Демоны-исполнители

— Параллельного? — не понял маг.

— Ну... соседнего... или другого. Который рядом, но не здесь. Как это?.. Под другим небом. Ну, ладно, мне пора. Приятно было познакомиться. Может быть, ещё к вам загляну, когда вернусь... Если вернусь, конечно.

— Что ж, юный демон Степан. Очень надеюсь, что ты вернёшься. Любопытно было бы узнать побольше о твоём параллельном мире, — усмехнулся Алексидор.

Он дружески похлопал Стёпку по плечу, закрыл за ним дверь, постоял немного, выжидая, когда демон отойдёт подальше, или даже подозревая, что тот может подслушивать, затем, убрав с лица приветливое выражение, направился к помощнику.

— Ну что? — вопросил он требовательно. И не получил ответа.

Маг, сидевший до того совершенно неподвижно, вдруг обмяк и сполз с лавки на пол, словно из него разом выдернули внутренний стержень. Привести его в чувство стоило немалых трудов, причём помогла не магия, а банальные пощёчины и холодная вода.

— Нам его не взять, — пробормотал пришедший в себя маг, с трудом фокусируя взгляд на лице Алексидора. — Заклинания отскакивают от него, как от стены. Когда я пытался заглянуть в его голову, меня ударило моей же формулой. Хорошо ещё, что я применил не самую сильную, а то размазало бы по стенам. Я его всего лишь усыпить хотел ненадолго. Смотри, что с амулетом содеялось.

Он разжал ладонь, и на пол невесомой струйкой просыпался мелкий порошок.

— Кого же наши старички призвали? — задумчиво пробормотал Алексидор. — И для чего они отправляют его из замка? Вот сомневаюсь я, что он в самом деле в Ясеньград отправится... Ну, ничего, увидим. Я на этого демона магическую печать поставил, он теперь от нас не скроется даже в Оркланде. Ну что, тебе уже легче?

— Не укрепилась на нём твоя печать, — помотал головой маг. — Соскользнула, а он этого даже и не почувствовал. Защита на нём стоит уж больно сильная. Он тут перед тобой простачка изображал, а сам не игрался ли с нами?

— Молод он ещё для подобных игр, — отмахнулся Алексидор. — Я ему детский фокус с питиём показал, а он и поверил, что это я такой умелый маг. Видел, как его обычные огневики удивляли? Отрок он ещё незрелый. Доверчив и простодушен. Однако же, ведь потребовался он кому-то. Разузнать бы кому, а особливо — для чего?

Алексидор подошёл к столу, посмотрел на движущуюся картинку, затем, подражая Степану, попытался повернуть изображение вокруг оси. И у него ничего не получилось. Повторив попытку ещё несколько раз, он выругался и закрыл книгу.

А Стёпка, даже не подозревающий, что на него только что самым коварным образом покушались, спокойно шагал по направлению к лестнице, вспоминал вылетающие из руки мага огненные заряды и страстно мечтал научиться такому же трюку. Ему не хотелось верить в то, что к магии он не способен. Не может такого быть, упрямо твердил он про себя, ошибся Алексидор, зуб даю, что ошибся. Уж хотя бы на самое простенькое заклинание сил у меня должно хватить, ведь иначе зачем тогда всё? Зачем мы с Ванькой сюда попали, просто так, что ли, без всякой цели? Разве так бывает?

Взъерошенный и жутко чумазый парень кубарем скатился по ступенькам, весьма невежливо толкнул не успевшего увернуться Степана, и скрылся за массивной двустворчатой дверью. "Пихаются тут всякие!" — сердито прошипел Стёпка, потирая ушибленное плечо и косясь на неплотно прикрытую дверь, за которой что-то громко шипело, булькало и скрежетало. Очень таинственно булькало и ещё таинственнее скрежетало. Можно ли было пройти мимо и не заглянуть? Он осторожно потянул створку на себя и в оба глаза уставился на происходящее внутри действо. В большом затемнённом помещении с колоннами, с цепями, свисающими с потолка, и внушительным камином или даже горном, в котором металось багровое пламя, мелькали согбенные фигуры, кипели разноцветные жидкости в здоровенных стеклянных ретортах, часто вспыхивали пронзительные голубые молнии, всплывали к потолку клубы дыма, — вершилось колдовство, варилось нечто насквозь магическое, творились завораживающие чародейские дела.

Стёпка долго смотрел на непонятное мельтешение теней, смотрел и не мог оторваться. Не сразу до него дошло, что ничего чародейского тут не происходит и что перед ним обычная химическая лаборатория, в которой готовят, скорее всего, какую-то взрывчатую смесь. Он увидел, как её заливают в глиняные горшки, без особой опаски и даже несколько небрежно, затем вставляют фитили и плотно запечатывают. Такие же горшки он видел наверху, у Гвоздыри. И сразу ему стало скучно. Вот если бы здесь что-нибудь волшебное происходило, что-нибудь превращальное, тогда да. А на всякие химические опыты он и на уроках химии насмотрелся...

В углу за колонной что-то вдруг вспыхнуло, затрещало и принялось суматошно и весело швыряться во все стороны огненными брызгами. Словно новогодний китайский фейерверк. Брызги разбивались о стены, шустро скакали по столам и осыпались прямо на составленные в ряд горшки с фитилями. Стёпка вытаращил глаза и приготовился убегать как можно дальше. Фитили на ближайших горшках уже начали дымиться, и ничем хорошим это кончиться не могло...

— Крепень, в три дуги тебя и поперёк! Опять непозволенное творишь? — закричал кто-то хриплым басом. — Я тебя, дурня, сколь раз предупреждал! Притуши сей же миг!

— Я не хотел! — без тени раскаяния завопил в ответ, прыгающий вокруг неутихающих огней парень, тот самый, что несколько минут назад отпихнул Стёпку. — Оно само пыхнуло!

— Я тебе сейчас так пыхну, что ты у меня до Кряжгорода задом дымить будешь! — здоровенный широкоплечий мужик навис над сжавшимся парнем и к величайшему Стёпкиному удовольствию отвесил ему звонкую затрещину. — Почто заклятку отбойную не привязал? Пожечь нас хочешь?

— Выдохлася заклятка, не сдержала.

— А следить кто должен — отец-заклинатель? Куды опять бегал?

— В животе с утра маетно...

— В голове у тебя маетно! — ещё одна звонкая затрещина. — Ох, дождёшься ты у меня, Крепень! Ох, дождёшься!

Стёпка перевёл дух. Похоже, взрыва можно не бояться. Здесь же всё магией защищено, всё продумано...

— Подь сюды, малой! — позвал кто-то за спиной сиплым шёпотом.

Стёпка дёрнулся и завертел головой. Меня, что ли, опять зовут?

— Подь сюды, говорю!

Непонятно откуда возникнув, к нему приближалось неопределённого пола существо, небрежно закутанное в бесформенный серый балахон. Существо имело мучнисто-белое лицо, лысый конусообразный череп и — самое неприятное — острые птичьи когти вместо пальцев. Существо пристально смотрело на Стёпку подёрнутыми мутной плёнкой глазами и манило к себе грязным десятисантиметровым когтем:

— Подь сюды!

— Зачем? — спросил Стёпка, отступая к стене и начиная потихоньку пугаться. В страшноватом лице существа угадывалась какая-то отталкивающая неправильность — Стёпка боялся приглядываться. Зато от когтистых рук (или лап?) взгляда оторвать не мог. Вот это коготки! Как с такими жить, неудобно же! Зато, наверное, с врагами расправляться сподручно, вон они какие острые.

— Дело до тебя имеется, говорю!

Лысоголовое оно вдруг стремительным, совершенно птичьим движением высунуло руку из-под балахона — вполне человеческую (если не считать когтей) руку. Степан дёрнулся в сторону, не столько даже от страха, сколько от омерзения: не хотелось ему, чтобы его хватали за плечо такими грязными птичьими лапами. Но один коготь всё же задел его, оставив на запястье длинную царапину. Стёпка спрятал руки за спину и отступил ещё на шаг.

— Ш-што такое? — сердито зашипело существо. — Поди сюды!

— Никуда я не пойду! — как можно решительнее сказал Стёпка. — Чего вам надо?

— Тебя нам надо! — не стало лукавить существо, растянув в тошнотворной улыбке гнилой рот. — Тебя, кровосладенький!

Стёпка похолодел. Вампир! Оголодавший кровосос! Вот это я влип! Сейчас набросится и — капут! Или кровь махом высосет или завампирит на веки вечные. Тут же очень к месту вспомнилась дурацкая песенка, которую любил напевать Витёк из соседнего дома: "На меня напал вампир, у вампира нынче пир!" Может, сказать этому уроду, что я не простой мальчишка, а потусторонний демон и поэтому моя кровь для него ядовита?

— Подь со мной, не пожалеешь!

Стёпка уже жалел. Он затравленно оглянулся. Лестница за его спиной была пуста. Бежать надо, бежать со всех ног.

— Да ты не бойсь, не бойсь, — хихикнуло вдруг существо. — Не съем я тебя, не обижу! У хозяина моего дело до тебя имеется.

— У какого хозяина?

— У хорошего. Шибко просил привести тебя, — существо оскалилось и вновь потянуло к нему свои кошмарные конечности.

Стёпка больше не колебался. Развернулся и кинулся вниз по лестнице, благо на ней никого не было. Не нужен ему неведомый хозяин, пусть даже самый расхороший. И ещё неизвестно, между прочим, в чём может быть хорош хозяин такой мерзкой твари? Разве что в поедании живьём неосторожных отроков?

Существо недовольно зашипело и даже, вроде бы, попыталось прыгнуть следом, но было уже поздно. Стёпка летел, как на крыльях, перескакивая через три ступеньки, и догнать его, насмерть перепуганного, не смог бы сейчас ни один вампир...

— Остановись!

Внизу, на лестничной площадке, преграждая дорогу, стоял высокий человек в тёмном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Или не человек? Проскочить мимо него не было никакой возможности.

— Остановись! — повторил незнакомец повелительно.

Стёпка уже и так стоял. Бежать-то было некуда. Сверху неторопливо спускался лысый вампир, клацая по каменным ступеням когтями, которые были у него и на ногах. Впереди стоял незнакомец в плаще, распространяя вокруг душный запах недоброй магии.

Ловушка! Заманили! Попался! Влип!

Ноги предательски подгибались. Умирать страшно не хотелось. Превращаться в вампира не хотелось ещё больше. Хозяин, а это был, несомненно, тот самый "хороший хозяин", излучал почти осязаемую угрозу. Неразличимые под капюшоном глаза просверливали Стёпкину голову насквозь. Да, это тебе не весёлый Алексидор, мечтающий стать боевым магом. Это уже или сам Тёмный Властелин или кто-то из его близких помощников. Хозяин шевельнул плечом, откинул капюшон... И Стёпка увидел обычное и, надо признать, совсем не страшное лицо мужчины лет пятидесяти, слегка усталое, без бороды и усов, с высоким благородным лбом над умными всё понимающими глазами. Тёмные волосы без малейшего следа седины зачёсаны назад и туго стянуты в хвост или косичку. И ничего смертельного. Абсолютно ничего тёмно-злодейского. Из-под плаща виднелся шитый серебром ворот чёрного... камзола.

Это чародей, догадался Стёпка, ну точно, чародей. Зачем я ему нужен?

— Вот ты какой, — сказал чародей приятным низким голосом. Сказал так, словно они со Стёпкой заранее сговорились встретиться тут, на безлюдной лестнице, подальше от чужих глаз, и наконец встретились.

— Какой? — не сумел скрыть испуг Стёпка.

— Неприметный, — пояснил чародей. — Это хорошо. Легче будет добираться. Никто и не подумает... Тебя припасом и деньгами снабдили уже?

— Снабдили, — с невыразимым облегчением кивнул Стёпка. Всё сразу стало простым и понятным. Бояться нечего и некого. Вокруг хорошие, заботливые люди, которые вовсе не собираются на него набрасываться. И кровь его никому не нужна. Даже лысый вампир остановился чуть повыше и слушает почтительно, не вмешивается. Да не такой уж он и страшный. И чего я так испугался?

Чародей окинул Стёпку внимательным взглядом, как бы запоминая, усмехнулся чему-то своему:

— Узнаю Серафианову руку. А подорожный страж где? Неужели гоблину отдал?

— Кого? — не понял Стёпка.

— Поскупился местохранитель, — укоризненно покачал головой чародей. — Бестолкового слугу в провожатые определил и решил, что этого достаточно. Ох уж эти мне старики! Ты на него, отрок, зла не держи, у Серафиана нынче своих хлопот полон рот.

Вампир после этих слов угодливо хихикнул, но, уловив недовольное движение чародея, тотчас умолк.

— Да я и не держу, — попытался заступиться за Серафиана Стёпка. — Он денег мне прислал.

— Деньги ни от лихих людей не оборонят, ни от недоброго колдовства, — строго сказал чародей. — А в тайге по нынешним временам даже опытному воину неуютно. Как полагаешь, Оглок, далеко ли уйдёт наш маленький друг без магической защиты?

Вампир опустился на пару ступенек, неприятно скрежетнув когтями, и хохотнул:

— Дальше Драконьего распадка не уйдёт. А то и в самом Предмостье сгинет. Уж я-то знаю. Нельзя ему без стража.

— Нельзя, — веско повторил чародей. — На вот, держи. Свой отдаю.

Он шагнул к Стёпке, сделавшись вдруг выше и больше, и протянул руку. Перед Стёпкиным лицом закачалась на кожаном ремешке треугольная бронзовая пластина. Достаточно большая, размером почти с ладонь, тёмная от времени и очень магическая даже на первый взгляд.

Стёпке живо припомнился призрак князя Крутомира, требовательный взгляд и канувший сквозь пальцы княжий оберег. Но эта пластина оказалась настоящей. Она ощутимо легла в ладонь, она была тяжёлой и теплой. На отполированной поверхности извивался сложный узор — бессмысленное для непосвящённого переплетение двойных линий.

— Повесь на шею под рубаху и никогда не снимай, — не терпящим возражений голосом велел чародей. — И никому не показывай. Ни своим, ни чужим.

— Это что? — спросил Стёпка. — Это зачем?

— Это подорожный страж. Подарок тебе от меня... небольшой.

— Ведал бы ты, каких денег стоит этот подарок, — проворчал Оглок. Он стоял уже на одной ступеньке со Стёпкой. От него слегка припахивало плесенью. — Сотню таких демо... отроков навроде тебя купить можно. Благодарить будешь, нет?

— Спасибо, — смутился Стёпка. — А для чего он нужен?

— Стеречь он тебя будет в дороге от всякой напасти, — пояснил чародей. — Потеряешь его — и до места не доберёшься и сам пропадёшь. Коли туго придётся, рукой к сердцу его покрепче прижми, он тебе и поможет. Где надо — силы прибавит, где надо — удар отразит.

Стёпка повесил нежданный подарок на шею, заправил за ворот рубашки. Страж лёг точно напротив сердца, качнулся, словно устраиваясь поудобнее, царапнул кожу острым уголком... и Стёпка перестал его ощущать. Совсем. Он даже схватился рукой, проверяя, не выпал ли? Нет, не выпал. На месте. Страж словно толкнулся в руку: здесь я, здесь. Устроился, значит. На душе стало тепло и спокойно. Всё будет хорошо.

— Спасибо, — ещё раз сказал Стёпка.

— Вежливый, — засмеялся лысый Оглок. — А на меня как окрысился! Я думал: с кулаками полезет.

Он стоял подбоченясь, уперев руки в бока, и под его безобразным балахонам был виден широкий пояс, на котором висело десятка два коротких тяжёлый ножей в одинаковых ножнах. Словно патронташ. Зачем ему, страшному, столько ножей, с такими-то когтями?

— Теперь я верю, что ты всё исполнишь, — сказал чародей. Он надвинул капюшон и шагнул в сторону, освобождая проход. — Одной заботой у меня меньше. Иди, отрок, и не поминай лихом. Слуге своему воли не давай. Немуть он изрядная, жаль, нельзя тебе без него. Прощай.