— Уверен? — Шэф ничего не ответил, да ответа и не требовалось. — Конечно уверен... — самому себе, тихонько, сквозь зубы, процедил Ларз, — ...но мы же с тобой, вместе, в тридцатом, положили его и всю его группу на Базальтовом Плато...

— Он некр. Был.

— Уверен?

... что-то я стал повторяться...

Шэф сделал небольшую паузу, перед тем как ответить:

— Ты знаешь... я уверен только в том, что отрезал ему голову... сам понимаешь, провести полный Обряд было...

— Некогда, — улыбнулся Ларз.

— Во-во — "некогда" — это ты очень точно подметил, — рассмеялся Шэф, — текучка задавила... ладно, продолжим текучку — надо взорвать скалу над руслом, поднять виманы и ждать пока вода их выгонит из нор, там их много было.

— А может десант пустить внутрь через русло?

— Зачем?

— Посмотреть, что да как.

— Это вряд ли, как только начнется шум, все интересное уничтожат, а так могут попытаться спасти, с собой потащат.

— Согласен.

* * *

— Молись всем своим богам! — очень серьезно произнес Танг Аэрт, пристально глядя в глаза Денису, — "Богу" — мысленно поправил его Денис. — А мы с Ларзом будем делать свое дело. Ничего не бойся — скоро увидимся, ты будешь такой красавчик — я тебе уже завидую!

"Ага...ага... я стану красавчегом... — грустно, но в тоже время как-то отстраненно подумал Денис, — хорошо бы еще живым..."

— А теперь короткая, но важная инструкция, — врач снова пристально уставился в глаза Денису.

"Какие, на хрен, инструкции, — раздраженно подумал Денис, — сейчас заберусь в "Уловитель", когда начнется приступ, вы пустите ток, или газ, или еще что — за каким фигом мне знать, как меня прикончат!? Что совой о пень, что пнем о сову..."

— Самое главное, — Танг сделал паузу, подчеркивая важность сказанного, — ты должен продержаться, как можно дольше, это твоя главная задача.

— Не понял? — до Дениса стало доходить, что все будет несколько иначе, чем он себе представлял, — а разве вы не поможете... — он замялся, подбирая эвфемизм.

— Снимать надтелесные оболочки, — пришел на помощь врач. — Нет.

— Почему?!

— Повторяю! — врач буквально впился своим взглядом в зрачки Дениса, — Самое главное: в какой-то момент тебе покажется, что дальше терпеть боль ты не можешь. И ты захочешь уйти. Но! Поддаваться нельзя — ты должен протянуть как можно дольше — это нужно для того, чтобы все надтелесные оболочки ушли последовательно, а не вперемешку, как бывает обычно — это очень важно. Это главное условие успешного переброса. Оболочки должны отойти последовательно!

"Вот оно чё, Михалыч... — тоскливо подумал Денис, — раскатал губешки, хотел быстренько отделаться. А с другой стороны, когда мне в жизни везло?.. Никогда! Невезучий я..." — и тут же, поймал себя на вранье. Было у него в жизни везение, было, и еще какое! Три дня назад и было, когда с Айшат познакомился.

Даже сейчас, в преддверии кокона "Уловителя душ", где будет решаться его судьба, Денис с упоением вспоминал пленительные изгибы и впадины ее изумительного тела, мягкого, где нужно, упругого, где нужно, ее гладкую кожу, ее запах...

Но, изгибы и впадины, выпуклости и впуклости, даже точеные черты лица и стройные ножки, это далеко не все — Айшат оказалась превосходным психологом, и за три дня и три ночи, проведенные с ней, Денис вспоминал о предстоящем перебросе, буквально пару раз, и то так — мельком. Нет, он конечно понимал, что эта великолепная девушка вряд ли воспылала к нему внеземной любовью, разглядев его многочисленные достоинства (не было никаких достоинств — Денис самообманом не занимался), но она себя вела так, как будто они были!

Разумеется, он понимал, что Айшат не случайно оказалась поблизости, когда они с Шэфом выходили из Генетического Центра, что она — "товарищ старший лейтенант", а может "стратег-бакалавр", или "капитан-кондуктор", или еще кто... — он не знал, какие звания существуют в контрразведке отряда "Морской змей", он понимал, что рядом с ним она просто выполняет свою работу, но... она эту работу выполняла здорово! Вернее уже выполнила, к сожалению...

Денис не сразу понял, что ЭТО началось. Просто в какой-то момент показалось, что он неудачно лег в коконе, и начинает затекать правый бок, он попытался пошевелиться, а боль, как будто только и ждала сигнала: "На старт!" — пронзила все тело раскаленной иглой от пят до макушки.

Нельзя сказать, что боль была постоянной и непрерывной — нет, все было устроено хитрее — она накатывалась и откатывалась, как морской прибой — волна за волной, и каждая следующая волна была немножечко больше предыдущей — совсем немножко на воробьиный скок, но больше.... В какой-то момент Денис стал страстно желать, чтобы следующая волна стала последней, чтобы сердце, уже много раз дававшее сбой, наконец остановилось. Но! Опять это вечное "но"... совсем недавно, одну вечность назад, как раз перед тем, как улечься в кокон "Уловителя", Танг Аэрт приказал терпеть и не сдаваться, и Денис терпел.

Каждый раз, в коротком промежутке между схлынувшей волной боли и еще не пришедшей ей на смену, Денис говорил себе, что следующая — последняя! Что все — он терпит еще разок и сдается, что сил больше нет... Последнее, что он осознал, были хриплые, рвущие душу слова Высоцкого: "Терпенью машины бывает предел, и время его истекло..." А потом исчезли слова, исчезли мысли, исчезло все кроме боли, исчезло время, остался замкнутый круг — волна накатывается, волна откатывается. Огненная волна...

Сначала Денис увидел свое белое, блестящее от пота лицо, потом удивился, что видит его сверху, потом понял, что ему не больно, а потом почувствовал, что его куда-то тянет непреодолимая сила...

* * *

— Господин Эрцмаршал! — оперативный дежурный казался чем-то смущенным, — тут это... — он явно мямлил и запинался.

— Слушаю, — с трудом скрывая раздражение, отозвался Датаг Бренденвин. Последние дни из-за проблем с похищением Шэфа и Дэна и вскрывшимся предательством Главного ИскИна Островной Цитадели, спал он не более трех часов в сутки, смертельно устал и, естественно, это нашло какое-то отражение в его внешности. Чувствуя, что патрон сдерживается из последних сил, дежурный испугался, но, парадоксальным образом, именно контролируемый страх позволил ему взять себя в руки и начать докладывать более-менее четко:

— Двадцать минут назад, во время планового патрулирования района Старого Порта, патруль номер двести семнадцать...

— Если можно, без деталей — только суть, — прервал доклад Эрцмаршал.

...первый раз наверно дежурит, вот и боится всего...

— Да, да... — совсем смутился молоденький дежурный, — прошу простить...докладываю суть: у задержанного торговца "дымком", ну... то есть... "Розовым дымом"... — опять начал мямлить дежурный, но Датаг решил его не перебивать — толку никакого, только лишнее время потеряет, а если новость окажется никчемной — задушить мерзавца... собственными руками! Неимоверно хотелось спать, через полчаса было назначено совещание штаба, а он еще не со всеми докладами ознакомился... — был обнаружен мем-кристалл, который, при попытке открытия выдал сообщение, — тут дежурный прервался и глянул куда-то вбок, видимо, чтобы процитировать в точности: "Эрцмаршалу лично в руки, код архивирования — последние пять слов при неприятном разговоре". Вот... — дежурный с облегчением вытер рукавом вспотевший лоб. Дело было сделано — теперь ответственность за принимаемые решения лежала не на нем, а на начальнике, можно было расслабиться. А то, что пришлось обращаться с таким странным докладом к самому Эрцмаршалу!!! — так на все воля Единого, от судьбы не уйдешь. Помедлив мгновение, Датаг приказал:

— Торговца и кристалл ко мне! — и схлопнул окно.

* * *

В тощем досье на мелкого драгдиллера Мелькольма Аберзана не было ничего необычного, ну абсолютно ничего — стандарт: родился на Окраине; эмигрировал вместе с родителями в возрасте шести лет; контрольный чип не установлен из-за превышения критического возрастного порога; идентификационная карта выдана в двенадцать лет, согласно действующего законодательства; врожденная склонность к правонарушениям; попытка торговать легкими наркотиками; арест; подписка о сотрудничестве в обмен на свободу и нерегулярные подачки — более типичное досье придумать было невозможно, и на тебе — кристалл "Лично в руки..." — странно...

Когда он понял куда попал, невысокому, чернявому Мелькольму стало очень страшно. Так страшно, что он чуть было не осуществил акт спонтанного мочеиспускания. Остановило его только богатое воображение, живо представившее, что с ним сделают после вышеупомянутого акта! Одно дело срубить по легкому тысячу монет, а совсем другое, попасть в кабинет Эрцмаршала Службы Общественного Спокойствия Островной Цитадели и там обоссцаться!

— Рассказывай! — коротко приказал Датаг. Дважды повторять не пришлось — слова посыпались, из чуть было не обмочившегося торговца, как горох из дырявого мешка. Тут было все: голод, холод, жажда, жара, сопливое детство без игрушек, издевательства сверстников и учителей, дурная компания, тяга к прекрасному, доброму и вечному, любовь к Островной Цитадели, сильная любовь к правительству Островной Цитадели, неизмеримая любовь к Службе Общественного Спокойствия Островной Цитадели и совершенно уж невероятная любовь к Эрцмаршалу вышеупомянутой службы!

— Заткнись! Если в двух словах не расскажешь о деле... сожгу... медленно... прямо в кабинете! — несмотря на очевидную дикость, угроза подействовала. Мелькольм собрался и коротко и внятно доложил, что вчера вечером в баре "Куколка" — месте его постоянной дислокации, к нему подвалил совершенно незапоминающийся тип и предложил заработать тысячу корон за сущий пустяк. Пустяк заключался в том, чтобы передать мем-кристалл человеку, который за ним придет. Человек и заплатит. Кроме этого, "благодетель" дал ему в долг, на реализацию, двести доз "дымка" за полцены. Грех было отказываться от такого предложения! Тут Мелькольм так разошелся, что заглянул в глаза Эрцмаршалу, в поисках подтверждения своей правоты, но увиденное так его огорчило, что он засбоил и вновь начал клясться в вечной любви всем ветвям власти Островной Цитадели.

Но Эрцмаршал его уже не слушал, он думал. "Дымок", полученный торговцем от "благодетеля" имел такой изотопный состав, что патруль просто не мог проигнорировать вой поискового сканера, переливающегося, к тому же, всеми цветами радуги — следовательно "благодетель" знал, что мем-кристалл обязательно попадет в Службу, а оттуда к нему. Значит, посылка имела точный адрес: Датагу Бренденвину. Ну что ж, ничего опасного в кристалле он не чувствовал, это был обычный кристалл памяти, следовательно, надо ознакомиться с одержимым. У него были определенные догадки, кто мог быть автором письма, и почему был выбран такой, прямо скажем, нетривиальный способ связи...

— Этого в камеру. — Когда арестованного увели, Датаг пробурчал себе под нос: — А я, пожалуй, прогуляюсь в комнату для конфиденциальных переговоров...

* * *

Последняя плановая проверка "Переговорной" была завершена два часа назад, но Эрцмаршал приказал, пока он спускается, проверить еще раз. Выйдя из лифта, он выслушал доклад дежурного мага, обеспечивающего информационную безопасность комнаты для конфиденциальных переговоров. Если выжать из рапорта всю воду, то сухой остаток сводился к тому, что внезапная проверка показала, что, как и следовало ожидать, в плане наличия подслушивающих устройств, "Переговорная" была вне всяких подозрений. Знай дежурный про Землю и про Древний Рим, он непременно добавил бы: "типа, как жена Цезаря".

Приказав охране ждать за порогом, Эрцмаршал прошел в "Переговорную" и задраил за собой тяжелый люк, запирающийся только изнутри. Можно было начинать последнюю проверку. Датаг расслабился и привычным усилием воли очистил сознание, затем остановил внутренний диалог и открылся миру. Пробыв недолгое время в измененном состоянии сознания, он вернулся к обычному. Ничего подозрительного подсознание Эрцмаршала не обнаружило.

Он прекрасно понимал разницу между "ничего подозрительного нет" и "ничего подозрительного не обнаружено", но... все что в его силах — сделано! Теперь, с некоторой натяжкой, можно было быть уверенным, что содержимое мем-кристалла станет достоянием только Датага Бренденвина, а не Датага Бренденвина и еще кого-либо.

Немного поерзав, Эрцмаршал устроился в своем кресле, зачем-то еще раз оглядел пустую комнату, вздохнул, и выложил кристалл на стол. Кристалл, как кристалл — маленький, невзрачный, грязно-зеленый, ничем не отличающийся от триллионов своих собратьев — мем-кристалл памяти.

Развитая интуиция — одно из органических свойств мага, поэтому Датаг даже не "предчувствовал", а просто "знал", что этот мем-кристалл изменит его жизнь. Вот бы еще знать к добру, или к худу...

"Ладно... — подумал он, — разговор действительно был неприятный и последние слова я запомнил хорошо!" — Он сжал кристалл пальцами и услышал фразу, так смутившую покой его подчиненных: "Эрцмаршалу лично в руки, код архивирования — последние пять слов при неприятном разговоре".

— Тем хуже для нас обоих!

Кристалл мигнул, засветился неярким зеленым светом, и в воздухе открылось окно с Ларзом Котеном.

— Привет! Я надеюсь, ты слушаешь послание в экранированной переговорной, если нет, скажешь: "Продолжить", когда перейдешь туда. — Он замолчал.

— Продолжить.

Ларз заговорил:

— Как ты наверняка выяснил, похищение ходоков осуществил Главный ИскИн Островной Цитадели.

... трудно было не догадаться...

Я считаю, что над нашей с тобой родиной нависла смертельная опасность.

... сколько пафоса... хотя я тоже так считаю.... может он искренне... ладно... разберемся...

Боюсь, что эта угроза нам не по зубам, но в одном уверен точно — поодиночке нам не справится. Предлагаю объединить силы. У меня есть парные Старые Зеркала...

... вот оно что... вот где ловчая яма... все-таки не простил за Шэфа... ищи дурака...

если ты согласен, сегодня, с двадцати семи девяносто пяти до двадцати восьми ровно, ты можешь забрать парное Старое Зеркало в Старом Порту,

... конечно, где же ему еще быть, как не в Старом Порту... хуже помойки Ларз не нашел...

ангар номер четыре, ячейка двести девяносто пять, код доступа такой же, как пароль архивирования. Первый сеанс связи в двадцать девять девяносто девять, тогда и обсудим детали. Связь инициирую я.

Эрцмаршал бросил взгляд на часы — времени хватало, но тут же поймал себя на том, что ведет себя так, как будто он уже согласился ввязаться в эту авантюру. Хотя чего себя обманывать — Да! — согласился. С того момента, как он осознал, что без участия Главного ИскИна Островной Цитадели похищение ходоков было бы невозможно, он чувствовал себя как юный поэт, которому показали порнуху с его "гением чистой красоты" в главной роли. Проблему взбунтовавшегося ИскИна — диверсанта надо было решать, во что бы то ни стало — правда, для начала, хорошо бы еще понять как...