— Да будет и с вами благословение небожителей, госпожа, — кивнула женщина, забирая кувшин. — Пойдём, дочка.
"Судя по лицу, ей не больше двадцати... трёх или четырёх, — подумала путешественница. — А девочке не меньше десяти... Хотя, чему удивляться? Браки тут ранние. Тейса Септиса Верунда за Лация Юлиса Агилиса в четырнадцать вышла. У бедняков, говорят, ещё раньше. Как только начались... считай невеста, и женихи тут как тут: приданое получить, да рабочие руки в хозяйство. В свои почти девятнадцать я тут перестарком буду или вообще старой девой. Может, оно и к лучшему?"
Правда, в чём это выражается, и какие конкретно преимущества даёт ей возраст, попаданка объяснить себе так и не смогла, поспешно переведя мысли на другую тему.
"Неизвестно, когда теперь в приличную баню попаду, оставшихся денег только на еду хватит, а золотом лучше не светить, — вздохнула она про себя, разглядывая маленький храм, над входом в который неизвестный художник изобразил водопад и прячущуюся в его струях нимфу-нутпениду. — Какое-то время придётся мыться в... естественных водоёмах. Только бы погода окончательно не испортилась. Я всё-таки Лягушка, а не морж, среди льдин плавать"
Крякнув от огорчения, Ника решила поднять настроение, купив себе и рабыне по крошечному пирожку с абрикосами. Но это как-то слабо помогло. Кажется, стало даже хуже. Мучившее с утра нехорошее предчувствие только усилилось. Глянув на солнце, девушка решила, что уже можно вернуться на постоялый двор. Пока они здесь шатаются, до площади народных собраний три раза добежишь и вернёшься обратно.
Тем не менее путешественница шла не торопясь, внимательно осматриваясь по сторонам исключительно затем, чтобы ещё немного потянуть время. Возможно, именно поэтому она обратила внимание на странную парочку, торчавшую возле наружной стены конюшни Аппия Герма. Высокий громила в короткой тунике, подпоясанной широким ремнём, с засунутой за него дубинкой, стоял, тупо таращась на молодого, тощего парня в серо-зелёном хитоне, на плетёном кожаном поясе которого висел широкий кинжал и затейливо свёрнутый моток верёвки. Молодой человек что-то рассказывал, смеясь, дёргаясь и переступая ногами так, словно очень хотел в туалет.
Когда его могучий слушатель наконец-то растянул в улыбке толстые губы, паренёк, хохоча, огляделся, встретившись глазами с Никой.
Рот его тут же закрылся. Встрепенувшись, он вцепился в тунику собеседника, указывая рукой на девушку.
Но ещё до того, как громила успел что-то сообразить, путешественница резко присела, прячась за проезжавшей мимо повозкой, полной пустых, вставленных одна в другую корзин. На миг растерявшаяся Риата последовала примеру госпожи. Не обращая внимание на недоуменные взгляды прохожих, они, пригибаясь, бросились к ближайшему переулку.
Осторожно выглянув из-за угла, Ника с облегчением увидела напугавших её мужчин на том же месте. Смешливый живчик всё так же что-то говорил, размахивая руками и глядя в их сторону. Но вместо широкой улыбки на бледном лице застыла гримаса досады и раздражения. Равнодушно глядя на него, мордоворот упрямо качал головой.
Тут из дверей постоялого двора вылетел молодой человек в знакомой светло-зелёной тунике и сандалиях с высокой шнуровкой. Пытаясь сохранить равновесие, Кикиро пробежал несколько шагов, нелепо размахивая руками. Вслед за ним на пороге своего заведения показался разъярённый Аппий Герм Струдуб.
— Пошёл вон отсюда! Надо Пакулю Бутсу — пусть сам приходит. Здесь не его улицы!
Девушка не стала ждать, что ответит мелкий сутенёр, а, подобрав подол платья, побежала по переулку.
Пристроившаяся за спиной хозяйки Риата не могла слышать слова владельца постоялого двора, но привычно последовала за хозяйкой.
Оказавшись на соседней, ведущей к городским воротам улице, они умудрилась проскочить буквально перед носом каравана из нескольких тяжело нагруженных мулов. Только тут путешественница рискнула оглянуться, всмотревшись в узкую щель проулка. Ни грохота шагов, ни криков погони.
Тем не менее Ника, не задерживаясь, проследовала дальше, намереваясь подобраться к постоялому двору с другой стороны. Судя по тёплому приёму, который устроил Аппий Герм бедному Кикиро, ей там пока ничего не угрожает.
Уже в "Сандалии Семрега" путешественница поняла, что мстительный ублюдок рано или поздно отыщет её пристанище, но надеялась к тому времени уже покинуть гостеприимный Гедор. Увы, с этим не повезло. Зато подтвердилась её догадка о незначительности Кикиро в местном преступном мире. Авторитетного человека владелец постоялого двора не будет гнать пинками из заведения. Как следует из слов Аппия Герма, это квартал или район контролирует другая банда, и он чувствует себя уверенно под её крышей.
Даже сделав большой крюк, девушка подбиралась к заведению осторожно, словно выслеживала оленя.
— Гу Менсин не вернулся? — первым делом спросила она у сбившихся в кучу артистов, хотя уже угадала ответ по их мрачному виду.
— Нет, госпожа Юлиса, — покачала головой Лукста Мар. — Ждём.
"Ну, как упрётся Сфин Бетул? — подумала путешественница, направляясь к двери. — И не отпустит мальчиков меньше чем за четыре тысячи? Что же делать? Вот батман, даже не знаю. Пробираться к Миусу Акру козьими тропами, просить защиты, надеясь, что Румс Фарк для него что-то значит? Вот только Менран и Хезин пропадут. Сколько невинных людей уже умерли из-за моей глупости? Там ганты, здесь мальчишки. Нет, я так больше не могу!"
Морщась, она покачала головой, словно пытаясь выгнать из неё обжигающие мысли и воспоминания.
"Если Гу Менсин придёт с пустыми руками, отдам ему золото. Нельзя же в самом деле быть такой сволочью!"
— Госпожа Юлиса! — громкий окрик прервал очередной сеанс самобичевания.
Через зал к ней шёл хмурый хозяин постоялого двора.
Прежде чем Ника успела открыть рот, Аппий Герм жестом велел ей замолчать.
— Я не знаю и не хочу знать, что у вас случилось с Кикиро, госпожа Юлиса, но не желаю ссориться с Кровожадными.
Заметив, что собеседница удивлённо вскинула брови, недовольно морщась, пояснил:
— Так называется их банда. Что это такое, надеюсь, знаете?
— Ещё бы, — хмыкнула она, мельком подумав: "Видимо, урки во всех мирах любят пугающие громкие названия".
— Значит, должны меня понять, — насупился мужчина. — Уважая законы гостеприимства, и в память о наших предках я даже не стал с ним разговаривать. Но если за него вступится сам Пакуль Бутс... Это их главный. Я ни чем не смогу вам помочь.
— И не придётся, — успокоила его девушка. — Сегодня или завтра с раннего утра я избавлю ваш постоялый двор от своего присутствия.
— Это хорошо, — одобрительно кивнул гедорец и, поколебавшись, спросил. — Вы случайно не с артистами едете?
— С ними, — кивнула путешественница. — Теперь у меня просто нет другого выхода.
— Тогда пусть небожители хранят вас в дороге, госпожа Юлиса, — сказал Аппий Герм Струдуб, слегка поклонившись.
Несмотря на добрые слова, на лице его застыло самое неодобрительное выражение.
Возвращение Гу Менсина застало её в комнате, где оставшись одна и закрыв дверь она, достала золотые монеты из тайника в связке дротиков. Услышав возбуждённые голоса, путешественница спрятала в кошелёк сорок империалов и заторопилась во двор.
У Ники перехватило дыхание, когда она не увидела мальчиков, но разглядела угрюмые лица окруживших старого артиста людей.
— Неужели отказал? — охнула она, подходя ближе.
— Не совсем, госпожа Юлиса, — пробормотал старший урбы, глядя в землю. — Кроме денег господин Сфин Бетул приказал нам... устроить... представление сегодня ночью. У него будет пир... Вот там и выступим... А утром он отпустит нас и наших мальчиков...
— Хвала богам! — облегчённо выдохнула девушка, не понимая столь странного поведения окружающих. Женщины тревожно перешёптывались, мужчины прятали глаза.
Юлиса насторожилась. За всё время путешествия ей ни разу не приходилось видеть спутников в столь жалком и растерянном виде.
— Что не так, господин Гу Менсин? — всё же решила она до конца прояснить ситуацию.
— Нет, нет, всё хорошо, — как-то не слишком энергично замахал руками толстяк, но, видимо, сообразив, что подобное объяснение явно не достаточно для человека, пожертвовавшего им последние деньги, ответил более обстоятельно:
— Мы никогда раньше не показывали подобного... представления... и у нас совершенно нет времени на подготовку.
Кто-то фыркнул то ли зло, то ли насмешливо. Путешественница огляделась. Но стоявшие вокруг актёры застыли с неподвижными физиономиями, слушая старшего и по-прежнему отводя глаза.
— Если Сфину Бетулу не понравится, — как ни в чём не бывало продолжил Гу Менсин. — Он оставит мальчиков у себя.
— Что же такое он приказал вам сыграть? — поинтересовалась Ника, почему-то не веря ни одному его слову.
— Драму "Гарсона — царица псоглавов", — выпалил толстяк после непродолжительного замешательства. — Вряд ли вы о ней слышали.
— А кто автор? — спросила девушка, всё более убеждаясь в своей правоте.
— Кубур Враган, — мрачно хмыкнул Корин Палл, его любовник зябко передёрнул плечами. Кто-то из женщин громко всхлипнул.
Путешественница не слышала этого имени ни от Наставника, ни от Мерка Картена, а он являлся крупнейшим знатоком местной драматургии. Но, прежде чем она попыталась выяснить подробности о незнакомом авторе, вновь заговорил Гу Менсин:
— Это очень длинное представление, госпожа Юлиса. Мы будем играть ночью при свете факелов и останемся в усадьбе до утра. Быть может, вам лучше переночевать здесь, на постоялом дворе? А утром мы дождёмся вас на дороге...
"Кинуть решили! — первым делом подумала Юлиса, тут же возразив. — Зачем? Как сказала Риата: "Всадники всё равно догонят." Конь быстрее мула, да ещё запряжённого в такой тяжёлый фургон... Или они узнали, что я никуда не ходила, и все мои слова о Миусе Акре — полный блеф?"
— Нет, нет, госпожа Юлиса! — угадав её мысли, замахал руками толстяк. — Мы вовсе не собираемся бежать от своего долга. Клянусь молниями Питра и бездной Тарара, вы получите свои деньги.
— Тогда почему вы пытаетесь оставить меня в Гедоре? — усмехнулась собеседница.
— Видите ли, госпожа Юлиса..., — старый актёр попытался взять её за локоть, но Ника отдёрнула руку.
— Давайте отойдём? — вымученно улыбаясь, предложил он, делая рукой приглашающий жест.
Пожав плечами, девушка согласилась.
— Уверяю, никто не пытается вас обмануть, госпожа Юлиса, — вкрадчиво заговорил старший урбы. — Но, согласитесь, спать всё-таки удобнее на просторной кровати, чем в тесном фургоне.
Насмешливо фыркнув, путешественница укоризненно покачала головой.
— Вы же давно меня знаете, господин Гу Менсин. Я могу прекрасно выспаться даже в лесу у костра. Так в чём же дело? Почему вы не хотите брать меня с собой? Обещаю ни в коем случае не мешать вам. Я даже не появлюсь на этом представлении. И когда вам вернут мальчиков, мы сможем сразу же отправиться дальше, чтобы поскорее покинуть эти места.
— Я опасаюсь, ваше присутствие может не понравиться господину Сфину Бетулу, — понизил голос толстяк. — Или... совсем наоборот.
Он многозначительно поджал пухлые губы.
— Кто знает, что придёт ему в голову на пиру? Богиня безумия Исми часто ходит рядом с Диносом, вызывая странные, иногда опасные желания, госпожа Юлиса.
— Это серьёзная причина, — подумав, согласилась та, лихорадочно соображая, как поступить — остаться на постоялом дворе или ехать с урбой? Вдруг Кикиро уболтает своего пахана, и они вместе заявятся к Аппию Герму? Или поганец завтра утром подкараулит её по пути до ворот?
С другой стороны Ника не могла не признать справедливость слов Гу Менсина. Действительно, что если кто-то из гостей Сфина Бетула возжелает познакомиться с ней максимально близко? Б-р-р!!!
Девушка передёрнула плечами, краем глаза уловив облегчённый вздох собеседника.
"Он опять меня разводит!" — вспыхнуло в голове.
— В таком случае я не поеду в усадьбу Сфина Бетула, — согласилась путешественница, а когда толстяк одобрительно кивнул, добавила. — Переночую где-нибудь неподалёку.
— Ночью, одна на дороге! — охнул старый артист. — Это очень опасно!
— Чем? — быстро спросила Ника.
— Разбойники...
— Рядом с городом? — фыркнула она. — Возле поместий самых богатых и уважаемых людей Гедора?! Не смешите меня, господин Гу Менсин...
— Всё равно, очень рискованно, — надулся старший урбы.
— Не более, чем пересечь океан, — усмехнулась девушка, и согнав с лица улыбку, поинтересовалась. — Когда вы выезжаете?
Скривившись так, словно ненароком откусил кусок лимона, собеседник буркнул:
— Поедим и поедем.
— Тогда мне тоже надо пообедать, — кивнула путешественница и направилась на постоялый двор, чтобы распорядиться о переносе багажа.
Выслушав её, Аппий Герм, не скрывая облегчения, тут же отдал все необходимые распоряжения. Два раба отправились с Риатой на второй этаж.
— Будьте очень осторожны, госпожа Юлиса, — сказал на прощание владелец заведения. — У вас впереди долгий путь.
— Я постараюсь, — серьёзно ответила Ника и благочестиво добавила. — А как получится — знают только боги.
— Да, — согласился мужчина. — Человеку с ними не тягаться.
Экономя мелочь, девушка заказала две лепёшки и миску маслин, которую честно поделила с невольницей.
Артисты обедали во дворе гораздо скромнее, чем она.
Путешественница стояла у дверей, терпеливо ожидая, пока Риата с на редкость глупо улыбавшимся конюхом запрягали неожиданно заупрямившегося ослика, когда к ней подошла одна из подавальщиц.
— Госпожа Юлиса?
— Да, это я, — мгновенно насторожилась она.
— Господин Аппий Герм приказал передать, — рабыня протянула узелок из старой ужасно застиранной тряпки.
— Что это? — подозрительно нахмурилась Ника.
— Пирожки с изюмом, госпожа, — растерянно захлопала коровьими глазами подавальщица.
— Передай своему хозяину спасибо, — улыбнулась девушка. — Я не забуду его доброту и расскажу о нём своим родственникам.
Анний Мар тронул поводьями бока застоявшихся мулов. Те фыркнули, подаваясь вперёд, и деревянные колёса застучали по камням мостовой. Повинуясь неясному наитию, путешественница забралась в фургон, где после недолгой возни вытащила из связки дротик. Так, на всякий случай.
Поставив его рядом с собой, госпожа буркнула в ответ на слегка приподнятые в недоумении брови рабыни.
— Если что... Кричи так громко, как только сможешь.
— Слушаюсь, госпожа, — испуганно пролепетала Риата.
В воздухе уже стояла густая вонь красильных мастерских, когда из какой-то лавчонки бодро выскочила знакомая троица.
Очевидно, как заказчик, не желавший сам марать руки особенно грязной работой, Кикиро схватил под уздцы осла. Парнишечка в хитоне с кинжалом и верёвкой на поясе, как нормальный герой, устремился в обход повозки, дабы напасть с тыла. А с фронта, воздев над головой дубинку с матово-металлическим шариком, на Нику бросился угрюмый мордоворот.
