Тени Персея-2

— Хорошо. Значит, будем пробиваться с боем. Монтего, как себя чувствуешь?

— В порядке.

Короткими перебежками (пролезанием и перепрыгиванием) по дебрям обочины мы добрались до загадочного поворота: впереди — Винсон и Римлянин с Маккью, Дирк с Максимом, Бланш и майор; чуть позади — я, Исидор, лейтенант и Барри. Позади всех — напряжённо застывший Батис, чьи оллфаги разлетелись по зарослям, занимая лучшие зрительские места на повороте. Северу велено было дожидаться нас в аэротакси. Дирк успел сунуть ему луч-пистолет, чтобы не оставлять совсем уж безоружным.

"Они пожирают "акулу"!" — напряжённо сказал Батис.

Я передал по общей связи. Пара хмыканий. Заговорил, не выдержав, Брент, которому не терпелось прояснить все моменты.

— Оборотни завалили "акулу"? Или что-то случилось, а они только подчищают?

— Пока неясно.

Мы подошли к месту происшествия достаточно близко, чтобы использовать оптику и рассмотреть его в мельчайших подробностях.

"Акула" перегородила всю дорогу на перекрёстке. Смердела страшно. То ли давно лежит, то ли оборотни добрались до внутренностей. Пересчёт чумовиков нового ничего не дал — пятнадцать, как и было сказано. По их поведению тоже нельзя определить, давно ли они здесь: жрали жадно и поспешно, рыча друг на друга, если оказались поблизости, и то и дело сцепляясь между собой. Причём наличие громадного количества жратвы не влияло на страсть в драке: рвали друг друга от души, кровь так и брызгала из длинных царапин или глубоких укусов.

— Что делаем? — шёпотом спросил майор.

Вопрос прозвучал не по-военному, но все поняли: Брент надеется на быстрый расклад тех вариантов, которые возникнут в коротком обсуждении. В команде собрались люди не только военные, вымуштрованные, а что ещё важнее — умеющие действовать тактически, но и штатские, которые мыслят нетривиально, а значит, могут предложить выход из ситуации, исходя из собственного опыта.

А ситуация точно не из привычных. Во-первых, давно не было прецедента, чтобы в одном месте собралась такая большая группа оборотней. Во-вторых, группа чумовиков неоднородная, что и создавало основную проблему. Легко убить восьмерых оборотней в личине человека. Со зверьём тяжелее: мало того что надо пристрелить ящероподобного, так надо ещё успеть уничтожить вылетающую из него тень. Хорошо, если оборотней немного и можно определиться, кто из нас возьмёт на себя пристрелить оборотня, а кто — убить тень. Но ящероподобных — семеро. А здесь, на повороте, ещё темно от нависающих над дорогой деревьев. Тень увидеть в сумраке — тяжело, а то и нереально.

Опаньки... Пока я рассуждал, нарисовалась ещё одна проблема: ящероподобный сцепился с человекообразным, и тот ничтоже сумняшеся для удобства в драке быстро перекинулся в двойника противника. Ну, положим, не слишком быстро: оборотень успел разорвать ему бок — свежее-то мясцо вкуснее лежалого. Правда и то, что бешеный метаболизм организма, подпитываемый сожранным белком и тенью, быстро восстановил кожно-мышечные ткани раненого.

Так, теперь потенциально самых опасных у нас уже восемь, а ведь расклад может меняться ежесекундно.

— Очередь по оборотню — и сразу очередь в тень, — предложила Бланш.

— А ты её увидишь? — спросил Максим Риверс, Снайпер.

Резонный вопрос. Мало того что очередь будет ненаправленной, а лишь в предположительное место вылетевшей из потерянного носителя тени, так ещё надо определить, где это предположительное место, то бишь мишень.

— Переводим оптику на ночное видение? — пробормотал Маккью.

— Ага, и сразу уничтожаем человекоподобных, — подхватил Винсон. — Пока другие прочухаются... Мда, прочухаются, — вовремя он опомнился сам.

При виде опасности, если эта опасность исходит от обычных людей, оборотни мгновенно кидаются не драпать подальше, а на стреляющего в них человека. Причём "мгновенно" — не преувеличение.

"Ник, — услышал я недоумённый и даже обиженный голос Батиса. — Почему никто не берёт в расчёт оллфагов? Как будто их нет".

Я непроизвольно фыркнул в микрофон, как недавно Бланш, и затрясся от смеха.

— Крамер! — строгим шёпотом сказал майор.

— Почему сразу я? — шёпотом же возмутилась брюнетка.

— Извините, это Имбри. Батис тут спрашивает, почему никто не подумал, что о тенях нам не надо беспокоиться. Оллфаги готовы в любой момент подзакусить ими. Так что на нашу долю остаются только сами чумовики.

— Драный хвост...

— Точно.

Прежде чем оживившийся Брент принялся перечислять, кто куда и зачем, я перевёл связь "один — один" на него и предупредил:

— Меня не слишком задействовать. Здесь Исидор, и мне не нравится, как он смотрит на этих оборотней. И на нас.

— На нас?

— Ну да. Как на потенциальных убийц его брата и сестры.

— Понял, — сказал майор. Через секунды три он выдал распоряжения, в конце которых деловито обозначил наше с Исидором местоположение как охраняющих тылы.

Исидор, неподалёку почти скрытый ветвями дерева, внимательно посмотрел на меня, но промолчал.

Облокотившись на согнувшийся мшистый ствол того же дерева, притворившегося невероятно толстой лианой и вползшего между другими деревьями, наблюдая за происходящим впереди и ожидая сигнала, я незаметно отсоединил от арбалета упор и сунул оружие в рукав куртки. Одновременно вытащил из кобуры и положил на ствол луч-пистолет — единственное из современного оружия, что обычно носил при себе.

Внизу, там, где согнутое дерево обросло густой травой, к нему прислонился опустившийся на землю Батис. Повелитель оллфагов сидел с закрытыми глазами, которых, впрочем, не видно из-за нависших волос. Судя по отсутствию оллфагов вокруг него, по жёстко напряжённому лицу, мальчишка сосредоточился на предстоящем событии.

16.

Будущее поле сражения мы рассматривали с обочины — с насыпи от верхней дороги для тяжёлого транспорта. Теперь же, приблизившись вплотную к повороту, потеряли возможность видеть чисто стратегическую картинку в целом: несколько оборотней, то ли пять, то ли шесть (в зависимости от их постоянного перемещения), с другой стороны дороги, так получилось — словно прятались за громоздкой тушей "акулы". Правда, на воодушевлении бойцов команды наполовину потерянный обзор не сказался. Таким было отчётливым облегчение, когда им напомнили об оллфагах.

Не будь твари столь подвижными, мы бы их просто расстреляли в упор — настолько близко подобрались ребята. Увы...

Рассредоточившись по микрогруппам, команда медленно подходила к своре оборотней, чтобы бить уж наверняка, застав врасплох.

Я замер. Один из оборотней, ящероподобный, внезапно прекратил вгрызаться в раскромсанную тушу "акулы" и обернулся. Почти прямоугольная морда застыла. Он даже не замечал, что из полуоткрытой пасти потянулась длинная мутная слюна. Зато выпуклые, крупные, как сливы, ноздри задёргались. Чёрт... Ветер с нашей стороны?

— Максим... — шёпот майора.

Треснул в сыром воздухе короткий выстрел. Тварь рухнула уже в прыжке. А к ней стремительным водопадом излился серебряный вихрь оллфагов. И тут же прыснул во все стороны — оборотни кинулись на выскочивших из зарослей ребят.

Я аж дёрнулся следом — в драку! Под серебристо-слюдяную метель крыланов!

Странно, почему обернулся Барри? Что-то закричал... Бланш вытолкнула его из-под налетевшего оборотня. Что происходит?

Какое-то неясное движение я уловил будто стороной, да и коснулось оно меня будто лёгким порывом ветра. Обернувшись, я оцепенел: из ветвей дерева, ближе к корням которого прятался я, в Батиса целился Исидор.

Мальчишка сидел между нами, точно дремал. Бывший охранник сошёл с ума?! Что он делает?! Впрочем, логика свихнувшегося на своей идее понятна: только повелитель оллфагов стоит между ним и жизнью оборотней, среди которых, по мысли Исидора, возможно, или его брат, или его сестра. Если не оба сразу...

За деревом — крики предупреждения, визг и рычание тварей, суховатое потрескивание оружия, глухой стук от падения.

Исидор нетерпеливо отвёл от лица ветку. Она снова стала на место, чуть не хлестнув его. Он шагнул в сторону, чтобы не мешала. Батис не шевельнулся.

Кажется, Исидор почувствовал застывший на нём взгляд. Поднял глаза — оскалился и быстро вытянул руку с ПП. Я ещё успел уловить, что ствол его оружия дрожит, — уловить, не замечая, что моё собственное тело разворачивается одновременно с его движением, а собственная рука вытягивается вперёд чуть быстрее его руки.

Я выстрелил на мгновение раньше.

Пальцы, всё это время машинально прикасавшиеся к спусковому крючку арбалета под прикрытием рукава, среагировали раньше меня, раньше моего сознания. Я ещё только начинал понимать, что вынужден стрелять, а палец давил и давил. Слепая выучка Голконды. Два болта в оба глаза — один в распяленный от ужаса и боли рот.

Исидор повалился набок. Громко зашелестели листья, затрещали ветви, ломающиеся под его тяжестью. Я бездумно смотрел, как теми же ветвями его оттолкнуло от дерева, как тело, мягко съехав сначала по лиственному накату, грохнулось на сырую землю. Моя левая рука привычно встряхнула оружие, пряча оружие, — и я пришёл в себя.

Батис не пошевельнулся. Судя по подёргивающимся мышцам лица, он полностью контролировал оллфаговую стаю, уничтожая тени, вырвавшиеся на свободу.

Меня начало трясти. Я убил Исидора. Того самого, кто, единственный из всей охраны, осмелился ослушаться приказа доктора Кейда и пустил нас в лабораторию. Вот он лежит передо мной... Не время рассуждать... Не время...

Наверное, только в таком состоянии я и смог бы услышать негромкие шаги от оставленных в тылу аэротакси. Север. Он шагнул на небольшую площадку, где мы прятались, и недоуменно уставился на Исидора.

На объяснения сил уже не осталось. Меня уже не только трясло. Колотило от впрыска адреналина. Еле сдерживаясь, я велел ведуну:

— Стереги Батиса!

И перемахнул ствол дерева.

Я ворвался в свору оборотней сумасшедшей пираньей, уже не слыша резкого, предостерегающего вопля Барри: он предупреждал не подходить ко мне. Секунды с тревогой понаблюдав за мной, майор перегруппировал ребят. Теперь я шёл впереди, словно щит, а почтительно приотставшая команда отстреливала оборотней, сумевших проскочить мои руки или не погибших сразу.

Огнестрельно-лучевое оружие забыто возле дерева. В левой руке — арбалет с опорой на кисть; справа, на поясе, ещё один арбалет, с полным зарядником. В правой — два керамбита, кривые ножи с вогнутыми, остро заточенными лезвиями. Два моих звериных когтя. Мне нужен запах крови — смыть кровь, застилающую мне глаза. Мне нужно ощутить треск разрезаемой кожи и плоти и унюхать влажное, брызгающее кровью мясо, чтобы потушить пекло, бушующее внутри меня. Поэтому стандартное оружие десанта забыто.

Свора накинулась на меня с неподдельным энтузиазмом. Оборотней влекла даже не свежатина в виде добровольно поданного им блюда. Их влёк ко мне бешеный жар адреналиновой печки, в которую я, оглохший и ослепший на всё, кроме тварей, превратился. Правда, вскоре чумовики поняли, что оскальзываются на трупах или еле ворочающихся умирающих сородичах, если к тем слово "сородич" подходит. И стали подступаться ко мне уже осторожнее. Но к этому моменту я начал приходить в себя. Ярость берсерка притупилась. Мне стало легче.

Специально или нечаянно (скорее, второе — эти твари ничего сознательного не умеют сделать), но оборотни довели меня до зарослей. Видимо, не понравилось кувыркаться, спотыкаясь на телах погибших. Теснили меня уже последние трое. Все в обличии ящеров. Гибкие мощные тела прыгали, метались в попытках сбить меня с ног, и я видел самое настоящее недоумение в их глазах, когда успевал проскользнуть между телами. Вот это танец...

Тень, падающая сверху, с дерева. Крик кого-то из команды. Твари научились таиться?..

Быстрый шаг в сторону. Выстрел за спиной. Громадное тело, вереща, шлёпнулось рядом, скользнув когтями по лицу и по груди. Щека вспыхнула мокрой горячей болью, а куртка сдёрнулась до пояса, намертво спеленав руки. В следующее мгновение тяжёлая туша сбила меня с ног, да так, что я пролетел метра два, переворачиваясь и шваркнув разок головой по земле. И, может, летел бы дальше, если б по спине не ударили когтистой лапищей. Я непроизвольно изогнулся от боли и шлёпнулся на землю. Хорошо — не лицом. Впрочем, ничего хорошего. Подняться-то не смог. Потому как кто-то переступил через меня, и немедленно перед глазами нависла хрипящая от напряжения морда. Типа, щас отдышусь — и сожру. Блин, а воняет от неё...

Услышав стон, я не сразу понял, что жалобный звук издаю сам, тужась изо всех сил сдвинуть с места руку с керамбитами — ударить по горлу, вздрагивающему так близко!.. Куртка не пускает, чёрт бы её...

Морда вздрогнула. Нижняя челюсть безвольно отвисла, а глаза остекленели. Туша грохнулась на меня, едва не раздавив (я крякнул), и ещё несколько секунд вздрагивала от впивающихся в неё пуль...

Когда я понял, что из-за придавленных рёбер дышать не могу, и ещё успел слабо удивиться, почему до сих пор живой и для кое-кого не представляю гастрономического интереса в качестве легкодоступного блюда, туша на мне зашевелилась. Отупело глядя, как мёртвый ящер сползает с меня, почему-то не помогая себе лапами — встал бы да пошёл! — я инстинктивно завозился, поторапливая его, отпихивая его. Лишь бы вдохнуть!

— Раз, два — взяли!

Тяжеленное тело съехало с меня. Кто-то помог мне перевернуться. Как там называется котлета, которую долго отбивают? Здрасьте — Ник Имбри. Помятый, сдувшийся после сильнейшего напряга. Я запрокинул голову к небу, прячущемуся за густыми кронами деревьев, и жадно глотал воздух.

— Псих! — недовольно сказал Брент, когда я без сил прислонился к ближайшему дереву. — Какого дьявола ты понёсся на оборотней? Нет, понёсся, конечно, впечатляюще. Сэкономил нам кучу времени. Но ты сам просил оставить тебя с...

— Я убил Исидора.

— Чего ты несёшь, Имбри?.. — обеспокоился Винсон и приложил ладонь к моему лбу. — Вроде здоровый.

— Вон как! — сказал Барри. — Я думал, Исидор успеет убить Батиса.

Майор покрутил головой, разглядывая нас, чётко повернулся на месте и зашагал к поваленному дереву. Римлянин с Маккью бегом обогнали его. Остальные настолько растерялись, что пошли позади начальства. Со мной остались Барри, Бланш и Максим. Провожая команду бездумным взглядом, я заметил, что Дирк здорово прихрамывает, ковыляя последним. Да ещё оглянулся на нас. То ли его плачевный вид так повлиял, то ли ещё что, но мои ноги вдруг подломились, и я сел в корнях дерева на корягу, услужливо подставившуюся под мой зад. И — меня буквально передёрнуло, когда вдруг кто-то словно хлопнул по плечу. Мой оллфаг приземлился на привычную посадочную площадку.

— Ну и воняешь ты, Имбри, — сочувственно сказала Бланш и присела рядом.

— Что ж, тебе придётся ещё немного потерпеть присутствие Барри за спиной.

— А чего меня терпеть? — удивился сириусец. — Я хороший рассказчик. Со мной время течёт незаметно. Мы с Бланш неплохо спелись.

— Блин, салфетки закончились. Ник, подождёшь, пока доедем до лаборатории. Там-то уж вода наверняка осталась. Больно щёку?