— Дамочка готова слушать, — доложил Девятка.
— Так вот, милейшая, ты нам солгала. Я такого не прощаю. Смягчить наказание ты можешь одним способом: скажи, где Рико.
— Вас найдут и четвертуют, — прошипела Ванесса.
— Только если ты о нас расскажешь. Но тебе будет сложно это сделать без языка и глаз, и пальцев. А выбор у тебя таков: страдать одной или вместе с детьми.
— Я не знаю, где Рико.
— Не верю.
Бакли поймал за шиворот малую дочь Ванессы. Кроха не сопротивлялась: видимо, о насилии ей тоже еще не рассказали. Счастливый ребенок.
Бакли растопырил пальчики на ее ладошке и принялся загибать по одному.
— Раз... Два... Когда все загну, начну ломать... Три...
— Вы чудовище! — крикнула Ванесса. — Вы не человек! Тварь Темного Идо!
— Четыре... Пять...
— Да есть ли у вас сердце! Опомнитесь!
— Первый лишний, — Бакли крепко схватил мизинчик девочки.
— Не надо, Могер, — шепнул Дейв.
И тут в дверь постучали: два удара, три, два.
— Папа-ааа! — завопил мальчонка и кинулся в прихожую.
Кроха выкрутилась из пальцев Бакли, побежала, повисла в руках Дейва. Ванесса взорвалась воплем:
— Рико, беги! Зови шерифа!
Девять вмазал ее лицом о стол.
Мальчик успел добраться до двери и дернуть засов. Семь нагнал его, отшвырнул с пути, распахнул входную. За порогом стоял Онорико-Мейсор — от ног до головы в белом, с букетом роз в одной руке и коробкой в другой. Коробку украшала золотая лента.
Семь схватил его за грудки и втащил в дом, захлопнул дверь. Толкая ножом меж лопаток, вбросил Рико в гостиную.
Он побелел, выронил цветы и коробку.
— Ванесса, милая! Сирена, Альдо!.. Боги, что это?!
— Онорико-Мейсор, я полагаю? — уточнил Бакли.
— Я все заплачу! Вдвойне, втройне! Теперь у меня много денег! Скажите, кто вас послал, сколько я должен!
Бакли покачал головой:
— Мы не за деньгами. Нам нужен Хорам.
Рико обмер, пожевал губы.
Бакли медленно произнес:
— Сейчас ты начнешь врать, но сначала ответь: мальчик или девочка? Девочка или мальчик? Ты только ответь, а потом уже ври.
Меч — 1
Конец апреля — начало мая 1775г. от Сошествия
Дымная Даль
— Вы думали о нашей беседе, Джоакин Ив Ханна? Искренне надеюсь, что да. Я ни на час не выпускаю ее из сознания. Я мысленно ищу причину, вынуждающую вас молчать. Возможно, вы не вполне осознаете выгоды, или строите мрачные фантазии на счет своего будущего? Вы полагаете, что, высказав все, будете более не нужны и за ненадобностью убиты, либо отданы имперскому суду? Считаете, что ваша жизнь продлится примерно столько же, сколько и молчание, потому затягиваете его?.. Я исключу эту причину. Даю вам слово северной леди и внучки Агаты, что вы сохраните жизнь, свободу, здоровье и честь, если откроетесь мне. Великий Дом Ориджин не будет иметь к вам никаких претензий, а Корона и вовсе не узнает о вашем существовании. Ваше имя останется известно лишь мне, моему брату и кайру Сеймуру.
Леди Иона держит долгую паузу, давая время обдумать сказанное, высматривая движение в душе пленника. Наконец, спрашивает:
— Скажите мне: кто Кукловод?
— Я не знаю.
Ее личико покрывается туманом.
— Вы лжете. Отчего?.. Ваше имя указывает на дворянское происхождение. Однако вы не из первых родов, и не из семьи лорда. Вы — отпрыск небогатого рыцаря, заслужившего звание упорным ратным трудом. По моему опыту, такие люди особенно щепетильны в вопросах чести. Возможно, вы полагаете себя связанным вассальной присягой, и по долгу чести храните тайны Кукловода? Это достойная причина, но она утратит вес, когда вы поймете: Кукловод — уже не дворянин и не лорд. Он преступил не только людские, но и божеские законы, нарушил воинский кодекс Вильгельма Великого и заповеди милосердия Глории-Заступницы. По законам любой земли Империи Кукловод заслуживает лишения титула и потому не может считаться чьим-либо сюзереном. Вы свободны от вассальной клятвы.
Глаза Северной Принцессы черны, как дно колодца. Как болотная трясина: ступишь — утонешь.
— Или, быть может, вы восхищаетесь им? Усматриваете подобие меж Кукловодом и Праотцами, видите величие в его способности управлять Предметами? Но я не прошу вас отречься от своего кумира, оклеветать, убить. Я прошу лишь имя. Назовите его — и Эрвин вступит в битву с Кукловодом. Если Кукловод так велик, как вам представляется, он легко одержит верх в честной схватке. А если он способен нападать только из тени, кусать исподтишка крысиными зубами, бить в спину кинжалом асассина, — если так, то достоин ли он вашего благоговения? Учтите это прежде, чем дать ответ: кто Кукловод?
Три дня до Лейксити и уже два на Дымной Дали. На каждом привале, при каждом приеме пищи, с каждой чашкою чаю:
— Кто Кукловод?
Всякий раз, как Северная Принцесса выходит на палубу и застает там Джоакина. На рассвете ли, перед закатом, даже посреди ночи:
— Вижу, сударь, сон не идет к вам. Ответьте, и чистая совесть принесет покой. Кто Кукловод?
Раз за разом он говорит абсолютно правдиво:
— Не знаю.
И даже кроха сомнения не зарождается в душе Принцессы:
— Мне жаль, что вы лжете, сударь. Надеюсь, позже вы измените ответ.
Трижды в день Джоакина отменно кормили, поили вином или орджем. Кайры обращались к нему с безукоризненной вежливостью: только на "вы", только полным именем. В гостинице Лейксити он имел отдельную комнату, на борту шхуны — собственную каюту. Никогда прежде Джо не путешествовал с таким комфортом.
Трижды в день — или больше — красивейшая девушка Севера приходила к нему, садилась напротив, топила его взгляд в омуте своих зрачков — и задавала вопрос, ответа на который он не знал.
— Кто Кукловод?
Джо ощущал не удивление, хотя удивиться было чему. И не отчаяние, хотя он и стоял в глухом тупике. И не страх... Точнее, Джо боялся, но слабее, чем полагается человеку, которого везут на плаху. Главным его чувством была злость.
Какой тьмы вы ко мне привязались? Как можете мне не верить?!
Иногда он не удерживал в себе негодование и выплескивал:
— Я же ничего не знаю! Почему вы не верите?!
Леди Иона отвечала с предельным спокойствием:
— Я прислушиваюсь к своей душе, сударь. Она говорит, что вы лжете.
Леди Иона всегда была абсолютно спокойна. Ни разу она не утратила безграничного терпения, ни разу не усомнилась в своей правоте, ни разу не опустилась до угроз. Она свято верила, что до прибытия в Уэймар пленник будет сломлен, выпотрошен, вывернут наизнанку — без помощи пыток, одною лишь терпеливой вежливостью.
Ее уверенность злила Джоакина намного сильнее, чем плен и угроза смерти.
— При вас нашли больше двухсот эфесов, сударь. Очень значительная сумма: доход кайра за несколько лет. Что особенно важно, лишь пятьдесят эфесов были представлены золотом, а прочие — банковскими векселями по полсотни. Я делаю тот вывод, что вы не скопили эту сумму по монете и не взяли военными трофеями, а получили как разовую выплату от весьма обеспеченного нанимателя. Векселя не именные, значит, наниматель пожелал остаться в тени. А величина суммы наводит на мысль о преступном характере услуг, оказанных ему. Если вашему логическому уму нужны причины, по которым я вам не верю, то деньги — одна из них.
Он соврал, что получил деньги от Хармона-торговца. Леди Иона не поверила.
Он выдумал золотую статуэтку, которую взял из дворца и позже продал ювелиру. Леди Иона покачала головой.
Она всегда распознавала ложь. Беззастенчиво, как богач входит в бордель, она вторгалась в душу Джо, замечала все ее шевеления, освещала все темные углы.
— Вы негодуете, сударь, от того, что я требую отчета о ваших заработках. Вам, человеку небогатому, финансовые вопросы кажутся столь же интимными, как дела сердечные. Вас больно ранит, когда кто-то отмечает вашу бедность и недостойные способы заработка. Прошу понять: ваши деньги меня не заботят. Они — лишь улика, в которой я почти не нуждаюсь. Безо всяких улик я вижу вашу ложь.
Верно: леди Иона видела в пленнике все. Кроме невиновности!
Дважды он пытался бежать. Один раз в Лейксити. Его догнали, свалили и скрутили. Без оружия и без кулаков — он даже толком не понял, как оказался лежащим на брюхе.
Второй раз на озере. Шхуна шла вдоль теплого течения, здесь вода уже очистилась, а в сотнях ярдов по сторонам еще белели льдины. Джо прыгнул в воду и поплыл. Надеялся, что капитан затруднится развернуть корабль поперек узкого фарватера или не рискнет подходить вплотную ко льду. Капитан не рискнул спорить с Северной Принцессой. Шхуна развернулась, спустила весла и пошла за беглецом. Она сломала четыре весла о льдины и получила пробоину. Дыру удалось залатать. Джоакина, чуть живого от холода, подняли на борт, вытерли, переодели, отпоили орджем.
— Сударь, вы поступили безрассудно. Лед изломан, по нему нельзя дойти до берега. Если вы надеялись на другой корабль, то в мокрой одежде замерзли бы раньше, чем он подошел. Прошу вас избегать подобных попыток. Если станете вновь покушаться на себя, мне придется ограничить вашу свободу, что не доставит радости нам обоим.
— В-вы уж-же ог-граничили... — простучал зубами Джо.
— Отнюдь. Вы на пути в Уэймар, куда и направлялись изначально. Расскажите мне все и дожидайтесь вашу подругу-купчиху в любой гостинице города. К слову, на тракте я успела заметить, что она очень опечалена расставанием с вами. Вероятно, ваша смерть причинит ей немало страданий. Успели подумать об этом, бросаясь в ледяную воду?..
Кромешная, неподъемная уверенность. Поколебать ее — все равно, что прокричать степь насквозь или зажечь свечу посреди океана. Пленник не утонет, пока Принцесса не позволит. Прыгни он в пучину с камнем на шее — кайры нырнут следом и вытащат на поверхность. Перегрызи себе вены — заштопают и вежливо пожурят: "Сударь, будьте благоразумны..." Сожги он весь чертов корабль...
А кстати, что будет, если поджечь корабль?!
Когда Иона вышла, он бросил светильник в стену. Просмоленные доски должны были вспыхнуть, но холод или сырость сделали их неподатливыми. Не воспламенив обшивку, масло стекло на пол и образовало лужицу огня. Принцесса вернулась вместе с Сеймуром. Кайр затоптал пламя, леди Иона укоризненно качнула головой:
— Эрвин найдет Кукловода. Вы вольны злиться или нет, но никак этого не измените. Под вопросом лишь время данного события и мое счастье, и ваша жизнь.
Джо часто вспоминал свои мытарства в Альмере. Много было подобия: превосходящая во много раз сила врагов, унижение и безнадега, надменная агатовская леди, виновная во всех несчастьях. Но имелось и различие. Аланис Альмера честно презирала Джо; наемники приарха Галларда честно пытались его убить. Сурово, но правдиво. Никто не лицемерил.
Сейчас же все в Ионе было лицемерием. Деланное великодушие, манерная вежливость, наигранная забота — все лживо насквозь! Ясно, как день: ей нет дела до его судьбы, до справедливости, до жизней несчастных Подснежников! Тщеславие и жажда обставить брата в какой-то семейной игре — вот и все! Какие бы красивые слова не говорила эта ледяная тварь, она не способна на чувства, кроме гордыни и тщеславия. Взбесись Иона хоть раз, вспыхни гневом, как Аланис, брось презрительную колкость — и Джо сумел бы рассмотреть в ней человека. Но она вела себя безукоризненно — и оставалась чудовищем.
— Сударь, я обдумала еще одну тонкость, хочу поделиться. Кукловод, ваш хозяин, послал вас в мой дом весной, а теперь велел снова попасться мне на пути. Он понимал, что я могу вспомнить вас и, сопоставив факты, заподозрить интригу. Он сознательно рисковал вами, следовательно, был готов разменять, как серповую фишку. Стоит ли преданности человек, так мало вас ценящий?
— Да я не знаю никакого Кукловода! Тьма сожри ваше упрямство! Я невиновен и никому не служу!
Иона сложила домиком ладони — жест меланхоличного терпения.
— Вы лжете... Кто заплатил вам деньги?
— Герцог Эрвин Ориджин.
— Вы лжете... Что вы продали или купили для моего мужа?
— Не знаю.
— Вы лжете. Мне очень жаль...
По правде, на часть ее вопросов Джо мог бы ответить. Сперва молчал из страха. Он помог ее мужу продать Священный Предмет — то есть, причастен к позору семьи Шейландов. И столь же причастен к подлому убийству императора. Узнав любой из двух фактов, леди может расправиться с ним.
Потом страх уступил место злости, и уже она заставляла молчать. Ты уверена, что разговоришь меня? Не на того напала! Тебя не касается, где я взял деньги! Не твое дело, как служил Хармону! Думаешь, ты упрямее меня? Ошибаешься, лицемерная гадина!
Джо молчал, огрызался: "Откуда мне знать!" — и какое-то время это утоляло ярость. Потом злость начала переполнять его, бить через край, срывая крышку. Молчать стало трудно, и сидеть невмоготу, и руки чесались, и челюсти сводило от гнева.
Однажды он бросился на кайра Сеймура в надежде отнять кинжал. Северянин встретил его ударом кулака. Одним, зато отлично выверенным, на дюйм ниже солнечного сплетения. Джо задохнулся и упал, и ослеп от удушья.
— Вы не управляете собой, сударь, — сказал Сеймур, подражая тону своей леди. — Это признак плохого воина.
В другой раз пленник выбрал целью одного из греев. Грей был медлительней кайра, потому Джо успел коснуться рукояти кинжала прежде, чем получил удар в пах. Второй пришелся в колено, третий — в локоть. Пленник корчился на палубе, не в силах сдерживать стон, когда подошел кайр Сеймур:
— Вы еще и глупы. Это не просто греи, а греи седьмого года. Вы не справитесь и с худшим из них.
В мальчишестве, грезя величием Севера, Джо запоминал все байки о кайрах и греях. На третий-четвертый год службы самые толковые греи выходят на испытание. Если по какой-то причине они проваливаются (по злой случайности или от скверного настроения герцога), то повторяют попытку в пятый-шестой год. Если сорвалось и тогда, они имеют право попытать счастья еще через год — в третий и последний раз. Самые умные отказываются от третьей попытки: если по несчастью сорвется и она, то кайр запятнает себя как скверный наставник, а грей с позором покинет армию. Гораздо мудрее — больше не пытаться, а остаться на вечной службе у своего кайра. Грей, отслуживший целых семь лет и оставшийся в живых, — весьма опытный боец, надежная опора своему хозяину. Кайр ценит такого грея дороже доброго клинка, может за него рискнуть головою, отдает ему хорошую долю трофеев. Грей седьмого года — по опыту и выучке тот же кайр, только менее удачливый.
Итого, в пути Северную Принцессу охраняли двадцать кайров и столько же греев седьмого года. Сорок воинов, самый слабый из которых мог уложить Джоакина голыми руками. От этого злоба Джо становилась еще нестерпимей.
— Сударь, если вы молитесь какой-либо Праматери, спросите у нее совета. Я убеждена, вам будет послано открыться мне.
— Ах, вы о Праматерях заговорили? Исчерпали все средства, миледи?! Уже не находите, чем меня задеть?! Слабенький вы дознаватель!
Иона развела узкие ладони:
