— Получилось у Агафьи Васильевны исполнить твое задание, государь. Видел бы ты, как он у нас дрищет! Прямо фонтаном, и уже вторую неделю подряд. Да еще аппетит-то какой у поганца прорезался — жрет, как в прорву, и все тут же с другого конца из него вылетает. Можешь сам посмотреть, только придется поближе к отхожему месту подойти, а то он от него надолго отходить не может.

— Нет уж, я лучше тебе поверю на слово, — улыбнулся царь. — И, кстати, кто "он"? На ком вы тут опыты ставите?

— Так на поганце Платошке Воскобойникове, — немного удивилась вопросу бабка. — Дабы он, ирод, покрепче запомнил, как надо приказы вашего величества исполнять.

— Не помрет он у тебя на ниве служения науке? А то ведь для него помаленьку новые дела вырисовываются.

— Да вроде не должен, за ним же следят денно и нощно. А что похудел — так это ему только на пользу. Ишь, как на твоей службе отъелся, даже брюхо начало появляться! Нет, такое ему ни к чему, пусть блюдет фигуру.

— Государь, дозволь к Анастасии Ивановне обратиться? — подала голос вторая бабка.

— Дозволяю, — обернулся к ней Новицкий, — а вообще здесь вы командуете, так что в будущем разрешений спрашивать не надо.

— Поняла, — кивнула травница и сообщила начальнице Невидимой службы:

— Подруга, ты не забыла, что болезного пора взвешивать? Он, поди, скоро из нужника выйдет, как раз будет самое время.

— Боитесь, как бы не растолстел? — улыбнулся император.

— Нет, государь, тут все сложнее, — пояснила Агафья. — От постоянного поноса он потихоньку теряет воду, что в теле его содержится, и просто питьем тут не поможешь. Потеряет пятнадцатую часть веса — и это, почитай, уже почти покойник. При холере, например, именно так и получается. Однако еще мать моя знала секрет особой смеси, которая при питье помогает от потери воды, и меня готовить ее научила. Ну, а теперь мы с Настасьей этот рецепт еще немного улучшили и смотрим, как он помогает. Девятый день пошел, а Платоша потерял воды пятидесятую долю от своего веса или совсем чуть более.

— Так ваше снадобье должно и против холеры помогать, и против дизентерии?

Второго слова бабки не знали. Сергей, как мог, описал симптомы, и вскоре было решено, что это, скорее всего, злой понос. Агафья сообщила:

— Про него не знаем, ни разу не пробовали, им под Москвой редко кто болеет. А от холеры помогает, но немного. Наверное, теперь начнет действовать лучше, но мы пока это не проверяли.

Потом травница ушла взвешивать Воскобойникова, а царь поинтересовался у бабки, как ей понравились микроскопы.

— Очень полезные приборы, государь, — был ответ. — Особенно тот, что увеличивает поболее. Небось, за границей деланы?

— Почти угадала. Тот, что похуже, действительно голландский. А хороший сделал наш русский мастер, Иван Беляев.

Когда Сергей в прошлом году приехал в Питер, то он, естественно, осмотрел микроскопы, имеющиеся в Академии наук. Беляевские ему понравились, но, так как автора при них не было, царь обратился к Блюметросту с вопросом о его судьбе. И услышал ответ — помер Иван Елисеевич несколько лет назад. Сколько именно, он, Лаврентий Лаврентьевич, не помнит.

На всякий случай Нулину было поручено узнать, не оставил ли мастер учеников и что с его семьей, если таковая есть, но при втором посещении северной столицы молодого царя ждал сюрприз — Беляев оказался живехонек. А в Академии он не появлялся уже четыре года потому, что там мало того что перестали платить жалование, так даже не возместили стоимость материалов для последнего микроскопа, купленных Беляевым на свои деньги. В общем, император тут же и в двукратном размере урегулировал финансовые затруднения, после чего узнал, что лучшие линзы для беляевских микроскопов шлифовал немец на русской службе Иоганн Лейтман, ныне тоже пребывающий в Санкт-Петербурге.

— Вот я их и привез сюда, — закончил вступление Новицкий. — А от тебя требуется помочь им создать небольшой, но хорошо оснащенный оптический завод. Нартов тоже поможет, я с ним уже разговаривал. Что такое "оптический"? Это который будет делать микроскопы, подзорные трубы, очки и прочие точные изделия из стекла и металла. Потому как твоей службе пора обзаводиться не только исследовательской, но и производственной базой. И, раз уж я возлагаю на тебя новые обязанности, то с завтрашнего дня твой оклад увеличивается до четырехсот рублей в месяц. С подчиненными разбирайся сама, бюджет на это дело я дам. От дворянства, небось, опять откажешься? Вообще-то положено по табели о рангах. Ладно, дело твое, но если соберешься, то я это мигом.

Вообще-то Новицкий хотел, чтобы будущий заводик освоил еще и производство шприцев. С одной стороны, их трудно отнести к оптическим приборам, а с другой — это ведь тоже довольно точные изделия из стекла и стали! А то медицина без них получится какой-то ублюдочной.

Тут мысли императора вновь вернулись к проходящим испытания препаратам. Ведь бабки, получается, изобрели двухкомпонентную систему. Но что будет, если, напоив клиента первым снадобьем, потом не давать ему второго?

— Ну, может, кто-то и сам оклемается, — с сомнением предположила Анастасия Ивановна. — А который не оклемается, тот, я так думаю, отдаст богу душу.

Получилось даже немного лучше, чем заказывалось, размышлял царь на обратном пути. Потому как теперь появляется простор для маневра. Например, княгиня Браницкая, увидев, что его величество Август Сильный вот-вот сыграет в ящик, вспомнит, как он бескорыстно помог ей освоиться в Польше, и преисполнится сострадания. В результате чего, пользуясь старыми связями, вызовет из России известного целителя Шенду Кристодемуса. Тот пустится в путь, но немного, всего на полдня, опоздает — при наличии раций так подгадать время будет нетрудно. А там, глядишь, и Лещинский появится, причем уже с неудержимым расстройством кишечника. Далее все будет зависеть от поведения пациента. В конце концов, он хоть и Лещинский, но жить, наверное, хочет, тем более что для этого ему потребуется не так уж много сделать. Ну, а если нет... в конце концов, не исключено, что тесть французского короля отойдет от поноса сам собой — организм у него сильный, в той истории он дожил без малого до девяноста лет. Да и то, кажется, помер не от болезни, а в результате небольшого пожара. Но даже если он и останется в живых, то времени заниматься политикой у него еще долго не появится.

Так как будущий НИИ народной медицины находился почти на противоположном конце Москвы от Лефортовского дворца, а никаких кольцевых магистралей тут еще не было, то наиболее удобный путь домой пролегал через центр. Где находилась контора, которую царь решил посетить по дороге. Она так и называлась — контора, но не простая, а Государственная кредитная.

Что интересно, ее основал Петр Второй. Правда, не совсем тот, что сейчас во главе небольшой кавалькады приближался к ней, а предыдущий. Мальчишка за полгода до смертельной болезни издал указ, разрешающий нескольким монетным дворам кредитовать купечество и дворянство под залог изделий из драгоценных металлов. Ну, а после чудесного исцеления молодой царь не забыл свои прошлые инициативы, а добавил в список разрешенных залогов еще и недвижимое имущество, оцененное по утвержденной им методике.

Вообще-то Новицкий пока как-то не удосужился заиметь научно обоснованное собственное мнение о роли банков в развитии общества, однако склонялся к мысли, что это пиявки, присосавшиеся к здоровому организму человечества. И, как в случае с настоящими пиявками, их воздействие может иметь самые разные последствия.

Если пиявок поставит квалифицированный доктор, то ничего, кроме пользы, от них не будет. А вот если они нападут на ничего не подозревающую жертву в порядке частной инициативы, ведомые исключительно собственной деловой активностью, то есть желанием насосаться крови клиента до шарообразного состояния, то тому может стать совсем плохо. Чего Новицкий намеревался не допустить.

Однако он понимал, что запретить организацию и деятельность частных банков на территории России хоть и нужно, но этого будет недостаточно — при наличии потенциальной выгоды запреты так или иначе обходятся. Значит, необходимо заранее создать государственную банковскую систему, причем такую, с которой частники просто не смогут конкурировать! В этом случае указ покойного мальчишки был весьма кстати, и его величество Петр Второй не собирался останавливаться на достигнутом. Сейчас он планировал заехать на Красный монетный двор, где до встречи с ним работал Нартов и где была собрана первая модель парового двигателя. Там находилась уже упомянутая Государственная кредитная контора, коей со временем предстояло стать Госбанком России.

Сначала Новицкий хотел приучить народ к бумажному обращению при помощи казначейских долговых обязательств и облигаций выигрышного займа, но потом решил не мудрствовать и сразу пустить в оборот бумажные деньги. Разумеется, поначалу им будут не особо доверять, однако тут у императора имелись определенные задумки. Первая — цены на поставки двору, если поставщики согласятся принимать плату бумажками, будут процентов на двадцать выше. Во-вторых, при уплате налогов тоже надо ввести льготы. И, наконец, специальные цены в бумажных рублях на товары, которыми по тем или иным причинам монопольно торгует государство, тоже сыграют определенную роль. Водка, керосин, соль... в общем, их не так уж и мало.

Царь уже имел разговор с первым поставщиком двора его величества, купцом Иконниковым, и тот, хоть и не сразу да с неохотой, но все же согласился принять в уплату за примерно треть поставляемых им товаров бумагу. Новицкий, видя его беспокойство — как бы потом не пришлось отдавать таким образом все — быстренько сочинил договор, подписанный обеими сторонами. В нем фиксировалась именно треть. Значит, когда купец разберется с выгодой новых денег и захочет увеличить их долю, то ему покажут фигу, то есть тот самый, лично им подписанный договор. А затем император объяснит, что изменить его условия можно только путем оказания государству каких-либо особых услуг.

Для начала молодой царь предполагал ввести в оборот три номинала — гривенник, полтинник и рубль. Печататься они должны были на Красном монетном дворе с клише, изготовленных методом гальванопластики. Это гарантировало — все время, пока данные купюры имеют хождение, они будут абсолютно одинаковыми, что должно затруднить работу фальшивомонетчиков.

На монетном дворе царя обрадовали — оказывается, как раз вчера был совершен пробный запуск печатного станка, результатом которого стали сорок восемь гривенников — два ушли в брак.

Сергей повертел в руках трехцветную бумажку размером примерно со стольник двадцать первого века. Посмотрел на свет водяные знаки, потом попросил лупу и внимательно исследовал портрет первого царя из династии Романовых, Михаила Федоровича. А ничего так, признал молодой император. Остается надеяться, что полтинник с портретом Алексея Михайловича Тишайшего выйдет не хуже. Ну, а за ним пойдет рубль с Федором Алексеевичем. Червонец пока подождет, но, когда дело дойдет и до него, он будет украшен портретом Ивана Алексеевича. Пятидесятка с Петром Великим понадобится очень нескоро, ее пока не рисовали даже в эскизах.

То, что таким образом может получиться кризис, когда царей просто не хватит для новых номиналов, Новицкого не очень волновало. До него очередь дойдет еще не скоро и не факт, что при жизни — кому сейчас нужна бумажка в пятьсот рублей? А для последующих императоров такая система станет предостережением. Мол, не раскручивайте инфляцию, гады, а то вам придется сменяться каждый год, чтобы хватило рож на все новые и новые портреты.

Глава 16

В самом конце тысяча семьсот тридцать первого года произошло эпохальное событие — был установлен мировой рекорд дальности радиосвязи. Император в полночь лично сел к рации, чтобы принять радиограмму из предместья Варшавы от недавно овдовевшей княгини Екатерины Браницкой, в девичестве Долгоруковой. То, что на самом деле ее звали Анютой Кошелевой и она являлась внучкой главы Невидимой службы почтенной старушки Анастасии Ивановны, знал весьма узкий круг лиц. И, само собой, помалкивал.

До этого связь уже три раза устанавливалась с Санкт-Петербургом, но он, во-первых, все же располагался заметно ближе к Москве, чем Варшава. И, во-вторых, никоим образом не являлся заграничным городом.

Княгиня сообщала, что недавно в Варшаву прибыл киевский воевода Юзеф Потоцкий, который уже успел лично засвидельствовать ей свое глубокое соболезнование по поводу кончины князя Браницкого. Анюта не исключала, что их отношения вполне могут не только продолжиться, но и углубиться, в связи с чем запрашивала инструкции у императора. Тот отстучал — "до связи завтра в это же время", после чего в некоторой растерянности выключил рацию и подошел к карте Российской империи, висевшей на стене его кабинета. Оказалось, что он не впал в преждевременный маразм — Киев по-прежнему находился на своем месте, то есть в составе России. Тогда отчего же этот Юзеф... как там его, Пилсудский, что ли? Нет, Потоцкий. Так с какого такого хрена этот козел называет себя киевским воеводой — может, его лучше сразу отравить? Во избежание возможных территориальных претензий. А то ведь прыткий дядька, вон как лихо к Анюте подкатился.

Однако Новицкий всегда по возможности избегал поспешных решений, так что он, буркнув "до завтрашней ночи еще уйма времени", достал из ящика стола планшет. Туда в числе прочего были загружены биографии всех хоть сколько-нибудь значительных исторических лиц восемнадцатого века, и Сергей надеялся, что там найдется и этот хмырь.

В соответствующей папке обнаружилось сразу три Потоцких, и молодой царь, естественно, начал с того, который нагло именовал себя воеводой самого что ни на есть русского города. И вскоре вычитал, что тот, оказывается, еще и является давним сторонником Станислава Лещинского. Нет, ну не мерзавец ли? Однако если вокруг княгини Браницкой знатнейшие шляхтичи начнут дохнуть, как мухи, по нескольку штук в месяц, то это может повредить ее имиджу, напомнил себе император. И продолжил изучение биографии пана Юзефа, надеясь найти там намек, как этого почти Пилсудского все-таки можно обезвредить нелетальным образом.

Вскоре выяснилось, что Потоцкий через пару месяцев овдовеет. Наверняка ведь знает про это, подумал Сергей, иначе не бегал бы по красавицам с выражениями соболезнования. Так, а через полгода этот шустрик женится на какой-то Людвике Мнишек, про которую в планшете ничего нет. Интересно...

Про одну Мнишек Новицкий, кажется, читал еще в школе, но та вроде бы жила значительно раньше и звалась Мариной. И была замешана в чем-то антироссийском, так что тут получается прямо-таки два сапога пара.

Значит, пусть Анюта как можно быстрее соберет сведения об этой самой Людвике. А затем прикинет, можно ли ее обскакать и выйти замуж за вот-вот овдовеющего Потоцкого. То есть надо иметь в виду желательность такого развития событий, но окончательное решение принимать ей. В конце концов, на месте виднее.