Софист, часть 3. Вершина

— Тарлансб, теперь видишь свой недочёт? — Спросил Софист своего послушника.

— Ага... Но как мне повторить такой узелок, собрат? — Спросил мальчуган, не боясь быть отчитанным за нерадивость в благоприятной атмосфере сновидения.

— Оглянись и скажи, что вокруг, — в своей манере ответил учитель, наводя на мысль, как часто с ним поступало Альтер-эго. Это развивало мышление.

— Ветки Древа, листья, паутину с пауком... Э-э?! Так... так просто попросить паука сплести?.. — Округлил глаза малец, побаиваясь гигантских буркал ткача.

— Просто да не просто. Мало попросить паучка сплести паутину. Вот, смотри, — Софист повернулся к увеличенному образцу. — Эта бусина продета, а здесь слеплена поверх узла. Сделай вывод, Тарнлансб.

— Ну... э... надо много раз просить, — почесал он тыковку и выдал ответ.

— А можно попросить один раз, но сразу о многом, — со знанием дела поправил наставник пестуемое им юное дарование. — Паук не задумывается над каждым узелком своей сети, раз от раза плетя одинаковый узор. Ткачу для работы надо просто передать всю "картину" целиком.

— Точно! Как я сам не догадался? Болван.

— Делаешь несколько простых рисунков сути, потом скармливаешь паучку помойных мушек и занимаешься вместе с ним сразу целый час, добиваясь соответствия для каждой нарисованной картинки, — доброжелательно поделился Софист с "собственным паучком". Доходчивое объяснение ему самому помогало лучше уразуметь...

— Спасибо, Софист! Я обязательно успею сплести ловца снов к деторождению! — Возликовал ученик, на примере сестры выучивший, что сперва подумать о приёмной семье, а потом о себе, чтобы и они тоже думали о нём не в последнюю очередь.

— Не сомневаюсь, подмастерье, — он одобрительно похлопал ученика по плечу. — Прежде репетиции итогового плетения давай ещё несколько раз поупражняемся с заклинанием сна...

Это будет отличный подарок для Каллуна от их "приёмыша", пусть без должных материалов его подарок протянет от силы месяц улучшения сна с максимальным сокращением до шести часов кряду. Сам малец после трудов над волшебным предметом лучше станет ориентироваться во снах, с таким инструментом для себя быстрее научится связываться оттуда с родной семьёй, а обладание уникальным мастерством будет приносить приёмной семье весомый доход, окупающий все их якобы великие затраты на мальчика, в котором Эльза не шибко хотела видеть жениха для своей ненаглядной дочки Полуны — ей рисовались куда более выгодные партии. А Софист на этом "полигоне" наработает опыта и проведёт научные изыскания для преодоления тупика с улучшением ловца снов в сторону ещё большего сокращения сна. По идее, всё должно было работать, по крайней мере, внутри магически насыщенного треанта, однако одного часа человеку не хватало на полное восстановление, хоть ты тресни!..

На четвёртый день домашнего затворничества Софист наконец-то закончил изнурительное "марание бумаги" своими черновыми каракулями колдовских наработок. Он сам ещё ходил в подмастерьях, сдавая зачёт своему Альтер-эго. Твой фамильяр — сам и разрабатывай. И Софист корпел, засев за письменный стол спозаранку и до полудня. Ещё час составлял чистовик. Коготь, кость фаланги, кость из гребня красного дракона — до вечера Софист испытывал базовый компонент для внедрения придуманного комплекса чар. Ачамбха был более фута ростом, а это многовато для сидения на посохе или плече, пусть и раздавшегося уже до уровня физически развитого молодого человека лет восемнадцати-двадцати. Самое главное — скрыть саму огненную сущность феникса. Это можно сделать разными путями. Софист избрал использование аспекта орлана, на которого феникс сильно смахивал. Разумеется, вкупе с ложной аурой Нистула под всего чуток необычную птицу — этот вариант прям-таки напрашивался. Однако хитрец сразу его отбросил. Гораздо более элегантнее — скрыть на видном месте! Более того, заклятье тела из солнца сложится с силой феникса, сделав его естественное пламя гораздо более опасным. К счастью или нет, неведомый враг так больше себя и не проявил, чего-то выжидая.

Собственно, юный артефактор решал две задачи. Сперва требовалось модифицировать заклинание уменьшения животного из второго круга, чтобы всё сократить на восемь, а вот габариты только вдвое. Затем у заклятья аспекта животного надо было сместить акцент с внешнего вида на птичью суть из плоти и крови. Как друиду, Софисту было неприятно думать над тем, что магический расплав черепа орлана с когтями красного дракона и самым верхним костяным шипом из спинного гребня — понадобится отваривать в крови орлана с точно выверенным добавлением его внутренних органов и пережжённого порошка из перьев и скелета. Но что поделать — издержки ремесла. Ещё и тренировка нервов от переживаний за Дорну и Мишу, а также за весь Хиллтоп, тревожащийся по поводу всё затягивающегося нападения полчищ гноллов, и за свои задерживающиеся заказы патрону в Эверлунде.

Само-собой для фамильяров обоих типов требовались заклятья: зазубренного и улучшенного волшебного клыков, распределение талантов, природный инстинкт, укрепление души. Усиление поражающий качеств когтей и клюва Софист намеревался соединить в одном кольце по примеру трофейного кольца с Терва, по прихоти судьбы вернувшегося к нему спустя много месяцев. Три других, которые он активно практиковал предыдущие дни, надо было ещё умудриться совместить в одном кольце-браслете на птичью лапку.

Всё двадцать первое число осеннего месяца умирания Софист корпел над уникальным кольцом на лобовой рожок Ачамбха и две пары колец-браслетов на лапы фениксу и сове. Причём, артефактор персонифицировал комплекты, сделав для Уллю с добавлением лунного серебра, а для Ачамбха — суперочищенного золота. Поздно вечером этого трудового буднего дня Софист поздравил Коллина, лично придя в дом с подарком.

— Когда Эльзу отпустят домой? — Поинтересовался Софист, когда поприветствовал пьяненького папашку и вручил люльку.

— Декаду будут длится обряды — это обычная практика, — за него ответил Тарлансб, сияющий начищенной золотой монетой. — А...

— Неа! Э, два райда из-за п-поминок, ик, — заплетающимся языком ответил Коллин.

— Ага, их повторят после Мунфеста, — не уныл подросток. Его родной отец в подпитии не раз поднимал руку на Барта, а вот приёмный так не буянил.

— Ясно. Тогда передавайте им от меня горячее пожелание здоровья. Извините, я не уверен, что в этом году смогу вместе с вами отпраздновать пополнение в семействе.

— Да мы ещё, ик, успеем отметить в тесном кругу, Софист! Огромное, просто гигантское тебе человеческое спаси-ик-бо! Спасибо за всё, благ-ик-одетель... — Полез обниматься счастливый отец новорождённых сына и дочки — родились разнояйцовые близнецы. Софист пустил эту тему на самотёк, вот и неожиданный результат.

— Тебе спасибо, Коллин. Ну, всё, всё, тебе пора в постель, сынок проводит... — помог Софист, намереваясь успеть расширить люльку под пару младенцев.

— Веди, сынуля, ик, веди папку... — согласился пьяный, опершись о худенькое плечо отрока полных одиннадцати лет. Тарлансб надулся от натуги выдержать вес, и таким счастливым взглядом одарил Софиста, что у того тоже глаза увлажнились. Он по белому завидовал мелкому, что ещё успеет познать и оценить счастье нормальной семьи, которой у Софиста отродясь не было.

— До свидания, собрат!

— До встречи на уроке по изучению волшебной тетивы, — добавил он строгости.

— Слава Пращуру Деревьев! Да будут у него жёлуди бесконечны, да будут корни толсты, а ветки пусть выдержат любой ураган, — взмолился маленький друид, прося сил выдержать испытание лестницей. Проверку вредностью сестры он уже прошёл — усыпил её разученным во сне заклинанием.

Софист вернулся домой окрылённым, в последствии сумев не запороть последнюю заготовку для своего огненного спутника — плотный распорядок дня был расписан едва ли не поминутно. Пламенная суть феникса всё равно прорывалась свечением, с этим пришлось смириться и добавить в колдовской тигель янтарную бусину, зачарованную по примеру кольца румян, дающего тусклое красноватое свечение вокруг носителя. Всё равно для ночных дел лучше совы никого нет, а феникс — дитя дня.

— Ну, строитель храмов, хвастайся уже, чего добился, — любопытство так и распирало Дрогана, сидевшего под пледом в кресле у камина. Но Софист чувствовал напускной характер, догадываясь об угрызениях совести, что мучили старика, не решающегося принести извинения внезапно наведавшемуся ученику. И об упрёках, что болеющий мастер сдерживал.

— Э, ну, э, формы волка... — проблеял Софист, пялясь на форму сердечных ягодиц. Помешивающая отвар Аяла назло так выпятила свою аппетитную попку, что взгляд нельзя отвесть!

— Ух ты, неужели в самом деле дворняги произошли от одомашненных волков? — Милым тоном удивилась эльфийка, произнеся эти едкие слова только после того, как дважды стукнула о край котелка глубокой серебряной ложкой с длинной ручкой, а потом ею же ударила по двум магическим символам, едва просматривавшимся на закопчённом на боку.

— Эльфам виднее, — масляно улыбнулся парень, тоже очень хотевший в данную минуту быть укрытым пледом, хоть в клетку, хоть в цветочек. Впрочем, Софист ещё шире расплылся в лыбе, когда заметил неуловимый бросок взгляда раскосых глаз на заметный бугорок, непохожий на простую складку тёмно-синей шерстяной туники. Они оба ощутили себя торжествующими победителями! И по

* * *

на все невзгоды и проблемы.

— Мне кажется, или ты действительно ещё шире раздался в плечах, Софист? — Дварф подлил масла в огонь. Он видел и понимал происходящее между этими двумя, имея на это свои соображения.

— Тренировки, тренировки и ещё раз тренировки, — ответил парень, подвигавшись в кресле и распрямив стати.

— Том Силы, Том Выносливости и Том Порнографии, — с вумным видом заявила Аяла, эротично прислонившаяся плечом к каминной полке и дирижировавшая ложкой, пока другая рука подпирала груди — для большего соблазна. Разведчица дала непрозрачный намёк на известность ей связей Софиста с ремесленником Каллуна и неким патронирующим его Мастером Гильдий Эверлунда, отследить экзотические покупки которого не так уж сложно для Арфистов, фактически заправляющих Эверлундом из своей штаб-квартиры в башне. А последний том вовсе — хлёсткая издёвка на Гавина, голышом устроившего представление, о котором ещё много лет будут судачиться за семками, втайне завидуя дурёхе Маре, за медной патиной сразу не разглядевшей золотого мужа.

Софист не обиделся — чего скрывать? Наоборот, пусть так и думают! Софист после слияния с пропащим водяным телом сам не нарадовался на своё новое телосложение с литым рельефом мышц, пусть все они и дутые — силы ни на волос не прибавилось. А после божественной похвальбы его ума и мудрости, он стал лучше понимать Альтер-эго. Так, например, изначально вместо формы волка Софист хотел хитромудро похвастаться, отрастив седую бороду и сказав, что добыл щит и меч для завоевания Аялы, которую сможет неустанно подкалывать века напролёт. Однако не стал озвучивать своё мальчишеское понимание физиологически бесплодных отношений между Дроганом и Аялой. Парень отлично помнил, как в то памятное посещение общественной бани Хиллтопа старик реагировал на задирание заклинанием Альтер учащихся у него братьев гномов.

— Для развития надо чаще практиковаться, — важно поддакнул старик. — С последним вам, молодым, не занимать, хе-хе, — пошутил Дроган, плетёная борода и усы которого прятали уныние. Софист был солидарен со своим Альтер-эго, считавшим, что та вольность с рукой Дорны и дальнейшее развитие ситуации, оставшейся между двумя дварфами, всколыхнуло нечто в старом авантюристе, неспроста открывшего школу и занявшегося молодёжью вместо тихого копошения в своей деревенской лаборатории. Дроган не стал затворником, как тот Отшельник.

— Аяла, подайте руку, пожалуйста, — с прищуром попросил Софист, напомнивший себе о первоочередной задаче, для решения которой он тайно явился сюда в облике дворняжки, но вот уже четверть часа уклонялся от дела, болтая о погоде да цедя подробности о Гавине, который честь по чести следовал кодексу наёмника, не разбалтывая о делах с нанимателем.

— Что-что, простите? — Ехидства ей было не занимать ни в интонациях, ни на лице. Солнечная эльфийка уже приготовилась отпустить чёрный юмор, когда Софист потянулся в сторону пояса. Но вместо обручального кольца тот достал из магически расширенного поясного отделения платок с чёрной дырой пространственного кармана.

Софист в сумме порядка часа уделял провидческому зеркалу алтаря в "подвале" своего дома, чтобы выяснять и отслеживать оперативную обстановку вокруг Хиллтопа, Бламбурга и группы учеников, втроём занимающихся возвратом похищенных артефактов. Мэр, барон и капитан Ганман организовались расчистить поля и сады от дерущихся между собой шаек гноллов и кобольдов, да создали усиленные патрули для охраны сельхозугодий от варварского к ним отношения. Дальше не распространялась ни их ответственность, ни их сотрудничество, обернувшееся животрепещущими дебатами относительно защиты деревни со стороны усадьбы Шаттлкомба. Собственно, Ксанос, Дорна и Миша за десять дней после Самхейна добрались до Бламбурга, перебив мародёрствующих там гноллов, видимо, искавших умело заныкавшегося кобольда, который, судя по ошейнику с магической меткой, являлся беглым рабом какого-то эксцентричного хозяина. Так же они спускались в эльфийский склеп с воинами Аскалхорна, куда явственно вели следы большой группы кобольдов. Три дня назад команде удалось как-то перебить всех монстров. Софист не застал того, как они телепортировались к мастеру, и не знал ничего о похищенных у Дрогана предметах, пока от домашних растений не выяснил об ужасной мумифицированной руке со смертоносной некротической силой внутри неё. Позже из подслушанных разговоров потрёпанных учеников, ночевавших в школе для излечения, Софист вызнал название — вернули руку лича Бельферона. По настоянию Миши и с согласия Дорны её оставили в школе, поскольку предложение Ксаноса дождаться возращения Красного Волшебника Сзарена и продать ему за тысячи золотых не встретило понимания ни у кого.

Из подслушанных обрывков и подсмотренных сведений Софист заключил, что соученики заключили сделку с эльфийским рыцарем Нимладором. Сила в руке лича защищала кобольдов от призрачных воинов Аскалхорна, которые так запугали патрульных и разведчиков, что оккупанты заперлись в дальнем зале, благо что среди беспорядочно утащенных у Дрогансона ящиков нашлись продуктовые запасы. Нимладор рассказал о какой-то секретной ловушке, которая помогла усыпить большинство кобольдов, перебитых потом троицей авантюристов. Наградой был обещан сверкающий шлем брони для паладина, амулет жизни для колдуна и бездонный кошель с золотой вышивкой с тысячью полновесных золотых чеканки Империи Нетерил, за которые жрица Вергадайна могла бы выручить порядка десяти тысяч современных золотых монет чеканки Эверлунда — сопоставимо со стоимостью артефактов для Миши и Ксаноса. Расщедрившийся рыцарь так же обещал допросить души убитых и поделиться сведениями в обмен на вывоз всего их хабара с уборкой мусора, включая трупы.