Приобретение новых боевых холопов, наем воинов, работников и привлечение переселенцев-крестьян, прошли то же не плохо. Крестьяне и большая часть ремесленников прибудут весной по воде. Пока для крестьян, решивших переселится на новые земли, подновили землянки в Нижнем Новгороде, оставшиеся от полона и начали их сбор в этом лагере. Конечно, лучше бы было им дождаться переезда в своих избах, но Юрьев день строго ограничивал сроки перехода землероба от одного боярина к другому, и кто не успел в отведенное время уйти со старого места, обязан был остаться до следующего Юрьева дня. Тем более что и шли в основном молодые семьи, бобыли и вдовы, априори не имевшие большого хозяйства и много имущества. С собой делегация привела сто шестьдесят три нанятых воинов, в основном из черносотенцев, ходивших с царем на Казань и теперь оставшихся без дела. От своей мирной профессии они отошли, привыкли к воинской работе, а по окончанию войны стали не нужны. Вот и ищут работу по новой специальности. Пятьсот семьдесят пять 16-20 летних парней, запродавшихся в боевые холопы, сорок пять старых-пенсионеров и калеченых воинов, в качестве отделенных 'дядек' для воспитанников кадетского корпуса, набрали в основном в монастырях, где последние просто подыхали от скуки и три с половиной десятков разнообразных ремесленников, четыре артели строителей по паре каменщиков и плотников и пополнение для кадетского корпуса и института благонравных девиц, в количества аж четырехсот сорока одной души обоего пола в возрасти от пяти до двенадцати лет. Кстати и корпус, и институт были через Сильвестра одобрены царем, путем выдачи грамот с царским соизволением на организацию обучения малых чад мужского и женского полу различным наукам и умениям, способствующих процветанию царства Русского и земель входящих в него.

В Нижнем к обозу примкнул и Тищенко со своими возами, везущих с десяток семей великоновгородских переселенцев, пару десятков боевых холопов Куркова и полтора десятка вновь поверстанных уже своих боевых холопов. Приведя в Нижний Новгород караван из Курковки с остатками забора и остальными строительными материалами (брус, доски, кирпич, железобетонные плиты перекрытия и фундаментные блоки, различные трубы, листы металлической черепицы, рулоны кровельной жести, снятый с водонапорной башни бак для воды, ящики оконного стекла, цемент, метизы). Которые оставил в городе до открытия навигации и дальнейшей перевозки груза в Петроград водою.

Козлов забрав в Курковке не ГОСТовские рулоны луженой жести, и на трех ушкуях ушел в Холмогоры. Где он должен был встретиться с приказчиком Кузьмы Бугрова, Нилом Тимофеевым, который на личном ушкуе Кузьмы, обязан был переехать туда на жительство с женой, детьми и семейным скарбом, которых и который он должен был забрать в Нижнем Новгороде. Козлов прибывал в Холмогоры для руководства организации строительства стапеля с эллингом и заготовки древесины, канатов и парусов для планируемой закладке на этом стапеле первого рейдера 'витязей'. Ушкуи благополучно доставили руководителя строительства на место будущей стройплощадки и без происшествие ушли на зимовку в Кострому, откуда были родом все экипажи.

Таким образом, под руководством Золотого образовался не маленький обоз, порядка четырехсот возов и более двух сотен кованой конницы. По старому пути, по руслу Волги, идти не решились, бунт луговых черемисов и иных инородцев так до сих пор до конца царские воеводы и не подавили. Для обхода области бунта им и посоветовали Бугровы идти по другому пути, по древнему зимнему тракту. От Нижнего Новгорода шли по правому берегу Волги, через будущие Алатырь и Ульяновск-Симбирск, с выходом на Волгу и по ней уже к устью Самары. Путь дался тяжело всем путникам, и хотя взрослые путешественники и болели, но, никто не помер, то дети перенесли его намного тяжелее более двух десятков их навеки остались в земле вдоль этого древнего тракта, и дальше до самого Урала, не выдержавших тягот пути и умерших в дороге. Золотой сам зарекся и другим впоследствии не советовал перевозить детей зимой без специально оборудованных фургонов-саней и горячего трех разового питания каждый день. Перевозить только летом и желательно на судах по воде.

Кроме людей и других материальных грузов, Золотой привез, и груз иного рода, информацию и грамоту Русского государя с повелением выступить Яицким боярам конно, людно и оружно в количестве сотни кованой конницы. Прибыть на стругах к июню 1554 года в район нынешнего Волгограда, к Переволоку в Дон, где и встретиться с спускающимся по Волге на стругах тридцатитысячным войском под командованием воеводы и князя Юрия Ивановича Пронского-Шемякина и Игнатия Вешнякова, постельничего Ивана IV. Вместе с ними должен находился и претендент на астраханский престол Дербыш-Али. Кроме того, туда же должны подойти и отдельно выступившие части, отряд в две с половиной тысячи человек под руководством князя Александра Вяземского и ватага казаков под началом Даниила Чулкова в количестве более пятисот сабель. Все спокойная жизнь, без московского внимания окончилась, нужно отслуживать звание русского боярина. Нужно так нужно. Сотня так сотня. Но реально 'витязи' решили отправить в Астраханский поход пять сотен кованой конницы при поддержки пяти шестиорудийных батарей конной артиллерии, под общим командованием Слепцова.

* * *

Еще в середине сентября от агентуры Брусилова и Воротынского в степи и Сарайчике пошла тревожная информация, что бий ногаев Юсуф-бий решил наказать дерзких московитских пришельцев вторгшихся на его территорию и посмевших уничтожить три ногайских Семьи на их землях. Осенью этого года ногайский бий Юсуф готовился выступить на помощь своему сыну Али-Акраму, избранному казанскими мятежниками новым казанским ханом и собрал большое войско до ста двадцати тысяч всадников, с которым планировал в этом сентябре напасть на московские владения в рязанской украине. Под Астраханью Юсуф-бий переправился через Волгу. Астраханский хан Ямгурчи приказал своим подданным на судах перевезти ногайцев и выделил на помощь Юсуфу пятьсот своих воинов. Юсуф-бий отправил разведчиков на реки Хопер и Дон. Бий планировал по крымской дороге выступить в донские степи, а оттуда напасть на Русь. Однако этот поход не состоялся, родной брат, бия, нурадин Исмаил-мирза, пользовавшийся большим влиянием в Ногайской Орде, при поддержки ряда родовых мурз ногаев, заявил о своём союзе с Москвой и отказался участвовать в походе на украины Московии, угрожая войной своему брату Юсуфу в случае его похода на Русь. Бию пришлось отступить, так как часть мурз поддержали нурадина и ушли к нему забрав и свои дружины. Под рукой у Юсуф-бия остались войска, численность которых достигала пятидесяти трех тысяч человек, из них порядка тридцати тысяч были наиболее боеспособные войска, его личная гвардия, дружины оставшихся верных ему удельных мурз и беев, а остальные представляли племенное ополчения из простых пастухов вышедших в поход. Поскольку в орде не было сильно развитых в ремесленном плане городов, а вооружение ввозилось, в основном, из Бухары и Самарканда то и основой войска была легкая конница, состоявшая из пастухов, годная для дальних походов и засад. Даже среди воинов из дружин мурз и беев преобладали легковооруженные всадники. Тактика ногайских воинов сводилась к маневренным и быстрым ударам конницы, удара кованой конницы она никогда не выдерживала. Но даже оставшихся сил бию хватала с избытком, чтобы поставить крест на дальнейшем нахождении на уральских берегах русского анклава, в случае удара его конницы по поселениям, шахтам, мануфактурам и другим объектам инфраструктуры воеводства 'витязей'. Попаданцы это отлично понимали и решили ударить первые сами. С этой целью и были вынуждены люди Брусилова и Воротынского и они сами встречаться с нурадином Исмаил-мирзой и с поддерживающими его мурзами. При этом пришлось довольно щедро сыпать монеты из серебра и золота, которые в самом анклаве опять почти закончилось. Пришлось заняться этаким фальшивомонетничеством, изготовить несколько фальшивых форм штемпелей-штампов разнообразных серебряных талеров и золотых монет— персидский ашрефи и флоринов из Флоренции двух видов. Металл, для которых брали, переплавляя трофейную посуду, а часть золота шло с приисков золоторудного месторождения 'Кумакское', находящегося в будущем Ясненском районе к востоку от Орска в окрестностях еще не построенного поселка Кумак, мира попаданцев. На этих приисках и развернули добычу желтого металла, еще в начале лета. И к началу ноября добытое золото поступило в фальшивомонетную мастерскую. Хотя назвать выпускаемые мастерской монеты фальшивыми в полной мере было нельзя. Металл, из которого они изготавливались, часто был по содержанию серебра и золота лучше, чем металл в образцах монет. Единственное, что использование форм для их изготовление было несколько не правомерно, но так то ущерба, никому попаданцы этими своими действиями не наносили. А только пользу, увеличивая монетную массу иностранных государств. Лучше бы было свою монету чеканить, но кто же в Москве даст добро на её чеканку помимо царского Московского денежного двора. Дело по привлечению союзников из числа самих ногаев против ногайского бия, хотя и не спешно, но продвигалось к своему логическому концу, и наконец, почти закончилось. Исмаил-мирза дал свое согласие на участии в войне со своим братом бием Юсуфом и обязался лично возглавить ногайское войско, пришедшее на помощь к русским боярам. И вот поступила информация, что конница Исмаила подходит к самарскому переволоку, а Юсуф в Сарайчике начал собирать верных ему мурз и биев с их воинами. Пора, настало время выходит в поход и русскому войску.

5 декабря 1553 года уральские бояре вышли в свой первый поход с войском организованным, обученным, вооруженным, обмундированным и снабженным иными припасами на новый уральский манер. Основу составил первый стрелковый полк в количестве двух с половиной тысяч бойцов. В составе трех батальонов по пятьсот воинов-стрельцов вооруженных ружьями 'Сакмарочками', бердышами и боевые кинжалы с лезвием длиной в пятьдесят сантиметров. В качестве защиты использовали ростовой миндалевидный щит, простеганный стальной проволокой тегиряй, на который надевалась байдана. Голову прикрывала ерихонка с поддетым под неё стеганным из ваты подшлемником. В поход шли верхом на конях, хотя в бою спешивались и бились пешими, этакий уральский вариант более поздних драгун. В полк входил дивизион кованой конницы в количестве пятисот всадников. Вооруженных саблей, кинжалом, булавой, рогатиной, парой седельных пистолетов, кавалерийским гладкоствольным карабинов и либо луком, либо арбалетом. Из защиты имели круглый кавалерийский щит, бахтерец с надетым под него стеганным ватным поддоспешником, руки и голени прикрывали наручи и поножи-бутурлыки. Голову и им прикрывала ерихонка с поддетым под неё стеганным из ваты подшлемником. Коней прикрывал чалдар-конский доспех. Больше подобной кованой конницы, кроме еще одной отдельной сотни, у попаданцев не имелось, не хватало крупных коней под доспешных всадников. Имеющиеся в достаточном количестве степные лошадки просто не могли везти и всадника в брони и свой доспех, не хватало силенок. Но как подменная лошадка для перехода они успешно применялись. Таким образом каждый всадник кованой конницы вел двух лошадей, транспортную-степную и боевую-крупную. Тактика атаки этого вида конницы чем-то походила на тактику западный рейтар. С дальнего расстояния обстрел из луков и арбалетов, со среднего залп из карабинов, потом с близкого разряжались оба пистолета, и завершал начальный этап атаки таранный копейный удар, после которого при рукопашке в дело вступали сабли и булавы. Полутысячу усиливала шестиорудийная батарея трехфунтовых 'единорогов' легкой конной артиллерии. В сам полк входили два дивизиона трех батарейного состав, по восемнадцать 'единорогов' трехфунтовых и четверть пудовых. Так же в полку имелись — конная разведывательная сотня, саперная сотня и медико-санитарная полусотня. К каждой сотне, артдивизиону и медико-санитарной полусотне на постоянной основе придавалась полевая кухня. И напоследок в полк входили различные тыловые подразделения, у которых так же имелись свои полевые кухни. Так и набиралось личного состава чуть свыше двух тысяч пятисот человек.

Для усиления полка в выступающее войско включили десять батарей шестиорудийных двенадцатифунтовых 'единорогов' и пять батарей так же из шести четверть пудовых 'единорогов', отдельную сотню кованой конницы. Разведка усиливалась сводной конной сотней пограничной охраны под командованием старшего сотника Иоанна Хлыновича и конной полусотней дальней разведки под командованием старшего сотника Беркута Живого. И 'гуляй город', с более чем полутора сотнями саней с парой щитов и полусотней 'единорогов' двенадцати и трехфунтовых. И как изюминка в 'булочке' этого войска, в поход для проверки боеспособности в реальном бою, пошли три полусотни курсантов морской пехоты и полусотня курсантов корабельных артиллеристов с двадцатью пятью трехфунтовыми 'единорогами' на санях. Всего в поход войско вышло в составе более четырех тысяч бойцов, при более чем двух сотнях артиллерийских орудий, с достаточным количеством боеприпасов к ним. Воины были обмундированные в новую, единообразную по крою и цвету, свежепошитую форму, как и планировали в Ямме-на-Желче, гимнастерка, шаровары, овчинный полушубок и шапка-ушанка или тегиряй и стеганный ватный подшлемник. В основном цвета формы, за исключением полушубка и шапки, был цвета хаки, в этот же цвет были окрашены и щиты.

На охране хозяйства остались гарнизоны городов Петрограда, Орска, острогов Котов— Соль-Илецкий, Медногорский, Молотовский, Кортышев— Кумакский в общем количестве порядка тысячи воинов, с учетом городских и полевых артиллеристов. Ударные сотни — пять в Петроградском округи и четыре в Орском округе, дозорные десятки пограничной охраны и пацаны артиллеристы в боярских острогах. Общее число оставшихся бойцов чуть превышало две с половиной тысячи человек.

Войско попаданцев соединились с войском нурадина Исмаила-мирзы в устье Чагана, командование союзных войск встретилось, обсудило сложившуюся обстановку, питерцы довели до Исмаил-мирзы и его мурз план будущего сражения, не раскрывая всех его детали, оговорили сигналы свой — чужой при встрече союзников в степи или на поле боя, за опознавательный знак 'своего' приняли красные треугольные флажки на концах копий, сразу за наконечником и отправили десятитысячный отряд союзников на левый берег Яика, для глубокого обхода противника. Сопровождать нурадина досталось Воротынскому и взявшего на себя работу его зама Седых с сотней кавалеристов из собственных боевых холопов. Пара носимых радиостанций и один 'Северок К' из резерва, помогали в поддержании связи между союзниками и почти гарантировали своевременное вступление засадного полка в бой. Никакого доверия со стороны питерцев к новоявленным союзникам не было, да и ногаи не сильно доверяли русским. Так, что лучше убрать таких союзников подальше и идти в битву не чувствуя их дыхания справа или слева или не дай бог, за спиной. Вот постоят в сторонке, а для удара с тыла и преследования разбитого врага их легкая конница, как раз и пригодится.