— Почему не буду? — Не удержался-таки Вальтер.
— Соскучишься. Давай, красотка, помогу натянуть на твое белое тело это объемное безобразие.
— Считаешь, сын герцога не разбирается в нарядах?
— Считаю минутки до того момента, когда нам дадут немного поспать. — Зевнул Вовка. — А с этой туникой ты точно напутаешь. Так что стой смирно, пока я тебя наряжаю. Или дождешься сианну Шую?
Подозрительно покосившись на Вовкины руки, держащие платье, он стыдливо скинул халат. Но тот, не зубоскаля, быстро надел на друга струящееся от плотного лифа платье, расшитое лепестками и мелким жемчугом.
— Хорошо! — Полюбовался Вовка. — Теперь — коса.
Развернув друга спиной, быстро переплел тому волосы и закрепил на голове пучком со спицами.
— Так... Теперь — плат! Эх, немного короток. Все равно придется делать иллюзию!
— Владыка заметит!
— А мы от нее фон натуральный пустим... Не заметит! Ну, если только чуть-чуть... Ой, забыли панталоны! Гляди, кружавчики... Желтенькие, как ты любишь! Тебе помочь или сама справишься?
Увернувшись от дружеского шлепка штанами по голой спине, Вовка надел свои панталоны с чулками и туфли.
— Слушай, ну и ножка у наших девочек! Моя туда не лезет!
Сбросив туфли колдовавшему над обувью Вальтеру, Вовка сам надел платье и покрутился перед зеркалом. Тон его наряда был розово-малиновым. Лепестки и жемчуг на лифе — розовый, а отделка и плат — малиновые.
— Освобожденная труженица Востока... Знаешь, вот без этой паранджи — идеально. — Задумчиво сказал парень, вернее, девушка Светозара, ибо он занял ее место. — Красивый женский костюм. Герру Штафу бы понравилось.
— Вспоминаешь? — Кинул на него быстрый взгляд Вальтер.
— Да. — Просто сказал Вовка. — В твоем мире было весело. Хочется верить, что они счастливы...
— На, померяй ботинок.
Светозара скользнула изящной ножкой сначала в один, а потом — во второй.
— Этот — болтается! — Розовый пальчик указал на правую ногу.
— Подгони сам. Мне свои еще делать!
— Не сам, а сама... Милая Айне!
Ботинок, повинуясь Вовкиному взгляду, идеально сел по ноге.
Едва девушки закончили прихорашиваться, двери без стука открылись, и в проеме встала Шуя.
— Готовы? — Неприязненно спросила она, оглядывая их с головы до ног.
— Матушка нас примет? — Опустив очи долу, почти шепотом сказал Вальтер.
— Заждалась! — Рявкнула камеристка и, развернувшись, прошла сквозь комнату, заполненную охраной. При виде девушек со склоненными головами, женская толпа вскочила со стульев, провожая их внимательными глазами.
* * *
Владычица Анибель сидела на пуфике перед зеркалом и тщательно полировала острый розовый ноготок.
— Привела? — Она подняла ресницы и кивнула Шуе головой. — Можешь идти.
Камеристка вышла, тщательно затворив за собой дверь. Каблучки уходящим звуком простучали по коридору.
Вовка подмигнул Анибель и кивнул на дверь.
— Стоит? — Шепотом спросила та.
Светозара и Айне расплылись в улыбках.
Вздохнув, Анибель на цыпочках подошла к двери и с силой рванула на себя. Камеристка, приложившая к ней ухо, грохнулась внутрь.
— Ай-яй-яй... — Огорчилась Анибель. — Не ушиблась? Ну что же ты так неосторожно!
Та поднялась и, присев в поклоне, помчалась прочь, потрясая крыльями. Отдельные перышки еще кружились в воздухе, когда где-то хлопнула дверь.
— Ну вот и ладушки. — Сказала Владычица. — Рада, что пришли. По плану у нас сейчас...
— Вызов Богов. — Твердо сказал Вовка. — Все остальное — после. Сами понимаете, у Вас свои дела, у нас — свои интересы.
— Но Владыка...
— Разве еще не рано для дворцовых приемов и завтраков? — Удивился Вальтер. — Кажется, все еще спят, утомленные нашими поисками и сплетнями. Так что, пока есть свободное время, мы с удовольствием посмотрим на дружеское общение с высшим миром. Ну а потом — парочка скромных девиц к вашим услугам.
Анибель поморщилась. Заниматься бесполезным занятием ей не хотелось.
— Я же объясняла вам, что Боги не слышат!
— Мы хотим убедиться сами. — Решительно сказал Вовка. — Обманывать не советую. Потоки и силу энергий, а также их направленность я отследить в состоянии. Начинайте, не стесняйтесь.
Владычица вздохнула.
— Ладно. Только прошу одного: сидеть очень тихо, даже если ничего не получится. Во время работы сквозь тело проходит слишком большой поток сил. Если меня сбить или оттуда вырвать, он станет неконтролируемым и разрушений не избежать. Не хотелось бы еще и этим портить настроение Владыке Мертону. Сядьте вот на тот диван у стены.
Две девушки быстро встали и перешли в дальний конец комнаты. Все кресла, пуфики и коврики мановением руки Владычицы расползлись к стенам, прижавшись к ним спинками и ножками.
Анибель, тем временем, подошла к комоду и, открыв один из ящиков, вытащила оттуда пять небольших старинных чаш, украшенных сложной резьбой и крупными камнями в вычурной оправе. Затем достала запечатанный фиал и, надрезав удерживающие крышку нити, открыла его и буквально по нескольку капель уронила в каждую чашу. По комнате сразу поплыл невесомый свежий запах горного снега и ранних крокусов, весенней капели и нагретых солнцем скал... Чаши изнутри осветились синим. Запах масла следующего фиала напомнил парням о жарком лете, кучерявых, начинающих набухать синим, облаках, мареве над дальним лугом в преддверии послеполуденной грозы... Сияние над чашами стало малиновым. Третий пузырек взорвал память горечью одиночества, увяданием, желтыми березами над старым погостом и запахом неизбежности смерти. Вовка чуть не расплакался, вспомнив бабу Таню, дешевый гроб и равнодушные лица кладбищенских рабочих, опускавших тело единственного близкого человека под землю. А еще сестру Маньку, пьяную и опухшую молодую бабу, заливающую страх перед миром и свою никому ненужность дешевой водкой.
Он скосил глаза на друга. Вальтер даже не пытался стереть бегущие по щекам слезы. Широко раскрытые глаза тоже смотрели в прошлое, не видя настоящего. Свет над чашами полыхнул желтым и медленно угас.
Напевая несложный мотив, Анибель поставила их вокруг себя на пол. Потом села на колени и, распустив длинные светлые косы, вырвала из них несколько волосков, по одному укладывая внутрь. И вот в чашах, сами собой, загорелись чистые разноцветные огни: синий, зеленый, желтый, оранжевый и красный. Слова вызова-молитвы зазвучали громче.
— Боги! Молю, не отриньте зовущую дщерь заплутавшую в выборе сущего:
Сети дорог предо мной. Добрый совет откровеньем, наитием,
Яркою искрой иного события, Бог перепутий, открой!
Видишь тоску мою, горе сердечное, время бессонниц, сомнение вечное,
Правду мне всю расскажи тот, кому ведомы тайны желанные,
Речь торопливая, виденья странные — Бог отрицанья и лжи.
Мало прошу у вас: только пророчество, как избежать между звезд одиночества,
Вниз, на меня посмотри тот, кому ведома радость беспечная,
Трепет души и весна быстротечная — Бог ведовства и любви.
Не отдаляйте же встречу возможную, мне помогите решить дело сложное,
В выси откройте мне дверь! Жду со смиреньем ответа надежного,
Верю, отринув сомнение ложное, Богу надежд и потерь...
Яркие огни чаш, сплетаясь над головой Владычицы, вливали силу в ее собственные потоки, уходя в бесконечное пространство. Вокруг не стало ни потолка, ни стен. Серая невесомая мгла и тонкий, на грани слышимости, заунывный мотив, к которому Анибель, впавшая в транс, начала подбирать слова:
— О, древний страж блистательных чертогов, осиянных негаснущей зарей, молю тебя позвать любого Бога... Но вижу, что твой мир не отворен... проросший вьюн давно оплел ворота, и блеск твоих доспехов потускнел. Но что случилось? Там остался кто-то, иль Боги заглянули за предел, оставив нас скорбеть своим утратам... но чем же мы обидели Творца? Как жить теперь с рожденья до расплаты без ваших наставлений и Отца, пекущегося каждым пробужденьем живой и неприкаянной души... Ты слез моих не видишь, без сомненья... Но что у вас случилось, расскажи...
С последним словом Анибель уронила руки на колени и опустила голову. Призрачный огонь в чашах потух. Серая пелена исчезла. Все трое снова оказались в малой гостиной покоев Анибель.
Женщина открыла глаза, еще не понимая, где находится, и попыталась подняться на нетвердые ноги. Вовка и Вальтер, сорвавшись со своих мест, подхватили ее под локти и бережно посадили на диван.
— Ты видел? — Прошептал Вовка. — Я по лучу пошел за ней в Божественный мир! Там были ворота. Огромные. Заросшие травой и деревцами. Давненько их не открывали! А страж, по-моему, и вовсе не живой, а каменный!
— Может, она нас увела на какой-нибудь иной план? — Задумчиво поглядел на лежащую женщину Вальтер. — Я тоже видел ворота и стража. Ты не чувствовал, как я держал тебя за руку?
— Нет. — Виновато улыбнулся Вовка. — А он страшный: весь пророс какими-то поганками и кристаллами. Меч, на котором лежали его руки, поржавел и покрылся трещинами... Нет, Вальтер, энергии там сумасшедшие. Не знаю, как она могла так долго выдержать.
— А вон, — кивнул друг на пузырьки, — девичьи слезки из подземелий.
— Ну да... — Вовка, не дотрагиваясь, нагнулся над чашами. — Но мы-то выдержали! Она, — он кивнул на Владычицу, — в отключке, а мы с тобой болтаем...
Парни переглянулись.
— Путь найти сможешь? — Тихо спросил Вальтер.
— Да, я запомнил. Но не сейчас. Смотри, приходит в себя. Нам еще за сеанс связи отрабатывать...
— Сделаем. Несколько дней уже не имеют значения.
Анибель вздохнула и подняла голову. На дальнем диване, опустив глаза вниз, сидели две девчонки. Откашлявшись, она спросила с подозрением:
— Ничего не трогали?
— За кого Вы нас принимаете, Владычица? — Поднял голову Вовка. — Мы и с места не сходили!
Анибель, опершись руками на сиденье, кое-как поднялась и, спотыкаясь, прошла к комоду. Порывшись в шкатулочке, достала оттуда полный фиал и, скрутив пробку, залпом его выпила. А потом, встряхнувшись, посмотрела на девушек и улыбнулась:
— Я же вам говорила, что ничего не получится! Не отзываются Боги!
— А как они раньше с Вами разговаривали? Приходили сюда сами?
— Когда я совершала этот обряд, то на мой призыв обязательно кто-нибудь приходил. Конечно, долго на том плане я выдержать не могла, поэтому Бог, выбравший мой вопрос, спускался ко мне.
— А какие они, Боги? — С восторженным взглядом спросил Вальтер. — Красивые?
Анибель рассмеялась, а потом начала собирать чаши и фиалы.
— Если честно, не знаю. От них исходит столько светлой энергии, что лиц не видно. Но голоса бывали и мужскими, и женскими.
Владычица убрала свои вещи, заперев комод на ключик, висящий на шее. А потом, расстелив ковер и расставив по местам мебель, уселась напротив девушек.
— Теперь ваш черед исполнять обещанное!
— Мы согласны. — Кивнул Вовка. — Что надо делать?
Анибель задумчиво рассматривала девчоночьи лица, постукивая пальчиком по губам.
— Пожалуй, начнем с того, чего делать не надо. — Сделала она вывод.
— О как! Разве мы не похожи на ваших девочек? — Вовка повернул лицо сначала одной стороной, а потом — другой. — Глаза, нос, брови — все в наличии!
— А еще — не закрывающийся ни на секунду рот. Это говорит о чем?
— Об общительном характере? — Показал зубы Вовка.
— О том, что ты не ценишь душевного уединения других существ, находящихся с тобой рядом. Это вызывает недоумение. А также желание услышать от тебя некоторые сведения, которые ты, как болтун, с большей долей вероятности, можешь выложить, если состоишь на службе влиятельного лица. Ну и последним пунктом, что ты не уважаешь старших. Ибо говорить должны они, а ты — кратко отвечать на вопросы.
— А почему кратко? — Вовка обернулся к Вальтеру.
— Чтобы их мозги сразу усвоили то, что ты хочешь сказать. — С удовольствием ответил Вальтер.
Анибель едва заметно поморщилась.
— И еще глаза...
— Не того цвета? — Взволнованно спросил неугомонный Вовка. — Так поменяем!
Его глаза тотчас блеснули густо-синим.
— Ой, вот не надо показывать мне искусство иллюзии. Если честно, мне абсолютно все равно, какого они цвета. Главное, вы их должны держать опущенными. Вообще где вы воспитывались? Наверняка в предгорьях!
— Почти. — Согласился Вальтер.
— Оно и видно. Запомните: влиятельные персоны не переносят прямого взгляда. Девушки не должны быть дерзкими! К вам будут относиться с неприязнью.
— Вообще-то нам все равно. — Пожал плечами Вовка. — Нас и такими любят.
— Да поняли мы. — Перебил его Вальтер. — Молчать, прикрывать глаза, на вопросы отвечать: да, нет, несомненно!
— Вот умная девочка! — Восхитилась Анибель.
— Мы быстро схватываем и долго помним. — Согласился Вовка. — Последний вопрос: с брачными намерениями покончено?
— Еще бы... — Анибель снова прикусила ноготок. — Осталось только красиво, сохранив достоинство, уйти.
— Да. — Согласился Вовка. — Значит, локти на стол не кладем, в носу не ковыряем, с дурацкими вопросами к Владыке Мертону не пристаем.
— Вот и умницы. Посидите в гостиной, а я пока переоденусь к завтраку.
* * *
Глава девятая. Завтрак во дворце
* * *
Едва поднявшись с постели, хмурый и не выспавшийся Владыка Мертон позвал камердинера. Тот, словно тень, возник в спальне и, поставив на столик чашечку кофе, помог господину надеть халат. А потом, пока Мертон задумчиво перемешивал в напитке сливки, открыл шторы на окнах. Солнечный край уже появился над горизонтом, разгоняя утренний туман и подсвечивая убегающие вдаль облака ярко-оранжевыми лучами. Сейт распахнул створку окна, впуская в комнату свежий воздух и щебет птиц из дворцового парка.
— Чего я не знаю? — Задал первый вопрос Владыка.
— О, господин, совсем немного: саин Верт, Ваш старший сын, ночным экспрессом улетел на побережье.
— Равнодушный щенок. Без мозгов, но с развитым чувством отцовства. Скольких мальчишек они настругали?
— Четвертый на подходе, мой Владыка. — Поклонился Сейт.
— И что им во дворце не жилось? — Владыка встал и подошел к окну. — Тяну и тяну эту ношу. Детей — полно! Но ни один из них не хочет мне помочь ее разделить!
— Вероятно, они боятся? — Негромко произнес Сейт, заправляя постель.
— Кого?! — Обернувшись, грозно сказал Владыка.
— Ответственности... — шепотом произнес камердинер.
— Ну да Боги с ним. Пусть сидит среди полярных снегов. Все равно толку от него никакого: все дни молчал, как рыба об лед. Что еще нового?
— Сианна Рейна, ожидая на террасе рассвета, немного промочила росой платье и теперь чихает.
— Под окнами Этелия не надо было прыгать. Все равно без толку. Чихать ему на нее.
— Но в парке она заметила одну любопытную парочку, направляющуюся во дворец...
— И кто же у нас оказался морально неустойчивым?
— Не ведаю, Владыка, но, по словам сианны Рейны, это были две белокурые девушки, одетые в мужские костюмы. Если бы не начинающийся насморк, она рискнула бы спуститься и рассмотреть их поближе.
