Черным по белому

— Короче, как он пройдет еще пару метров — выходим и окружаем. Вперед он не сбежит, там стаю собак даже идиот разглядит и не полезет, а назад мы путь отрежем. Все понятно? — Пророкотал Сева, одним молодецким глотком допивая оставшееся в бутылке пиво, и высморкался прямо под ноги своим товарищам.

— Да помним мы, Севушка, помним. Чай не впервой.

— И хватит называть меня Севушкой. Я тебе не сват и не брат, понял, Васька?

— Ох, ну прости, если обидел чем. Я ж не со зла, — Мужичок дурашливо улыбнулся и поправил на себе засаленную шапку. Так, чтобы никто не заметил злой блеск у него в глазах.

— Хрен с тобой, только за языком следи, — великодушно простил своего товарища верзила, — Все, выходите из подъезда и прячьтесь за крыльцом. Я выйду, когда он уже совсем рядом будет.

— Ладно, — Василий подхватил топор и затушил в окурок в старой банке из-под кофе, — пошли, малой.

Его напарник ничего не ответил, только забрал с собой потрепанного вида биту и начал спускаться вслед за товарищем.

Глава 10. Берем его тепленького! (Бандит из вселенной S.T.A.L.K.E.R.)

Виктор продолжал свой путь. Ветер стих, а вместе с ним ушли и облака, закрывающие солнце. Дневное светило еще не успело подняться высоко над городом, но уже заставляло студента покрываться потом. Хотя, скорее всего, все дело было в плотной кожаной куртке, да еще и черной расцветки.

Парень осторожно крался, стараясь двигаться вдоль домов или хотя бы деревьев. От его приподнятого настроения не осталось и следа. Он оказался буквально придавлен открывшимся ему зрелищем. Ставрополь — его любимый, утопающий в зелени южный город теперь казался злой карикатурой на самого себя. Уже не живой, но еще не мертвый. Со страшными провалами окон, со сгоревшими машинами, поломанными площадками и деревьями, трупами, лежащими то тут, то там, медленно бредущей нежитью. И, словно в насмешку над людьми, ясная и теплая погода в конце сентября. А небо! Синего цвета лазурь с редкими барашками облаков. И черные столбы дыма, спиралью поднимающиеся ввысь. Чувство горькой ностальгии овладело Савельевым. Ребенком он излазил все окрестности, с каждым клочком земли его связывало что-то свое, личное. Он почти физически чувствовал как рвутся, словно натянутые до предела гитарные струны, его связи с городом, с его безоблачным прошлым. С тем что ему было дорого и с тем, что он давно, и, казалось бы, прочно забыл. В этом новом, совсем не прекрасном, но яростном мире ему нужна была другая мораль, другие правила. Он больше не мог позволить себе слабость, и также не должен был терпеть ее от других. Теперь, хорошо рассмотрев, во что превратился его край за какую-то неделю он начал сомневаться, что поступил правильно помогая тем людям. Слабые умрут — сильные выживут. Просто и честно. Их не будут спасать постоянно. С теми силами они быстро станут жертвами. А насчет своих близких… Виктор знал, что они просто не могут быть слабыми. Или он совсем не знает ни лучшего друга, ни единственного живого родственника.

Парень вновь вспомнил тот пронизывающий взгляд, которым брат частенько осаживал школьных хулиганов или докучливых взрослых.

"Он не мог умереть", — Почти весело подумал студент, — "Кто угодно кроме него".

Наверное бывший студент слишком сильно расслабился, позволив чутью вести себя. Забыл, что одними зомби ничего не ограничивается. Нельзя предаваться ностальгии или меланхолии в опасном походе. Он знал, но все равно позволил себе отвлечься. Привыкнув витать в облаках во время прогулок, механически переставляя ноги по известному маршруту, он не сразу отреагировал на изменение обстановки.

И на вышедших из-за широкого крыльца людей посмотрел скорее с облегчением, даже не подняв на них вакидзаси. Инерция мышления, не иначе.

Внезапный укол "чувства опасности" был подобен удару под дых, убирая расслабленность, заставляя чаще биться сердце и пробуждая боевой азарт.

Не став разбираться в ситуации, парень отскочил в сторону, и развернулся лицом к предполагаемым противникам.

Их оказалось трое: плюгавый мужичок лет пятидесяти и подросток не старше пятнадцати выскочили из-за подъездного крыльца, а вот огромный верзила с нечесаными лохмами зашел сзади, целя своей дубинкой в голову Виктора.

Тот, к счастью, успел вовремя отойти, и теперь стоял напротив трех бандитов, медленно пятясь назад.

Троица разочаровано переглянулась.

— Бросил бы ты свою железку парень, — Укоризненно сказал ему здоровяк. Его спутники чуть разошлись, давая друг другу простор для маневра, но полностью окружить Савельева не смогли.

Однако по тем же самым причинам и он не мог просто убежать, потеряв возможность избежать схватки с низкими шансами на победу.

Все дело было в местности. Путь, которым он прошел ранее, ему уже заблокировал здоровяк, и пробежать мимо него не получится. Правее был подъезд и здание многоэтажки, а там, куда он направлялся, была небольшая собачья стая. Он изучал ее в бинокль, и решил, что сможет с ними справится. Но не во время бегства. Таким образом, свободным оставалось лишь одно узкое направление, но там, в трех шагах от парня, было засохшее дерево, скрюченное и узловатое. Проблема была в том, что "чувство опасности", стоило поглядеть в ту сторону, вопило сильнее, чем от мародеров, а это что-то да значит. Даже просто стоять спиной к такой дряни было неприятно почти физически. А значит придется договариваться со странной троицей.

"Или драться с ними", — Решил Виктор. Ему очень не нравился алчный взгляд юного бандита, но он все еще колебался. Это ведь люди! Живые люди, что точно также пострадали от зомби, как и он сам. Да и вообще, зачем нападать на потенциально опасного человека, когда вокруг магазинов и квартир море разливанное. Грабь не хочу! Видимо дело не только в его вещах. Жажда крови? Порочные наклонности? Парень не знал, да и не хотел это выяснять.

— Пошли с нами, здесь в подъезде у нас собралась целая компания. И семейные, и дети есть. Внесешь в общаг пару банок консервы да и живи с миром. Тебя как зовут-то? Меня вот Севой кличут, — Ласково, будто успокаивая испуганное животное, завел речь мужик. Его спутники молчали, только затрапезного вида мужичок весело скалился, поигрывая немаленьким топором. Это бы выглядело забавно, если бы Виктор не разглядел мелькнувшее на лице пожилого мужчины выражение жестокости. Всего доля секунды, но игрок, с его улучшенным восприятием, этот момент уловил, и сильно напрягся. Если человеку нравится пускать другим кровь, то вне зависимости от физических данных он будет страшным противником.

Теперь опиравшийся на плохо выструганную дубину "Сева" почти перестал интересовать Виктора. Он еще что-то спросил, не меняя тошнотворно-доброжелательного тона. Парень не собирался отвечать. Он уже понял, что драки ему не избежать. Осталось лишь узнать, насколько дорого ему обойдется минутная слабость.

— Просто оставьте меня в покое. Я пойду своей дорогой, — Спокойно сказал игрок, чуть отводя к себе лезвие вакидзаси.

Здоровяк еще что-то пытался сказать, "незаметно" меняя хват на своем оружии, но парень уже начал действовать, затолкав куда-то внутрь себя человеколюбие и совесть. Он и так совершил слишком много ошибок. Не стоило еще и давать своим противникам преимущество первого удара.

К счастью, он так и не спрятал меч в ножны, проходив с ним в руке несколько кварталов. И сейчас Виктор просто и без затей активировал свой навык.

— Balestra! — С ожесточением произнес хитокири. Его рука на нечеловеческой скорости рванула вперед и с хрустом вогнала клинок в грудь противника по самую рукоятку.

Парню повезло, что два других мародера стояли чуть дальше своего огромного товарища, и просто не успели среагировать на стремительный выпад игрока. Подросток только поднимал свое оружие, когда Виктор подпрыгнул, упершись ногой в уже мертвую тушу здоровяка, и толкнул его, одновременно вытаскивая вакидзаси из сердца.

Тяжелое, не меньше ста килограммов, тело начало падать прямо на плюгавого мужичонку, а парень все-таки не смог удержать равновесие, со всего размаху шлепнувшись на спину. Однако его новое умение помогло и здесь: Виктор смог развернуть тело так, что не получил ни травм, ни дезориентации.

И все-таки ему отчаянно не хватало опыта. Сосредоточившись на быстром убийстве здоровяка, Виктор удачно вывел из строя и его подельника, но совсем упустил из виду третьего участника банды. Уже занесший свою биту подросток ударил не раздумывая, с довольным хеканьем и оттяжкой. До апокалипсиса Савельев бы не успел уклониться от такого удара, но с каждым уровнем возможности его тела незначительно возрастали, также сказалось и "чувство равновесия". Парень просто и изящно перекатился, рывком поднимаясь на ноги сразу из переката. Его противник даже замешкался. Какая-то доля секунды, ничего особенного. Он просто не ударил сразу же как мог, удивившись возмутительно-киношному трюку в исполнении обычного парня. Виктор видел, как складываются губы школьника правильной буквой "О". И этот нескладный мальчишка всерьез пытался убить его? Хитокири дал инерции отвести клинок в сторону, и с неожиданным для себя ожесточением рубанул по ноге мальчишки.

Тот тоненько, по-девичьи, вскрикнул, и повалился на землю, сжимая биту побелевшими от напряжения пальцами. Он почти сразу приподнялся на локте, с неверием и шоком рассматривая лежащую отдельно стопу. Потом, словно очнувшись, откинул бесполезное оружие, достал рукой до раны, пытаясь то ли остановить хлещущую из него кровь, то ли нащупать потерянную конечность. А потом местность сотряс вой, полный боли и отчаяния.

Но Виктор уже не видел последствия своего удара, сходу перепрыгнув раненого противника, и рубанув воздух совсем рядом с мужичком.

Тот на диво легко увернулся, и сам крутанул свой топор на длинном, явно кустарном древке.

Быстро, мощно и технично. Виктор отскочил в сторону, но собственная атака сорвалась. Импровизированный бердыш был длиннее, чем короткий меч. А последний мародёр умело пользовался своим преимуществом, не давая Виктору приблизиться.

"Моя ошибка. Вторым надо было бить плюгавого" — Краем сознания отметил хитокири.

Рядом рыдал паренек с битой. Сначала медленно и протяжно, затем все тише и прерывистей. Визг перешел в всхлипы, затем в короткое хныканье, и, наконец, стоны.

"Как бы не набежали зомби", — Подумал Виктор, не спуская глаз со своего противника.

— Недооценил я тебя, парень. Каюсь, моя ошибка, — За время боя мужичок сильно изменился. Не было теперь постоянной улыбки, которая, вкупе с возникающими морщинками, придавала ему добрый и немного грустный вид.

Теперь на него пустыми глазами смотрел прирожденный убийца. Мародер походя приложил топором тело своего бывшего союзника, просто чтобы тот не обратился, и теперь с легкостью теснил студента к странному дереву позади него, совершенно не обращая внимания на стоны и просьбы о помощи со стороны школьника.

"Ублюдок. По его роже видно, как ему нравится слышать такие крики. Определенно, человечеству будет лучше без таких как он. А уж мне так тем более".

Виктору очень хотелось бросится в яростную атаку, проверить свои умения на таком сильном противнике. Но он не мог рисковать. Любой пропущенный удар может стать фатальным. Однако и отступать парню не хотелось. В чем бы ни состоял план его противника, идти у него на поводу также было очевидной глупостью.

— Может быть объединимся? — Неожиданно предложил ему владелец алебарды, и в очередной раз крутанул лезвие в опасной близости от головы Виктора.

— Откажусь, — Отступил на шаг студент, делая вид, будто не понимает задумки мародера.

— Эх, молодо-зелено. Давай тогда просто разойдемся? Я хоть своего товарища перевяжу. Не жалко что ли мальчонку? Ему и четырнадцати-то еще не исполнилось! — Укоризненный тон и давление на жалость слабо сочетались со страшным взглядом, и он вновь спрятал его за полями пролетарской кепки, чуть опустив лицо вниз.

— Честно говоря, мне плевать на твоего спутника, — Обозначил шаг назад Виктор и качнул телом, словно оступившись. Противник не заставил себя долго ждать, тут же рубанув по "открывшемуся" сопернику.

И ведь у него могло получится! Парень не ожидал, что бандит ударит его древком, а не попытается рубануть более медленным лезвием. Однако, крутанувшись на носках, он смог не только пропустить удар мимо себя, но и остаточным импульсом подтолкнуть пролетевшего мимо него мужичка. Виктор даже успел кончиком меча пропороть ему плечо. Будь у него клинок сантиметров на десять длиннее... В который раз игрок пожалел, что у него в руках не метровая катана, а всего лишь вакидзаси.

Престарелый мародер смог остановится в полушаге от мрачного дерева, почти мгновенно развернувшись лицом к Виктору. Теперь он совсем перестал скрывать свою гнилую сущность. На морщинистом лице сосредоточенность окончательно уступила место кровожадной улыбке. Мародер готовился убивать.

Вот только кровь из его раны плеснула в сторону от резкого движения. Немного, жалкие капли. Ничего особенного, если бы пара этих капель не попала на засохший ствол.

На глазах изумленного студента, Дерево скрипнуло, и разом выбросило тонкие, похожие на змей, ветви на не успевшего отойти бандита. В последний момент он все же успел рубануть тянущуюся к нему ветку, увернуться от второй и третьей, но тут под ним разверзлась земля. Гибкие извивающиеся корни быстро и прочно оплели его ноги, с каждой секундой сжимая их все сильнее.

Наверное, даже в такой ситуации этот пожилой мужчина смог бы освободится. Ударил бы топором по сухой древесине, силой мышц попытался бы раздвинуть не слишком толстые корни. Сломал бы их руками, в конце-концов. Но Виктор просто не оставил ему такой возможности, пробив насквозь державшую топор ладонь. Оружие с глухим стуком ударилось о шевелящиеся у подножия отростки.

— Что, убьешь меня, молокосос? — Ощерился проигравший, даже не посмотрев на приставленный к горлу клинок. Амплуа безобидного алкаша слезло с него как плохая косметика под дождем. На Виктора смотрел опасный рецидивист с глазами убийцы. И парень испугался. Этот страх спас ему жизнь, заставив дернуть руку, прорубая клинком живую плоть. Несостоявшийся убийца вздрогнул, и осел на землю в нелепой позе, все еще удерживаемый ниже колен вероломным деревом. Его тело задергалось, заливая все вокруг кровью из шеи. А из ослабевшей руки выпал небольшой ножик. Виктор вздохнул, унимая дрожь в сжимающих рукоять меча пальцах. Несмотря на жару, он все еще чувствовал холодный пот, а его сердце, казалось, может выскочить из груди.

Парень не знал, смог бы он спокойно прирезать этого мародера, уже спеленутого деревом, не будь тот настолько опасен. Скорее всего да. Игрок уже не ощущал ни жалости, ни брезгливости, с помощью нежити привыкнув к виду покойников и разлагающихся тел. Да, живых было жалко, но он постепенно привык, и убивать людей стало хоть и непривычно, но скорее противно, чем страшно. Таковы правила этой чертовой игры. И чем скорее он переступит через себя и через навеянные гуманным обществом установки, тем проще ему будет. Если так рассуждать, то Виктор даже должен поблагодарить троицу маргиналов, разрушивших последние иллюзии насчет людей. Но где та грань, после которой человек превращается в алчущее кровь существо? Сегодня парень увидел того, кто эту черту перешел. Как знать, возможно этот пример убережет от потери человечности его самого.