Девочка с демоном в голове

— А чего это у вас винный погреб так далеко в лабиринте спрятан? — удивилась шпионка.

— Почему далеко? Вон же вход в катакомбы! — я махнула рукой вдоль коридора. В свете узоров флуоресцентной краски (жёлтой на этот раз) была видна лестница наверх.

— И что, неужели через красный лабиринт было ближе? — что-то заподозрила Роза.

— Нет, — честно созналась я. — Но бродить через загадочный древний лабиринт — это же так по-шпионски! Пойди мы прямо, было бы скучно.

— А что ещё у нас в программе? — со вздохом разочарования протянула моя шпионка. И личико сделала такое потешно-умильное.

— Ледник с запасами мяса и рыбы, — созналась я. — Стратегический, между прочим, запас! Военная тайна!

— Да ну нафиг! — махнула рукой шпионка и скорчила гримаску. — Ты уже меня умаяла, замотала по мрачным катакомбам, полным страшных скорпионов!

— Каких скорпионов?! — справедливо возмутилась я, и даже руками всплеснула.

— Страшных! — Роза упёрла руки в бока и показала мне язык. А потом мы обе рассмеялись до слёз. Девочка-шпионка, находящаяся на вполне, между прочим, серьёзном, взрослом задании, ползает в пыли по подземелью, где хранят старый ненужных хлам да овощи в кадках. При этом ведётся на детский развод, типа: 'не думай о скорпионах', и корчит умильные рожицы. Я смеялась, упершись в стену спиной, Роза прислонилась к противоположной стене. Мы успокоились, посмотрели друг на друга, и нас снова 'пробивало' на смех.

— Откуда ты, девочка, так хорошо знаешь эти мрачные катакомбы? — отсмеявшись, наконец, поинтересовалась Роза.

— Ой, и не спрашивай! — отмахнулась я, — Самой вспоминать не удобно! Мы тут в детстве играли в искателей сокровищ. Всё облазили! Хи! Два малолетних идиота! Ха! Есть у меня один друг с детства, так это он затеял. Не пойди я с ним, он же — мальчишка — точно свернул бы тут где-нибудь себе шею! Пришлось таскаться за компанию.

— Хм. И как, нашли?

— Смеёшься?

— Сложно отыскать тёмную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её там нет, — согласно кивнула Роза. — Жаль, я бы взглянула хоть краем глаза.

— На что? На чёрную кошку? — не поняла я.

— Об основателях ваших легенды ходят разные. Ну, ваша фратрия называется так, потому что вы каким-то образом зрите истину. Но наши старейшины после долгих поисков пришли к выводу, что у вас есть либо Око Гора — то самое, которое ему родной дядя вырвал, либо Зеркальце Немезиды. А ещё может быть, что это один и тот же артефакт. Легендарный, божественный, ведущий историю со времён Древнего царства. Того, которое древним называли те, кого мы сейчас называем древними. Полагаю, твой друг искал именно этот легендарный артефакт. Видимо, какую-то истину для себя узнать хотел.

— Никогда тут ничего подобного не слышала, — созналась я честно. А сама подумала, что вот, странно: Славный-то, вполне вероятно, что-то такое где-то слышал. А я нет.

— Ну, наши там полагают, что Зрящие истину держат в тайне свой божественный артефакт и заметь: вовсе не из-за внешних угроз, — многозначительно выделила голосом шпионка.

— Это ты на что сейчас намекаешь, я, прости, не поняла?

— По мнению наших старейшин, ваш артефакт либо тайком от остальных используют ваши старейшины, либо вообще только базилевс фратрии, единолично. Да ты так не переживай, — отмахнулась Роза, — Во-первых, у всякой уважающей себя старой фратрии есть пара страшно загадочных древних артефактов. Так уж наш мир устроен. А во-вторых, в моей фратрии старейшины буквально помешаны на легендарных артефактах. Мнят их основанием для могущества фратрии и полиса.

— А ты, значит, так не думаешь?

— А я полагаю, что вокруг полно прочих разных факторов и оснований, и будет ошибкой, полагаю, смотреть только на артефакты. Да и сами те артефакты... как бы тебе сказать. Ну, вот, смотри: все те, которые самые могущественные артефакты — они очень древние, как правило, дошедшие до нас от разных древних цивилизаций. Атланты, Древнее царство фараонов, Минойская цивилизация, или те великаны, от которых остались мегалиты и которым у нас даже названия нет — и где они все? Что стало с Атлантидой? Спасли великие артефакты древних богов великую культуру древних фараонов? Нет! Никому эти божественные артефакты ничем не помогли! Оглянись! Мы строим свои полисы на древнейших фундаментах. От всех тех, кто когда-то полагался на могущество тех самых божественный силы артефактов остались лишь немые камни! В общем, я не согласна с нашими стариками, но кто меня слушает?! Вот и с вашим нынешним базилевсом: он явно что-то большое затевает, заговор какой-то, но наши старейшины упёрлись в версию с артефактами! Как дети, право слово!

Прозвучало забавно: юная девочка обвиняет в детском поведении умудрённых сединами старейшин. Но мне что-то весело не было. Вообще. Я даже поёжилась. Здесь, в подземелье, как-то особенно неприятно звучали упоминания древних царств и цивилизаций, некогда сиявших в славе, от которых теперь же не осталось, порой, даже сказаний — просто кучи камней.

— Идём назад в библиотеку? — поинтересовалась я.

— Да! Нам же ещё тетрадки проверять! — оживилась подружка.

И мы потопали в библиотеку. На этот раз нормальным путём: дойти по жёлтому коридору до конца, пройти мимо лестницы, и окажешься в голубом коридоре, ведущем к библиотеке.

Настроение испортилось, а тут ещё демон загадочно бормотал у меня в голове что-то о том, что Древнее царство Египта — это, дескать, четыре тысячи лет назад. Всей известной истории древних цивилизаций — максимум, ну, пять тысяч лет. Где-то в Индии, по слухам, есть руины, которым специалисты определяют возраст в пару десятков тысяч лет и для народов, их некогда воздвигших, ныне нет даже названий, даже у специалистов. А вид хомо сапиенс по самым скромным прикидкам существует лет так на вскидку триста тысяч. Так что список сгинувших безвестно цивилизаций должен быть гораздо, гораздо длиннее. И все древние царства — периодами. Словно бы периодически что-то всех людей... того. Мне как-то резко захотелось сменить тему.

— Расскажи, чем ты увлекаешься? — придумала я тормошить Розу.

— Сейчас — тобой! — заявила эта шпионка. — Я правда хочу с тобой подружиться. Честное слово. Если придётся выбирать между секретами вашей фратрии и твоей дружбой, я выберу твою дружбу! — прозвучала очень проникновенно, почти убедительно.

— Прости, мне сложно понять внезапное желание подружиться с незнакомой девчонкой, которую ты видела всего один раз и то недолго.

— Было бы странно, думай ты иначе, — Роза рассмеялась, но как-то немного натянуто, и продолжила так: — Я просто буду рядом. Со временем ты узнаешь меня получше, а там и случай мне подвернётся какой-нибудь доказать тебе делом, что ты можешь мне доверять. Вот увидишь!

[Андрей Владимирович:] Хм, интересно получается. Роза проникает на территорию нашей фратрии во время пира, устроенного нашим Благодарем для 'золотой молодёжи' нашего полиса. Там она очаровывает подвыпившего принца, что-то, надо полагать, пытается вызнать. А утром эта шпионка вспоминает мимолётную встречу со мной, Солнцу после бури подобной, и резко меняет планы. Вот так вот вдруг ей становится важна мельком виданная девочка, Солнцу после бури подобная. Сомнительно, что я входила в её планы изначально. Розе приходится импровизировать, в ход идёт запасная 'легенда'. И при этом шпионка очень рискует. Её целью была разовая акция, её не готовили к глубокому внедрению. Она сама проговорилась: — 'Я-то про узор с молниями на своих одеждах в последний момент придумала, и не надеялась на такую маскировку'. Значит, сейчас Роза сильно рискует. Если уж сам Парящий заметил её интерес, и, по славам самой Розы: — 'Наверное, решил, что я ищу повод чаще с его сыном встречаться', — тогда Розу уж точно проверят, и как следует. И её прикрытие такого тщательного внимания не выдержит. Зачем же ей так рисковать? И что её насторожило в той вечерней встрече? Что-то было в том стихе, что я тогда продекламировал? Вряд ли. Необычный стих мог привлечь внимание — это да. Роза обратила на меня внимание, поинтересовалась, кто я такая, узнала, что я дочь Надёжи, внучка Камнеголового. И что? Почему она прицепилась ко мне? Что-то у неё не получилось с Благодарем и она выбрала альтернативный вариант с моим участием? В чём таком я могу заменить Благодарика? Он — сын и наследник базилевса. А я... дочь того, кто стал бы базилевсом, не будь Парящий таким гадом. Ну или станет ещё, если Парящий вдруг... того. Что-то мне не нравится ход моих мыслей.

[Солнышко:] — 'Держи друзей близко. А врагов — ещё ближе', — поделился демон со мной вековой мудростью. — 'Сейчас ты ничего с этим не можешь сделать. Доносить на Розу бесполезно, поскольку у тебя нет ничего, кроме собственных домыслов. Да и надо ли тебе вообще лезть в это дело? Так что на пока план у нас такой: ты расслабься, и будь естественнее с Розой. Не усложняй ей задачу. А я тем временем буду внимательно следить. Доверься мне, я вмешаюсь, когда будет надо!'

Мы уже подходили к приоткрытым дверям библиотеки, откуда в коридор падал мерцающий, живой свет лампад, когда мои кишки выдали протяжный стон. Всё-таки надо было, наверное, дойти до кладовых с припасами, и взять там себе что-нибудь пожевать.

— Ой, — смутилась я, и поспешила отвлечь Розу разговором, всё равно о чём, вот хотя бы: — Скажи, Роза, а чем ты увлекаешься? Кроме э... трудов на благо своей фратрии, чем ты любишь заниматься?

— Люблю? Люблю поспать подольше! — Роза хитро прищурилась и улыбалась так, будто что-то задумала. — И вкусно поесть тоже люблю! Что ты так смотришь?

Смотрела я на её стройную спортивную фигурку, и не сдержала удивления. Поесть и поспать? Вот эта ладно сложенная девушка-шпионка?

— Конечно, я редко себе позволяю и то, и другое, но это же не значит, что я это всё не люблю? — и, подмигнув мне заговорщицки, Роза достала откуда-то из складок своих одежд нечто, аккуратно завёрнутое в платочек, и протянула мне.

— Что это? — я взяла, толкнула дверь библиотеки, вошла, и уже при свете лампад развернула платочек.

— Это орехи и сухофрукты, варёные в меду и соке ягод, — подсказала Роза, разворачивая второй такой же свёрточек. — Очень питательно! И очень вкусно! Когда я увидела, с какой решимостью ты с ворохом тетрадок куда-то уходишь, то так и поняла, что обед ты пропустишь.

Роза откусила лакомство и принялась жевать, протянув надкусанный кусок мне:

— Если опасаешься отравы, — пояснила она.

Я нарочито откусила свой кусок, показывая, что ни капли не верю в её намерение меня отравить. Вот ещё! Потратить столько усилий, чтобы втереться ко мне в доверие ради банальной отравы? Даже не смешно. А лакомство оказалось такой вкуснятиной, что я даже глаза зажмурила от удовольствия!

— А вообще я гимнастику люблю, — болтала Роза, не прекращая живать. — Люблю упражняться с оружием. И танцы! Мне танцевать нравится. Если бы только могла, я бы отправилась на восток, чтобы тамошним танцам обучиться!

— Фу! — не сдержалась я, — Варварство! И неприлично!

— Так я же не при всех так танцевать собираюсь! — Роза сделала лицо, вида: — 'Как ты могла так про меня подумать?!', и пояснила: — Так танцевать я бы стала только для себя и близких! Самых близких.

— Ну, тогда ладно, — согласилась я, и, поразмыслив, добавила: — Тогда и мне по секрету покажи такой танец, когда научишься!

И я принялась просматривать тетради. Роза тут же стала мне помогать: брала очередную тетрадку из кучи, проверяла, отмечала ошибки. Так мы жевали лакомство и трудились над тетрадками.

[Прим. авт.: 'Тетра-дь' — потому что четыре (тетра) страницы. Учитывая, что в исходной версии тетради те страницы были натёртыми воском дощечками — не так уж мало. Впрочем, в этой 'альтернативной вселенной' уже было что-то вроде бумаги. 'Что-то вроде' — потому что её не так делали, как делают бумагу у нас. Да, вы правильно догадались: кто-нибудь вроде нашего знакомого юного мага земли с зачарованным молотом 'наколдовывал' бумагу из исходного сырья.]

Потом вкуснятина кончилась, а мне пришло в голову, раз уж я в библиотеке, пока Роза проверяет оставшиеся тетрадки, поискать всё же какие-нибудь записи о демонах. Или о том, как магические способности передаются по кровному родству. Ведь магия известна довольно давно. Магические искусства практиковали разные древние, бывшие задолго до нас. Должны же быть какие-то записи о подмеченных закономерностях. Неужели же никогда раньше не случалось споров среди наследников базилевсов, чья линия крови сильнее?

— А вот вышивать не люблю, — вдруг проговорила Роза, откладывая в сторону проверенную тетрадку и беря очередную непроверенную, — И вообще рукоделия эти всякие женские. Умею, если надо, но не люблю. Я, если набегаюсь и устану, лучше заберусь куда-нибудь, где меня не найдут.

— И? — спросила я, балансируя на шатающемся ящике в попытке достать свиток с верхней полки. — Прячешься и что делаешь?

— Прячусь, — согласилась Роза. — И рисую.

— Рисуешь? — автоматически переспросила я, пытаясь бегло разобраться о чём говорится в этом старом свитке. 'Сила старой крови' — так назывался сей документ, и я не сразу поняла, что тут тупо перечисляются имена чьих-то потомков. Бесполезный мусор. Вот другая старинная рукопись: 'Законы крови'. А тут что-то среднее между дуэльным кодексом и уголовным правом? А, нет, не совсем. Это описание диких обычаев какого-то варварского племени. Мусор. Что ещё? 'Магия крови'. Любопытно.

— Рисование занимает делом пальцы, даря отдых остальному телу, и усыпляет разум, растворяя всякие границы для фантазии, — отозвалась Роза. — Оттого происходит всяческое успокоение и установление гармонии внутреннего космоса.

Ерунда. То есть, очередная книжка про 'магию крови' — полная ерунда. Там вообще речь не про магию. Это какая-то семейная хроника, полная трагических событий. А слово 'магия' в заголовке появилось, как я понимаю, ради высокого слога, поэтическое сравнение или что-то вроде того.

Я продолжила ворошить библиотечные залежи. Должны же где-нибудь тут быть книжки о том, как передаются потомству магические таланты? Ведь интереснейший же и животрепещущий вопрос!

Почему только в старшей линии крови у каждого потомка есть магия? Тут, казалось бы, просто: у кого из потомков базилевса есть магия, тот и становится новым базилевсом, продолжает старшую линию. Но что, если магия есть у двоих потомков? Неужели же Огнеликий и Каменноголовый — первый такой случай? Они-то отложили разбирательство до Испытания своих детей, но у обоих наследники опять же проявились магические таланты. Неужели такого не было раньше? В каких-нибудь других фратриях? Почему дело решили поединком Парящего и моего отца? Разве же разумно решать такой вопрос дракой? И чего ожидать теперь мне? Я привыкла, что всегда находится такая мудрая древняя книжка, в которой есть ответ. Отец мне явно недоговаривает, так может я найду что-то в книгах?

— Тебе нужно 'писание крови', — голос Розы раздался у меня над плечом, почти над самым ухом так неожиданно, что я едва не свалилась с шатающегося ящика, на котором стояла. И свалилась бы, но Роза меня удержала.