Магия вероятностей

— Вам знаком этот документ? — спросил меня дядька-следователь.

— Знаком. Только я не знала, что это, оказывается, документ.

— Вы подтверждаете, что вот этот артефакт, — дядька показал разряженный пятиугольник, — и есть тот, о котором здесь написано?

— Подтверждаю. Это родовой артефакт семьи Кадней, который принадлежит им уже несколько столетий.

— Сколько раз члены семьи Кадней пользовалась этим артефактом?

Ой, чего-то куда-то совсем не туда дело пошло. Хорошо, никто протокола не ведёт.

— Насколько мне известно, ни разу не пользовались. О наличии в прошлом магов в роду нет данных, все считают, что артефакт заряжается сто лет, как написано в свитке, так что его просто хранили как одну из родовых реликвий, и всё.

— Барон Кадней уже вызван в столицу, — отчитался дядька-следователь королю.

— Как этот артефакт оказался у вас? — опять повернулся он ко мне.

Опасный вопрос.

— Поскольку в семье Кадней старшая дочь оказалась наделённой магическим даром, именно этой дочери родители передали артефакт.

— И?.. — немного насмешливо спросил дядька, — Что с ним было дальше?

Понятно. Видит, что я пытаюсь уйти от ответа, и насмехается. Ладно, чего уж тут юлить...

— И она воспользовалась этим артефактом, когда ей показалось, что её жизнь стала невыносимой.

— То есть совершила обмен душ.

— Именно.

— Где же она теперь, в каком теле живёт?

— В бывшем моём, разумеется.

— Кто она теперь?

— Женщина. Состоятельная вдова с крепким здоровьем. Всё так, как она пожелала. Не маг.

— А вы, стало быть, на самом деле и есть та самая вдова?

Я посмотрела на Винсента. Он явно впервые узнал, в чём тут дело, и был поражён. Боюсь, именно для этого король его и вызвал поприсутствовать — дабы поразить и открыть ему глаза на нехорошую меня. Но арест и этот допрос состоялись бы в любом случае, принц тут довеском идёт, просто кстати пришлось.

— Прости, Винсент, — сказала я ему, — я говорила, что очень хочу тебе всё рассказать и обещала, ты первым узнаешь от меня об этом артефакте, но... вот.

— Как ваше имя на самом деле? — подал, наконец, голос король.

— Меня зовут Ольга. Короткое имя — Оля, — я метнула быстрый азгляд на Винсента. Помнит ли он?

— Ольга... а дальше? — спросил следователь.

— Моя фамилия вам ничего не скажет. Самарская, — добавила я, увидев, что ответа от меня продолжают ждать.

— Какие необычные имя и фамилия. Вы простолюдинка?

— Трудно сказать. Там, откуда я родом, люди давно не делятся на аристократов и простолюдинов.

— Что, все равны?

— Нет. Различаются, конечно. И по материальному состоянию, и по образованию...

— И к какому классу вы относитесь?

— Я была вполне состоятельна и хорошо образована.

— Ну и откройте нам, наконец, что же это за страна?

— Эта страна находится в другом мире, — вздохнула я.

— Что? В каком ещё другом мире? — нахмурился король.

— Да, ваше величество, я раньше тоже не имела понятия, что существует другой мир. Или миры, — пожала я плечами, — кто знает, сколько их ещё. Но в нашем мире нет магии, а здесь она есть и играет определяющую роль во многих аспектах жизни общества.

— То, что вы говорите, выходит за рамки... за всякие рамки, — потёр лоб следователь.

— А представьте, если Филис отвечает на те же вопросы сейчас в том мире и говорит кому-то не только про другой мир, но и про магию? Тому следователю ещё труднее поверить, — попыталась я его утешить, — Поэтому ей и не поверят. В моём мире практически никто в магию не верит.

— Почему вы ничего не заявили после переноса вашей души? — взял себя в руки следователь, — Если, как я понимаю, вы утверждаете, что были перенесены помимо вашей воли. Вы понимаете, что выдавая себя за другого человека, вы пользуетесь тем, что вам вовсе не принадлежит? Именем, статусом аристократки, имуществом... родными, наконец! Вы осмелились ввести в заблуждение руководство академии магии, его высочество и даже его величество!

— И что же я такое присвоила? — возмутилась я, — Тело, в которое насильно запихнули мою душу? Имя, которое было дано человеку с этим телом, когда его душа-то была никому ещё не видна? Пустой кошелёк? Магию? Кстати, Филис Кадней не была магом вероятностей, она была обычным магом-менталистом, как мне сказал Жаргал. Это перенос души так изменил дар, присущий этому телу.

— Вы не ответили. Почему вы не заявили никому о случившемся?

— Послушайте, — вздохнула я, — Эта ситуация настолько уникальна, что вряд ли существуют законы, которые бы устанавливали правила, надо ли заявлять об этом и в какой форме, и которые я могла нарушить. Я опасалась, что если я откроюсь, мне будет ещё хуже, чем тогда, когда я внезапно оказалась в полной для себя неизвестности.

— Кстати, вы сами упомянули о Жаргале. Вы отдали ему артефакт, чтобы он смог переселить свою душу в чьё-то другое тело. В чьё?

— Он захотел вернуться в наш мир и занять тело мужчины, который давно находится в коме и чья душа уже не живёт в его теле. Для этого Жаргал специально провёл расчёт вероятностей, зная, что я не позволю ему отнять чью-то жизнь.

— Вы утверждаете, что он перенёсся в тело уже взрослого мужчины в мир, где нет магии? Чтобы прожить там сравнительно недолгую жизнь? Зачем ему это?

— Он очень скучал по родному миру и по отнятой у него когда-то жизни.

— А вы? — спросил король.

— А я — нет. Здесь я более счастлива. У меня появился магический дар, редкий даже для этого мира, у меня появились друзья и... любимый.

— Вы намекаете сейчас на присутствующего здесь его высочество? — спросил следователь, — Который встречался с вами, будучи обманутым, думая, что продолжает встречаться с девушкой, которая когда-то полностью доверилась ему, и которой он в знак признательности за это подарил браслет?

— Если уж вы так хорошо осведомлены, — насмешливо ответила я, — нужно договаривать полностью. С той девушкой, которую он уже был готов оставить, и которая прекрасно это видела, что и явилось для неё одной из причин бегства от своей жизни. Принц Винсент сейчас встречается со мной, это наши с ним отношения и только наши, и начались они для нас обоих тогда, когда в этом теле появилась я.

— Прекрасное самооправдание, — съязвил следователь.

— Прекратите, — не дал ему продолжить Винсент, — Что касается меня — всё так и есть.

— Сколько вам лет? — спросил вдруг король, — Жаргал говорил, что ваша душа старше, чем вы выглядите. Тогда я не понял, о чём он говорит.

— Мне было тридцать два года, когда мою душу обменяли, — ответила я.

Можно было бы соврать, конечно — кто бы проверил? Но мне не хотелось лгать. Ни королю, ни Винсенту. Я так чувствовала, это было бы вредно для моей души и самоуважения. А может, я невольно пропиталась благородством некоторых людей, живущих в этом мире, невольно срослась со статусом аристократки. И, как бы я порой не возмущалась здешними порядками — например, когда барон не желал расторгать помолвку, о которой дал слово, где-то в глубине души я понимала, что так правильно.

— Это может быть большим сроком для обычной женщины, и совсем небольшим для мага, — продолжила я, — Для Жаргала, например, я оставалась ребёнком, независимо от того, было бы моей душе восемнадцать или тридцать два. Да и вообще, возраст души человека далеко не всегда совпадает с его реальным возрастом. Некоторые и до старости молоды душой, а некоторые словно рождаются стариками...

— Закончим на сегодня, — прервал король мою философию, — Госпожа Ольга, вы ни разу не солгали за время этого допроса, что подтверждает специальный артефакт, имеющийся в этой комнате. Выяснилось также, что вы не отнимали ничью жизнь, ни для себя, ни для Жаргала, хотя мы были убеждены в обратном. Надеюсь, вы можете понять причины такого нашего убеждения. Пока вы переводитесь под домашний арест, и ваши передвижения ограничены этим островом. Если барон Кадней не обвинит вас в других преступлениях, вы будете свободны. Это дело объявляю государственной тайной, открытой только для присутствующих здесь лиц.

Следователь встал и поклонился королю.

— В таком случае, если можно, ваше величество, называйте меня по-прежнему Филис Кадней. Я к этому привыкла.

— Да, придётся, чтобы не нарушать секретность, — поморщился король, — Завтра вы придёте ко мне в кабинет для рассказа о своём родном мире. Мой секретарь сообщит вам точное время.

Я было радостно дёрнулась в направлении к принцу, но король сухо окликнул:

— Винсент, идём сейчас со мной.

Я стояла и смотрела остановившимся взглядом, как мой любимый, разок оглянувшись, уходит вслед за своим королём. Что ж, понятно, ваше величество. С этого дня наши отношения с его высочеством для вас открыто нежелательны. Прав был Жаргал — я ничего не могу поделать, чтобы изменить эту вероятность, я не вытравлю из сознания короля и принца этот допрос, и наследнику престола никто не позволит жениться на той, чьё происхождение самое сомнительное из всех возможных.

Я шла по лестницам и по коридору, гордо подняв голову, придерживая спереди юбку, стелющуюся за мной шлейфом, под шепотки придворных и челяди, и изо всех сил сдерживала слёзы. Не дождутся, сволочи.

— Ванну мне! — срывая с себя платье, рявкнула я горничной, которая вскоре прибежала в мои апартаменты.

Там поплачу.

Вызванный вечером к ужину, который отныне для меня будет проходить в этих комнатах, Лидон Петрик смотрел на меня с искренней радостью. Наверное, переживал, что его временная начальница окажется преступницей, и это бросит тень на него самого.

— Докладывайте, — сказала я, глядя в чашку с кофе, которую держала обеими ладонями.

Выяснилось, что единственной версией моего ареста все сочли убиение мало кому известного магистра Жаргала. Мол, тот оставил мне наследство, и я его уконтрапупила, не дожидаясь естественной смерти старика. Вот и взяли меня прямо на месте преступления опосля его совершения. Тут, правда, немного смущал тот факт, что Жаргал тогда ещё не умер, но в сознание он не приходил, и так перед рассветом преставился.

А величина наследства поражала тех, кто помогал стряпчему его описывать. Никто из непосвящённых и подумать не мог, что в глухом углу королевского парка, в дряхлом домишке прячутся такие сокровища, скопленные Жаргалом за несколько столетий.

— Кстати, о стряпчем, — сказала я, — Господин Петрик, пригласите его завтра ко мне. Только по времени сориентироваться надо будет после того, как меня для беседы вызовет его величество.

Как там сказал король? Я буду свободна, если барон Кадней не обвинит меня ни в чём? Значит, нужно исключить любую опасность для себя с этой стороны.

ГЛАВА 17

После ужина я пошла в осиротевший дом Жаргала. Его тело было похоронено здесь же, неподалёку от дома. Это хорошо. Сам дом был запечатан магической печатью от праздношатающихся, но меня он впустил — об этом в своё время позаботился ещё Жаргал. Там я долго отбирала то, что хочу оставить себе. В один из ларцов сложила самые дорогие фиолетовые камни, добавила несколько других красивых украшений, все наличные деньги, забрала артефакт магии земли, который сигнализировал Жаргалу о приближении к дому других людей. Приготовилась забрать и снаряжение наших магических опытов — фиолетовый гранат, парту и даже стопку бумаги с простым карандашом. Пусть и неудобно к перевозке, но мне захотелось иметь что-то, в чём для меня есть "история". И в академии всё это пригодится. Оставила всё отобранное у входа в прихожей, потом заберу. Уходя, зачем-то утешающе похлопала дом по наружной стене.

Утром меня вызвал король, и задавал много вопросов. Особенно его интересовали методы управления в разных странах, тенденции общественного развития и научно-технические достижения, те, которые он мог понять и те, которые могла описать я сама. Моя жизнь там его не интересовала. Оно и понятно. Его и я-то сама практически не интересовала, даже как маг вероятностей — главное о будущем Жаргал ему уже обрисовал, мир с соседями давно и прочно держится уже несколько столетий безо всяких расчётов, а с мелочами он и сам разберётся.

Продам его кулон. Вот не хотела, а теперь точно решила — продам!

Попросила короля посодействовать — перенести в мои в комнаты то, что я сложила у входа жаргаловского дома, а остальные ценности продать (или купить, как угодно) и положить деньги на мой счёт в королевском банке, за минусом всех налогов, расходов и премиальных за хлопоты.

— Я просто не смею дальше злоупотреблять вашим гостеприимством для решения собственных вопросов, когда моё ученичество у Жаргала закончилось, — сказала я королю, — И ещё, ваше величество — Жаргал просил похоронить его дом после его ухода. Разрушить и закопать в землю прямо там, где он стоит. И где теперь могила его тела.

Король обещал выполнить все эти просьбы. Ладно, не продам его кулон.

Потом у меня была встреча со стряпчим, где я подписала документ от отказе притязаний на любое имущество и наследство баронства Кадней. Законом страны было предусмотрено, что в таких случаях и при отсутствии возражений родителя молодой человек или девушка обретают полную самостоятельность, что мне было только на руку. Не хватало ещё, чтобы папенька Филис вдругорядь меня за кого-то просватал по своему усмотрению.

Вечером после ужина зашла в оружейную и отправилась в тир, пострелять. Якобы. На самом деле, надеялась увидеть Винсента. Вопреки моим надеждам, его высочества там не оказалось, зато была Маэлис. Сопровождавшая её тётушка дремала на скамейке в некотором отдалении.

— Филис! — обрадовалась принцесса, — Я знала, что ты ни в чём не виновна, так сразу и сказала отцу!

— Благодарю. Вы, похоже, увлеклись стрельбой, ваше высочество? — улыбнулась я девушке.

— Да, я почти каждый день прихожу сюда по вечерам. Иногда здесь и Хант бывает, а вот Винсент, я слышала, с вами вечера проводит, — лукаво посмотрела она, заряжая пистоль.

— Было такое дело, — нейтрально произнесла я, — А у вас, смотрю, сегодня хорошее настроение...

— Да, папа сказал, что вызвал посла Чарджинии для переговоров о нашей возможной помолвке с их принцем! И ещё посла Хидейры вызвал, чтобы про Винсента говорить.

Испослать вам, ваше величество.

— Надеюсь, всё сложится как можно лучше для вас, — сказала я, попытавшись не скривить улыбку.

— И я надеюсь! — горячо ответила Маэлис, прижав ладони к груди.

Ну а меня в минуты слабости будет немного утешать счастье этой милой и доброй девочки.

— Хотя мне немного жалко герцога Тонлея. Он говорил, что любит меня и очень ждёт, когда я стану его женой, — поделилась со мной принцесса своими переживаниями, — но моё сердце уже занято!

— В принцесс всегда влюбляется много мужчин, ваше высочество, так устроен мир.

— Мне иногда кажется, что ты гораздо старше меня, — заметила принцесса и вздохнула, — Всё-таки я живу только во дворце, и не знаю жизнь так, как ты.

Мы немного постреляли, и я ушла спать. Никакого набега на кухню мы с принцессой, конечно, не сделали, так что тётушка осталась сегодня без вредного на ночь пирога.