вопрос приоритета

— Лорд Малфой был проверен, его участь решит магия, как собственно и вашу. Решение окончательное. Пересмотру не подлежит. Гарри Поттер, Люциус Малфой, Сириус Блэк и Альбус Дамблдор должны остаться для прохождения Магического суда, остальные могут быть свободны. Заседание суда объявляется закрытым.

Гарри был счастлив, он был свободен от махинаций директора, единственное, что его волновало, что из-за того, что Люциус взялся ему помогать, он подставил себя под удар. Но старший Малфой ему объяснил, что по заявлению директора его все равно могли допросить и наказать.

Сейчас им предстояла процедура более страшная, чем любой человеческий суд. Магия не знает пощады, поэтому каждому из присутствующих магов оставалось лишь молить ее о том, чтобы она снизошла до принятия и прощения. Кому-то повезет, а кому-то придется ответить за все прегрешения.

Глава 14

Суд Магии проходил на самом нижнем подземном уровне главного здания Международного Магического суда. Для него был предназначен огромный зал, по стенам которого, мерцая активированной силой, змеились вереницы магических символов, выполненные инкрустацией из драгоценных камней и металлов.

В центре зала находился огромный темно-красный лаково поблескивающий круг. Сначала Гарри показалось, что круг этот даже выступает над поверхностью пола, но приглядевшись, он понял, что это не так. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что круг состоит из семи колец, каждое из которых было заполнено множеством рун, которые были вырезаны прямо в плитах пола, но при этом каким-то чудесным образом казались объемными.

Обстановка зала была просто невероятна. Гарри заворожено разглядывал все, что его окружало. Он как будто забыл о предстоящей им страшной процедуре, а вот взрослые маги понимали очень хорошо, что их ждет, и, не смотря на весь свой жизненный опыт, не могли скрыть страх. Иногда незнание — это благо.

Зал впечатлял и очаровывал. Поттер пытался разглядеть символы, начертанные на стенах, его будто что-то манило, и он постепенно перестал воспринимать окружающую его действительность.

Что-то неладное, происходящее с Гарри, заметил Люциус Малфой, единственный из англичан, кто старался сбросить с себя морок этого зала. Он схватил мальчика за плечи и повернул лицом к себе, но мальчик не отреагировал, он как будто спал с отрытыми глазами.

— Что происходит?! Что вы делаете? — от испуга за ребенка Люциус практически не мог контролировать себя.

— Это не мы. Это магия. Он в трансе. Это удивительно, такое случалось лишь несколько раз в истории ММС. По нашим архивным данным, такое состояние мага означает, что он получает магический подарок. Не мешайте, вы все равно против Истинной Магии ничего сделать не сможете.

Пришлось отступить от Гарри Поттера и просто наблюдать, как его постепенно скрывает от остальных силовой кокон. Это продолжалось минут пятнадцать. Нервничать начали даже международники. Постепенно накал магии стал спадать, показывая, что ждать осталось недолго.

Маги не успели узнать у Гарри, что именно сделала с ним Высшая Сила. В тот момент, когда глаза ребенка прояснились, яркая вспышка света осветила зал. Это ожили руны внешнего кольца, они налились огнем, постепенно переходящим из слепящего белого в пугающий алый.

На такое светопреставление удивленно смотрели и международники, в их архивах никогда даже не упоминалось, что руны кольца могут гореть настолько ярко, они всегда лишь немного светились, переливаясь оттенками темно-красного цвета. И лишь в самых древних архивах было смутное упоминание о том, что алый цвет символизирует недовольство Магии. После краткого совещания маги международного суда решили все-таки начать процесс, надеясь, что в случае непредвиденных ситуаций они смогут решить их без особых потерь.

Но стоило только магу, который был выбран ведущим церемонии суда, переступить границу кольца, как двери зала с грохотом распахнулись, и в зал вошла целая делегация. От них ощутимо тянуло силой и властью, каждый был одет в тяжелую мантию, цвет которой постоянно неуловимо менялся от черного, точно ночь, до слепящего белого, как раскаленное летнее солнце. Знающие люди сразу признали бы в них представителей Ордена Равновесия, избранников самой Магии, призванных следить за соблюдением баланса и искать пути выхода в случае нарушения такового. Но в современном мире этот Орден давно уже считался выдумкой, мифом. Традиционно равновесники вмешивались в человеческие судьбы лишь в крайних случаях, когда итог действий людей мог привести к катаклизму. Обычно же они носили серые мантии, сходные с мантиями невыразимцев, но сейчас маги были в парадном облачении, что не могло не подействовать на судей международников. Однако большинству непосвященных это явление ничего не сказало. Поэтому никто не понял, почему среди международников стала расти паника, которую они с трудом подавляли, но скрыть до конца так и не смогли.

Вошедшие обосновались напротив международников и подсудимых магов, построившись полукругом за кольцом. Один из них вышел вперед и откинул с лица глубокий капюшон. Он явно был не вполне человеком. Или совсем не человеком. Маг был даже при том, что относился к неизвестному присутствующим народу, очень стар.

Международники, все до единого, которые на тот момент находились в зале, вздрогнули и низко склонились перед ним. Они теперь были явно напуганы, их нервозность стала передаваться и остальным, поэтому Малфой обладающий повышенным "чутьем ситуации" склонился вслед за ними, насильно пригнув за собой и Гарри с Сириусом. И только Альбус Дамблдор не склонил голову перед явившимися без приглашения существами, не понимая, что этим лишь еще больше подчеркивает свою магическую безграмотность и неспособность чуять силу и власть Истинной Магии.

Гарри был удивлен подобным поступком Люциуса, но не сопротивлялся. Вместо этого он стал исподтишка разглядывать стоящего на границе рунного круга мага. Он был древним, иного слова подобрать было нельзя, рядом с ним даже Дамблдор казался мальчишкой. Но на два обстоятельства сложно было не обратить внимания: маг был слеп и даже отдаленно не относился к человеческому роду. Но вот определить его принадлежность к какому-либо роду волшебных существ Поттер не смог.

— Сегодня в этих стенах состоится эпохальное событие для нашего мира. Здесь будет проведен суд над тем, кто нарушил движение маятника мироздания. Это не рядовое преступление против своей расы, вердикт по которому могут вынести сами маги, это преступление против Магии, против самого ее существование. Магия призвала в свидетели нас — Орден Равновесия, ибо ММС лишился ее доверия, неоднократно нарушая ее правила себе в угоду, якобы ей во благо. Я не буду называть вам мое имя, оно все равно не несет для вас никакой информации. Вам достаточно будет знать, что сегодня я являюсь ЕЕ Вестником. Я никого не сужу, ничего не решаю, от меня ничего не зависит. Я только озвучиваю то, что решит магия. Я — голос Магии. Клянусь своей силой, что не скажу ничего самовольно, только то, что откроешь мне ты, Мать Магия.

— Время Суда Магии настало, — хором произнесли представители Ордена. Магический фон, исходящий от них, покрывалом укутывал весь зал. Это заставляло одних зябко ежиться, а других — замирать от чувства наслаждения, близкого к эйфории.

Вестник прошел в центр рунного круга. Все напряженно ожидали его дальнейших действий или слов.

— Сегодня Магия будет судить магов, которые носят имена: Альбус Дамблдор, Гарри Поттер, Сириус Блэк, Люциус Малфой. И магическую организацию ММС, которая забыла свои клятвы. Каждый ли из клятвопреступников понесет свою кару, либо наказание будет общее, решать вам. Все зависит от того, готовы ли все принять кару за нескольких. Вам дано время, пока идет суд над магами, чтобы решить этот вопрос. Поэтому вам будет позволено покинуть данный зал, но если вы не успеете вернуться до времени, то решение об этом будет принято самой Магией. Торопитесь, время пошло.

Маги ММС стояли, как громом пораженные. Все их действия испокон веков считались выгодными Магии, да и сейчас они ничего не сделали лично для себя, все шло во благо Суда, почему Магия решила их наказать? Что было сделано не так? Несколько международников покинули зал, чтобы успеть получить ответ на заданный Магией вопрос. Остальные остались в зале исполнять функцию свидетелей. Но больше прямых обязанностей их всех волновал один вопрос: "За что?"

Вестник меж тем объявил первого, кто будет судим. Им оказался Альбус Дамблдор. Директора провели в круг и приказали остановиться во втором кольце. Как только в круге остались лишь те, кому дозволено в нем быть, внешняя граница снова полыхнула ярким светом, отрезав двух магов от остального зала.

Время текло медленно, все терпеливо ждали, а в этот момент директор переживал самые ужасные моменты своей жизни.

На самом деле Альбус сначала даже не понял, что произошло. Как только последний международник покинул круг, вспыхнувший яркий свет ослепил Альбуса, но после того, как он снова стал видеть, оказалось, что директор находится уже совершенно в другом месте.

Он находился в родительском доме, в таком, каким он был, когда их семья еще была целой, когда еще не случилось несчастья с сестрой и ареста отца. Ничего не понимая, Дамблдор прошел на кухню, где раньше любила собираться вся их семья.

Там его уже ждали. За накрытым столом сидели его родители, такие, какими они были, когда Альбус был маленьким, а вот его сестра предстала взрослой девушкой, но совершенно здоровой, брат Аберфорт выглядел также, каким Альбус его видел в последние годы, он нисколько не изменился с их позавчерашней встречи. Это был пожилой мужчина, младше директора, но намного старше их родителей. Как такое могло быть? Магия решила его убить? Тогда что тут делает Аберфорт? Он-то еще живой!

Первой заговорила мама, это заставило директора взять себя в руки и сосредоточиться.

— Здравствуй сын. Ты, наверное, думаешь, что ты умер? Это не так. Магия способна на многое, а мы — маги даже после смерти служим ей. Сегодня мы получили от нее задание объяснить тебе то, что так и не нашли в себе сил сказать при жизни. Наверное, это накладывает и на нас ответственность за твои дальнейшие действия.

Кендра посмотрела на мужа, и оба одновременно грустно вздохнули.

— Понимаешь, сын, — начал говорить отец, Персиваль Дамблдор — я не считал возможным обвинять кого-то из вас, но в тот день, когда пострадала Ариана, именно ты должен был проследить за ней, ведь мы с мамой попросили тебя об этом. Но ты считал себя слишком взрослым, чтобы проводить много времени с маленькой сестрой. Чем это закончилось, ты сам знаешь. Магия считает, что мы зря тебе этого не сказали, но именно из-за твоей самоуверенности и нежелания выполнять чьи-либо приказы, с нашей семьей случилось то, что случилось.

Альбус молчал, он сейчас вспомнил, что действительно родители просили его поиграть с сестрой, и следить за ней, чтобы она не творила волшебства там, где ее могут увидеть. То, что он об этом забыл, наверное, и есть та самая пресловутая защитная реакция, о которой так любят говорить магглы.

Он всегда винил кого угодно: магглов, отца, Ариану... Да всех, но не себя. Слышать эти обвинения было больно, тем более, что фраза "ради всеобщего блага" в данном случае не срабатывала.

— Да, Альби, — вступила в разговор Ариана, — все не так, как ты думал. Хочешь узнать, что показала мне Магия перед нашим с тобой разговором?

Сестра не ждала ответа, она легко вскочила и накрыла глаза директора своими ладошками. Перед его глазами промелькнула ее жизнь, та жизнь, какой бы она была, если бы с ней не случилось то несчастье. Это была долгая и счастливая жизнь.

— Тебе жаль меня, Альби? — наивно спросила девушка.

— Ри, девочка моя, ты не представляешь, как мне жаль. Прости меня, пожалуйста.

— Я-то прощу, и мама с папой простят. Может быть, даже Аберфорт простит тебя, но ты забыл о тех, кто, точно как и я, лишился счастья по твоей вине.

— О ком ты? С тобой я виноват, не спорю, но...

— Не спорь, сын, — строго сказал отец, — просто смотри. Пойми, наконец, что именно ты сделал!

И началось. Перед глазами Альбуса пронеслись картины жизни множества людей, с кем-то из них он был знаком лично, о ком-то слышал, кого-то не знал вовсе. Но получалось так, будто именно он нес бремя вины за то, что их жизни не удались.

— Каждый сам кузнец своего счастья! Я-то тут причем? — взвился директор, когда демонстрация закончилась.

— Смотри внимательно! Ты не злись, а сделай хоть раз в жизни то, что тебе говорят! Пора уже научиться видеть последствия своих ошибок, не маленький уже! — строго и даже жестко ответила мать.

Деваться было некуда. И снова Альбус был вынужден просматривать жизни множества людей, но теперь он видел еще причины, которые привели к разрушенным судьбам, а потом то, как могли бы сложиться их жизни без его вмешательства.

В какой-то момент он стал не только видеть, но и понимать, и осознавать. И вот тогда Дамблдору стало по-настоящему плохо. Получалось, что почти все его поступки не приносили никому ничего хорошего, а только вредили. А вред был повсеместным.

Последними были картины жизни четы Поттер. Вот только закончилось все не просто просмотром, ему был приготовлен разговор с ними. Лили и Джеймс высказали ему много всего, постоянно рассказывая или показывая, к чему могло привести, в будущем, то или иное решение директора.

— Именно вы виноваты в том, что наш сын растет без родителей. Что вам мешало не демонстрировать никому это пророчество? — кипятилась Лили, — Не лгите нам, мы прекрасно знаем, что собеседование проходило в Хогвартсе. Просто вы решили, что жизнь ребенка ничего не стоит по сравнению с жизнями остальных магов Англии!

— Мы знаем, что наша смерть в ваши планы не входила, но неужели вы действительно думали, что мы с Лили просто отойдем в сторону и станем спокойно смотреть, как Волдеморт будет убивать Гарри? Если вы искренне в это верили, то вы еще большее чудовище, чем я считаю.

— Кто вам вообще позволил решать, кому жить, а кому нет? Кто вас допустил до детей? У вас есть дети? Я знаю, что нет, не нужно так несчастно качать головой. Это не судьба вам не дала испытать подобной радости, а вы сами не хотели их заводить, вам они не были нужны.

— Лили права, завели бы себе детей и решали бы кому из них жить, а кому умирать! А вы лезете в чужие жизни!

— Вы отвратительны, Альбус Дамблдор. Знаете, говорят, что ненависть умерших самая страшное проклятье в мире. Так вот я вас ненавижу и проклинаю за то, что вы сделали с моим ребенком. Свою смерть я могу простить, но его мучения никогда!

— И я проклинаю. Вы это заслужили, — поддержал жену Джеймс.

За их спинами появилось множество людей, от каждого из них слышался шепот, который состоял лишь из одного слова: "Проклинаю!"

Альбусу стало казаться, что он сходит с ума, потому что этот шепот постепенно становился все громче и громче, вытесняя собой все чувства директора. Он не знал, сколько времени это продолжалось. Но вот стена света пала, и он снова оказался в зале, где проходил Суд Магии. Вот только он так и не понял, что именно за наказание ему было назначено. А о проклятье мертвых он вообще не слышал никогда ничего особенного, если не брать в расчет то, что оно уже много веков считается просто выдумкой. (О Проклятье Мертвых упоминалось в одной старинной книге. Да и там оно упоминалось мельком, как легенда.)