Док (полный роман)

* * *

С первыми лучами зари я уже сидел на жесткой циновке и проводил осмотр больной. Худенькая женщина с секущимися волосами испуганно держала за руку моего проводника, кусая губы. Я быстро пробежался диагностом по выпяченному животу, потом поставил маленькие датчики на грудь пациентке. Вымытыми в кипяченой воде руками пропальпировал бока, отметив увеличенную печень. Затем пошла рутина: кровь, просьба дать мне чуть-чуть мочи, осмотр приготовленного завтрака. Затем повторный анализ крови, и я пригласил хозяина потрепанной палатки выйти на улицу.

— Недолеченная пневмония и лихорадка в самом начале. Сейчас сделаем несколько уколов, потом я оставлю препараты и расскажу, как их нужно принимать. Читать умеешь?

— Умею. И читать, и считать, — неожиданно чисто ответил проводник.

— Тогда будешь следовать рекомендациям, и все закончится хорошо. Ребенка я послушал, диагностом основные параметры посмотрел. С малышом все нормально. Если не будете дальше по болотам ползать, то все пройдет без проблем. До родов вам еще полтора месяца.

Прищурившись на всходящее солнце, я быстро посчитал в уме даты и продолжил:

— На повторный курс антибиотиков у меня не хватит. Я дам названия, постарайся найти в городе. Точно знаю, что в старых районах аптеки работают и нужные препараты там были. А когда срок подойдет, можешь снова в гости позвать. Хотя хорошая акушерка помогла бы больше.

Уже после обеда, собираясь обратно, я предупредил гостеприимного хозяина:

— Вы на краю болот. Но если полезете дальше, можете ее растрясти. Я бы на твоем месте пока тут сидел, никуда не дергался. Дорогу я запоминать не буду, место найти не смогу. Поэтому подожди неделю-две, пока супруга окрепнет, тогда и переберетесь в более спокойную нору.

— Твой командир не заставит тебя вспомнить тропу?

— Мой командир хочет вернуться домой. Ему больше делать нечего, кроме как по джунглям бродить и остатки местных гонять. Вам к кому под кровать ни загляни — автомат валяется, а бабушки-дедушки повстанцам продукты таскают по очереди. В любого можно пальцем ткнуть — попадешь в 'освободительную армию'. Что теперь, моему командиру геноцид устраивать?

— Он сказал, что если с тобой что-нибудь случится, нам устроят второй Шашем. Вижу, ты не знаешь, что это такое... Это деревня на другом берегу океана. Молодые ребята решили доказать свою доблесть и отравили продукты, которыми торговали на рынке. Умерло несколько солдат. На следующее утро пришли военные и распяли живыми всех, кто был в деревне. Всех, кто не успел убежать... А потом убивали каждого, кого встречали на ближайших дорогах... Как думаешь, ваш командир может так поступить?

— Если не получит мою тушку вовремя — может.

— И при этом не будет тебя расспрашивать и не начнет искать мой отряд в джунглях?

— Нет. Война почти закончилась, люди устали убивать, даже по приказу.

Человек без имени удивленно посмотрел на меня и лишь развел руками:

— Это нельзя понять. Извините, доктор, но нормальные люди так себя не ведут. Воюют без желания и убивают ради развлечения.

Я положил отобранные препараты на циновку, закрыл ящик и пошел к выходу из палатки. Откинув полог, обернулся и посмотрел на молодого человека с глазами старика:

— Парень, а давно ты смотрелся в зеркало? Кто взял в руки оружие, теряет свою душу, продав ее духам войны. Мы одинаковы. Вы сажаете пленных на бамбуковые колья, мы сжигаем напалмом деревни. И понять, кто больше виноват, уже невозможно. Надо лишь закончить эту мясорубку, пока есть кому убрать автомат под кровать и вернуться на поля. Не знаю, кем ты был раньше: учителем, студентом в университете или чиновником в правительстве. Но твою образованность и воспитание джунгли почти сожрали. Еще чуть-чуть, и они сожрут твою семью.

— Не мы начали эту войну! — возмутился командир отряда, сжав кулаки.

— Но хоть дайте нам ее закончить и уйти... Ради всех нас...

Встав рядом с узким проходом между зарослями, я сунул полегчавший ящик ближайшему партизану и попрощался с высыпавшими на поляну низкорослыми вояками:

— Удачи, господа повстанцы. И чтобы нам не встречаться больше...

К закату я уже был дома.

* * *

Мой поход к 'соседям' принес нам неожиданные послабления. В деревне мне теперь меняли продукты с существенными скидками. А когда я заикнулся про мясо, попросили заехать еще раз и пригнали отличного быка. Правда, каждую субботу теперь у рыночной площади собиралась молчаливая очередь из женщин с детьми. И стоило нашему старому грузовичку зафырчать на дороге, как мои пациенты вставали и приветливо махали руками: дядя доктор прибыл, вот удача! На пост к нам больше никто не приходил, предпочитая вопросы со здоровьем решать в деревне, не мозоля глаза разгрузками с гранатами и потертыми винтовками.

Единственный скандал, который устроил Тибур, произошел в один из больших базарных дней. Взбешенный Самсон выдернул из очереди молодого идиота, забывшего снять с пояса пистолет и тесак. Мотая парня, как тряпичную куклу, пулеметчик рычал ему что-то нецензурное. Флегматичный Тибур приволок старосту деревни и прошипел перепуганному старику, показав пальцем на притихшую толпу женщин и детей:

— Дед, вы тут расслабились без меры? Ты сам правила на доске вывешивал. За неучтенное оружие — расстрел. За поддержку партизан — расстрел. За нападение на патрули и минирование дорог — расстрел. Ты что думаешь, вы убивать будете, а мы по доброте душевной вам пулевые ранения штопать?.. Берешь болвана и пинками гонишь его в то болото, откуда он вылез. Так быстро, чтобы я закрыл глаза на секунду, открыл — и уже никого нет... А если еще раз такое повторится, то мы приедем без дока и наведем тут свой порядок. Быстро и без дураков. Понял? И сам будешь тогда малышне уколы ставить и таблетки выдавать. Если кто в живых останется...

И, получив пинок под зад, староста деревни исчез в жарком воздухе, прихватив с собой слишком расслабившегося 'партизана'. Больше мне на глаза в деревне повстанцы не попадались.

* * *

С моим образованным врагом я встретился через месяц. Молчаливый молодой человек подошел перед нашим отъездом на базу, поздоровался и сказал:

— Мы не нашли акушерку.

Я договорился о месте встречи, и вечером еще чуть-чуть поругался с ротным, который с большой неохотой отпустил меня на неделю.

— Знаешь, док, если тебя там пристукнут, я найду твой с...ный труп, заставлю местных колдунов оживить и расстреляю показательно перед строем еще раз! Развели бардак на войне, просто черти что. Будто на курорт приехали...

Капитан ворчал чисто для проформы. А ящик с новыми бинтами и системами для переливания, которым заранее расплатились 'аборигены', взял с удовольствием. Правда, сам использовать не рискнул, но уже договорился махнуть его по бартеру на ночную оптику у соседей. Так я неделю провел на болотах. Где принял роды, присмотрел первые дни за новорожденным, и поддержал медикаментами маму. Мы даже пообсуждали со счастливым отцом виды на мирную жизнь, перспективы сельского хозяйства и будущий рост туризма на островах. При этом аккуратно обходили любые политические вопросы и старались не вспоминать о возможной встрече по разные стороны прицела.

Уже собираясь назад, я поинтересовался:

— А тот милый покойник, что болтается на краю лагеря. Что-то стянул? Или еще чем провинился? Очень уж радикальный способ внушения вы использовали.

— 'Непримиримый', — нехотя отмахнулся командир партизан. — Приходят, предлагают нападать на блокпосты, солдат взрывать. Только зачем это нам? На побережье за каждого убитого штурмовкой отвечают, гибнут женщины и дети в первую очередь. И терять людей, когда вас выведут через месяц-два... Не вижу никакого смысла.

— Бардак, — кратко подвел я итог беседе. — Вы вешаете своих, чтобы закончить войну. Мы лечим ваших детей и пинками отправляем солдат обратно в джунгли, если кто попадется на глаза. Скоро начнем совместные базы строить.

— Может быть, — не стал спорить узкоглазый молодой человек, бережно держа на руках новорожденного сына. — Но лучше вообще не делить мир на своих и чужих. Тогда и будем жить счастливо.

Я не стал спорить с этой идеалистической мечтой. Действительно, жить мирно куда как лучше, чем каждую секунду ждать чужую пулю из кустов. Но вот получится ли когда-нибудь? Особенно в нашем свихнувшемся мире, где все давно поставлено с ног на голову. И где легче найти друзей среди врагов, чем поверить в поддержку своих, торгующих жизнями подчиненных как расходным материалом...

А предсказатель из моего знакомого получился паршивый. Нас вывели на центральную базу через три дня, а не через месяц, как он думал. Хунта собирала силы, передавая управление местной территорией очередной марионеточной власти. На материке заваривалась крутая политическая каша, и какой-то поджаренный напалмом архипелаг на другой стороне планеты уже никого не интересовал. Войска возвращались домой...

 

17. Медаль

— Господин старший лейтенант Убер?

В голосе вестового сквозило вполне оправданное сомнение. Мы только что выгрузили остатки нашего барахла из забитого под завязку транспортника и даже не успели перевести дух. И после путешествий по бесконечным глиняным катакомбам больше походили на оживших грязевых истуканов, чем бойцов спецназа.

— Он самый, — сплюнул я тягучую слюну в пук травы, нагло проросший среди плит взлетно-посадочной полосы. — Что стряслось?

— Командир базы полковник Вильямс ждет вас для беседы. Немедленно.

На последнем слове вестовой споткнулся еще раз, но все же осторожно повторил:

— К сожалению, ему уже доложили, что вы прибыли, и он действительно хочет видеть вас немедленно.

Я лишь пожал плечами и нахлобучил на голову бурую от грязи панаму. Почему бы не повидать господина полковника. Тем более что напрямую я ему не подчинялся, и больших неприятностей он мне доставить не мог. Так, разве что еще раз в личном деле 'потоптаться'.

— Господин полковник, Макс Убер по вашему приказанию прибыл.

За безразмерным столом сидел огромный мужчина с тяжелой лошадиной челюстью и колючим недобрым взглядом, глубоко запрятанным в провалах глазниц. Командир базы молча полюбовался на мой драный комбинезон, на жеваную панаму на голове и коричневые наслоения грязи на лице. Потом покосился на шикарную кожаную мебель в кабинете, перекатил дымившую сигару из одного угла рта в другой и выдохнул:

— Это теперь модно в спецназе, в таком виде приходить к начальству?

— Ну, я могу следовать уставу. Прослежу за размещением раненых, пополнением аптечек, организую баню личному составу, помоюсь сам... Наверное, к утру смогу зайти снова.

Полковник Вильямс удивленно покосился на меня, потом потыкал пальцем в планшет, хмыкнул и с холодом в голосе прокомментировал:

— Вот оно как... Взыскания, пререкания с вышестоящим начальством, рапорт с базы о рукоприкладстве... Как вас только держат в войсках, господин старший лейтенант.

— Зато у меня медицинских потерь в роте нет, — устало отмахнулся я, заскучав посреди полированного великолепия. Но хозяин кабинета сумел меня удивить.

— Согласен. Для доктора это важнее. Будь моя воля, я бы всю эту макулатуру заменил на единственный рапорт вашего ротного, где вам дана блестящая характеристика... Значит так, Убер. Мне плевать, чем вы занимаетесь у себя в подразделении и как именно развлекаетесь во время боевых действий. Но сейчас у меня приказ доставить вас и еще десяток охламонов на авианосец, где прибывшая из метрополии комиссия наградит героев войны орденами и медалями. Учитывая существующий уровень бардака, я разрешаю вам прибыть ко мне с рапортом еще раз завтра утром. Но уже одетым и бритым согласно уставу.

— Награда? — я пригладил наполовину оторванный левый погон и переспросил: — Это за что меня вдруг награждают? Обычно лишь жалобы в личное дело шьют.

— За спасение жизни командиру службы политического воспитания в зоне боевых действий.

Я не успел удержать сорвавшиеся с языка слова:

— Этому пьяному бурдюку? Так я ему лишь чирей на пятой точке убрал проездом, когда медикаменты для роты получал!

Полюбовавшись на мою ошарашенную рожу, полковник нарисовал дымящей сигарой нечто абстрактное в воздухе и закончил:

— Возможно. Но — приказу дан ход. Запрошенный орден 'зарезали', но медаль вручат. Поэтому — кругом, и приводить себя в порядок. Если завтра в восемь ноль-ноль я снова увижу перед собой чучело, лично спущу шкуру и вам, господин старший лейтенант, и вашему капитану. Для поднятия тонуса. Свободны...

* * *

— Правильный полковник, — прокомментировал мой рассказ Тибур. Он уже успел помыться, сменил форму и теперь щеголял по выделенному нам ангару в новеньком камуфляже, дожевывая добытый где-то кусок кекса. — Лично на штурмовку мотался, когда тут заваруха была с высадкой наемников. 'Летуны' на него молятся. Говорят, дважды огнем прикрывал эвакуационные команды, когда сбитых пилотов забирали. И уставщиной зря парней не мучает, хотя по делу дерет беспощадно.

— И как же он попал на место начбазы? — поинтересовался я, с трудом снимая с себя вставшую колом одежду.

— Прежних на повышение сунули, его временно — сюда. Если генералы замам теплое место искать не будут, так и оставят мужика на хозяйстве.

— Сожрут, — только и смог прокомментировать я, отсвечивая голым задом посреди расставленных в беспорядке кроватей. — Ладно, где у нас тут помыться можно?

— В соседнем бараке! — хором радостно ответила любимая рота, наслаждаясь происходящим.

— Где?! Так какого я тут!..

— Док, так ведь ты у нас всегда нестандартно мыслишь! — захохотал Самсон, спешно сгребая груду тряпок и удирая к выходу. — Зато тебя сестрички любят, не то что нас, грубых и неотесанных!

Я лишь беспомощно погрозил кулаком вслед. Потом махнул рукой, как мог завернулся в старенькое полотенце и с гордым видом потопал в соседний барак, мыться. То, что там была лишь женская душевая, мои любимые бабуины умолчали. Спасибо знакомым сестричкам, которые сжалились надо мной и пропустили без очереди. Потому как два рапорта подряд о неподобающем поведении и непристойном внешнем виде старшего лейтенанта вряд ли порадовали бы господина Вильямса.

Зато в качестве мести я вечером заставил сослуживцев организовать мне 'соответствие уставу', включая модные блестящие звездочки на погоны, отглаженный до хруста комбинезон и прошитый жесткими нитками камуфляжный берет, украшенный начищенной эмблемой войск специального назначения. Как-никак, но я буду лицом сводной бригады, надо не ударить в грязь лицом...

* * *

Утром господин полковник построил всех счастливчиков и проинспектировал внешний вид. Похоже, слухи о грозном нраве были оправданы, поэтому застывший по стойке 'смирно' народ сиял отполированной обувью, благоухал одеколонными ароматами и готов был немедленно промаршировать на обложки глянцевых журналов. Смахнув с миловидной девушки в погонах сержанта несуществующую пылинку, Вильямс строго предупредил:

— Банкет ждет на базе. На авианосце — ни капли! Пусть комиссия надирается, ей положено. Вы — радуетесь привалившему счастью, бодро отдаете честь и назад... Убер, командование бригады там же. Специально для тебя говорю, чтобы проникся и осознал. Потому что если опять кому-нибудь в рыло зарядишь, огребешь не только ты, но и генерал Штадт. Конечно, тебе виднее, но я бы норов поумерил... Нале-е-е-ву! На погрузку шагом... Марш!