Зеркало ошельника

— Выпей Света, легче станет. И ты Юля давай тоже...

Алена покрутила в руках пустой бокал и с сожалением осторожно поставила его на стол. Тем временем Света, икнув, с трудом, проглотила содержимое своего. Юлька же только намочила губы.

— Та-ак — после тяжелой, гнетущей тишины в тесном помещении, раздался строго требовательный голос всё той же Людмилы — Вы не волчицы, вы щенки, трусливой суки. После первой же настоящей крови, поджали хвосты. И если сейчас я учую страх в ваших паршивых душонках я, Я, буду рвать вас на части прямо здесь и сейчас, а ну смотреть мне в глаза.

И Люда, с треском разрывая одежду, начала трансформацию.

Одновременно с ней начали меняться и Юлька с Аленой.

И вот на крохотном свободном пятаке среди обрывков одежды стоят, скалясь, три огромных волчицы. Две из них, медленно отступая к дверям, прикрыли собой, еще не ничего не понимающих девочек Фаю, Гулю и Свету. Одна, самая огромная, роняя слюну с оскаленных клыков, готовилась к прыжку.

— Стоять — заорал я, не помня себя, и выбросил между ними щиты, а в руках сам собой зажегся файер.

Может, мне так показалось, но огромная волчица, мотнула головой и ухмыльнулась. Села на свой хвост и оглушительно завыла. Две других с противоположной стороны щитов, легли, чуть слышно взвизгнув.

Молчавшая до сих пор Света, неведомо кому кивнула и тихо попросила — Николай давай выйдем, а?

— Нет — яростно выкрикнул я, еще не придя в себя.

Сделал шаг и встал так, чтобы быть между волчицами.

— Николай — тоненько донесся голос Светы — всё уже разрешилось, Люда просит тебя выйти, чтобы им принять человеческий облик.

Я не доверчиво посмотрел на огромного зверя, та, так опять мне показалось, согласно опустила голову.

Я выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью, Следом за мной просочилась осторожно и Света. Обогнув меня, бегом понеслась к выходу. Тут очнулся, по-видимому, от моего хлопка дверью и высунулся из-за кульмана Александр, заметил Свету, сорвался, стремглав, роняя на ходу стулья, бросился за ней.

Я стоял посреди пустого офиса опустив руки и не представлял, что мне опять же ( вот ведь вопрос) делать. Толи уйти, толи, чего-то ждать. Но на помощь, как всегда, пришла Юлька.

Она высунула голову из-за дверей и виновато улыбаясь проворковала — Коль, ты не уходи, ладно... Сейчас Светка одежку кое какую нам принесет и .... Голова исчезла, а дверь закрылась.

Минут через пять, я уж думал, она никогда не вернется, так долго тянулись эти пять минут, появилась Света, вместе, естественно, с Александром, и с большим пакетом в руках. Я заступил ей дорогу. Она подняла на меня свои большие глаза, полные слез. Но я жестко спросил — Что там было, отвечай... Сашка попытался вклиниться между нами, но я повелительным жестом, вложив в него толику силы, приказал отойти в сторону. Он повиновался. А света глядя мне в глаза, прошептала — нет... не скажу...

Так, мы простояли еще минуту. Но, в конце концов, я махнул рукой — ладно, иди.

Мы некоторое время мялись, у закрытых дверей. Сашка порывался мне что-то сказать, но я взглядом предупредил — молчи, не до тебя сейчас. И он обиженно отвернулся. А дверь меж тем отворилась, приглашая нас, меня, в мой же кабинет.

— Извини Николай — проговорила Людмила, виновато улыбаясь — за представление, что мы здесь устроили. И... Нам пора... Поговорим в другой раз, ладно..? Не обижайся

Девчонки гуськом просочились мимо меня к выходу. Сашка тут же выскочил, уцепив за руку подругу и, я остался один. Растерянно шагнул к столу, взял пустую бутылку, повертел в руках, даже посмотрел на свет, но, к сожалению напитка, в ней не прибавилось ни на каплю и, в сердцах саданул, ею об стол, только осколки разлетелись по углам.....

10

Люба, как всегда приготовила обильный и вкусный ужин. Я плескался в ванной, смывая с себя грязь и переживания прошедшего дня, предвкушая, как сяду за стол и....

Коленьку с величайшего позволения своей половины, мама попросила, оставил, не надолго, с ней и отцом.

После, выше описанного, недоразумения у меня в офисе я, в расстроенных чувствах, поехал обратно к водохранилищу, намереваясь забрать сына и, естественно родителей. Но, мои, не захотели оставлять лешего и больную кикимору одних. К тому времени Никандр уже перенес свою косорылую в дом и лечил, вливая небольшими дозами свою силу. Отец с мамой крутились рядом и, по моему мнению, только мешали, но, ведь ничего же, не скажешь...

Казалось бы, конец истории с Монголом, но не тут-то было... Тем же вечером...

Я в видавших виды спортивных штанах и в тапках на босу ногу восседал за столом, набивая рот. Как затренькал звонок входной двери. Чертыхнувшись, не со зла, а так для порядка, поднялся и, работая челюстями, зашаркал, чтобы открыть.

На пороге стояла Юлька...

— Можно? — улыбаясь во весь рот, жизнерадостно пропела волчица, помахивая бутылкой вина в руке.

Скрыв недовольство за гостеприимным оскалом ( так хотелось, сегодня побыть с женой, после всех треволнений дня, в тишине и, как говорится, насладиться семейным покоем и уютом) посторонился. Юлька прошмыгнула мимо, обдав легким тонким ароматом лесной свежести. ( Духи, что-ль, такие? А ведь, всего несколько часов назад, почти умирала...)

— Так вот— повествовала волчица неспешно и с юмором, уминая, меж тем, я бы сказал с недетским аппетитом, наш семейный 'легкий' ужин ( юмор? Это наверное для Любы, Там в лесополосе было не до него) — я видела как он открыл портал и почти уже шагнул... В последний момент мне удалось зацепить его за штаны и выдернуть. А потом... потом... Помню только как темно вдруг стало... хи-хи... прикольно. Никогда такого не было... раз, и как будто свет выключили.

— Ты чуть концы не отдала, прикольно ей — проворчал я, цедя мелкими глотками красное вино.

— Да, ладно, не отдала же. Да и не об этом я. Там, в открытом портале я что-то видела. Вроде как женщину и чего-то там еще... А вокруг, толи темница, толи тюрьма... Коль, я сама не могу сосредоточиться, посмотри а? Это, ЧТО-ТО, не дает мне покоя, извелась прямо вся.

— Ну, давай, попробуем — пробубнил я, деланно тяжко вздохнув.

... Учить-то леший меня этому учил, но вот научился ли я? Впрочем, об это я им не скажу, пробовать-то когда-то же нужно...

Отставив бокал, я протянул руку к Юлиной голове, прикрыл глаза, собирая разбегающиеся в голове мысли, и замер, настраиваясь на ее внутренний ритм, как учил Никандр.

Картинка проявилась сразу, но не четко, замельтешила, пропала и вновь проявилась и на мгновение зависла, затем опять пропала. Но, все же, что-то я успел заметить и запомнить. Растирая ухающие тупой болью виски, откинулся на спинку стула.

— Тяжко это — пожаловался я — и как леший часами у меня в голове сидит.

Мутило и пришлось, слегка пошатываясь, шлепать в ванную, что бы сунуть опухшую голову под холодную воду.

Через минуту отпустило, и я вернулся к столу. На тревожный Любин взгляд вяло улыбнулся, но бодро выдал — все в порядке, лучше и быть не может.

— Ну, что? — нетерпеливо глядя мне в глаза, заторопила Юлька.

Я задумался, картинка стояла у меня перед глазами, но вот так сразу описать ее словами как-то не получалось.

— Ну-у — начал я тоскливо и медленно — И в самом деле женщина, сидит на полу... на коленях у нее чья-то голова. Лежит кто-то рядом. Женщина, кажется, плачет, впрочем... лица не разглядеть, всё смазано. Вокруг не понятно, мрачно и серо, но не темно, вроде как сумерки, хотя... будто бы свет сверху падает, как из окна... Что ли... Это всё.

Помолчали, прокручивая в уме варианты. Первой опять же не выдержала волчица.

— Как вы думаете, что это может быть? И куда Монгол открыл портал? — заерзала Юлька, обращаясь сразу ко мне и Любе.

ЧСТЬ3.

1

Байкал, седой, студеный, властный. Его дочь, сибирская полноводная красавица Ангара,. Много легенд и преданий сложено о них. Много песен и сказаний спето и сколько еще споётся. Красота Байкала и Ангары воспета в веках, она завораживает. Здесь творили и творят великие...

Но не буду, да у меня и не получиться описать лучше того как это сделали и делают непревзойденные виртуозы пера, создавшие свои творения на этих берегах. Но одно могу сказать от всей души — если ты, хотя бы раз прикоснулся к этой красоте и величию, забыть тебе точно не суждено. Я бывал там, в студенческие годы, поэтому знаю, что говорю. А, те, кто живет рядом?

Андрей и Вера, семейная пара, скинув на выходные бабушке с дедушкой своих близняшек, наконец, в кои-то веки, вырвались из душных офисов и перегретого июльским солнцем города на отдых, на тихий, дикий отдых.

— Как тогда, помнишь... Шептала Вера, прижавшись к мужу и полной грудью, вдыхая пьянящий, напоенный влагой и непередаваемой атмосферой зыбкого покоя и непреходящей вечности, воздух. Упругий, прохладный ветер трепал короткие светлые волосы супругов. За кормой маленького туристического катера, капитан которого за небольшую плату и взялся доставить их туда, пенилась белыми бурунами спина великого озера.

Они направлялись в облюбованный еще с юности крохотный заливчик с мелким, а потому, относительно, теплым песчаным пляжем. Там, тогда, когда они были совсем еще молодыми и влюбленными, было безлюдно, тихо и спокойно. Они чувствовали себя Робинзонами. Но Робинзонами счастливыми и им не нужен был никакой Пятница.

Андрей обнимал Веру за плечи и его глаза, время от времени наполнялись влагой, толи от ветра, хлеставшего в лицо, толи от нахлынувших чувств и воспоминаний. Светлые, с заметной рыжинкой волосы жены, ласково щекотали подбородок. Ее маленький курносый нос с детскими, так и не исчезнувшими веснушками нет, нет, да упирался ему в грудь. Она прятала лицо в складках его ветровки, когда ветер сбивал дыхание. Мягкие объемные плечи при этом скользили под его рукой. — Располне-ела ты подруга, а была-то... Промелькнула в голове мысль — Надо же, только сейчас об этом подумал. Замечал, конечно, но как-то не придавал значения. Что с нами делает город... Живем по инерции. Разогнавшись однажды, остановиться уже не можем. Ни вперед поглядеть, ни назад оглянуться... Всё дела, дела... То надо успеть, это ухватить. Андрей с горечью усмехнулся своим мыслям и крепче сжал супругу. Вера, подняв одухотворенное лицо, подставила губы. Поцелуй был долгим, легким и радостным. Как тогда...

Выгружались споро. Седой, пожилой капитан с короткой взлохмаченной бородой поторапливал. По коротким сходням Андрей сбежал прямо в воду, перекидал на берег вещи, принял на руки Веру и, сгибаясь под ее тяжестью, косолапо побрел по пляжу. Рыкнув на прощанье двигателем, катер, поднимая со дна тучи мути, задним ходом, вытаскивая зарывшийся в песке нос, потянул к большой воде.

Берег как и тогда... Был пустынным. Только что, тут и там чернели оспинами останки кострищ. Но на удивление чистым. Ни банок, ни пустых бутылок, ни мусора. Впрочем, и посетителей этого крохотного заливчика, судя по количеству костров, тоже было не так уж много. Наверное, каждый, кто здесь бывает, считает его СВОИМ 'необитаемым островом' и потому относится как к СВОЕМУ.

Андрей торопливо распаковал вещи. Дернул за шнур палатки, та подпрыгнула и развернулась. Глубоко всадил легкие алюминиевые клинья, укрепляя ее по углам, отскочил, секунду полюбовался на дело рук своих, хлопнул удовлетворенно в ладоши и схватил невесомые спальники. Вера тем временем, вставив газовый баллон в миниатюрную плитку, поставила чайник и занялась сортировкой продуктов. Времени, разводить костер, почти не было. Скоро стемнеет. Вечер в июле короткий, в десять уже хоть глаз коли. Надо успеть приготовить быстрый ужин...

Ну, вот наконец и костер был разведен. Поздние летние сумерки померкли, сгустившись, отступили за освещенный мельтешащий неровный круг. Андрей, вынырнув из темноты, сбросил последнюю охапку сухого валежника, отряхнулся и со вздохом облегчения, поджав под себя ноги, уселся у импровизированного стола. Расстеленной, прямо на земле, скатерти. Оглядев пиршественную божественную снедь, Вера постаралась, громко поцокал языком. Вскочил и вновь скрылся в темноте. Долго возился у палатки, недовольно ворча . Вера с загадочной улыбкой терпеливо ждала. Но вот, не прошло и полгода, как он сам любил выражаться, в круг света сунулась его растерянная физиономия. Он плюхнулся на свернутую тюком куртку и виновато развел руками. Вера всё с той же торжествующе — загадочной улыбкой, издав звук — та-тамм — извлекла из-за спины бутылку вина с красочной, привлекающей внимание этикеткой.

— Во, блин.. — воскликнул Андрей — а я...

— Попрошу не выражаться в моем доме — смешливо суровым тоном не дала договорить жена, цитируя небезызвестного героя фильма.

Смех разорвал кокон света вокруг костра, пронесся над водой и разбился о прибрежные скалы, рассыпавшись на множество звонких осколков — отголосков.

Андрей опять долго, только теперь уже, возился с пробкой, как всегда, главную и нужную вещь с собой не взяли, а именно штопор. И он ломким сухим сучком пытался протолкнуть ее, неподатливую, внутрь. Вера с удовольствием разглядывала мерцающую в свете трескучего пламени фигуру мужа. Широкие плечи, растянувшие эластичную ткань ветровки, мускулистые руки с ладонями лопатами, чисто выбритые щеки и волевой подбородок с ямочкой, чуть сдвинутый набок нос, эхо спортивного прошлого. Но вот пробка сдалась, вино разлито по пластиковым стаканчикам, пришло время первого тоста. Мужчина слегка замялся, но через мгновение глаза блеснули и он, приподнявшись, торжественно произнес — за тебя любимая!...

Вера вновь прижималась к мужу, тот крепко ее обнимал и изредка целуя что-то говорил, говорил... Но она почти не слушала, периодически согласно кивая. Они вновь были счастливы... Как тогда...

Яркое горячее солнце, легкая прохлада с воды и от тенистых невысоких скал, поросших редким кустарником, окаймлявших их залив. Чуть слышный шелест набегавшей на берег волны и пересвист невидимых птиц. Всё это, почти позабытое в городской суете и толчее, обрушилось утром на сонных, но довольных Веру и Андрея, высунувших носы из палатки.

— Как здорово-о — прошептала Вера...

— А-г-г-а — В тон ей откликнулся Андрей.

Андрей выскочил из палатки и легко побежал, утопая по щиколотку босых ног в светлом прохладном песке, к воде. Подняв вокруг себя веер, разноцветных в лучах утреннего солнца, брызг. Окунувшись несколько раз, выскочил на берег, встряхнулся и не спеша, загребая глубоко, как ' бульдозер', ногами песок, побрел обратно, щурясь и блаженно улыбаясь.

— А ты? — хитро улыбнувшись, он приблизился к Вере и резко закрутил головой, обдав ее водопадом утренней мокрой свежести. Вера взвизгнула и спряталась за клапаном палатки.

— Ве-ерка, как здорово-то, вылезай, давай... — Пропел Андрей и, схватив закопченный чайник, опять бросился к берегу.

Когда вернулся, Вера, загадочно улыбаясь и вяло шевеля сухой веточкой в белесом пепле ночного костра, лениво пыталась его реанимировать.

— Отойди— ка, подруга, дай я сам — Андрей деятельно занялся костром, подняв вокруг себя пепельную серую невесомую занавесь.