Черная нить горизонта

Кайрин сама скромность и сдержанность. Бахайа бану не могут перечить и возражать мужчинам. Только слушать и соглашаться.

Обмен любезностями окончен, и рани Сарази повела Костаса представлять близким знакомым, знакомым знакомых и тем, кто мог в дальнейшем пригодиться. Краткий диалог с Каби ди Роу сулил обернуться взаимовыгодным приятельством. Жена сакеллария подыскивала себе нового любовника. А Кайрин?

"Если вы знаете состояние финансов человека, фамилии, гильдии, фемы или страны, вы знаете о них достаточно!" Слова мудрого Турома достойны заучивания! Как молитвы!

Результат знакомства, амад Костас, возглавил список претендентов. Рахш лучшая рекомендация фавориту.

Семейство Лагри малоприятные люди, но... Вы можете не хотеть с ними общаться, но не забывайте они в родстве со многими знатными родами империи и Децимии. Ласси ди Лагри напоминает хорошо оттоптанную курицу. Нахохлившаяся и испуганная. Кьюп ди Лагри похож на суслика. Вертит головой, трясет толстыми щеками, и постоянно жует.

Представили Костаса и пэрансэс ди Крайт. Встреча с Армин сравнима с обменом ударами тяжелых мечей. Каждый оценил не узоры на доле, не богатство эфеса, ни витиеватость гарды, а свойство клинка.

Катепан Войдич, древний как мироздание, обратился к Костасу как к старому знакомому.

— Вы слышали о тане Корпини и катепане Бруже?

— Нет.

— У меня нет слов! — возмущался Войдич (правда Кайрин казалось, скорее облизывался) — Касайся дело меня хоть как-то, вызвал бы отца бедной Луннии на поединок!

Обсуждения неблаговидного поступка тана Корпини, уступившего за пять тысяч солидов девственность своей дочери Луннии*, удалось избежать. В Барбитоне во время появилась Аяш ди Буи. Белое платье севасты не очень вязалась с многоцветьем праздника.

Не сразу, но Аяш увидела Кайрин и Костаса. Об амаде она уже слышала, вернее о его баснословном подарке. Добрая четверть столицы судила-рядила второй день. Многие, зная о её дружбе с Кайрин, просили Аяш свести их поближе.

Приветствие заняло мгновение.

— Мой брат, амад Костас. Севаста Аяш ди Буи, — представила Кайрин обоих друг другу.

Удивительная встреча. Где риск оправдан и просчитан, где прозрение приведет к краху и свершению надежд, где результат предсказуем, неважен, но любопытен. Попробуйте разобрать, кому и что соотнести из сошедшейся троицы?

То, что Аяш его узнает, у Костаса никаких сомнений. Через минуту на его теперешний облик ляжет образ человека с ярмарки, а тот в свой черед на облик убийцы с поляны.

Тянуть время нет смысла. Костас делает шаг вперед. Черное и белое. Извечный контраст и столь же извечная гармония. Две противоположности, понять единство которых можно только когда они рядом.

Они опять лицом к лицу. Тонкие брови, серые глаза, косица облако, огонь волос. Так уже было. А как будет? Через минуту, день, неделю?

Хаййее...

... Высокий свод. Свет факела не дотягивается, и темнота висит над головой. По влажным стенам скачут блики будто сползают. В ржавую масляную остро пахнущую грязь, погружается тело Аяш ди Буи...

Видение четко до мелочей, до тех деталей, которые скорее изумляют, чем пугают.

— Что не нравлюсь? — прохрипел Костас соблюдая тогдашнюю интонацию. — А ты мне очень.

Аяш вздрогнула. Нет, не испугалась. Из-за слов. Смысл, которых теперь ей понятен.

Все происходит быстро. Севаста отступает. Костас делает шаг назад. Дуэлянты, решившие закончить конфликт миром.

Кайрин не до них. Её взгляд устремлен к Брину. Сын глориоза ничего не пропустил из быстротечного свидания Аяш и Костаса.

"Так просто!" — восхищается Кайрин и, не сдерживаясь, шепчет.

— Хитрец!

Что Костасу её слова? Слова....

— Брат нашей Кайрин, рискует нарваться на неприятности, — толкует бэну Фиала Натану.— Ты помнишь, несчастного Джено ди Хааса? Встреча обернется ссорой.

Брин ди Бекри полностью солидарен с Сарази-старшей. Поединок! Они очень бы удивились, прочитав мысли Кайрин: Скорее бы!

— Огни! Огни! Огни! — пронеслось по залу.

Одномоментно смешались: пары, группки, знакомые, чужие... Гости Барбитона, дружно повалили на улицу смотреть, полет разноцветных стрел в ночное небо.

— Пойдемте! — перехватила Аяш решительно настроенного Брина. До амада тому оставалось каких-то шесть-семь шагов.

Медь волос, жемчуг косицы-облака, небезразличный взгляд... Впервые в жизни Брин уступил женщине. Потому что не ожидал подобного, потому что давно этого желал и безуспешно добивался. И не важно какие причины подвигли севасту сделать ему приглашение, он согласен. Все остальное после!

К желтым звездам понеслись красные, синие, зеленые огни. Их сменили фиолетовые, голубые, белые. Залп и огни сложились в рисунок.

— Роза! — крикнул кто-то и все дружно повторили. — Роза! Роза! — хлопали в ладоши, возбужденно смеялись и восхищались редким зрелищем.

Новый залп. Стрелы достигают вершины полета и на мгновение застывают в ночном воздухе.

— Экбольм! — прочитано тут же.

Ликующие голоса вразнобой повторяют имя Нобилиссима и Клариссима. И так несчетно. Залп и новые крики и восторги.

В зале осталось совсем мало народу. Человек двадцать равнодушных к огненной потехе. Среди них и владетель Райгела. Пэранса Крайта, подобным не удивишь. Если здесь, в Тайгоне, зрелище в диковинку, дорого и устраивать толком некому, нет мастеров, то у него такое диво показывают чуть не на сельских ярмарках.

Остался в зале и Ларс ди Бекри. На то были свои причины. Причина.

Глориоз и пэранс обменялись приветственными поклонами.

Жийно ди Крайт не мог похвастаться приятной внешностью. Грубые черты, тяжелый подбородок, холодный недружелюбный взгляд. Наделенный высоким ростом он смотрел на людей свысока, что делало общение с ним не очень комфортным. Пэранса сторонились и лишь не многие искали дружбы. Как правило, безуспешно. Впрочем тем кому было не отказано, отзывались о Жийно ди Крайте как о радушном и приветливом человеке.

— Кир, хочу вернуть вам..., — глориоз протянул полученное три месяца назад письмо.

Пэранс в недоумении принял бумагу. Развернул и пробежался глазами.

— Почерк мой,— признал он изумленно, поднося текст поближе к глазам. Только что не понюхал. — Но писал не я. Ни одной помарки, — удивился Крайт. — Я так не умею. У меня клякса на кляксе. И запятые расставлены. Вообще не признаю. Лишняя морока. То ставь, то не ставь. А так... нет и не надо.

Пэранс свернул послание и отдал.

— Что сказать? Кир, вас бесчестно разыграли. Я конечно не против встретиться с вами и нам есть что обсудить, но только не то, на что здесь намекают. Если хотите, я проведу расследование, — предложил Крайт. — Не так много людей знакомы с моим подчерком и имеют доступ к моим бумагам и печати.

— Нет, благодарю, — отказался Бекри. — Извините за ненужное беспокойство.

— Неприятная двусмысленность. Не находите? — проявил дипломатическую осторожность Крайт. Просто так подделывать его подчерк никто не станет. Не хочет ли автор подделки столкнуть их?

— Может этого как раз и добивались, — подтвердил Бекри подозрения пэранса. Ссора с владетелем Райгела обойдется дорого. Всем.

— Тогда поступим от обратного. Давайте выпьем по глотку, — предложил пэранс. — Кем бы ни являлся шутник, чьи бы интересы не представлял, он поймет безуспешность своих усилий.

Они не были врагами, но на силенции сидели по разные стороны совещательного стола. Крайт голосовал против назначения Бекри друнгарием. Воевать с Пуштой все равно, что воевать с пожаром в степи. Пэранс предпочел бы видеть армию империи целой. У Рааба слишком велики аппетиты на Райгел. Любая возможность оттяпать у соседа немного, а то и отобрать всю территорию, хороша.

Бекри, не стал отказываться. Худой мир лучше доброй войны. Сейчас и особенно в недалеком будущем.

Слуга подал кубки, налил вина. Пэранс и глориоз выпили.

Часто то, что не значительно для одних, крайне значимо для других. Наблюдатель, весь вечер не выпускавший из вида пэранса и глориоза, счел дальнейшие наблюдения не обязательными. Он увидел достаточно. Крайт и Бекри встретились, поговорили, выпили вина. Хорошо бы прочесть бумагу поданную Крайту, но вряд ли это возможно. Впрочем, не трудно догадаться. Взаимные обязательства вот что! И об этом должен узнать эк-просопу Аммельрой. Срочно узнать!

После того, как полет волшебных огней иссяк, зрители вернулись в большой зал. Слуги разносили прохладительные напитки, цукаты и фрукты. Грегору ди Бекри, настроенному легкомысленно и весело передали записку. Он наскоро прочитал.

— Что-нибудь случилось? — прощебетала Торми.

Ветреная дочь тана Сурса, блистала красотой и неуемной веселостью. Он не пропускала ни одного тура танцев и сожалела, что в Барбитоне ей не придется блеснуть в картадале. В императорском доме некоторые приличия соблюдались.

— Только собрался покормить вас этими чудесными цукатами, а придется покинуть.

— Вы меня бросаете? — обиженно вытянула губки Торми.

— Ненадолго.

— Но все равно бросаете.

— Предстоит неприятный разговор.

— Тогда зачем он вам?

— Мне он ни к чему, но идти придется?

— Надеюсь это не женщина?

— Женщина.

— Вы рискуете моим расположением к вам.

— Расположение? Но, этого так мало! — наигранно возмутился Грегор. Кто-кто, а он умел играть в кошки-мышки с хорошенькими бьянками.

— Возможно, сегодня вы добьетесь большего.

— Ваше возможно разбивает мое сердце.... Но обещание большего, вселяет кроооооохотную надежду.

Грегор решительно направился на террасу. Конечно, отец наказал ему быть обходительным с дурнушкой Армин, но если ему уготовано на ней женится, пусть это случиться не завтра.

Армин стояла к нему спиной. В ночи императорского парка, сквозь абрисы зарослей кустов и стволы деревьев блестят рукотворные озерца, будто подсматривают. А почему нет? Парк превращен гостями в отхожее место, в мимарий на открытом воздухе и еще бог весть во что!

— Вы хотели меня видеть? — вежливо обратился Грегор.

— Да, кир, — раздался в ответ раздражающий голосок.

Грегор мысленно выругался. На его вкус у бедняжки, выражаясь простым языком, ни кожи, ни рожи. Поэтому самой приходится назначать свидание. Её вряд ли кто пригласит. Если только слепой. Или нищий фрайх.

— Я так думаю, наша встреча последняя, — повернулась к нему Армин. Она собиралась безутешно рыдать на груди возлюбленного.

"Только нюней не хватало," — Грегор поверил в намерения девушки. Будь на ее месте другая, он бы с удовольствием осушил девичьи слезы поцелуями, но только не пэрансэс.

— Почему? — поинтересовался он. Его отец вот-вот сторгуется с Крайтом на каких условиях уложить его под одно одеяло с этой страшилкой. А она толкует о последней встрече.

"Уму не вообразимо," — ужасался он. — "У нее грудь как у двенадцатилетней! Да, что там! Вовсе нет!"

Должно быть, он слишком долго задержал взгляд на несуществующей по его мнению составляющей женской красоты.

Армин заметила, отсутствие у Грегора мужской заинтересованности.

"Мужчине нужно мясо!" — вспомнила она веселого борзописца Греше. — "Не это ли он имел в виду? Им мякоть подавай! Филе! От моего филе он тоже не придет в восторг," — скептически подумала Армин. Если трезво смотреть на очевидное, не так обидно.

"Уж не об уходе ли в монастырь собирается объявить?"— подумал Грегор и тут же зло съехидничал. — "Или в храм Мереты."

Ему собственно плевать на встречи в прошлом и встречи в будущем. Ему бы поскорее вернуться к Торми.

— Наверное, потому что как раз сегодня всплывет на свет подоплека одной маленькой шутки, — голос Армин изменился. Он не был плаксив, не был печален, и обида исчезла без следа. Пэрансэс говорила нормальным человеческим языком.

— Шутки? — ничего не понял Грегор и уставился на девушку. Он готов поклясться, видит совсем другого человека. Ни милого хлопанья ресницами, ни передергивание плечиками, ни заламывания рук, ни выставления напоказ собственноручно вышитого платочка с вензелями имени любимого. Мужское самолюбие! Г и Б не означают Грегор ди Бекри, а всего лишь Гадар Барходай. Предопределение великого боже! Рудимент прижившийся в новой вере. Такие платочки матери вышивают своим детям и дают в дальнюю дорогу. Кому как не Создателю можно перепоручить ответственное дело защиты их ненаглядных чад от чужих и собственных глупостей.

— Признаюсь честно, вы не интересны ни как мужчина, ни как кавалер, ни как жених, ни тем более как будущий супруг, — она снисходительно улыбнулась. — Не смотря на то, что вы достаточно умны, вы глухи. — Армин указала на сердце. — Оно у вас мертво. В прочем за вами было любопытно наблюдать. Вы так мило отворачивались от меня, так старательно избегали. Назначив встречу, всякий раз неблагородно опаздывали. Вы избалованы кир и слепы душой и когда-нибудь это сыграет с вами злую шутку. Но думаю, тогда вам уже не будет весело.

— Может весело вам? — Грегор не стал сдерживать колкость. — Тогда обратите внимание на кого-нибудь другого. Шансов подцепить жениха у вас не так много. Не смотря на богатство вашего отца.

— Кого я выберу, будет со мной.

— И вы уже выбрали?

— Да.

— И кто он?

— Это маленький секрет. О существование, которого вы теперь знаете.

— И зачем вы мне это говорите?

— Потому что однажды вы ему позавидуете.

— Я не любитель выслушивать поучительные философствования. Всегда сбегал с диспутов и дискуссий. В основном в мимарий или фускарню, — Грегор повернулся уходить. — Желаю вашему избраннику счастья.

Грегор торопливо ушел. Мысль предупредить отца о расстройстве планов союза двух семейств, даже не пришла ему в голову. Он отправился кормить цукатами маленькую Торми. Она, конечно, не блещет умом, но у ней, во всяком случае, в порядке фигура и лицо.

Армин осталась. Упомянутая шутка потребует объяснений, а объясняться с отцом под горячую руку опасалась даже она. Подумала и о Кайрин. Но разыскивать её значило идти следом за Грегором. Раз пьеса о безутешной возлюбленной окончена, не зачем выходить на бис.

Мэдок ди Хенеке честно отстоял свою стражу и теперь поднялся, сюда, на террасу. Заходить в зал, имейся такая возможность, не стал бы. По одной простой причине. Марица ди Мью. Её новый кавалер составлял с ней обворожительную пару. По сравнению с ним он проигрывал по всем статьям. Не мог непринужденно шутить, не умел лихо отплясывать, не соответствовал моде, не обладал изысканностью манер. Ему претило пользоваться цветочной водой. Словом он по уши в недостатках, из которых не собирался выбираться.

— Куда делись ваши бравые мечники? — обратилась к нему Армин, отвлекая от созерцания праздника.

Он напоминал ей бездомного, подглядывающего в окно, за которым дружное семейство смеется, ест и пьет. Однако не постучит и куска не попросит. Горд. Горд? Или самолюбив?

Мэдок узнал девушку. Два часа назад, во время обхода, он видел её в беседке, у озера, в водах которого растворилась луна. Он спросил, не нужна ли ей помощь. Девушка ответила. Если только от комаров.