Извините, а герои городского фэнтези долго живут?

— Но я же герой! Я глава группы, я должен быть главным. Ты же просто непись, — Мик непонимающе сверлил меня глазами. По-моему, первая маленькая шестереночка начала движение.

— А я руковожу расследованием, поэтому, если вы не хотите получить отстранение, будьте умницами, и вам воздастся.

— … — Мик возмущённо хватал ртом воздух, явно пытаясь сформулировать мысль. — Тогда я сам раскрою это дело! — взвизгнув, Герой поднялся на ноги и вылетел из комнаты. Следом, походу на автомате, вышла Ева, так как ее взгляд был максимально отрешённым. Вот мы и остались одни. Стоп, а здесь есть камеры? Я задался этим вопросом, потому что если их нету, то я и Моника фактически отрезаны от внешнего мира. Если ей в голову стукнет моча, она меня тут и убить может, и изнасиловать, и ещё что-нибудь сделать. А по ее безумным глазам я мог сказать и то, что она догадалась до этого, и то, что мысленно она вообще не здесь. М-да, а ведь мы так и не придумали ничего дельного. Детективы я не принимал ни в каком виде, поэтому я даже что-нибудь по шаблону сделать не могу, потому как просто не знаю, что делать. По-хорошему, надо бы прочесть отчёт, уточнить причину смерти, чтобы найти гипотетическое орудие убийства; там же нужно и узнать личность жертвы, связаться с родственниками или друзьями, найти возможные разногласия с кем-либо… Теоретически это было просто, а вот на практике никто не мог мне даже имя жертвы сказать.

— Дим! Дима! Димааа! Дима! Ну Дииим! — Моника орала мне моё имя прямо в ухо.

— Чего тебе?

— Я хочу на свидание в пристанище посмертного святого при ночной луне. Там ещё такие роскошные розы растут, ни один могильщик такими не может похвастаться, — Моника взяла меня за руки. Ее руки были мягкими и чертовски холодными, пульса в них я не почувствовал. Свидание? Да с радостью! Только с близняшками, а то не хватало ещё мертвецов ходить развлекать.

— Чт…?! — от очевидного вопроса меня удержало… понимание? Из-за врождённого (скорее посмертного) безумия Моника говорила бессвязный бред. На первый взгляд. Но крупицы логики здесь были. Если переводить, то Моника хочет сходить на место преступления. Надеюсь, от того, что я ее понял, меня не отправят в дурку.

* * *

Само тело со стены многоэтажки конечно уже сняли, обведя мелом силуэт. Теперь, место преступления действительно выглядело как образец своеобразного стиля сюрреализма. Если бы сюда прибыл какой-нибудь ценитель абстракционизма, он бы поведал мне про многие аспекты и скрытые смыслы, заложенные в меловом силуэте с кровавыми крыльями, из конечностей которого торчали ржавые гвозди. Проволока, заменяющая терновый венец, валялась рядом, ибо никому из полицейских прибивать её к бетонной стене незачем. Странное растение частично цеплялось усиками за неровности на стене дома и частично изображало некое подобие клумбы вокруг места преступления. Мария, вновь напялившая паранджу, подняла одну розу, валяющуюся под ногами. Цветок, несмотря на то что был срезан, сразу же обвил руку в кожаной перчатке девушки, превратив часть шипов в лозы. Глядя на это, я присвистнул:

— Вот это живучесть.

— Лозы этих роз жаждут людской крови, аки ночные хищники. Схожего они происхождения с самыми древними из детей ночи, и частичек семей в них более чем в грязных полукровках, в жилах которых перемешаны самые ужасные пороки наших сердец… — Моника бросила цветок на землю, — но нашей слабости у этих лоз нету, им не страшен свет ближайшей звезды.

— Хочешь сказать, что эти розы вырастил кто-то из Фракции? А конкретно семью назвать можешь?

— В пламени безумия были созданы эти уродства, — судя по звуку, Моника потянула воздух носом, — оставил мой брат здесь свой дух, будто бы играясь со мной. А может, он оставил это послание именно для меня? Но я уже нашла себе птенца, мне не нужен родич мой…

— Значит, это кто-то из Малк. Впрочем, изначально выбор был между Исками и Малками. Хорошо, мы сузили круг до… сколько там представителей вашего семейства?

— Мы исчисляется десятками сотней немертвецов. Наш род гораздо больше, нежели род князя нашего, да и князей всех.

— Всего лишь несколько тысяч потенциальных подозреваемых. Осталось только узнать, кто из ваших сейчас в городе. Может получится откинуть пару нулей.

— Род мной перемещается забытыми тропами среди пустот бренного мира. Никому из ныне живущих и неживущих неведомо, где каждый мой собрат.

— Тогда ищем зацепки. Как много ваших верующих в Бога? Не того, который реальный, а который из христианства.

— Каждый мой собрат, не только родич, видел Его лично и лично посылал к чёрту. Твоя любящая мертвая жена даже свою округлость Ему показала, настолько меня не устраивал тот расклад, — Моника наклонилась ко мне раком, видимо, сняв штаны под паранджой. Осталось только понять, про Бога она или про Автора? Из-за угла в нашу сторону вышли два мужика, с лицами а ля "нужно доебаться".

— Приветствую, грешники. Скажите, верите ли вы в Бога, всесоздателя и покровителя нашего? — сказал один из них, сложив руки в молитвенном жесте, а второй перекрестился рядом. Лучше бы они были из Орифлейм, те хоть что-то интересное продают, а не неплохую фэнтези, разошедшуюся слишком большим тиражом. Как литературу, я довольно высоко оцениваю Библию (почему ее с большой буквы пишут?),хоть и написана она простовато, но как объект поклонения я ее вообще не вижу. Да у произведений Булгакова больше морали, нежели в этой книжке.

— Конечно верим. Ведь прямо сейчас Святой Автор создаёт в этом мире очередное клише, я уверен в этом, — не знаю зачем, но я даже интонацию изменил, чтобы представители очередной псевдохристианской секты, а это именно они, я уверен, смогли понять, что я минимум познал дзен.

— Нет, я говорю про Бога нашего, Иисуса Христа, спасителя нашего, — на этих словах мужика я перевел взгляд на стену, заставив этим жестом посмотреть на стену ещё и проповедника. Его лицо исказилось сначала непониманием, потом негодованием, а после страхом.

— Господа. Я либо Библию как-то не в ту сторону читал, либо Иисус по наследству должность своего бати получил? Но ведь Бог, который безымянный, которого ещё мусульмане Аллахом кличут, по книге ещё не откинулся, в отличие от собственного сынка. И вообще, он там магичил направо и налево, логично, что его посчитают ведьмой. А не сожгли его только из-за дикости того общества. Как никак, со временем человек понял, что сжигать ведьм цивилизованнее. А автор библии уж слишком много акцента на этом сделал, хотя с точки зрения читателя, я его поддержу. Ведь действительно, если бы Новый завет был бы таким же сборником охренительных историй, как и ветхий, Библия бы столько не собрала, — ну как вам? Литературный, мать его, анализ. Больше не просите, все-таки я слишком давно и слишком по диагонали читал эту книгу. И да, я издеваюсь над верующими, а знаете почему? Из-за императора, в этом мире нету статьи за оскорбление чувств верующих, поэтому, отсосите те, кто не живёт в этом мире. Мужички отскочили от меня так, будто бы я их обжёг. С надеждой они посмотрели на Монику в парандже. А Моника… Моника ведь несет систематический бред, ее и я через раз понимаю со своим прокаченным интеллектом.

— Иисус — дитя ночи? Я с ним знакома? Насколько он старый? Его кровь чистая, он же не патриарх?..

— Мужики, валите отсюда. А то мне придется вас отсюда выносить, — скрестив руки на груди, сказал я.

— Ты смеешь угрожать носителю слова Господа нашего? Ты будешь гореть в аду! — начал ругаться второй мужик, молчавший до этого.

— Смотрите, чтобы Автор вас самих не покарал, а то он, сука, злопамятный. Мне вон до сих пор за что-то мстит.

— Убогий, нету никакого Автора! Есть только Господь Бог наш, и он всемогущ!

— Верь в это на здоровье, только мне мозги не компасируй. Если твой бог реален, то пусть он заставит Монику перестать нести бессвязный бред. Моника, попрощайся с джентльменами.

— До встречи в этом бренном мире, и пусть ваши шаги будут провожаться дыханием ваших душ.

— А вот доказательство того, что Автор есть. Он сейчас возьмёт, и уведет вас, — логично, что услышав такую дешёвую провокацию, мужики остались стоять на месте. Автор, не подводи меня! Спустя полсекунды, один из мужиков вскрикнул и схватился за ногу. Проследив за местом, где нога была до этого, я нашел там розу, пустившую усики прямо в туфлю проповедника, а сейчас недовольно размахивая видоизмененными шипами. Мужики с воплем убежали, увидев подобную дикость. Вот и поболтали про богов всяких.

* * *

Уже прошло время обеда, когда я и Моника зашли в мою квартиру. Хоть я достаточно плотно поел у девочек, но сейчас желудок предательски пел что-то похожее на оперу. Пришлось зашторить все окна, прежде чем Моника сняла паранджу и пиджак следом. Теперь она была одета в плотную приталенную черную рубашку, а под ней, походу, была ещё какая-то обтягивающая красная кофточка, закрывающая шею и переходящая в перчатки на кистях. Поди в таком прикиде было очень жарко, но вампиры пофигистически относятся к жаре или холоду: лишь бы кровь в жилах не вскипела или не замёрзла.

— Твоя обитель довольно уютная, — сказала она, оглядываясь вокруг и принюхиваясь. — Здесь часто бывают женщины.

— Да нет… — отвечаю ей, садясь на стул.

— Я не задала вопрос. Я чувствую запах нескольких женщин, две из них оставили много запаха на кровати, — от ее слов мне почему-то стало не по себе. Странно, но Моника перестала говорить бредом. Да, ее речь отдает какой-то старомодностью, но черт побери, на фоне некоторых ее высказываний, сейчас она говорила идеально чисто. Возвращаясь к запаху, первым может быть запах Алисы, который даже я чувствую до сих пор. А второй… Тут уже есть варианты. Алеся особо не валялась на моей кровати, а Кира вообще кошка, а значит за женщину не считается. Сейчас в глазах Моники плясал другой настораживающий огонек. В нем было немного безумия, но я всеми фибрами души чувствовал, что этот огонек ещё проблемнее стандартного безумия. Также, я заметил, что изо рта со стороны торчащего клыка маленькими капельками стекает слюна. Моника хочет есть, и данный факт меня немного расстраивает по причине того, что именно моя тушка сейчас рассматривается как источник живительной жидкости с привкусом металла. И я бы и рад поделиться, но где гарантия, что Моника не осушит меня полностью? И вот снова этот спор между альтруизмом и инстинктом самосохранения, причем здесь я даже не в курсе, кто за чем стоит в этой дилеме. А с приходом голода, приходит зверь… Уж лучше бы в постели. Моника села мне на колени, навалившись бюстом размера эдак космического мне на грудь, придавив к спинке стула. Теоретически, я мог спокойно из-под нее выползти, но огонек в ее глазах, непрерывно глядящих прямо в мою душу, заставлял меня сидеть на месте.

— Будет больно. Очень больно. Но ты сильный, ты выдержишь, — томно сказала Моника, обнажая второй ряд зубов. Эти были примерно наполовину длиннее стандартных и гораздо острее, а до момента выпуска, находились в специальных отсеках в дёснах. Моника лучезарно улыбнулась, отчего моя задница завопила: "АЛЯРМ НАХОЙ!" Это я и без нее видел, и даже понимал, что попал под очарование вампирши, но выйти из этого состояния я, хоть убейте, не мог. Стоп! Не надо меня убивать. Мне ещё с близняшками счастливую семейную жизнь надо прожить. Моника, тем временем, сняла с себя рубашку и кофточку, обнажив черный лифчик с рюшечками. Меня собираются есть или трахать? Хотя, что мешает совместить? В конце концов, только с моей стороны подобная связь является некрофилией.

— Когда я смотрю на тебя, моё сердце начинает биться, впервые за два века, — продолжила Моника. — Я хочу понять это чувство. Думаю, если я вкушу немного тебя, то приближусь к пониманию. Но я считаю, что приятно должно быть не только мне, — с этими словами мертвячка взяла мою руку и положила себе не плоский животик с проступающими кубиками, а после провела ею вверх, застонав и выгнув спину. Она холодная. Очень холодная, но непривычно гладкая. Моника — это эталон… Так, Димон! Тобой опять крутит баба, а ты и сделать ничего не в состоянии. Давай, вспомни, что ты четверка. Моника засунула мою руку себе под лифчик, где на огромной горе мягкой и упругой груди я нащупал твердый островок с чем-то торчащим. Ой, а что же это может быть? Что же такого я мог нащупать на девичьей груди? Может, это… глаз? Серьезно, этот бомбеж в сторону некоторых романов. Неужели авторы действительно думают, что это дикая интрига? Ну серьезно, неужели кто-то из ваших читателей не догадывается о том, что у девушек на груди есть соски? Вот это новость! Так, извиняюсь, отошёл от повествования. На ощупь грудь Моники действительно очень приятная, правда, слишком холодная. Начинаю понимать ребят, выстраивающих культы вокруг женской груди. В следующий момент чувство мягкости в ладони исчезло, зато чувство боли лютой вспышкой пронзило запястье. Моника всадила острый ряд зубов мне в руку, жадно высасывая кровь из конечности, второй рукой, тем временем, активно работала у себя в брюках. А я думал, что с кошкой играться опасно. Да с таким кусем я могу запросто остаться без руки. Стоп, Моника прервала зрительный контакт. Надо выбираться… хотя нет. Зачем, когда все, что мне нужно, прямо здесь? Я и Моника можем до конца времён жить здесь, или уйти в недра подземного города.

С этой мыслью я оттолкнул Монику от себя, из-за чего девушка своими зубами оторвала мне кусок руки. В мыслях был лютый разлад. Какая нахрен Моника? У меня есть любимые близняшки, и никаких вампиров и рядом с ними не стояло. А почему я начал хотеть Монику? Точно! Ее слюна. Это не афродизиак, но в ней различных гормонов, имитирующих влюбленность, завались. Отсюда и влечение. Из этого следует, что и сами вампиры влюбляются исключительно в свою еду, так как при виде лакомого человечка у кровососов выделяется слюна с множеством гормонов. Пока они циркулируют по организму, вампиры кого-то "любят". Хоть диссертацию по биологии пиши, ей автору. Моника смотрела мне в глаза, а я внаглую пялился на ее грудь, на которой левая чашечка лифчика ушла куда-то вверх, обнажая бардовый сосок. Я прекрасно понимал, что, если я загляну в ее глаза, меня выпьют досуха, не оставив и капли крови. Вампирша жевала клок моей руки, брызгая кровью на пол и стены, а после выплюнула кусок прямо на пол.

— Знаешь, изначально я хотел просто выебать тебя в воспитательных целях, — сказал я, покрываясь темной дымкой. На самом деле про подобное я не думал, но увы, больше мне ей нечем пригрозить. — Но знаешь, придется мне сначала заставить тебя выдраить мою квартиру, а потом уже и про анальную экзекуцию думать.

— … — Моника с видом дауна посмотрела на меня, потом на клок моей руки у себя под ногами, а после на капли крови на обоях, рухнула на задницу и зарыдала. Я такой страшный? — Папа, не надо! Моника будет послушным ребенком!

Думаете, я в ахуе? Да в таком ахуе я не был даже тогда, когда узнал, что Кристина — мать близняшек. Просто это самая удивительная новость за последнюю неделю, исключая поведение Моники. В данный момент я хотел разразиться матной тирадой как директор моей школы, но боялся, что язык отсохнет раньше, чем я закончу говорить.