За Границей Льдов. Гидеон Кру 4

— В чем дело? — спросил он, остановившись примерно в футе от Гидеона. — У, нас, что, назначена встреча?

Гидеон с большим трудом сумел подавить в себе неприязнь к этому безалаберному человеку. Он предпочел ответить ему одним лишь осуждающим взглядом, в ответ на что Протеро издал недовольный короткий рык.

— О'кей, — отозвался он.

— Я хотел поговорить с тобой о... о последнем сообщении от Алекс Лиспенард.

Протеро провел рукой по своим длинным черным волосам, разделив пальцами сальные пряди, и потер шею. Он выглядел так, будто всю ночь просидел за паяльником, не разгибаясь. Впрочем, он всегда так выглядел.

— Ты сумел выяснить, что это был за сбой? — спросил Гидеон.

Протеро повернул голову на своей тощей шее и довольно громко хрустнул суставами.

— Не было никакого сбоя, — ответил он.

— Разумеется, был. Сбой или какая-то другая техническая неполадка. Я говорю о временных рамках.

— И я тебе повторяю: не было никакого сбоя.

— Я видел, как мини-субмарина была раздавлена, — начал вскипать Гидеон. — Я был тому свидетелем. А через пять секунд голос Алекс прозвучал в гидрофоне. Если не было никакого сбоя, очевидно, имела место какая-то задержка в передаче или какое-то временное отставание...

— Задержек не было.

— Да брось! — Гидеон всплеснул руками. — Ты хоть понимаешь, что это значит?

— То, что поймал твой гидрофон, было прямым акустическим сигналом, прошедшим через воду строго в тот самый момент.

— Это невозможно.

Протеро пожал плечами и снова потянулся.

— То есть, ты хочешь сказать, что... со мной говорил мертвец? — уточнил Гидеон.

— Все, что я хочу сказать, это то, что никакого сбоя не было. Точка.

— Да Бога ради, это должен был быть сбой!

— Невежество не меняет сути вещей даже в сочетании с горячностью, — наставническим тоном выдал Протеро. Гидеон всеми силами постарался сдержать рвущийся наружу гнев. Он глубоко вздохнул и заставил себя мысленно сосчитать до десяти.

— Ты хочешь сказать, что Алекс говорила со мной, когда: а) она была мертва; б) находилась внутри того существа?

— Я не проводил соответствующих исследований, чтобы делать подобные выводы. Возможно, это вообще не она говорила.

— Нет, это была она, я знаю ее голос! Кто еще это мог быть?

И снова — Протеро лишь пожал плечами.

— Кроме того, человек ведь не может разговаривать под водой. Ты же не хочешь убедить меня в том, что кто-то способен произнести четко целое предложение, которое будет слышно через четыре сотни ярдов воды? Разумеется, должен был иметь место какой-то технический сбой. Независимо от того, что она сказала, ее слова где-то зависли, и им потребовалось несколько секунд, чтобы достичь моего батискафа.

— Слушай, Гидеон, — Протеро снова хрустнул шеей, — почему бы тебе просто не уйти отсюда, а?

Дрожа от гнева, Гидеон заставил себя не произносить готовый сорваться с языка следующий обличительный комментарий. Это ни к чему не приведет, к тому же он понимал, что это отчасти его вина. Он пришел сюда уже на взводе, с трудом контролируя свои эмоции, и ждал услышать конкретный результат. Поэтому он позволил этому всему взять над собой верх.

— Я просто пытаюсь понять, — примирительно сказал Гидеон. — Пойми и ты, что я потерял близкого друга.

— Слушай, я понимаю. Правда. Я понимаю, что ты потрясен, и мне жаль, что это случилось. Но не надо приходить сюда и рассказывать мне, как делать мою работу. В ней я понимаю побольше тебя.

— Тогда как насчет того, чтобы просветить и меня, а? Я был бы тебе за это очень признателен.

Гидеон тешил себя надеждой, что когда-нибудь от души пнет этого сукиного сына и отправит его на Южный Полюс, но... не сейчас.

— Спасибо, — ухмыльнулся Протеро, снова потянувшись и почесав руку, как обезьяна. Гидеон ждал, позволяя неловкой тишине растянуться во всей своей красе.

— Я работал над физикой процесса того, как это сообщение было фактически передано через воду. Пока что я остановился на этом, — видимо, решив, что этого достаточно, Протеро замолчал.

— Продолжай, — попросил Гидеон, когда пауза слишком затянулась.

— Это какое-то странное дерьмо.

— Поясни?

— Оно было цифровым.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ведь знаешь разницу между аналоговыми и цифровыми звуковыми волнами? Одна выглядит гладко, в то время как другая состоит из набора отдельных образцов. Временные срезы, это маленькие шаги, как по лестнице. Так вот, это сообщение было цифровым, и волна была сконструирована так, чтобы пройти через воду. Поэтому голос звучал нормально, когда вышел из динамика и снова достиг воздуха — в твоем гидрофоне.

— Но... как?

Он снова пожал плечами.

— Никакая биологическая система не способна производить цифровой звук. Или цифровое что бы то ни было. Что угодно. Только электронике такое под силу. И эти вокализации синего кита — тоже цифровые. Они исходили от Баобаба, а не сверху.

— Баобаб издал звуки синего кита? Цифровые?

— Ага.

— Получается... эта штуковина не живая? Это машина? Она... эм... записывает аудиосигналы и может присылать их нам?

— Кто бы знал, черт возьми! Я понятия не имею, что она делает.

Гидеон уставился на инженера.

— Мы и не должны понимать, что это такое, — сказал он медленно и с расстановкой. — Мы должны убить его.

24

Глубоко внутри НИС 'Батавия', в безымянном немеченом складе, который всегда держался строго запертым, Мануэль Гарза рассматривал массивные стальные стеллажи, на которых покоились частично собранные фрагменты бомбы. Здесь было все, кроме плутониевого ядра, которое содержалось в отдельном секретном хранилище. Глядя на все эти аккуратные стеллажи с различными компонентами — тщательно запечатанными и упакованными в посеребренный пластик — он невольно чувствовал беспокойство. Ему не нравилось, что Гидеон, не проявлявший никакого интереса к этому месту в течение нескольких недель, вдруг резко переменился и настоял на том, чтобы взглянуть на бомбу. Он выглядел, как разъяренный, мстительный первобытный воин, ищущий успокоения в оружии. После смерти Лиспенард атмосфера на корабле изменилась. Все преисполнились мрачной целеустремленности. При обычных обстоятельствах такую обстановку можно было бы назвать продуктивной, и все же Гарза был обеспокоен. Он питал глубокую подозрительность и недоверчивость к мстительности, как к мотиву, и не верил, что форму жизни, с которой они столкнулись, стоит считать более опасным врагом, чем, скажем, гризли или вирус. Голодный медведь делал то, что заложено в него природой. Как и вирус. И это существо — чем бы оно ни было — делало то, что должно было делать. Гарза был уверен, что оно не наделено разумом — разве что инстинктами.

В двери повернулся ключ, люк открылся, и на складе появился Глинн в сопровождении Гидеона.

— Вот оно, — сообщил Гарза. — Все опечатано, так что смотреть тут особо не на что.

Он наблюдал за тем, как Гидеон мрачно прошел мимо него, рассматривая составные части бомбы. Он протянул руку и коснулся пластмассы.

— Выглядит довольно маленьким для ядерного оружия, — сказал он через мгновение.

— Оно эффективно, поверь, — примирительно сказал Глинн. — Первоначально грузовой модуль принадлежал R7 'Семерка' — межконтинентальной баллистической ракете.

— Советская, — пробормотал Гидеон.

— Разумеется.

— И как вы ее достали?

— Мы уже сказали тебе все, что тебе нужно об этом знать.

— Мощность?

— Около ста килотонн.

— Вес?

— Сто сорок килограммов.

— Вес и форма плутониевого ядра?

— Двадцать килограммов, форма овальная.

Гарза видел, как Гидеон задумчиво проводит рукой по пластику.

— Каков тип триггера?

— У него есть инициатор полония-210.

— Боже. Не могу поверить, что вы смогли все это достать. Меня волнует, где же осели остальные бомбы советской эпохи...

— Поверь, нам и так хватает поводов для волнений. Эту проблему мы оставим кому-нибудь другому, — ответил Гарза.

Гидеон отнял руку от пластика.

— Дорого вышло?

— Очень.

— И как же ее модифицировали для подводного использования?

— Самой очевидной инженерной проблемой, — ответил Глинн, — было давление воды. Мы планируем поместить ее в небольшую титановую сферу и отправить в ТНПА. У нас есть специальный робот-подводник, предназначенный именно для этой задачи. Он стоит в ангаре.

— Ясно. И как сдетонирует бомба?

— А тут, Гидеон, разворачивается уже твое поле деятельности. Ты — специалист по моделированию ядерных взрывов. Никто и никогда не взрывал бомбу на глубине двух миль при давлении воды в четыреста раз больше, чем на поверхности. Мы хотим убедиться в том, чтобы взрыв будет максимально разрушительным.

Гидеон перевел взгляд с Гарзы на Глинна и обратно.

— Вы говорите о довольно многоступенчатой вычислительной задаче.

— Да. И у нас на борту есть все необходимое оборудование, чтобы сделать это. Q-машина[26].

Вздохнув, Гидеон сказал:

— Взрыв должен полностью уничтожить эту штуку, не оставив ничего, что смогло бы укорениться и снова вырасти. Поэтому нам нужно знать, где эта тварь наиболее уязвима, где находятся ее жизненно важные органы, и как ее ткани среагируют на воздействие бомбы. Думаю, нет никакой пользы в том, чтобы просто разнести ее в клочья, если эти ее куски осядут на морское дно и рано или поздно там прорастут.

— Я вижу, что ты четко понимаешь проблему, — одобрительно кивнул Глинн. — Возможно, если мы убьем мозг этого существа, все этим и закончится. А, возможно, так оно лишь размножится по океанскому дну, разнесшись по нему взрывом.

Гидеон повернулся к Гарзе.

— Я хочу начать сборку как можно скорее.

— Погоди, — предупредительно произнес Гарза. — Нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы будем готовы уничтожить эту штуковину.

— Нам нужно просто собрать все части бомбы воедино и подготовить ее к тому, чтобы в нужный момент активировать. И мы понятия не имеем, что на уме у той штуковины под нами, — хмыкнул Гидеон.

— Как только мы начнем открывать эти упаковки, — кивнул Гарза, — мы будем вынуждены иметь дело с взрывчаткой, хрупкими компьютерными компонентами и куском смертоносного плутония. Иметь активное ядерное оружие на борту корабля в течение длительного периода исследований — слишком опасно.

— Что опасно — так это сидеть здесь с бесполезным ядерным оружием, неспособным защитить нас, если эта штука угадает наши намерения и предпримет контратаку.

— Оно ничего не собирается 'угадывать', — нахмурился Гарза. — Оно не разумное, Гидеон. Вероятно, это растение или какой-то гигантский анемон, — он чувствовал растущее раздражение, понимая, что Гидеон поддался эмоциям и позволил жажде мести управлять своими мыслями.

— Мы понятия не имеем, есть ли у этой штуки разум, — покачал головой Гидеон. — Если тот темный объект, который я видел — ее мозг, то он чертовски большой. Намного больше, чем твой, — его лицо исказилось от саркастической ухмылки.

— Идея собрать активную бомбу на борту корабля сейчас — безумие, — не соглашался Гарза. — А если начнется шторм? А если какой-то из компонентов выйдет из строя? Что, если устройство загорится от удара, скажем, молнии? — он повернулся к Глинну.

— Гидеон хочет собрать ее, — смиренно кивнул Глинн. — Не активировать, а лишь собрать. И не забывай об отказной безопасности. Это должно унять твою тревогу.

— Какой отказной безопасности? — нахмурился Гидеон.

— Трое из нас — и только мы трое — будут иметь код, необходимый для активации ядерного оружия и последующей детонации. Но в качестве меры предосторожности у нас также есть код, чтобы прервать детонацию. Если мы совместно или по отдельности решим, что использование устройства является необоснованным, то тогда, — он развел руками, — все можно будет отменить.

— Это выбор из разряда: 'либо все, либо ничего', — буркнул Гарза. — Мы не на военной базе, мы на корабле, полном гражданских. Безопасность здесь... пористая. Как главный инженер, я настоятельно рекомендую не сбирать бомбу, пока мы не будем готовы ее использовать.

Повисло долгое молчание, после которого Глинн, наконец, сказал:

— Организуй доставку ядра плутония.

Гарза был поражен. Такое решение было крайне не похоже на Глинна. Но как только он собрался возразить, рация Глинна затрещала, и он ответил. Выслушав донесение, руководитель ЭИР заметно помрачнел и повернулся к остальным.

— Похоже, батискаф Лиспенард появился снова — он в зоне видимости, на дне, за пределами этого существа.

Гидеон отступил от оружия и уставился на Глинна.

— В каком он состоянии?

— Сонар указывает, что он... меньше. Плотнее.

— Раздавлен, — пробормотал Гарза, — как мы и думали.

— Я спущусь и достану его, — немедленно вызвался Гидеон.

Гарза ждал от Глинна возражений, но вместо этого он согласно кивнул.

— Мануэль? — обратился он. — Давай подготовим 'Джона' для нового погружения.

Да что с этими двумя? — возмущенно спрашивал сам себя Гарза, покидая склад и направляясь в палубный ангар.

25

Как и прежде, Гидеон обнаружил, что пытается контролировать дыхание и побороть чувство клаустрофобии, погружаясь в, кажущееся бесконечным черное небытие. Сорок минут спустя в его нижнем иллюминаторе замаячило дно: серая поверхность абиссальной грязи с вкраплениями покореженных обломков мусора, напоминающая сюрреалистический пейзаж Ив Танги[27]. Целевая посадочная точка находилась к югу от места кораблекрушения, в тысяче ярдах от Баобаба.

'Джон' завис в пятидесяти футах над морским дном. На этот раз субмарина держала связь с поверхностью через телекоммуникационный кабель. Гидеон знал, что Центр управления миссией сейчас переполнен, и, по крайней мере, дюжина глаз следит за каждым его шагом. К роботизированной руке субмарины был прикреплен свернутый стальной трос, предназначенный для подъема раздавленного батискафа и протянувшийся сюда от самой лебедки 'Батавии'. Гидеону надлежало быть осторожным и двигаться с таким расчетом, чтобы предотвратить запитывание троса и кабеля.

— На стартовой точке, — отчитался он.

— Понял тебя, — раздался голос Гарзы, дежурившего в Центре управления. — Направляйся к первой отметке.

Гидеон двинулся вперед, низкий гул винтов разносился по всему корпусу подлодки. Раздавленные останки 'Пола', находящиеся на третьей отметке пути, лежали на морском дне примерно в пятидесяти футах от ствола существа.

Пятьдесят футов. Учитывая вчерашние трагические, катастрофические события, это расстояние казалось слишком ничтожным, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Гидеон направился к первой путевой отметке. Достигнув ее, он переместил джойстик, и автопилот произвел резкую смену курса, сразу направившись ко второй отметке, где он сделал еще один крутой поворот. Смысл этих немного необычных манипуляций заключался в том, что зигзагообразный подход мог запутать существо. Гидеон считал, что план контрпродуктивен и ничего не изменит, разве что увеличит его время пребывания на дне, но ничего не попишешь — он был одобрен Глинном.