Фанфик по Strongest Disciple Kenichi

"Что это еще за дылда? Первый раз вижу", — так как качок больше не предпринимал никаких агрессивных действий, школьник посчитал себя человеком не гордым и до поры, до времени решил не обращать внимания на удерживающую его руку

— Слушай сюда, малец! — напавший решил прояснить ситуацию. — Отстань от моей девушки, иначе я тебе все кости переломаю!

— От какой? — Кеничи несколько удивился, поскольку в его личной анкете, в графе "девушка", стоял жирный прочерк.

— У тебя что, помимо Кисары есть и другие? Ах ты! — взъярился блондин.

"Кисары?" — хотел переспросить удерживаемый, но не успел: ему в лицо уже летел кулак, превышающий его собственный раза в полтора. Сирахама дернулся, немыслимым образом изворачиваясь, и костяшки качка со всего размаха влетели в кафельную плитку. Через секунду нападающий отпрянул от стены и, прижав к груди пострадавшую руку, согнулся в три погибели. Сделал ли бугай это из-за боли в конечности, или из-за того, что на его тушке был только что отработан удар Апачая — это Кеничи слабо интересовало, поэтому он, как только освободился от хватки, ринулся к выходу. Распахнув дверь и оттолкнув какого-то парня с травинкой во рту, Сирахама растворился в толпе спешащих на занятия учеников. "Слава богу, это не единственный туалет в школе..." — подумалось ему, пока он совершал свой забег. — "Однако из-за этой девки у меня снова неприятности..."

На урок Кеничи не опоздал, вот только после него совершил серьезную ошибку, решив пересидеть в классе грядущую перемену. Весь урок Мию, как впрочем, и большинство одноклассников, кидала на него хмурые взгляды, но парень, поглощенный собственными проблемами, не замечал их. Когда отзвенел звонок, и класс покинула большая часть присутствующих, девушка подсела к нему.

— Кеничи-сан, — блондинка мило улыбнулась ему. — А с кем ты говорил?

Поскольку Сирахама слишком сильно погружен в свои мысли, он ответил абсолютно невпопад:

— Без понятия. Какой-то отморозок, вроде бы это парень Кисары... Надеюсь, он сломал себе руку...

— Подожди, какой еще отморозок? — прервала она его. — Я про девушку в кепке и с оторванной штаниной. Ты разговаривал с ней перед школой...

— А, ну, это и есть Кисара.

— И кто она? — насела на него Мию.

— Мой спарринг-партнер, — ответил Кеничи, криво улыбнувшись. — Точнее я у нее грушей подрабатываю...

— Да и сколько платят? — недоверчиво осведомилась девушка, пытаясь разобраться, шутит он или нет.

— По-разному. В зависимости от ее настроения: бывает, к груди прижмет, а может и в глаз дать. Чаще второе... — меланхолично уточнил он, выводя на тетрадном листке непонятные загогульки.

— А ясно, шутишь... — протянула Фуриндзи и облегченно вздохнула украдкой.

— Угу, — невнятно буркнул парень.

— Ты чего такой грустный? — Мию переключилась на другую тему, только сейчас обратив внимание на потерянный вид собеседника. — И, кстати, где твой значок?!

— А? — Он на автомате дотронулся до воротничка. — Решил дома оставить. Десять лет таскаю не снимая, надоело.

— Вот как... — девушка, словно заразившись от одноклассника плохим настроением, расстроилась и поторопилась отсесть. — Ну, я пойду...

Других сюрпризов школа заготовить не успела, и после четвертого урока Кеничи отправился домой. В расписании на сегодня у него осталось два, вернее уже три пункта: пережить реакцию мамы на звонок из школы, пережить хлопоты, связанные с переездом, и пережить послеобеденную тренировку.

С первым пунктом, откровенно говоря, ему повезло: Саори Сирахамы не было дома. Под насмешливым взглядом отца Кеничи метался по всему дому, собирая нужные и не очень вещи, которых набралось на несколько баулов. Основную массу занимали учебные принадлежности и одежда.

— Маловато набрал. Я, когда в колледж переезжал, брал раза в полтора больше, — поделился своим опытом отец. — Кстати, даю бесплатный совет: если не хочешь встретиться с матерью, то не жмоться и оплати такси. За один раз все не унесешь, а ко второму заходу она точно успеет вернуться из похода по магазинам...

Поблагодарив кивком за помощь, парень бросился к телефону... А уже через пятнадцать минут у огромных ворот Редзанпаку он помогал шоферу выгружать вещи.

Встречала его целая делегация, состоящая аж из одного Кенсея, которого утром в додзе еще не было.

— Как дела, Кеничи? — мастер подошел поближе и окинул оценивающим взглядом сумки ученика. — Только не говори мне, что ты все еще горишь желанием поднять руку на ту девушку... — он вопросительно уставился на парня.

— Девушек бить нельзя.

— Хорошие слова, вот только мне так кажется, или ты, и правда, уклонился от ответа? — китаец прищурился, словно держа ученика на мушке и готовясь нажать курок в случае неверных действий.

Сирахама мысленно прокрутил минувший разговор с Кисарой и словно нехотя признался:

— Бить я ее уже не хочу, сегодня она извинилась и вернула телефон. Но у меня возникло стойкое ощущение, что это не последняя наша встреча, и в следующий раз ей снова захочется "потренироваться" на мне...

Пока Кеничи в одиночку перетаскивал вещи к крыльцу, Кенсей тенью следовал за ним и выпытывал подробности минувших дней, уделяя особенное внимание его разговорам с девушками.

— Ничего, Кен-тян, — вздохнул китаец. — Я научу тебя Искусству общения с Ними. Порой это бывает куда полезнее, чем знания боевых искусств.

Входная дверь, словно только и ждала момента, когда все сумки окажутся перенесенными к дому, открылась. На пороге возник Коэтсуджи.

— Кеничи, ты вовремя! Ты-то мне и нужен: пойдем-ка в мастерскую. Не волнуйся, тренировка от тебя никуда не денется, это быстро.

— А вещи? — Уж что-что, а за тренировку он не сильно опасался.

— Потом отнесешь, никто их тут не украдет, — отмахнулся Акисамэ и шагнул на дорожку, собираясь добраться до означенного места по улице, а не через сплетения коридоров.

Школьник, недолго думая, направился вслед за мастером. Кенсей тоже не остался в стороне: ему захотелось лично лицезреть реакцию Кен-тяна... и ученик его не подвел. Поначалу, когда Кеничи увидел новое изобретение философствующего гения джиу-джитсу, он лишь бросил пару любопытных взглядов, однако, и двух мгновений хватило на то, чтобы заронить в его душу сомнения. Парень впился глазами в творение мастера пыток, и после непродолжительного осмотра его сомнения переросли в твердую уверенность: это сделано для него. Его лицо побледнело, губы беззвучно прошептали "мама", а ноги сами собой, как не раз уже бывало, понесли его к выходу. В попытках порвать жилку на виске в голове билась мысль: "Это уже ни в какие ворота не лезет!"

— Какая впечатлительная молодежь пошла, — посетовал Акисамэ, придерживая ученика.

— Верно, — согласился китаец, сняв шляпу и почесав лысую макушку. — Раньше и трава зеленее была, и солнце ярче, и воздух чище, да и груди повыше были...

— Горы, Кенсей, — поправил его мужчина.

— Что горы?

— Горы выше были.

— При чем тут горы? — удивился Кенсей. — Если я про груди говорил? Хотя да, ты прав, горы тоже были выше.

Акисамэ показательно вздохнул и перенес свое внимание на ученика.

— Расслабься, Кеничи, это максимальная модификация, тебе такую не потянуть еще долго. Посмотри-ка лучше на соседний стенд. На ближайшее время "оно" полностью в твоем распоряжении.

Успокоившийся парень шагнул в указанном направлении и понял, что расслабился он рановато: видимых отличий он не находил. Единственная здравая мысль, которая его посетила, была следующая: "Спокойно, парень! Если бы они хотели тебя убить, то сделали это давным-давно. Нужно же доверять своим мастерам... или нет?"

Глава 6.

— Я снова пошутил, — произнес Акисамэ без тени юмора. — Твое вон там, — он махнул рукой на самый дальний угол.

Кеничи направился в указанную сторону, ежесекундно косясь при этом на предыдущий тренировочный костюм "Терминатор" (как он назвал его про себя), который был увешан толстыми пружинами эспандеров с головы до пят в прямом смысле этих слов.

"Выглядит терпимо", — с сомнением, но уже без шока оглядел он валяющуюся сбрую, которая предназначалась явно не для лошади... "Видимо, таков и был расчет", — сообразил парень, рассмотрев тонкие, раза в два меньше предыдущих пружины. — "Показали сначала тех "монстров", а затем успокоили — смотри, дескать, не все так страшно, как тебе казалось... Хитро придумано! Если б мне сразу под нос сунули эту снарягу, то шок был бы едва ли меньше первоначального..."

— Ладно, успеешь еще налюбоваться. Тебе теперь в нем в школу ходить, — похлопал его по плечу создатель костюма. — Надо же как-то компенсировать твое многочасовое ничегонеделанье.

— А...

— Ну, ты же не хочешь пустить все свои усилия насмарку? — ответил на невысказанный вопрос мужчина. — Тебе сейчас останавливаться никак нельзя.

— Ничего, Кен-тян, немного позанимаешься, наберешь какую-никакую форму и перейдем к изучению техник, — попытался подсластить пилюлю второй мастер. — Равняйся на Мию-тян, сейчас она тренируется всего час-другой в день...

"Ага, и это помимо разминки! А если учитывать школьную деятельность и хлопоты по дому, то не мудрено, что у нее совсем не остается времени на себя". Парень уже малость приспособился к манере общения наставников и поэтому не спешил выпрыгивать из штанов от радости.

— "Немного" — это сколько? — Подозревая худшее, Сирахама изучающе уставился на Кенсея в ожидании ответа.

— А это уже зависит от твоего старания, — покровительственным тоном ответил китаец и добавил с намеком, — впрочем, надо отдать тебе должное — до амнезии ты занимался со всем усердием да и сейчас, как Коэтсуджи говорит, за ум взялся...

"Учитывая, что они мне ничего не должны, а скорее даже совсем наоборот, то сильно кочевряжится мне как-то не с руки", — припомнил Кеничи свои размышления на тему: "Кто виноват, и что делать?" Ему выпал прекрасный шанс озадачиться этими вопросами, и он им воспользовался, пока отлеживал бока в больнице. "Я, безусловно, благодарен им, но иногда их все же "слегка" заносит, особенно некоторых... не буду показывать на него пальцем".

— Я вижу, ты проникся, — Акисамэ, внимательно наблюдая за парнем, решил прервать его размышления. — Это хорошо. Тогда не будем задерживать, можешь пока распаковать вещи. Ждем тебя... ну, скажем, минут через двадцать, — пояснять для чего именно не стал — все было ясно и без слов.

Когда Сирахама скрылся из виду, Кенсей произнес в полголоса:

— Вынужден признать, что Кен-тян стал заметно спокойнее. В этот раз он всего лишь шарахнулся в сторону вместо того, чтобы бежать без оглядки.

— Да, он понемногу начинает чувствовать вкус настоящих тренировок.

— Ага, вот только есть большая разница между "учиться, чтобы тебе не надрали задницу" и "учиться, чтобы надрать задницу кому-то"! Как ни крути, а без второй составляющей ему никогда не стать настоящим мастером!

— Хо! И это говорит наш пацифист-извращенец? — со здоровой долей сарказма осведомился мастер джиу-джитсу.

— Насчет пацифиста ты погорячился... Все! Нет у меня времени на обмен любезностями, заберу Кен-тяна через два часа, — произнося эти слова, китаец был уже в дверях, сжимая в руках камеру, и очевидно, что он не собирался останавливаться, чтобы выслушать ответ.

Акисамэ досадливо отмахнулся, словно отгоняя назойливого комара, который уже напился крови, но, тем не менее, продолжает жужжать над ухом с настойчивостью, присущей любому представителю этого крылатого племени вампиров.

Вечер.

— Слаб ты еще, Кен-тян, — недовольно мотнул головой Кенсей, глядя на тяжело дышащего ученика, валяющегося на земле. — Но не это главное, а то, что ты плохо стараешься! Не сказать, что вообще не проявляешь усердия, но и из кожи вон не лезешь. Делаешь это без огонька и не на пределе своих растущих возможностей! Так, а теперь поднимайся, груз в зубы и лезь на столб!

— Учитель... — обратился к нему уставший парень, примериваясь к вкопанному бревну. — Давно хотел спросить, почему вы и другие мастера возитесь со мной?

— Ты же платишь нам 500 йен.

— Я серьезно!

— Я тоже...

Дождавшись, когда ученик займет исходную позицию на вершине, где едва-едва хватало места для одной ноги, Ма принялся наносить удары бамбуковой палкой, заставляя парня перепрыгивать через нее. И тому стало как-то не до расспросов, его больше заботили три вещи: как не уронить мешки с песком, как не упасть самому и как поменять во время пряжка опорную ногу... Спустя пару минут шаманские пляски закончились очередным падением, и на этот раз Кенсей не стал спешить и приостановил тренировку. Изобразив старческое кряхтение, он устроился на покинутом бревне и начал объяснять "политику партии":

— Ох, уж эта амнезия! Ладно, слушай, как было дело. В общем, началось все с просьбы Мию-тян...

Пять минут спустя.

— ...И поначалу занимались с тобой лишь "постольку-поскольку". Однако, узнав тебя получше, мы решили взяться за тебя всерьез. Вот и весь сказ, — закончил он свой рассказ и, недолго думая, сменил тему. — Кстати, я более чем уверен, что если бы ты после того удара Апачая первой увидел Мию, а не Сигурэ... то все вернулось бы на круги своя уже через день, да и от забывчивости твоей поди не осталось бы и следа...

— В смысле? — школьник не стал даже делать вид, что ничего не понял — это итак было ясно по его озадаченной роже.

Прежде чем ответить, китаец проверил, не находятся ли вышеозначенные девушки в пределах слышимости, и, удовлетворившись результатом, неслышно хмыкнул, и продолжил.

— Тебе нравится Мию? Точнее, насколько она тебе нравится?

— Ну... — запнулся Кеничи, тоже украдкой оглядываясь. — Она симпатичная.

— А Сигурэ?

— Красивая... — поколебавшись, нерешительно отозвался парень.

— Вот и ответ на твой вопрос — до этого было наоборот. Впрочем, раньше ты бы засмущался и не ответил мне. Хе-хе. Заметное снижение стеснительности — то, что мне нравится в новом Кен-тяне! И, пожалуй, я запишу это на свой счет... Крхм, прости, отвлекся... — Тут его интонации сменились на заговорщицкие. — Наша милая Сигурэ не признает кого-то, кто слабее ее самой, так что если надумаешь стать для нее кем-то большим, нежели учеником, то для этого тебе придется сильно постараться. В твоем случае — всего-навсего пару сотен лет тренировок. Но если все-таки станешь относиться к занятиям серьезнее, то срок уменьшиться лет эдак до десяти... Что скажешь?

— Угу, если доживу, — пробурчал Кеничи, наконец-то принимая вертикальное положение.

— Эх... Это не тот ответ, который я хотел бы услышать, — покачал головой мужчина. — Ладно, на сегодня тренировки окончены... И не забудь извиниться перед Мию!

— А что случилось? — удивился тот.

— Это у тебя надо спросить, почему она после возвращения из школы печально вздыхает при взгляде в твою сторону и недобро провожает глазами.

— Серьезно? — Сирахама нахмурил лоб в попытке вспомнить, о чем был их единственный школьный разговор.

— Хе-хе, шучу, естественно! — улыбнулся Кенсей. — Если бы ты обидел нашу девчушку, то вряд ли дожил бы до ужина: она бы тебя сама в лепешку раскатала. Но все же в ее взгляде что-то странное нет-нет да проскальзывало. Так что ты узнай, что к чему, а потом извинись. Лишним всяко не будет, попомни добрый совет своего учителя...