Сульфур выглядел озадаченным.
— Нет-нет, меня, наверное, неверно представили. Мое имя Йору Сульфур. Мастер Байяз лысый, — ответил он и провел рукой по своей курчавой каштановой шевелюре. — Здесь есть его статуя, снаружи, на проспекте. Но я имел честь обучаться под его руководством в течение нескольких лет. Это весьма могущественный и знающий мастер.
— Несомненно! Несомненно, он именно таков! И чем же мы можем вам служить?
Йору Сульфур откашлялся, словно собирался начать длинный рассказ.
— После смерти короля Гарода Великого Байяз, первый из магов, покинул Союз. Но он дал клятву, что когда-нибудь вернется.
— Да-да, это верно, — хохотнул Хофф. — Совершенно верно, это известно каждому школьнику.
— И он объявил, что, когда это произойдет, о его возвращении оповестит другой.
— Тоже правильно.
— Ну вот, — заключил Сульфур с широкой улыбкой, — я здесь.
Лорд-камергер взревел от хохота.
— Вы здесь! — прокричал он, колотя кулаком по столу.
Харлен Морроу тоже позволил себе слегка подхихикнуть, но немедленно замолчал, как только улыбка на лице Хоффа начала угасать.
— На протяжении того времени, что я занимаю пост лорд-камергера, у меня побывали три члена Великого ордена магов, просившие об аудиенции у короля. Двое были явными безумцами, еще один — исключительно смелым мошенником. — Он наклонился вперед, поставил локти на стол и сомкнул перед собой кончики пальцев. — Скажите мне, мастер Сульфур, магом какого рода являетесь вы?
— Ни тем ни другим.
— Понимаю. Но тогда у вас должны быть бумаги.
— Разумеется.
Сульфур вытащил из складок своей одежды маленькое письмо, запечатанное белой печатью с единственным непонятным символом, и небрежно положил его на стол перед лорд-камергером.
Хофф нахмурился. Подняв документ, он принялся вертеть его в руках. Тщательно изучил печать и, промокнув лицо рукавом, сломал ее, развернул толстую бумагу и стал читать.
Йору Сульфур не проявлял никаких признаков беспокойства. Казалось, даже жара не беспокоила его. Он расхаживал по комнате и кивал закованным в панцири солдатам, не смущаясь тем, что они не отвечали. Внезапно он повернулся к Весту:
— Ужасно жарко здесь, не правда ли? Удивительно, что никто из этих бедняг до сих пор не сомлел и не рухнул с грохотом на пол, словно полный тарелок буфет.
Вест моргнул. Именно об этом он не так давно подумал.
Лорд-камергер осторожно положил письмо на стол. Теперь он уже не веселился.
— Мне представляется, что открытый совет — не совсем то место, где можно обсудить это дело.
— Совершенно с вами согласен. Я надеялся на частную аудиенцию у лорд-канцлера Феекта.
— Боюсь, это невозможно. — Хофф облизнул губы. — Лорд Феект мертв.
Сульфур нахмурился.
— Это весьма прискорбно.
— Да, именно так. Мы все тяжело переживаем эту утрату. Возможно, я и еще несколько членов закрытого совета сумеем вам помочь.
Сульфур наклонил голову.
— Вверяю себя вашему руководству, милорд камергер.
— Я постараюсь устроить что-нибудь сегодня же вечером, попозже. А тем временем мы найдем вам жилье в пределах Агрионта... соответствующее вашему положению.
Он сделал знак страже, и двери отворились.
— Премного вам благодарен, лорд Хофф. Мастер Морроу... Майор Вест... — Сульфур одарил каждого из них по очереди любезным кивком, повернулся и вышел.
Двери снова закрылись, а Весту оставалось лишь гадать, откуда этому человеку известно его имя.
Хофф повернулся к своему заместителю:
— Немедленно идите к архилектору Сульту и передайте ему, что мы должны срочно встретиться. Затем пригласите верховного судью Маровию и лорд-маршала Варуза. Скажите, что нас ждет дело чрезвычайной важности. Ни слова никому, кроме этих троих. — Он потряс пальцем перед потным лицом Морроу. — Ни единого слова!
Заместитель потрясенно смотрел на него сквозь перекосившиеся очки.
— Живо! — рявкнул Хофф.
Морроу вскочил на ноги, споткнулся, наступив на подол своей мантии, и поспешил к боковой двери. Вест сглотнул, во рту у него пересохло.
Хофф обвел долгим суровым взглядом всех присутствующих в комнате.
— Никому ни слова о том, что здесь произошло, иначе последствия будут самыми серьезными для каждого их вас! А теперь прочь! Все прочь!
Солдаты, бряцая доспехами, немедленно устремились к выходу. Весту не требовалось дополнительного приглашения. Он поспешил за стражниками, оставив погрузившегося в раздумья лорд-камергера в одиночестве.
Майор затворил за собой дверь. Его мысли были мрачными и путаными: обрывки старых историй о магах, страхи по поводу войны на Севере, образ великана в капюшоне, возвышающегося под потолком... Какие странные, зловещие посетители приходили сегодня в Агрионт. Веста это тревожило. Он пытался отвлечься от забот и сказать себе, что все это глупости, но через несколько мгновений принялся думать о сестре, развлекавшейся где-то неподалеку.
Наверняка она сейчас вместе с Луфаром. Майор проклинал себя: за каким чертом он их познакомил? Ожидая приезда Арди, он ожидал встретить неловкую, болезненную, острую на язык девчонку, какую видел много лет назад. Когда же в его квартире объявилась эта женщина, он едва узнал ее. Именно женщина, а не девчонка, к тому же красивая. А Луфар самонадеян, богат, смазлив и имеет не больше самообладания, чем шестилетний ребенок. Вест знал, что сестра и Джезаль встречались уже не один раз. По-дружески, разумеется. У Арди здесь больше не было знакомых. Они просто друзья.
— Проклятье! — ругнулся Вест.
Это как поставить кошку перед миской со сливками и надеяться, что она не сунет туда язык! Почему, ну почему, черт побери, он не обдумал все хорошенько? Надо же своими руками устроить себе такую проблему! Но что он мог теперь поделать? Он горестно уставился на коридор перед собой.
Ничто так не помогает забыть собственное горе, как картина горя чужого, а добрый человек Хит являл собой воистину плачевное зрелище. Он в одиночестве сидел на длинной скамье, глядя в пространство, и лицо его было мертвенно-бледным. Должно быть, он сидел здесь все время, а мимо него проходили и торговцы шелком, и северяне, и посол от магов. Он ничего не ждал — просто ему было некуда больше идти. Вест взглянул в оба конца коридора: никого. Хит его не замечал; рот фермера был открыт, глаза остекленели, мятая шляпа лежала на коленях.
Вест никак не мог пройти мимо и оставить его в таком состоянии.
— Добрый человек Хит, — позвал он, приближаясь.
Крестьянин удивленно поднял голову, схватился за шляпу, порываясь встать, и забормотал какие-то извинения.
— Нет-нет, прошу вас, не вставайте. — Вест присел на скамью возле Хита. Майор опустил взгляд, не в силах посмотреть этому человеку в глаза. Повисла неловкая пауза. — У меня есть друг в Комиссии по вопросам землевладения и сельского хозяйства. Может быть, он сумеет что-то сделать для вас... — Он смущенно умолк, глядя вдоль коридора прищуренными глазами.
Фермер печально улыбнулся:
— Я буду очень вам благодарен за любую помощь.
— Да-да, разумеется, я сделаю все, что смогу.
Ведь равно ничего не выйдет, и они оба знали это. Вест скривился и закусил губу.
— А лучше возьмите вот это. — И он вложил свой кошелек в вялые, загрубелые пальцы крестьянина.
Хит посмотрел на него, полуоткрыв рот. Вест улыбнулся ему быстрой неловкой улыбкой и поднялся на ноги. Ему очень хотелось поскорее уйти.
— Сэр! — окликнул его добрый человек Хит, но Вест уже торопливо, не оборачиваясь, шел прочь по коридору.
Следующий в списке
"Зачем я делаю это?"
Очертания городского дома Виллема дан Робба на фоне ясного ночного неба казались вырезанными из черной бумаги. Это ничем не примечательное двухэтажное строение, обнесенное низкой стеной с воротами посередине, в точности такое же, как сотни других на этой улице.
"А наш старый друг Реус жил в большом роскошном особняке возле рынка. Роббу, пожалуй, стоило брать с него более крупные взятки. Еще более крупные. К счастью для нас, он этого не делал".
В других местах города проспекты были ярко освещены и полны пьяных гуляк вплоть до самого рассвета. Но эта уединенная боковая улочка располагалась далеко от ярких огней и пытливых глаз.
"Мы сможем работать без помех".
За углом здания, на верхнем этаже, в узком окне горела лампа.
"Хорошо. Наш друг дома. Но он еще не спит — нужно двигаться тихо".
Глокта повернулся к практику Инею и указал на торец дома. Альбинос кивнул и молчаливо скользнул через улицу.
Глокта подождал, пока тот доберется до стены и скроется в тени возле здания, затем повернулся к Секутору и показал на переднюю дверь. Глаза худощавого практика мгновение улыбались ему, потом Секутор шмыгнул прочь, пригибаясь к земле, перемахнул через низкую ограду и без единого звука приземлился по противоположной стороне.
"Пока что все отлично, но теперь моя очередь двигаться".
Глокта не знал, зачем он пошел. Иней с Секутором легко справились бы с Роббом сами, присутствие инквизитора лишь замедляло их действия.
"Я ведь, неровен час, оступлюсь и плюхнусь на задницу, и этот идиот узнает о нашем присутствии. Так зачем же я пошел?"
Но Глокта знал зачем. В его груди уже вздымалось возбуждение. Это почти похоже на то, как быть живым.
Он приглушил стук своей трости, намотав на нее тряпку, чтобы иметь возможность дохромать до стены как можно осторожнее, не производя слишком много шума. К этому времени Секутор уже распахнул ворота, придерживая петлю рукой в перчатке, чтобы она не заскрипела.
"Тихо и аккуратно. Будь эта стена высотой в сотню футов, шансов перебраться через нее у меня оставалось бы ровно столько же, сколько сейчас".
Секутор стоял на коленях перед входной дверью, ковыряясь в замке. Он прижал ухо к деревянной панели, скосив глаза от напряжения, его руки в перчатках двигались ловко и проворно. Сердце Глокты часто колотилось, кожу покалывало от напряжения.
"Ах, этот азарт охоты!"
Раздался тихий щелчок, затем второй. Секутор опустил свои поблескивающие отмычки в карман, протянул руку и медленно, осторожно повернул дверную ручку. Дверь беззвучно распахнулась.
"Какой он все-таки умелый парень! Без него и Инея я был бы обычным калекой. Они — мои руки, мои пальцы, мои ноги. Но я — их мозг".
Секутор проскользнул внутрь, и Глокта последовал за ним, морщась от боли всякий раз, когда переносил тяжесть на левую ногу.
В коридоре было темно, но сверху на лестницу падал столб света и перила отбрасывали на деревянный пол странные, искаженные тени. Глокта показал наверх, на лестницу, Секутор кивнул и на цыпочках стал подкрадываться к ней, стараясь ступать рядом со стеной. Казалось, целая вечность ушла у него на то, чтобы добраться туда.
Ступенька тихо скрипнула, когда он ступил на нее своим весом. Глокта вздрогнул. Секутор замер на месте. Они ждали неподвижно, словно статуи. Сверху не доносилось ни звука. Глокта снова задышал. Секутор продолжил движение, медленно-медленно, мягко-мягко, шаг за шагом. Добравшись до верхней площадки, он прижался спиной к стене и осторожно заглянул за угол, затем сделал последний шаг и беззвучно исчез из виду.
Практик Иней возник из тени в дальнем конце коридора. Глокта взглянул на него, приподняв бровь; тот покачал головой.
"Внизу никого нет".
Глокта повернулся к входной двери и начал очень осторожно закрывать ее. Лишь когда она была плотно притворена, он потихоньку отпустил дверную ручку, позволив язычку замка тихо скользнуть в паз.
— Вам стоит посмотреть на это.
Глокта вздрогнул от неожиданно громкого звука, резко двинулся и ощутил, как спину прострелил разряд боли. Секутор стоял на лестнице, положив руки на бедра. Он повернулся и снова исчез в направлении источника света. Иней загрохотал по ступеням следом за ним, больше не скрываясь.
"Почему никогда нельзя остаться на нижнем этаже? Всегда приходится подниматься!"
По крайней мере, больше не нужно ступать тихо, карабкаясь вверх — правая нога поскрипывает, левая скребет по доскам. Коридор на верхнем этаже заливал яркий свет лампы из открытой двери в дальнем конце, и Глокта похромал туда. Переступив через порог, он остановился, переводя дыхание после подъема.
"Ох, боже мой, что за бардак!"
Большой книжный шкаф был выворочен из стены, и книги, раскрытые и закрытые, валялись по всему полу. На столе — опрокинутый стакан и пролитое вино, превратившее скомканные бумаги в мокрые красные тряпки. Кровать в совершенном беспорядке: покрывало наполовину содрано, подушки и матрас искромсаны, перья сыплются на пол. Платяной шкаф распахнут, одна дверца наполовину оторвана. Внутри висело несколько изодранных предметов одежды, но большая часть лежала кучей на полу перед ним.
Миловидный молодой человек с бледным лицом лежал на спине под окном, раскрыв рот и глядя в потолок. Его горло было не просто перерезано — рану нанесли так глубоко, что голова едва держалась на шее. Кровь забрызгала все кругом — порванную одежду, изрезанный матрас, само тело. На стене виднелась пара расплывчатых кровавых отпечатков ладони, на полу — огромная лужа крови.
"Он убит этой ночью. Может быть, несколько часов назад. Может быть, всего лишь несколько минут назад".
— Мне кажется, он не сможет ответить на наши вопросы, — сказал Секутор.
— Да уж. — Глокта обвел глазами разгромленную комнату. — Он, скорее всего, уже мертв. Но как это случилось?
Иней остановил на нем взгляд розовых глаз, приподнял белесую бровь и произнес:
— Яф?
Секутор взорвался пронзительным хохотом из-под своей маски. Даже Глокта позволил себе хихикнуть.
— Очевидно. Но как наш яд проник внутрь?
— Офкрыфое окно, — пробурчал Иней, показывая на пол.
Глокта проковылял в комнату, старательно обходя липкую мешанину крови и перьев.
— Итак, наш яд увидел, что горит лампа, как увидели и мы. Он влез в окно на нижнем этаже. Затем тихо поднялся по лестнице.
Глокта перевернул концом трости руки трупа.
"Несколько капель крови из шеи, но никаких повреждений на костяшках или кончиках пальцев. Он не сопротивлялся. Его застали врасплох".
Вытянув голову, Глокта наклонился вперед и всмотрелся в зияющую рану.
— Один мощный удар. Скорее всего, ножом...
— И Виллем дан Робб получил пробоину и дал течь, — подхватил Секутор.
— А у нас стало одним информатором меньше, — задумчиво продолжил Глокта.
В коридоре крови не было.
"Наш убийца постарался не промочить ноги, он весьма аккуратно обыскивал комнату, какой бы разгромленной она ни казалась. Он не был разгневан или испуган. Он просто работал".
— Работал профессионал, — пробормотал Глокта. — Он пришел сюда, чтобы убить. Покончив с делом, попытался инсценировать кражу со взломом. Не так ли? Но труп вряд ли удовлетворит архилектора. — Он взглянул на практиков. — Кто у нас следующий в списке?
На этот раз без сопротивления явно не обошлось.
"По крайней мере, с одной стороны".
Солимо Сканди лежал на боку лицом к стене, словно стыдился своей изрезанной и разодранной ночной рубашки. Его предплечья были покрыты глубокими порезами.
