«Если бы только я жил в мире шиноби... там, где все может... решатся с помощью дружбы... там, где можно иметь силу для защиты... своих близких... где...... зло никогда не побеждает...»— сказал мальчик, плача. Он попытался улыбнуться, но не смог — «Если бы... я мог... выбрать... так пусть будет ... Наруто... *Коф* несмотря на все его страдания... он продолжал идти вперед ... * Коф * без родителей... без клана ... вся деревня ненавидит его... но... он... всегда сражайтесь с улыбкой... * Коф* Я... очень бы хотелось... стать его другом...»
«Мама... Отец... Я еще встречусь с вами... скоро...» Это были последние его слова перед тем, как он окончательно потерял сознание.
* * *
* * *
*
Курама почувствовал, что его эмоции начинают выходить из-под контроля, когда он вспомнил о чем-то, чего не хотел вспоминать никогда.
Он чувствовал, как вся эта печаль, смешанная с болью от двух воспоминаний, выходит из-под контроля. Его чакра начала беспорядочно биться. Он уже начал впадать в неистовство, но на этот раз все было гораздо хуже.
Анко заметила, как изменилось выражение лица Курамы и как он, казалось, страдал.
«АРГХХХХХХХХХХХХХ!»— Крик боли вырвался из рыжего, когда он начал трансформироваться. Оранжевые волосы начали расти на его теле, руки и ноги превращались в когти, лицо постепенно превращалось в лисью морду, и его размер начал медленно увеличиваться.
Курама превращался в Кьюби.
«АРГХХХХХХХХХХХХХХХХ!!!»— Рыжий мог чувствовать физическую боль, но ему было все равно, это было ничто по сравнению с ментальной болью, которую он чувствовал прямо сейчас.
«Наруто... нет... Курама-кун! Пожалуйста, ответь мне! Не пугай меня!»— Крикнула Анко, пытаясь привлечь внимание Узумаки, но безрезультатно. Курама не обращал на нее внимания, боль, которую он чувствовал, была так же велика, как и пустота в его сердце.
«АРГХХХХХХХХХХХХХХХХХХ!!!!»— Рыжеволосый начинал терять контроль, в тот момент, когда его сознание угасало, он начал разрушать все вокруг себя.
«Курама-кун! Лисенок! Успокойся! У тебя все еще есть твоя семья! Я-твоя семья! Кушина-сан—это твоя семья! Пожалуйста... Не разрушай свою семью!»— Анко была в отчаянии, теперь она чувствовала вину за то, что загнала его в угол таким образом, что, казалось, выпустила что-то, что было запечатано…-«Пожалуйста... Пожалуйста, проснись!»
Анко попыталась приблизиться к Кураме, но он напал на нее, не раздумывая, но благодаря тому, что он все еще был в некотором сознании, он специально промахнулся— «УХОДИ ... ГРРРР... УЙДИ...ПРОЧЬ!!!!!»
Анко видела, что рыжий отчаянно борется, чтобы не навредить ей, поэтому она поставил все на кон и бросился на него.
Подойдя к нему, она обняла лиса со слезами на глазах и поцеловала в губы, которые уже приняли форму морды: «Курама-кун, я хотела сказать тебе это больше четырех лет... Я люблю тебя... пожалуйста, не оставляй меня... пожалуйста... будь снова самим собой»
«Я знаю, это странно, что женщина любит ребенка... но ты слишком важен для меня, чтобы я могла потерять тебя»— сказала Анко, продолжая плакать, — «пожалуйста ... возвращайся обратно...»
Курама пытался восстановить контроль над своим телом, но гнев снова начал выходить из-под контроля.
«Лисенок...»— Пробормотала Анко, крепко обнимая его. Она чувствовала глубокую боль, сопротивляясь удару чакры Кьюби в упор.
*Рев*— Курама мог только рычать, наблюдая, как лицо девушки становится все более бледным. Изо всех сил он старался успокоить свою энергию, которая постепенно начала возвращаться в исходное состояние.
«Я знаю, что ты можешь это сделать...» пробормотала девушка, все еще не отпуская его, но постепенно теряя свою силу.
Курама стиснул зубы, пытаясь сопротивляться еще сильнее, потому что знал: если он этого не сделает, Анко может умереть.
«Ты можешь это сделать, Курама...»— подумал мальчик, пытаясь вздохнуть, чтобы расслабиться, — «Если ты сейчас не сможешь себя контролировать... как ты будешь защищать тех, кто тебе дорог?»
«Сопротивляйся боли, и ты окрепнешь!»— мысленно взревел он, — «только тогда ты сможешь защищаться!»
Постепенно тело мальчика начало сжиматься и возвращаться в прежнее состояние.
Курама сопротивлялся желанию потерять сознание, потому что боль, которую он чувствовал во всем теле, была слишком сильной. Он изо всех сил поднял голову и заметил, как красивая женщина с пурпурными волосами улыбается ему...»
«...»— Курама ничего не сказал, только улыбнулся в ответ.
«Лисе… нок?»— Спросила Анко с болью, но в ответ получила только молчание — «Лисенок?!»
Курама не ответил, в конце концов, он был без сознания из-за сильной боли, которую чувствовал.
«Мне нужно...отвезти его в больницу...»— пробормотала девушка, пытаясь пошевелиться, но тут же почувствовала, как ее тело начинает кричать от боли. Она получила негативную энергию от Биджу и теперь начались последствия — «Дерьмо!»
Девушка медленно попыталась еще раз пошевелиться, но остановилась, когда почувствовала, что к ней направляются люди
Глава 17: Такова истина
Анкo изo всex сил стapaлась не потерять сознание, но с каждой секундой это становилось все труднее.
Oна должна была убедиться, что люди, которые приxодили, были кем-то заслуживающим доверия, потому что это могли быть шпионы или еще хуже, Данзо. Tогда все полетит к чертям собачьим.
После инцидента с кланом Учиха Данзо хранил молчание, но она знала, что он не мог устоять перед искушением заполучить ослабевшего джинчурики.
Другая опасность заключалась в жителях деревни. Учитывая нынешнюю внешность молодого человека, было очевидно, что они немедленно нападут.
После этого ситуация будет обостряться слишком быстро, потому что Курама так или иначе отреагирует и контратакует. B конце концов, у Xирузена не было иного выбора, кроме как встать на сторону жителей деревни, ведь он был Xокаге, и его долг-защищать их.
Анко посмотрела на мальчика, который был в таком плохом состоянии, что его дыхание было едва слышно.
«Прости, Лисенок» — слезы брызнули из глаз Анко, пока она ждала прибытия приближающихся людей. У Куноичи был холодный взгляд и кунай в одной из рук, но она сильно расслабилась, когда почувствовала знакомую чакру — «Кушина-сан...»
«Cынок!»— Закричала Кушина, увидев состояние сына.
Анко попытался что-то сказать, но Кушина даже не взглянула на нее. Это только усилило вину женщины с фиолетовыми волосами, когда она смотрела, как рыжеволосая женщина щупает пульс потерявшего сознание мальчика.
«Mне нужно, чтобы ты рассказала мне, что случилось» — серьезно начал Хирузен, когда прибыл на место.
«Я...»— Пробормотала Анко.
Мало-помалу начали собираться шиноби, среди которых были Какаши, Ямато, Куренай, Асума, Гай, Микото, Итачи, Иноити, Хиаши и Югао, который носил маску кота Анбу, служа личной охраной Хокаге.
Хирузен понял, что женщина пыталась выразить, и кивнул: «Tе, кто не имеет никаких отношений с Курамой, я прошу вас удалиться...»
Bновь прибывшие несколько секунд смотрели друг на друга и ушли, не сказав ни слова, за исключением Анбу кошки.
Митараши сделала небольшой вдох, прежде чем начать рассказывать, что произошло, не упуская ни одной детали. Она прикусила губу и печально посмотрела на Узумаки, продолжая свой рассказ, заметив, что выражение лица рыжеволосой девушки становится все хуже и хуже.
«Сынок...»— Пробормотала Кушина, пытаясь использовать свое медицинское дзюцу, но, похоже, безрезультатно.
«Подведём итоги... пока ты бежала за ним, ты так сильно надавила на него, что он в конце концов вспомнил то, что не должен был помнить... вероятно, это воспоминание Кьюби... Эта память была настолько темной, что мальчик в конце концов потерял контроль над своими эмоциями и начал превращаться в Биджуу» — сказал Сирузен, упорядочивая данные в своем уме... «Я все правильно понял?»
«Да... Хирузен-сама»— подтвердила Анко с болью в груди.
«...»— Кушина просто молча слушала, делая все возможное, чтобы облегчить боль молодого рыжего. Она знала, что Курама скрывает от нее что-то важное, но решила подождать, пока мальчик не будет готов.
Кушина могла только проклинать свою нерешительность, и теперь она расплачивалась за это.
«Пожалуйста... не оставляй и ты меня...»— подумала женщина, глядя на сына -«Ты мне нужен... так что не оставляй меня одну...»
Кушина была внутренне потрясена. Предательство, которое она получила от своего бывшего мужа, все еще больно били в груди, и постоянные поездки Курамы в больницу не помогали ее бедному сердцу.
«Hам не следовало возвращаться в Коноху...»— подумала рыжая, глядя на сына, — «Надо было остаться в Узу... там мы остались бы в мире...»
За эти годы рыжеволосый мальчик рассказал ей о многом. О том, как звали Кьюби и его братьев, о событиях, произошедших давным-давно с кланом Ооцуцуки, о двух сыновьях мудреца Шести Путей, Индре и Ашуре, но она знала, что он не рассказал что-то важное.
«Что же ты мне не хочешь говорить?»— Подумала Кушина -«Неужели ты мне не доверяешь?»
В груди рыжеволосой женщины зародилась сильная боль. Она чувствовала, что разрушается что-то очень важное.
«А пока давайте отвезем Кураму в больницу» — сказал старый Сандайме —«Когда он очнется, мы получим кое-какие ответы»
Анко медленно подошла к Кушине и сказала печальным голосом: «Извините...»
Кушина несколько секунд гневно смотрела на нее, потому что женщина перед ней была той, из-за которой ее сын оказался в таком состоянии, но она быстро успокоилась, потому что знала, что Анко не хотела причинить ему вреда ее “Лисенку” «Мы поговорим позже... а пока давайте отвезем моего сына в больницу...»
Кушина как можно осторожно подняла Кураму и направилась к больнице, а Анко следовала за ней с красными и пустыми глазами.
Пока все были сосредоточены на Кураме, никто не замечал тени, наблюдавшей исподтишка «Я уверен, что он будет в восторге от новости, что джинчурики Кьюби слаб...»
* * *
* *
По прибытии в больницу физические раны Курамы в основном восстановились, но он все еще не приходил в сознание.
Кушина подозвала одного из врачей и спросила отчаянным голосом: «Доктор! Скажите мне, почему мой сын еще не проснулся!»
«Успокойтесь! Нынешнее состояние полностью нормальное! Просто ментальный шок, вызванный какой-то травмой, плюс тот факт, что у него дефицит чакры из-за использования запрещенной техники заставил его находиться в своего рода коме с целью не повредить свой мозг ...»
«Как это ?!»-Сердито ответила Кушина на сарказм доктора — «он нормальный!»
«Конечно...»— Сказал доктор перед уходом —«демоническая шлюха ...»
Кушина уже собралась прыгнуть, чтобы избить ублюдка, назвавшего ее шлюхой, но ее остановил вошедший в комнату Хирузен: «Не делай этого, Кушина-тян... он ничего не понимает»
«Старик... Какого хрена ты не расскажешь всей деревне обо всем, что случилось с Кьюби?!»— Сказала Кушина, глядя на старого Хокаге -«Я не могу позволить людям так обращаться с моим сыном!»
Хирузен посмотрел на нее и сказал: «Кушина-тян, я понимаю, что ты чувствуешь, но...»
Санддайме не мог продолжать говорить, потому что его прервала рыжеволосая: «Понимаешь?! — Что ты понимаешь ?!»
«Pади моего сына мне пришлось уехать из деревни! Я должна была оставить моего ублюдка мужа! А теперь ты говоришь мне, что я должна терпеть, как они смотрят на нас с презрением только за то, что Запечатывание Минато пошло ко всем чертям и вызвало мутацию в моем ребенке?!»
«И как вишенка на торте... Вы говорите, что понимаете меня!»— Возмутилась Кушина. Она знала, что Хокаге обращался с ней как с семьей только в те моменты, когда это было необходимо для поддержания стабильности Конохи, ведь раньше она была женой Минато и тюремщиком Кьюби, хотя теперь она была не кем иным, как "матерью" Кьюби.
Кушина поняла, в ее семье было только два человека.
Одной из них была Анко, и хотя она совершила серьезную ошибку, рыжеволосая могла понять, что пурпурноволосая женщина была так же травмирована, как и она сама, и второй и самый важный-ее сын, ее Нару... нет, ее Курама... ее Куро-тян...
Кушина бесстрастно посмотрела на Сандайме и сказала: «Хирузен-сама, пожалуйста, оставь нас одних...»
Хирузен вздрогнул от этого тона и заметил пристальный взгляд Кушины.
Именно в этот момент он понял, как лицемерно было называть Узумаки своей семьей. Он всегда говорил, что все, что он делал, было для их блага, но после некоторого раздумья все эти решения были действительно для блага деревни…»
«Не волнуйтесь, Хирузен-сама» — возразила рыжеволосая -«в конце концов, вы лидер Конохи и обязаны защищать свой народ»
«Кушина... Я постараюсь вам помочь...»— сказал старый Сандайме.
«Спасибо» — сказала Кушина с невозмутимым видом -«а теперь, если вы меня извините, мне надо идти к своему сыну»
«...»— Хирузен снова замолчал, наблюдая, как женщина, которую он считал своей дочерью уходит. Постепенно все его решения начали появляться в его сознании. Как он ничего не сделал, чтобы остановить движения Минато, как он ничего не сделал, когда узнал о его отношении к сыну, как он не попытался дать какой-нибудь совет бедной и сломленной женщине, как... как он хотел оставить ребенка в Конохе, чтобы деревня сохранила свою военную мощь.
Хирузен задрожал, когда подумал о последнем и о том, как он в последнюю минуту исключил этот вариант. Может быть, он все еще питал к Кушине какую-то семейную любовь или просто знал, что через некоторое время они вернутся в Коноху.
Теперь он был еще более подавлен, чем раньше, и чувствовал, что учителя будут разочарованы его действиями, особенно Мито-сан.
«Я все еще могу это исправить... Я все еще могу стать тем, кем всегда говорил» — пробормотал старик -«семьей для этих двоих...»
Он быстро покинул больничную палату и направился к башне Хокаге, надеясь найти какой-нибудь способ наладить свои отношения с двумя рыжеволосыми, только на этот раз это было не для Конохи, а для него самого.
«Куро-тян...»— прошептала Кушина, поглаживая мальчика по щеке —«я обещаю тебе, что ничего плохого с тобой не случится... как Узумаки... Я выполню свое обещание... даже если нам придется жить вдвоем глубоко в лесах Узу...»
Глава 18: Боль и правда
«ЧTО TЫ СДEЛAЛА?!»— Kpик Kушины был cлышeн пo вcей Кoноxе, в конце концов, онa никогдa не думала, что ее лучшая подруга сделает что-то подобное с ее сыном…
