— ...Еще не вечер, — закончил ее мысль мальчик.
Имевшееся вчера смутное чувство присутствия иного сознания сегодня было вполне отчетливым. Дети ясно ощущали эмоции друг друга, и, при некоторой концентрации, улавливали чужие мысли и образы.
— Гермиона, я бы не сказал, что слово 'чужие' тут подходит. Скорее...даже не знаю, как точно выразиться... соседние, что ли...
— Пожалуй, ты прав. Твое восприятие окружающего у меня тоже просто язык не поворачивается назвать 'чужой' точкой зрения.
Некоторое время друзья сидели молча, пытаясь разобраться со своим отношением к ситуации.
— Как ты думаешь, какие еще сюрпризы могут нас поджидать? — озвучил Гарри наиболее волновавший их обоих вопрос.
— Честно говоря, боюсь предполагать. Я очень надеюсь, что в нашей новой книге мы найдем хоть что-нибудь насчет нашего состояния.
— Кстати, насчет книги... Тебе не кажется, что мы вчера слишком поспешили с уничтожением записей? Можно ведь было что-то придумать.
Гарри отчетливо ощутил сожаление и раскаяние своей подруги. Мальчик и сам теперь испытывал похожие эмоции. Сейчас, при зрелом размышлении, он понимал, что были возможности если и не провозить с собой в школу выписки из запрещенной книги, то, по крайней мере, сохранить их, надежно укрыв от посторонних глаз.
Да и вообще, даже если бы кто-то и прочел эти записи, как бы он определил, откуда они были скопированы? Ведь имевшаяся у них книга не была книгой в обычном понимании этого слова! Ее содержание каждый раз менялось в зависимости от заданного вопроса и, чтобы узнать, что источником этих выписок были именно 'Замудренейшие Замысловатые Заклятия', необходимо было перед этим не просто прочитать этот фолиант, но и задать ему точно такой же вопрос, с точно такой же формулировкой.
— Спишем это на наше эмоциональное состояние, не позволившее адекватно оценить ситуацию, — подвела итог совместным размышлениям Гермиона.
* * *
Надежде на то, что за время каникул ученики Хогвартса забудут о случившихся перед отъездом событиях, не оправдались. Да, Гарри и Гермиона перестали быть самой главной темой всех происходящих в замке разговоров, но полностью исчезнуть из списка обсуждаемых тем они не смогли.
Где бы они не находились, они неизменно оказывались в центре внимания. В коридорах их окружали опасливые шепотки. На уроках на них подозрительно косились. При их появлении в Большом Зале на пару мгновений стихали все разговоры.
— Гарри, ну как они могут быть такими идиотами? — в сердцах воскликнула Гермиона, когда они, наконец, смогли пробраться в свое тайное убежище одним из вечеров в конце января.
Из-за повышенного внимания к их персонам, друзьям было порой весьма проблематично найти укромный уголок, где можно было спокойно накрыться мантией-невидимкой без боязни вызвать новый виток сплетен об имеющихся у них 'замыслах'.
— Неужели они не понимают, — продолжала возмущаться девочка, — что если бы мы на самом деле затевали что-то нехорошее, то своим поведением они рискуют навлечь на себя еще больший гнев с нашей стороны?
— А я вот не понимаю другого. В школе произошло нападение на ученика, который до сих пор находится в больничном крыле...
— ... И никто всерьез не пытался расследовать это происшествие? — уже привычно закончила мысль мальчика подруга.
За прошедшее время дети успели свыкнуться и смириться со своим состоянием. Случавшееся время от времени слияние разумов они теперь воспринимали как данность. Единая личность, которой они становились, тоже перестала воспринимать 'раздельное' существование непрактичным и через некоторое время расщеплялась на независимые сознания по собственному желанию.
Независимость эта, в прочем, была в определенной степени условной. Даже в 'разделенном' состоянии они улавливали друг у друга обрывки мыслей и эмоций. Однако, сложившаяся ситуация воспринималась теперь как нечто само собой разумеющееся. Гарри, проживший значительную часть своей жизни бок о бок с нелюбившими его родственниками, не представлял теперь, как раньше он мог обходиться без этого чувства незримого присутствия. Он знал, что рядом есть кто-то, для кого он не чужой. Та, что всегда будет рядом с ним и не покинет его ни при каких обстоятельствах. И еще он знал, что Гермиона, связанная с ним этой непонятной связью, чувствует тоже самое.
Друзья теперь постоянно практиковали объединение разумов для работы на уроках и выполнения домашних заданий. После очередного совещания, друзья решили, что раз уж они никак не могут воспрепятствовать происходящему с ними, то зачем излишние волнения и переживания? Тем более, что с каждым днем их состояние казалось им все более и более естественным.
— Знаешь, Гарри, — вырвал мальчика из раздумий голос Гермионы, — мне кажется, в волшебном мире вообще многим вещам придается гораздо меньшее значение, чем у магглов.
— Ты об этих нападениях?
— Именно. И не только о них. Посуди сам: нападение на тебя во время матча по квиддичу тоже не вызвало особого волнения окружающих... а оно уже не первое, между прочим!
— Мы же вроде как пришли к выводу, что у Дамблдора было 'все по плану'.
— Это у него было 'все по плану'. А другие учителя? А ученики? Пусть многое для них и осталось неизвестным, но уж на квиддич-то ходит почти вся школа! Они же все видели, что происходило что-то незапланированное! А в итоге, всех больше интересовал результат матча, а не попытка убийства игрока... а точнее, как раз таки убийство...
— Мне кажется, что дело именно в этом, — высказал Гарри свое мнение на этот счет.
— В том, что никто в итоге не умер?
— Да. Ведь смотри, что получается: судя по навыкам мадам Помфри, волшебная медицина способна вылечить все, кроме самой смерти...
— Точно! — поняла его мысль Гермиона, — Раз в результате никто не умер, то чего волноваться? Ведь все остальное поправимо...
Девочка ненадолго призадумалась, а потом продолжила.
— Вот только даже чья-то смерть необязательно их расшевелит.
— Квиррелл? — уточнил он.
— Именно. У магглов полицейские всю душу из нас бы вынули, как из единственных свидетелей его гибели. А тут... что-то я не слышала, чтобы произошедшее привлекло внимание компетентных органов. Ну умер человек и умер, с кем не бывает?...
— Ну, кое-кто все же созрел для попытки проведения 'расследования', — усмехнулся Гарри.
— Вот только он не придумал ничего лучше, как попытаться за нами проследить! Мы ведь звали его учиться вместе, и он должен помнить, что по вечерам мы заняты именно учебой!
— Ага, как же. Мы ведь 'Темный Лорд' и 'Темная Леди'. Вот он и решил последить за нами... как в свое время настаивал следить за Малфоем.
Гермиона вздохнула. Больше всего ее раздражал даже не сам факт попыток наблюдения со стороны бывшего (а в этом уже не было никаких сомнений) друга, а то, как бездарно эти попытки исполнялись. Наружное наблюдение без использования хоть каких-нибудь маскирующих чар — вот и все, на что хватило фантазии Рона. Рыжий, похоже, даже позабыл о наличии у Гарри мантии-невидимки, одной которой уже было достаточно, чтобы подобная 'слежка' была бесполезна.
— Ладно, давай вернемся к нашему 'исследованию', — Гермиона достала из потайного отделения их заветную книгу.
Как оказалось, даже у автора этого фолианта не было однозначного ответа на вопрос, как же действует смертельное проклятие. Да, хоть 'Авада Кедавра' была известна волшебникам уже давно, и, казалось бы, ее действие было совершенно простым и однозначным — мгновенная смерть любого живого существа, Олаф МакНеллис, все же, включил ее в свой трактат.
Хотя результат использования смертельного проклятия был понятен и очевиден, кое-что в этом заклинании оставалось неизвестным и по сей день. То, как именно 'Авада Кедавра' убивала свою жертву. Главной проблемой в выяснении механизма ее работы был тот простой факт, что никто из 'испытавших' смертельное проклятие уже не мог ни о чем рассказать.
Книга приводила несколько наиболее популярных теорий, и автор давал свой комментарий к каждой из них.
Гарри и Гермиона, имевшие сомнительное счастье лично ощутить последствия данного заклинания, склонялись к следующей гипотезе.
'Авада Кедавра', каким-то неведомым образом (тут даже имеющаяся у них книга не смогла дать хоть какой-то ответ) просто и безыскусно отделала от телесной оболочки 'личностно-информационную сущность, в просторечии именуемую 'душой', хоть этот термин и не совсем корректен'. При этом, данный процесс, вдобавок, вызывал полное прекращение жизнедеятельности организма жертвы без нанесения ей каких-либо травм.
Заклинание начинало свое действие, когда на пути луча оказывалось какое-либо препятствие. Оно пыталось найти поблизости что-нибудь живое, чтобы исполнить свое прямое предназначение. Если это не удавалось, то вложенная в заклятие сила просто хаотично выплескивалась в окружающее пространство. Это объясняло, почему любые неодушевленные предметы смертельное проклятие просто разрушает, но при этом, при попадании в человека, никак не повреждает надетую на него одежду.
А вот каким образом можно остаться в живых после попадания смертельного проклятия, они так и не смогли узнать. Как бы друзья ни пытались сформулировать свой вопрос, книга неизменно отвечала, что подобные случаи среди волшебников неизвестны.
— Гарри, — задумчиво обратилась к нему Гермиона, сортируя по порядку и складывая в аккуратную стопочку сделанные записи, — а ты обратил внимание на эту формулировку: 'среди волшебников'? А что, если автор намекает на...
— Магических животных?
— ПУШОК! — синхронно воскликнули друзья.
А ведь и правда, написанное в книге Хагрида воздействие 'Авады Кедавры' на цербера в чем-то напоминало то, что случилось с ними.
— Авада 'отключает' одну из его голов...
— Но она вскоре 'просыпается'...
— Точнее, воскресает...
— Так же, как и я...
— Но это значит...
— Интересно, — совершенно спокойным голосом, ни к кому не обращаясь, отрешенно сказала Гермиона, — сколько личностей у цербера?
— Что-то мне подсказывает, — так же отрешенно произнес он, — что спрашивать трехголовую собаку о подобном никто еще не догадывался.
— И вряд ли кто-то поинтересовался, что именно она ощущает после попадания Авады.
— Может, и хотели бы поинтересоваться, — чуть пожав плечами, заметил он. — Но цербер точно был не в настроении отвечать на вопросы после подобного эксперимента.
— Знаешь, Гарри, нам стоит снова попросить у Хагрида его книгу и задать ей несколько новых вопросов. Может быть, мы все же сможем подтвердить некоторые догадки.
— Хм, время до отбоя еще есть, можно сходить к нему прямо сейчас.
Друзья покинули свой скрытый кабинет, и в одном из пустых классов сняли мантию-невидимку и развеяли маскирующие чары. Они шли в гости к Хагриду, какой смысл разводить секретность?
Лесничий, казалось, всегда был рад помочь и безо всяких вопросов вручил им творение МакНеллиса, 'этого великого человека'. Хагрид искренне умилялся тому, как юные гриффиндорцы жаждут узнать побольше об 'этом милом песике'.
Уже возвращаясь в башню Гриффиндора, они услышали знакомую 'крадущуюся' походку. Рыжий детектив был снова на посту. После каждого пройденного открытого участка сзади доносились торопливые мелкие шажки, стихавшие рядом с очередным укрытием, будь то ниша в стене, рыцарские доспехи или просто поворот коридора.
— Убить... Разорвать...
Гарри с трудом удержался, чтобы не подскочить от неожиданности. Почти тоже самое он услышал перед тем, как они обнаружили Джастина Финч-Флечтли! Мальчик посмотрел на свою подругу.
'Да, я тоже слышу', — пришла мысль в ответ на неозвученный вопрос.
Подкрадывавшийся сзади Рон не обращал на зловещий голос никакого внимания.
— Жертва... нужна... жертва...
Снова полное отсутствие реакции со стороны рыжего.
'Не думаю, что стоит и на этот раз идти на звук'.
'Ты прав, нам лучше поскорее вернуться в гостиную'.
Уже неподалеку от портрета Полной Дамы, напряженно о чем то размышлявшая Гермиона внезапно остановилась на месте. До Гарри долетели отдельные фрагменты ее мыслей.
'Голос... только мы... парселтанг... Слизерин... ужас... монстр...'.
Отдельные, несвязанные слова быстро выстроились в ассоциативный ряд. Гарри молча кивнул, соглашаясь с догадкой Гермионы.
Глава 10. Под лежачий камень...
'Из всего множества ужасающих зверей и существ, населяющих наш мир, не найти, пожалуй, более интересного и более смертельного, чем василиск, именуемого также Королем Змей...'
'Дорогой мой читатель, если ты вдруг когда-нибудь встретишь волшебника, утверждающего, что он является автором той, если так можно выразиться, книги, где написаны приведенные выше строки — плюнь ему в глаз. А перед этим как следует прокляни, во имя благополучия всех будущих поколений магов. Ибо иначе, чем преднамеренным саботажем и диверсией, назвать вышедшее из под его пера я не могу.
Собрать под одной обложкой популярные мифы и легенды, умно их сформулировать, и выпустить это под видом серьезной работы — если бы не откровенная глупость внутреннего содержания, то я, пожалуй, даже был бы слегка восхищен столь ловким способом заработка. Но, при чтении сего опуса, из всех слов, которые позволено произносить в приличном обществе, на ум мне приходили только два.
А ведь многие, вполне уважаемые и здравомыслящие исследователи, впоследствии, в своих работах ссылались именно на эту отрыжку мантикоры. И постоянно публикуемые и повторяемые заблуждения прочно осели в умах читателей.
С другой стороны, в чем-то я даже этому рад. Лишь самые пытливые способны докопаться до сути, очищенной от толстого налета домыслов. Только те, кто по-настоящему достоин этих знаний, смогут получить их. Но как же тяжко общаться со всеми этими бездарями, начитавшимися всякого бреда, не удосужившимися проверить написанное, и мнящими себя теперь великими учеными'.
— Похоже, кое-кто не очень-то жалует конкурентов, — прокомментировала прочитанное Гермиона.
— Точнее, не жалует тех из них, чьи книги разрешены к свободному распространению, — усмехнулся в ответ Гарри.
— А почему ты так... Хотя да, — не окончив свой вопрос, тут же сама на него ответила, — если эту информацию постоянно повторяли и ссылались на нее, то, скорее всего, она не является запрещенной.
— А я до сих пор не могу понять, — высказал свои сомнения Гарри, — что такого плохого в этой книге, что она не входит в список 'одобренной министерством литературы'.
— Возможно, дело не в ней самой, а в других творениях этого же автора. Взять ту же книгу по заклинаниям: 'Авада Кедавра', являющаяся одним из Непростительных проклятий, разобрана там весьма подробно.
— Хочешь сказать, что там можно найти и другие не вполне одобряемые заклинания?
— Именно. Хотя я не знаю, зачем сразу все запрещать? У магглов, например, под запретом продажа огнестрельного оружия, но писать-то про него можно! Ладно, применение некоторых заклинаний карается законом, но книги тут при чем?
