Путин сражается с вермахтом

Словно на качелях раскачивался, а затем, когда Наташка все-таки подожгла мельницу... Визгу, то было...

Сейчас же стоит, а вернее парит такой грохот, что и воплей не слышно. Но вот Августина не теряет оптимизма:

— Ну, что ты скисла, золотоволосая фея. Близка капитуляция врага, хоть зубки будут еще у нас трещать.

Немцы несут очень большой урон, однако их дзоты прочны и отбивают большую часть снарядов, а бомбы часто сыплют мимо цели. Есть у фашистов и настоящие башни с толстыми железобетонными стенами, которые не хотят поддаваться.

Наташка смотрит на умирающее в закате и солнце, глазки у неё слезятся, девушка поизносит:

— Сколько народу уходит в царствие теней... Даже подумать страшно.

Тут воительница снова пришла в себя. Она очнулась в блиндаже, на мягком матрасе. Спать уже не хотелось, и спина почти не болела.

Девушка поднялась, и стала делать зарядку. Тело немного одеревенело. Пускай по нему заструиться кровь.

Наташка даже прокрутила себе шею... Ух ты! Армия Третьего Рейха прессует сильно. Устоять против такой махины затруднительно. Буквально не хватает сил, и средств. Конечно, настроения это добавить не может, но зато и фашисты несут немалый урон. Они столкнулись с чем-то не слишком для них постижимым. С яростью русского народа. Но и не только русского, а также остальных народов России.

В блиндаж вошел мальчишка. Рыжеватый, загорелый, в рваных штанах. Поклонился Наташке и спросил:

— Товарищ подполковник, вы чего-нибудь хотите?

Наташка искренне ответила:

— Да! Драться с фашистами!

Мальчишка с улыбкой ответил:

— Этого мы все хотим! И будем драться побеждая!

Наташка шлепнула босой ножкой по земляному полу, и произнесла:

— Тогда в бой пойдем! Где мой автомат!

Мальчишка воскликнул:

— Сейчас принесу!

И мелькнули, сизые от пыли голые пяточки пацана. Наташка стала осматривать блиндаж. Ей захотелось пить, да перекусить не помешало бы. Вообще страшная вещь война. Народ нищает, все больше и больше производится техники, а гражданское на нуле. Когда, наконец, закончится этот кошмар.

Мальчишка оказался не только быстр, но и догадлив. Принес не только автомат с дисками, но большую бутылку с молоком, а также краюшку хлеба.

Наташка поблагодарила мальчика, и кивнув головой, уселась, пожирая жесткий, черный хлеб с примесью лебеды. Да зато молоко хоть настоящее. И где такое достали? Ну и жизнь в СССР. В Америке было куда сытнее и богаче.

У Наташки даже мелькнула крамольная мысль: а не лучше капитулировать? Сохранить, таким образом, многие миллионы жизней. Но это, разумеется, просто минутная слабость. Альтернативой могло быть только рабство. А это не выход.

Наташка представила себе голых, с выпирающими ребрами мальчишек, согнувшимися под плетьми надсмотрщика. Как они надрываются, под непосильным грузом. Как девочки толкают вагонетки, как фашисты натравливают на них собак...

Наташка решительно произнесла:

— Нет! Не будет рабства! Мы будем счастливы на веки и веки!

И девушка решительно направилась к выходу. Мальчишка заспешил за ней, чирикая:

— Весь мир насилья мы разроем, до основанья, а затем... Мы новый, славный мир построим, кто был никем, тот станет всем!

На поверхности была, осеняя ночь, и уже довольно прохладно. Но Наташке не привыкать бегать полуголой по холоду. Она воительница в истинной силе.

И будет отчаянно драться.

Наташка побежала к линии фронта. Сверху слышался рев от самолетов: кипела воздушная битва. Советские машины дрались с немцами, стараясь выровнять возникшее неравенство. Ожесточенный бой, в котором не было правил.

И советские летчики шли на таран. Наташка на ходу пила молоко из бутылки, и напевала:

— Русский воин от боли не стонет... Русский воин от пуль не бежит... Он в болоте, поверь, не утонет! И в напалме огня не сгорит!

Воительница чувствовала себя на подъеме, она была готова рвать и метать молнии.

А кто-то и в самом деле взял и таранил. Пошел на смерть, ради жизни на земле. Громыхнула взрывчатка, и немецкий ас рассыпался. Фрицы старались расстреливать русских с дистанции. И подавались назад. Тогда советские летчики атаковали наземные цели. Нелегко приходилось гитлеровцам. Очень уж храбро сражались советские воины. И не надо им обещать рай с гаремами. Они и так охотно идут на смерть.

Наташка бежала, ее голые, розовые, девичьи пяточки мелькали. Она очень сексуальная когда с голыми ногами подпрыгивает. И шлепает босыми подошвами по дерну.

Мальчишка еле поспевал за ней, отставая, и любуясь бегом. Да это здорово.

Наташка помахала ему рукой, и еще прибавила шагу. Будут они теперь сражаться.

Ночью сражение кипело. Немцы, используя приборы ночного видения, пытались прорваться. И сыпали снарядами, бомбами, выбрасывали хлопья пламени газометы. Падали с неба и крупные бомбы, и маленькие бомбошки, иногда сыпались и ракеты.

Наташка с воодушевлением, чувствуя, что заводится, запела:

Я комсомолка песнь моя звучит,

Горжусь — родилась в веке октября...

Бегут весною бурные ручьи,

Мы за Отчизну будем жить не зря!

Когда фашисты двинулись на Русь,

Вот прозвучала, грозная труба...

И ты девчонка храброй будь не трусь,

Погибнуть в битве — это ерунда!

И вот сражаюсь яростно с врагом,

Стреляю метко я из пулемета...

В мороз девчонка в юбке, босиком,

Она ведь птица дерзкого полета!

Нет, не сдадимся мы фашистам, знай,

Для нас одна ты матушка-Россия...

Построим на планете чудный рай,

Придет Господь, Всевышний Бог Мессия!

И с нами будет Ленин навсегда,

Куем мы волю крепче ратной стали...

У комсомольцев юные года,

И наш отец товарищ мудрый Сталин!

А я люблю босою по снежку,

Бежать, мелькая пятками в сугробах...

Фашисту-гаду голову снесу,

Ждет наказанье Гитлера уродов!

Дай победить сей бешенный фашизм,

И под Берлином вскоре оказаться...

Чтоб не пришел жестокий реваншизм,

Когда врет фюрер, с жестами паяца!

Любить Христа, вступая в комсомол,

Девчата, парни — дружно обещали...

Фашизм получит до конца разгром,

А мы увидим коммунизма дали!

Когда в Берлин мы с песнею придем,

И красный флаг над городом поднимем...

Мы песню смело, о Христе споем,

Который вместе с нами будет ныне!

А Ленин, Сталин — вы у нас в сердцах,

Шагаем строем девки комсомола...

Мы возродим сей коммунизм в мечтах,

И будет для людей Эдемом новым!

Девушка допела, и добежала до передовой. Впереди перли немецкие танки. Увы, сорок шестой год не сорок первый. Танков у фашистов очень много и они мощные, тяжелые, и с сильным вооружением. И держать оборону крайне сложно.

Серия "Е", это не фунт изюму. Наташка прочирикала сквозь зубы, и выстрелила по оптическому прицелу. Но из автомата попасть несравнимо труднее.

Наташка оглянулась... Пристроила себе автомат на плечо и снова пальнула. В досаде прошептав:

— Пусть будет наш мир самым лучшим!

Девушке, похоже, удалось что-то разбить у немца. Скорее всего, прибор ночного видения. И фашист остановился. Да нелегко даются гитлеровцам километры по русской земле.

Наташка снова стреляет... Она хочет добиться успеха и при этом выжить. Рядом с ней пристроился мальчишка, и тоже строчит короткими очередями из ППШ.

Девушка вспомнила сказку Гайдара о Мальчише-Кибальчише. Тогда дети тоже взялись за оружие и бросили вызов иноземной своре. Это был их героических подвиг. Но все-таки нашелся один предатель: Мальчиш-Плохиш. И выдал Мальчиша-Кибальчиша. И приказал главный Буржуй, вырвать из него великую тайну.

И мальчика стали пытать. Раздели, вздернули на дыбу, и стали хлестать раскаленной проволокой. А потом палач, приложил красное от жара железо к груди Мальчиша-Кибальчиша и, ухмыляясь, спросил:

— Что больно?

Мальчик был пунцовым от боли, но мужественно произнес:

— Нет! Словно баба шилом кольнула!

Под босыми ногами мальчика разместили, пылающую жаровню. А к половым органам и языку присоединили электроды и стали пропускать ток высокого напряжения. Мучили, мучили, и еще раз мучили Мальчиша-Кибальчиша, но так и не вырвали из его уст великой тайны. Неизвестно хватило ли истязаемому ребенку сил, выйти на расстрел, или его замучили до смерти в подвале. Ясно одно: Мальчиш-Кибальчиш проявил величайшее мужество. И не просил пощады у врага. Даже когда ему сломали раскаленными щипцами, все пальцы на руках и ногах, то и тогда он даже не застонал.

А когда мальчика кололи горячими иглами в нервные окончания. Как мучили этого отважного ребенка.

Эх, Мальчиш-Кибальчиш, твои огрубевшие пяточки прижигало раскаленное железо и лизало пламя. Как маленькие ножки, хлопчика лет двенадцати терпели, когда палач отламывал пальчик за пальчиком, а косточки хрустели в раскаленном металле.

Как красная от жара игла прокалывала юному ленинцу грудь, и шею... Долго и изощренно пытали Кибальчиша, но тот лишь смеялся в ответ.

Наташка вспомнила, как и ее подругу зверски истязали фашисты. Как раскаленным железом выжгли две звезды: на груди и спине! Как выводили ее босой на снег, а потом ставили на раскаленные уголья. Как девчонку нагую вешали за волосы, а потом стегали красной от жара цепью. Или в водили острые шипы в лоно Венеры.

И как только гитлеровцы не издевались от девушкой. В конце концов, сожгли ей волосы, на голове и лобке, сломали раскаленными щипцами все ребра.

Ну, как против таких и не воевать?

Наташка прочирикала во весь голос:

— С голубого ручейка начинается река...А фашиста двинуть следует дубинкой!

Рядом с девушкой легло еще несколько мальчишек: лет тридцати-двенадцати. Они стреляли из ружей. Аленка предложила поменяться. И взяла себе в руки надежную винтовку Мосина.

Из нее ловко целила и стреляла по немецким танкам. Главное разбей прицел и фрицам будет некомфортно. И разбивала ведь.

Рядом с нем стрелял пацан лет четырнадцати на вид. Его звали Никита, несмотря на малый возраст — матерый боец, вспоминает первое задание

В сорок первом году, мальчишка, родившийся как раз 7 Ноября, собирался вскоре праздновать свой маленький почти юбилей — девятилетие. Деревенский хлопчик юга Украины, уже успел до войны вступить в пионеры, и закончить почти на отлично четыре класса колхозной школы.

Несмотря на свой средний, а может и чуть меньше для данного возраста рост, мальчик в силу изобретательности, быстроты, ловкости, давно считался сельским активистом и заводилой. Когда пришли немцы Никитка даже запустил по ним камнем, и получил в ответ автоматной очередью, едва не отправившим его к праотцам. За что он и получил нагоняй от матери.

Тем не менее, пацан старался вместе с прочими подстраивать фашистам мелкие пакости, протыкать шилом колеса, срывать листовки, кидаться тухлыми яйцами. А если повезет воровать или резать проволоку. Но это все была их мальчишечья инициатива.

Но вот ему поручили старшие товарищи пробраться к блокированным в Одессе советским частям. Смысл задания состоял в том, что город планировалось вскоре оставить, а значит, готовое подполье должно получить шифр с фамилиями тех людей, что поддерживали связь и координировали партизанскую войну.

А сделать это с помощью радиосигналов проблематично, и очень опасно, плюс еще составлена шифровка поспешно и длинным списком фамилий и кличек, которых вообще передать сложно.

Выбор пал на Никитку, так он, обладая очень даже развитым умом, смекалкой и отличной памятью, выглядел таким белобрысым, безобидным и маленьким, что вполне мог проникнуть в блокированный румынскими и немецкими войсками город. Да и кто заподозрит сопляка, что ему поручат такое вот сложное и ответственное задание?

Ну, а в сталинские времена, мысль о том, что война дело не женское и не детское — считалась чисто мещанским и вредным предрассудком.

Шрифт Никитка сложил в кулек и замаскировал под обертку конфеты, чтобы при случае взять и бросить в рот. Ведь мало ли что может случиться.

Путь до осажденной Одессы не близкий, не смотря на уговоры матери, Никитка отказался надеть ботинки.

— Они не выдержат такого пути, а под оккупацией еще только Сталин ведает, сколько нам придется прожить. Так при случае и обуть станет нечего.

Мама со слезами на глазах погладила мальчику волосы и шею:

— Да ты все ножки собьешь, сотни верст добираясь, да осень уже холодная. Простудишься!

Никитка утешил маму:

— Дольку чеснока с утра и перед сном и никакая хворь меня не возьмет. А бегать босыми с пеленок привычны — деревня хохлятская! Так мне даже ловчее будет! Да по лужам боты промокнут и тогда уж точно заболеешь.

Поцеловал маму на прощанье и холщевой нищенской сумкой в путь. Кроме чеснока даже хлеба не взял. Сказал, что по дороге стрельнет!

И потопал быстрым, почти переходящим на бег шагом.

На юге Украины порой в октябре можно нежится на солнце, но этот год роковой сорок первый дождливый, холодный. С небе моросит дождик и Никитка время от времени шлепает в по лужам поднимая брызги. Что бы придать себе больше сходства с нищим, на мальчике короткие штаны и рваная, саленная матроска, извлеченная из кучи тряпья. Конечно, так идти, холодновато, но быстрый шаг согревает, а вообще Никитка как положено пионеру-активисту закаленный мальчонка, и ему даже весело и романтично подвергнуть себя испытанию. А идти нужно еще быстрее, так покажи свой уровень! Так давай пробежимся!

Промчавшись десяток километров по лесу, бесстрашно ломая подошвами ветви и, испытывая приятную щекотку голыми ступнями от шишек, колючек и корней, Никитка, выйдя на асфальтированную дорогу, перешел на шаг!

Время от времени, по ней проносились не большие по несколько автомобилей колоны с гитлеровцами. Никитка поначалу и не пробовал голосовать. Тем более, разве нацисты притормозят ради какого нищего оборвыша. Но когда прошло несколько часов быстрого хода и стали появляться первые признаки усталости, мальчишка начал обдумывать способы срезать путь и поспеть к своим побыстрее.

Например, написать по-немецки плакат: "впереди партизаны, я ваш проводник". Или нет еще лучше: "хотите узнать будущее? Русский оракул!".

Никитке стало смешно и мальчик, опять перешел на бег.

Когда уже стало совсем темно, в попавшимся по милости Бога селении, пришлось отдохнуть. Оборванный, голодный ребенок выглядел настолько жалко, что его в ближайшем доме отогрели и накормили молоком с картошкой и луком. И даже на дорогу дали пару вареный яичек и кут сала.

Никитка поспал на сене часов пять и задолго до рассвета покинул сердобольный людей. Следующий день прошел без каких-либо ярких впечатлений. А вот зато ночью мальчишке удалось подойти к остановившей колоне гитлеровцев. Юный разведчик, хорошо зная немецкий, рассказ жующим свинину немецким пара анекдотов, и заставив их хохотать.

Затем фрицы угостили его сигаретой. Никитка из любопытства сделал затяжку и тут же закашлял. Получил кулаком между лопаток. Удар свалил ребенка с ног, но мальчишка, приземлившись на руки, встал на голову. И так в стиле циркача прошелся, вызывая дополнительный смех....