хочу, но я думала...
— Ясмин, хотите пить — пейте, хотите курить — курите, хотите есть — ешьте. До тех пор, пока вы в нашей команде, все наше — ваше...
— Кроме моего меча и арбалета.
— Я имел в виду воду, еду и сигареты. Просто постарайтесь поскорее доставить нас на место. Иначе в рацион придется вносить ограничения.
— Заметано. — Ясмин напилась из фляги и закурила протянутую мной сигарету. —
— Очень мне хотелось бы узнать, ребята, кто вы такие. У меня, честно говоря, даже предположений нет. Вы ни на кого не похожи. Может расскажете? Нет, не думайте, я не жалею, что с вами отправилась... Пока, во всяком случае не жалею. Но так любопытно мне еще ни разу в жизни не было.
— Я бы охотно рассказал, но боюсь, что все это будет звучать слишком неправдоподобно. Давайте доберемся до места, вы посмотрите, а потом зададите все вопросы, которые у вас возникнут.
— Ну ладно, — в голосе Ясмин послышалось явное разочарование. — Слушай, капитан, а почему ты меня на "вы" называешь?
— Меня так воспитали.
— Это значит, что и мне тебя на "вы" называть надо?
— Это вовсе не обязательно.
— Но Питер ведь называет.
— Так уж у нас отношения сложились. Почему вы называете меня на "вы", Питер?
— Я так привык. Вы меня, кстати, тоже на "вы" называете
— Черт вас разберет, ребята. Вы не голубые, случайно?
— Нет. Ни случайно, ни нарочно. Мы не голубые.
— Жаль. Мне бы спокойнее как-то было.
Я засмеялся. Ясмин весело взглянула на меня и подмигнула.
— Шучу. Питер, отсядь назад.
— Зачем?
— Сейчас я сбавлю скорость, открою люк и разденусь. Не хочу, чтоб ты на меня пялился. Мы не настолько хорошо знакомы.
Я без возражений пересел к Виктору на задние сидения. Он уже разделся до трусов, но все равно страдал от духоты и имел несчастный вид.
— Это душегубка какая-то... Молчите, Питер, я знаю, что вы скажете...
— Да ничего я не собираюсь говорить. Недельку как-нибудь потерпим. А на Лимбе уже, небось, и снег выпал...
Виктор только застонал, а я начал стягивать свою мокрую куртку.
Ясмин колдовала над своими кнопочками и переключателями. Если наша скорость и упала, то я этого никоим образом не заметил. Однако наш пилот выключила неяркую лампочку и со скрипом приоткрыла небольшой люк вверху. Ворвавшийся ночной воздух не был прохладным, но, по крайней мере, был свежим. От него полегчало секунд на десять. Силуэт Ясмин четко вырисовывался на фоне запыленного лобового стекла сквозь которое с трудом пробивался тусклый лунный свет. Она стащила свою майку через голову и повесила ее на спинку кресла. С трудом выбралась из тесных штанов и повесила их рядом. Отстегнула ножны с ножом и снова уселась в кресло. Загорелся свет.
— Все, мальчики. Сеанс закончен. Выдохните и сглотните. Нож у меня, так что не вздумайте соваться сюда. Сидите там сзади — и сидите себе.
— Вы говорили о городах, — Виктор был невозмутим. — Где они находятся?
— Если считать отсюда, то на северо-западе. Я видела три города, но их больше, конечно. Просто мне по пути попалось только три.
— Вы сможете их найти?
Ясмин пожала плечами.
— Не знаю. Может быть. Но не уверена. Тогда у меня карты не было, а данные городов... У некоторых есть, но никто с тобой задешево не поделится А зачем тебе? Меняться хочешь — Хочу поговорить с их бургомистром
— Смеешься, что ли, — из-за спинки кресла показалась голова. — Как ты с мэром города собираешься разговаривать? Как ты вообще внутрь собираешься попасть?
— А это что, так сложно?
— Сложно? Ну, можно и так сказать, конечно. Это невозможно, приятель. Просто невозможно. Я не знаю никого, кто побывал бы в городе и вернулся. Даже баек таких не слышала, а уж баек я слышала ... — Ясмин изобразила двумя руками сколько именно она слышала баек. По всему выходило, что очень много.
— Но они же как-то торгуют с вами.
— Торгуют. Но они сами выходят. Под охраной. Правда, торговцы органами какие-то связи в городах имеют, но внутрь их все равно не пускают и никто тебе этих связей не сдаст.
Меня начало клонить в сон. В жестком кресле не то, чтобы спать — сидеть было неудобно, но мне доводилось засыпать и в худших условиях.
* * *
За пять дней мы вымотались до предела. Ясмин ни разу не остановила бот. Спала она урывками по два-три часа, а проснувшись, сверялась в картой Виктора и щелкала кнопками на панелях. Виктору было хуже всех. Он плохо переносил эту духоту и, по-моему, не спал вообще.
