Почему и нет? Часть первая.

Учебное оружие и защитный колет, как сказал мой новый знакомый, я мог приобрести у фехтмейстера, защитную маску — там же. Дорого дерет, зараза, но тут он монополист, придется раскошелиться.

Фехтмейстером при корпусе служил обрусевший швейцарский немец, губернский секретарь Отто Генрихович Штауф. Человек педантичный и прекрасный специалист. В свое время учился у очень хорошего, по нынешнему времени одного из лучших фехтмейстеров земляка-швейцарца Балтазара Фишера.

В разговоре о Фишере мелькнула фамилия еще одного ученика — Сивербрика Ивана Ефимовича, и я моментально навострил ушки.

Я часто видел портрет этого человека. Он был вывешен при входе в наш фехтовальный зал. О нем я немало слышал и читал учебник по фехтованию, чьим автором он являлся. Даже учился по нему. По-моему, он преподавал и в царской семье. Александра II точно учил, а может и Николая тоже.

Оказывается, Сивербрик еще является фехтмейстером второго кадетского корпуса. А поскольку Смоленский корпус вроде как филиал старшего Санкт-Петербургского заведения, то Иван Ефимович наведывался и в Смоленск. Здорово.

Методические записки по обучению адептов писаны именно его рукой. Очень хотелось бы встретиться с живой легендой русского фехтовального искусства. Тем более, после восхвалений юного монитора. Ну, очень юного. Насчет возраста я промахнулся на целых два года. Пацану только через месяц стукнет шестнадцать.

Какие же восторженные отзывы я услышал от кадета, который на память цитировал эти записки, позже и ставшие книгой-наставлением для многих поколений русских фехтовальщиков. Я даже узнавал некоторые цитаты.

Раскрасневшись, Глеб взахлеб рассказывал мне о правилах, об этике манежа, о наставниках. А ведь обычно парнишка, судя по его серьезности на занятиях, не слишком разговорчив.

Уж больно он мне братана моего двоюродного напоминает.

Был у меня братишка... Теперь нет, ни в этом времени, ни на двести лет вперед. Умер. Ну, это печальная история. Ну ее...

Так вот этот щегол очень на него похож. Не внешне, а вот этой ранней взрослостью. Брательник тоже был такой, чувство ответственности — высотой с Монблан. И вечно серьезный. Только я и мог его подбить на какое-нибудь мальчишеское хулиганство. У меня-то дури в башке было на двоих. А лето в Крыму, где жили родичи, я проводил почти каждый год. Вот мы там и шухерили. Мальчишки...

Из скольких заварушек он меня вытянул! А как книги и фильмы пересказывать умел. Говорил, что я хорошо слушаю, вся история на моей физиономии как на экране отражается. Вот и этот разговорился. А я че? Я не против. Интересный монолог.

— Фехтовальный манеж,— увлеченно рассказывал Горяинов,— это место, где происходит фехтовальное действо — знакомство с искусством владения клинком, изучение техники фехтования, соревновательные и показательные турниры и все остальное, что связано с практикой рапирного искусства.

Под фехтовальным манежем можно подразумевать как помещение, зал, так и площадки на открытой местности. Мы летом часто занимаемся за городом вблизи ипподрома.

Лица, имеющие отношение к фехтовальному искусству, подразделяются на три категории: Первая категория — фехтмейстер.

Это лицо, обладающее достаточным опытом, теоретической и практической базой, имеющее четко очерченный стиль фехтования. Он пользуется уважением в среде фехтовального общества и передает свой опыт другим — менее опытным лицам.

Наш Отто Генрихович суров, но очень хороший мастер. Особенно строго он обучает кадет старших курсов, из них готовит и мониторов, вот как меня. Мониторы — вторая категория. Мы — люди, имеющие опыт в фехтовальном деле и помогающие фехтмейстеру в процессе его работы.

Третья категория — адепты. Это все лица, которые находятся в фехтовальном манеже с целью изучения фехтовального дела или с целью поддержания своего уровня в искусстве.

Отхлебнув пива Горяинов, а к концу обеда мы, уже не чинясь, называли друг друга по фамилии и имени, продолжил.

— Отто Генрихович особо следит за дисциплиной в манеже.

Дисциплина — это строгое и точное соблюдение порядка и правил, сложившихся в практике европейского фехтовального искусства. Она распространяется на всех без исключения персон, к этому роду занятий относящихся, хотя бы и краткосрочно.

Обращу ваше внимание — на всех, — Глеб даже в лице поменялся, произнося это, — хоть ты — Великий Князь, хоть ты самый захудалый дворянин, требования манежа являются обязательными исполнению всеми, невзирая на чин и знатность.

Аккуратно поставил кружку на столешницу. И повторил.

— Невзирая на чин и знатность. Да-с.

Я подумал.— Э, парень, а ведь ты где-то с VIP-составом не поладил. Вишь, как на равность нажимаешь. Видно жизнь тебя уже побила, обкатала, не зря так выглядишь и рассуждаешь.

Но толково говорит парнишка, даже перебивать не хочется, слушаю дальше, подбадривая кивками. Продолжай мол.

— Этика фехтовальных отношений, Горский, это неукоснительное соблюдение правил поведения и соблюдение традиций, сложившихся в условиях занятий фехтовальным искусством. В манеже, как в храме... — Смутился.

— Ну не совсем конечно...

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Так правильно изложить — это надо уметь. Давай дальше. — На немудреную похвалу Горяинов смутился еще больше.

— Это, в общем-то, не мои слова. Много раз я слышал их от наставников, не сразу их понял, но теперь готов подписаться под каждым.

Взять хотя бы материальную ответственность в условиях фехтовальной практики. Нередко ведь одно лицо предоставляет право пользоваться своим имуществом другому. В случае его порчи по вине пользователя, последний обязуется незамедлительно компенсировать утраченное имущество владельцу. Не позднее, чем в месячный срок. Таковы правила. И их соблюдают строго.

В случае невыполнения этого требования виновный может быть не допущен в фехтовальный манеж, а договор с ним аннулирован.

Практика поломки клинков, увы, довольно нередка. По историческим традициям фехтовальных гильдий Европы, а тут мнение едино, виновен в поломке клинка всегда тот, в чьей руке был эфес в момент слома клинка.

И еще. Субординация манежа ...

— Так субординация соблюдается и здесь?— Провокационный вопросик с моей стороны.

— Разумеется. Все без исключения отношения в практике занятий фехтовальным искусством подразделяются на ..., — тут он поднял палец, подчеркивая значения слов. Забавно смотрелось, но объясняет парнишка действительно хорошо, — ...партнерские отношения — когда фехтующие лица равны друг другу по положению в манеже, и соответственно этому формируются их отношения друг с другом. Здесь бедный шляхтич равен графу. Как на войне. Как в бою. — Перевел дух и продолжил, акцентируя внимание уже двумя поднятыми пальцами.

— Субординативные — это отношения всех без исключения в фехтовальном манеже и лиц фехтмейстерского уровня.

Фехтмейстер есть лицо наиболее уважаемое в фехтовальном манеже, и к нему должно быть надлежащее отношение.

Лица, не проявляющие уважительное отношение к фехтмейстеру, удаляются с манежа. — Поднял третий палец.

— Монитор пользуется уважением так же, как и фехтмейстер, но уже во вторую очередь. Других субординаций практика фехтовального манежа не предусматривает.

Ну и обращение друг к другу на фехтовальном манеже — произвольное, цивильное. Товарищеское и равное.

Обращение к фехтмейстеру — 'мэтр'. Никаких имен после этих слов добавлять не надо.

Обращение к монитору — 'господин монитор'.

Ну, ты это и так знал, да? Тебе интересно, Горский? А то я совсем разговорился. Для меня непривычно даже, но ты так слушаешь!

— Я мало знаю даже всем известные вещи. Будь другом, продолжай, время есть еще. Давай еще пива закажем, посидим. Мне, правда, интересно.— Очень не хотелось отпускать такой компетентный источник информации. Как себя вести, чтобы не выделяться, нужно было знать досконально.

— Хорошо. Всем известные — расскажу охотно. Тут всего-то с дюжину правил, но уж их исполнять изволь, если думаешь заниматься. Запоминай.

Любые фехтовальные действия парного характера начинаются с салюта оружием.

По окончании же действий обязательно поблагодарить своего партнера словом ('Спасибо!') 'Merci!'

Поле боя ('piste', фр.) — это часть фехтовального манежа, имеющая четкие границы, где непосредственно проводится само действие. Оно неприкосновенно, ходить по нему нельзя никому, кроме тех, кто в данный момент на нем фехтует. Это особо запомни, многие новички на этом получают неудовольствие от мэтра.

Любой фехтовальный предмет — как оружие, так и защитное снаряжение, берется адептом в руки только с позволения фехтмейстера либо монитора лично.

Отто Генрихович требует уважения к полю боя и оружию особо.

Недопустимо, чтобы рапира лежала на полу, на земле, на траве. Для этого в фехтовальном помещении оборудуется специальный стол или стеллаж, а на свежем воздухе расстилается плащ. Вне фехтовального действия оружие держится за клинок под гардой в не боевой руке, либо кладется на плащ. Недопустимо бросание рапиры на пол, на землю, наступать на нее, ковырять клинком в земле, тыкать в направлении кого-нибудь и вообще проявлять неуважительное отношение к этому предмету. Плебейство это.— Задумался, вспоминая, что еще сказать.

— И еще, нанесение грубого удара или укола (coup-frappe, (фр.)) — невежество самой мерзкой формы, присущее лишь плебейской натуре, но не благородному фехтовальщику. Поступок сей столь недостойный, что фехтмейстер вправе удалить этого субъекта с манежа. Да и отношение прочих адептов к себе испортить можно, избави Бог от такого. А ежели несколько раз — то и отставить от манежа могут.

Недопустимы всякие лишние разговоры, споры и дискуссии с фехтмейстером или монитором. Это — неуважение к ним и не соответствует этике фехтовального манежа. Недопустимо, также, окликать ведущих фехтовальные действия — это может создать опасную ситуацию...— Глеб уже слегка опьянел, и оттого надо было заканчивать наши посиделки, но неугомонного парнишку, что говорится, 'несло'.

— О, вот еще!

Если оружие выбито в бою из руки партнера, то следует отсалютовать ему и дождаться, когда тот поднимет свою рапиру. После встанет в позитуру и сможет продолжить поединок.

Если оружие выбито в бою из руки фехтмейстера, то процитирую из метОды: 'следует с поспешной проворностью поднять с полу оружие, тотчас возвратить с извинением оное владельцу'. Мэтр иной раз так проверяет адептов... — развел руками.

— Пожалуй, и все.

— Спасибо, Глеб. Еще больше заниматься захотелось после твоего рассказа. На сегодня я уж время свое исчерпал. Служба, сам понимаешь.

Жмем друг другу руки.

— Так до завтра. Отто Генрихович будет с утра, говоришь, вот и я подойду.

— До встречи, Горский.

После содержательной лекции Глеба еще больше укрепился в своем решении заниматься. Я — ярый фанат шпаги, но даже если и не являлся им, то мальчишка меня по любому заразил бы фехтовальной бациллой. Эк из него слова-то, будто из пулемета вылетали, целый фейерверк эмоций на собеседника обрушил, а ведь не слишком говорливый паренек.

Теперь стало просто интересно с фехтмейстером познакомиться, что этакие кадры готовит. Неподдельным энтузиазмом ученика пропитать, знаете ли, уметь надо. Уважаю мастерство учителя.

Вечером я опять обратился к Кабанову за официальным разрешением свободных выходов вне службы. Он сегодня как раз заступил дежурным офицером по батальону. Удачно.

Унтера дворянского звания, разумеется, имели свободу несравнимую с солдатской, и за небольшую отлучку мне ничего бы и не было, но наглеть не хотелось. Вопрос решился стандартно — две 'синицы' якобы в долг (синица — ассигнация в пять рублей) в руки прапорщика и полная свобода после обеда до вечернего развода в течение ближайших месяца-двух. Если служба иного не потребует, конечно. А и опоздаю — не страшно. Но за опоздания — отдельная такса.

Нет, Кабанов вовсе не злостный взяточник-хапуга, просто общепринятая практика в тогдашней армии. Традиция еще от времен Елизаветы Петровны. А у меня 'мзду малую' прапорщик брал с особым удовольствием.

Он понтировал жестоко — игрок азартнейший, что вовсе не редкость в среде офицеров гарнизона. Кроме того, как любой игрок суеверен. Почитал ассигнационные бумажки, взятые у меня 'счастливыми'. Так уж ему выпадало, если в банке лежит хоть одна бумажка, взятая у унтера Горского, то первый выигрыш наверняка в кармане. Поэтому вопрос решили полюбовно и к общему удовольствию.

На следующий день сразу после обеда я переступил порог манежа уже в роли адепта. На занятиях присутствовал сам гуру.

Фехтмейстер, губернский секретарь Отто Генрихович Штауф являлся человеком видным. Несколько полноватый, крупный мужчина в годах с суровым лицом, громадными с проседью бакенбардами, но при этом с легкой походкой и подвижностью, которой позавидовал бы и юноша. Глаза строгие, но вот чопорности сверх положенной для такой должности в нем не наблюдал.

После взаимных приветствий и представлений я попросил о возможности заключения договора на посещение манежа, а также дерзнул обратиться к мэтру с просьбой, проэкзаменовать мои скромные познания в высоком фехтовальном искусстве.

— Прошу, прошу. — Отто Генрихович подошел к просьбе вполне по-деловому. Финансовый вопрос мы решили на второй минуте нашего общения, а вопрос с небольшим экзаменом — на третьей.

— Господин монитор, — он обратился к своему помощнику, мой вчерашний знакомец Глеб сегодня занимался сам у мишеней, а роль монитора исполнял другой кадет-старшекурсник, — обеспечьте господина адепта всем, чем положено и проведите пробный бой.

Ну, вот и первый экзамен.

Кадет подвел меня к аккуратной оружейной стойке. По всей вероятности здесь находилось снаряжение и учебные клинки посетителей манежа, адептов и мониторов. Пестренько. Чего тут только нет!

Я сразу поинтересовался вопросом приобретения колета, рапиры и маски, так как пользоваться без спроса чужим оружием почитаю неправильным.

Заработал неопределенное 'хм' от фехтмейстера и ослепительную поощряющую улыбку от монитора.

— Разумеется. — Кадет протянул руку к стойке и вытащил небольшой сверток.

— Выбор клинков есть, подберете для себя. Мы вернемся к вопросу об оплате позже, а пока не побрезгуйте воспользоваться моим прежним колетом. Заменил на днях. — Кадет окинул меня взглядом, словно проверяя размер, смущенно при этом улыбаясь.

Я — не особо высок, рост средний для конца двадцатого века. В веке девятнадцатом тоже не слишком отличался ростом — стал несколько выше среднего, все-таки предки были пониже нас. Но и исключения случались. Вроде этого кадета. Акселерат, понимаешь. Уже под метр восемьдесят пять, а то и повыше. При возрасте максимум семнадцати годков. Еще растет. Не удивительно, что пришлось колет сменить.

Ну-ка глянем.

А что? Вполне приличная снаряга, видно парень не из бедных. Не стеганка дешевенькая, а прошитая кожа и конский волос. Вроде как мадьярской выделки, а они умеют. Вещь. И как по мне...