Черная Луна | Dark Moon

Тарантио пожал плечами и деланно усмехнулся.

— Пустяки. Таверн в Кордуине много, а через пару дней я и вовсе подыщу себе дом.

Шира взяла у него пустую тарелку и, хромая, ушла в кухню.

— Милое дитя, — заметил Дейс. — А ты, братец, не устоял перед ее чарами.

— Она сказала сущую правду. Вент непременно явится сюда, чтобы отыскать нас... то есть меня.

— Я его убью, — уверенно заявил Дейс.

— К чему все это? — устало спросил Тарантио. — Сколько еще смертей нужно тебе для счастья?

— При чем тут смерти? — возмутился Дейс. — Мне просто хочется развлечься. А этот разговор становится скучным.

С этими словами он умолк, и Тарантио, хвала богам, остался в одиночестве.

Вернувшись в комнату, он налил воды в оловянный таз, вымыл лицо и руки. Брун зевнул и сладко потянулся.

— Мне снился такой чудесный сон! — сообщил он и, сев, запустил пятерню в свои белобрысые лохмы.

— Счастливчик, — сказал Тарантио. — Собирай вещи. Сегодня мы будем искать себе дом.

— Я бы лучше остался здесь и поболтал с Широй.

— Понимаю — это гораздо приятнее. Однако человек, с которым я дрался вчера вечером, может заявиться сюда с кучей приятелей — в том числе и известным мечником по имени Вент. И искать они будут нас с тобой. Ты, конечно, можешь здесь остаться — но тогда держи кинжал под рукой.

— Нет, — сказал Брун, — я уж лучше пойду искать нам дом. Не хочу я встречаться ни с какими знаменитыми мечниками.

— Разумное решение, — одобрил Тарантио.

— Скучное, — вставил Дейс, — но да, ты прав — разумное.

Двенадцать мишеней представляли собой круги из прессованной соломы четырех футов в поперечнике. За ними высились стеной ряды мешков с песком. Лучники, воткнув стрелы в землю, стояли шагах в шестидесяти от мишеней.

Тарантио и Бруну пришлось почти час дожидаться, пока освободится место на линии, и теперь они стояли справа, на самом ее краю.

— Ну-ка, попробуй попасть в золото, — сказал Тарантио.

Брун, прищурясь, поглядел на мишень. Она была расписана разноцветными кольцами: самое внешнее — желтое, затем красное, синее, зеленое — и золотая сердцевина.

— У меня не получится, — пробормотал Брун.

— Вначале прицелься, — ответил Тарантио, — а потом уж посмотрим, получится или нет.

Брун послушно выдернул стрелу из земли и наложил на тетиву.

— Погоди, — остановил его Тарантио. — Ты неверно прицелился.

— Почему?

— Опусти лук, — приказал Тарантио, и Брун подчинился. Тарантио взял стрелу и показал озадаченному юноше ее оперение.

— Видишь? Эти перья расположены рядом, а вот это — отдельно. Когда кладешь стрелу на тетиву, это перо должно быть повернуто вверх. Иначе, когда выстрелишь, оно заденет о тетиву, и стрела собьется с цели.

— Понятно, — сказал Брун, снова подняв лук. Оттянул тетиву до самого подбородка — и выстрелил. Стрела просвистела высоко над мишенью и ударилась о самый верх стены, сложенной из мешков с песком.

— Так хорошо? — с надеждой спросил он.

— Если б твой противник был пятнадцати футов ростом, ты бы его здорово напугал, — заверил его Тарантио. — Ну-ка, покажи мне свой лук.

Это была дешевая поделка из цельного куска дерева фута четыре в длину. Наилучшие луки делались из вяза либо тиса, а искусные мастера частенько ухитрялись сочетать то и другое. Тарантио наложил стрелу и натянул тетиву. Натяжение слабое — фунтов двадцать, не больше. Спустив стрелу, Тарантио смотрел, как она лениво тюкнулась в синий внутренний круг.

— Ты хороший стрелок, — восхищенно заметил Брун.

— Не очень, — ответил Тарантио, — но с этим луком не справился бы даже самый опытный лучник. Ты бы скорее добился успеха, швыряя во врага камни. Такая стрела не сможет пробить доспехи.

— Я сам смастерил этот лук, — сообщил Брун. — И он мне нравится.

— Ты из него хоть раз во что-нибудь попал?

— Нет еще, — сознался юноша.

— Брун, я говорю чистую правду. Если тебе вздумается поохотиться на оленя, уж лучше используй этот лук как дубинку.

К ним подошли несколько людей. Тот, кто шел впереди — высокий стройный лучник в тунике из тонко выделанной кожи, — поклонился Тарантио.

— Сударь, вы намерены практиковаться и дальше? — спросил он. — У меня мало времени, а я надеялся, что успею пустить стрелу-другую.

У него была короткая холеная бородка, черные волосы коротко острижены, а над ушами выбриты. Одет он был дорого и щегольски — словом, внешность истинного аристократа. Тарантио привык к тому, что у знати частенько в ходу высокомерие и наглость, а потому его приятно удивила вежливость незнакомца.

— Что ж, мишень ваша, — дружелюбно ответил Тарантио. — Мы с моим другом уже закончили. Где я мог бы купить хороший лук?

— Для вас или для вашего друга? — уточнил высокий лучник.

— Для него.

— Может быть, вам лучше выбрать арбалет? Я видел, как стреляет ваш друг, и — со всем моим уважением — лучник из него никудышный.

— Боюсь, что вы правы, — согласился Тарантио. Высокий лучник обернулся к своим спутникам и жестом подозвал к себе одного из них. Взяв у него черный арбалет с посеребренным ложем, лучник протянул его Тарантио.

— Пусть ваш друг попробует сделать выстрел-другой, — предложил он.

— Вы чрезвычайно добры.

— Красивая штука, — заметил Брун. — И как с нею управляться?

Тарантио уперся верхушкой арбалета в землю, вставил ногу в кованое стремя и натянул тетиву. Взяв у высокого лучника черный арбалетный болт, он зарядил арбалет и передал его Бруну.

— Прицелься в мишень и нажми вот на эту скобу под ложем, — пояснил он.

Брун так и сделал. Арбалетный болт воткнулся в мешок с песком футах в восьми левее от мишени.

— Ну вот, — сказал Брун, — я почти попал. Спутники высокого лучника от души расхохотались, а сам лучник подошел вплотную к Бруну и внимательно заглянул в его глаза.

— Который глаз у тебя плохо видит? — спросил он.

— Этот, — сказал Брун, ткнув пальцем в правую щеку.

— Ты им хоть что-нибудь можешь разглядеть?

— Только цвета, а так все расплывается.

— Это у тебя с рождения?

— Нет. После того как меня стукнули по голове дубинкой.

— Ваш друг почти что слеп на правый глаз, — пояснил высокий лучник Тарантио. — Отведи его в Нагеллис, что в Северном Квартале. Там живет колдун по имени Ардлин — его дом около фонтана Трех Голов. Ты легко найдешь его — по большому витражному окну с изображением нагой богини Ируты. — Он лукаво усмехнулся. — Очень красивый витраж. Ардлин — весьма способный целитель.

— Спасибо, — сказал Тарантио. — Вы очень любезны.

— Пустяки, друг мой, пустяки. — Лучник протянул руку. — Меня зовут Вент.

Тарантио прямо посмотрел в его светло-серые глаза.

— А меня, — сказал он, пожав протянутую руку, — Тарантио.

Лицо Вента окаменело.

— Очень жаль, — проговорил он. — Я надеялся, что при встрече ты мне не понравишься.

— Не все потеряно, — хмыкнул Тарантио. — Простоты пока еще меня плохо знаешь.

— Хорошо бы так и было, — кивнул Вент. — Где я могу тебя найти?

— Я снял дом неподалеку отсюда. Улица, кажется, называется Невир. У дома две трубы и красная черепичная крыша. Справа от ворот владельцы дома поставили каменного волка.

— Тогда — сегодня, за час до заката? — предложил Вент.

— Согласен, — кивнул Тарантио.

— Сабли?

— Принеси две. Я предпочитаю мечи, но охотно одолжу у тебя саблю.

— Нет-нет, не стоит. Меня вполне устроят мечи. Не возражаешь, если я приведу кой-кого из своих учеников?

— Приводи.

— Они унесут домой его бездыханное тело, — вставил Дейс.

Тарантио повернулся и пошел прочь. Брун вернул арбалет и вприпрыжку поспешил за ним.

— В чем дело? — спросил он.

— Пойдем-ка отыщем этого колдуна, — сказал Тарантио. — Не могу же я обучать стрельбе полуслепого лучника.

— Почему этот человек хочет драться с тобой?

— Потому что, — ответил Тарантио, — таково его ремесло.

Карис нелегко было поразить. Стараниями своего отца она слишком рано узнала, что такое боль, жестокость и предательство, и оттого обрела циничность, которая позволяла ей без труда принимать как обыденность все из ряда вон выходящее. И все же когда Карис одолела последний холм, отделявший ее от Великой Северной пустыни, — она была потрясена до глубины души. Вместо черных лысых скал и песчаных дюн перед нею предстал ослепительно зеленый край, кое-где изрезанный сверкающими саблями рек.

Карис хорошо знала эти места — в прошлом году ей дважды довелось здесь сражаться. И речи не могло быть о том, что она заблудилась. Слева от нее низко, почти над самым горизонтом, краснело предзакатное солнце — стало быть, впереди север. Усомниться в этом невозможно.

Направив мышастого мерина вниз по склону холма, Карис съехала на травянистую равнину и остановилась в рощице у звонко журчащего ручья. Спешившись, она расслабила подпругу Варейна — но расседлывать его не стала — и отпустила коня попастись. Варейн был хорошо выучен и прибежал бы к ней на первый свист. Сев на берегу ручья, Карис жадно напилась, затем выплеснула из фляги остатки воды, сполоснула ее и налила свежей воды из ручья.

Может быть, эльдеры вернулись? То, что произошло с Великой Северной пустыней, — полная противоположность той чудовищной катастрофе, что поразила земли эльдеров во время краткой Войны с Демонами. Впрочем, Карис тут же отвергла эту мысль. Ей припомнились слова призрачного эльдера, который в ту ночь появился в ее спальне. Как, бишь, он сказал? 'Много веков назад эльдеры столкнулись с иным злом. Мы оградили его, исторгли из мира. Жемчужина не дает этому злу вернуться'.

'Но, — подумала Карис, — я не чую здесь зла. Вода в ручье чистая и вкусная, трава вокруг густая и зеленая. Где же тут зло?'

Карис устала. Она ехала уже три дня, и все впроголодь. Вчера за весь день ей удалось найти только куст со сладкими ягодами — но потом от них заболел живот. Позавчера она подстрелила фазана и запекла его на углях — но птица была чересчур тощая, кожа да кости.

Карис позволила Варейну часок попастись, а сама ненадолго вздремнула. Проснувшись, она подозвала мерина, подтянула подпругу и вернулась назад, к голым безжизненным холмам. В другое время Карис заночевала бы около ручья, но сейчас ей отчего-то было не по себе.

Она развела небольшой костер и прилегла рядом с огнем. Ночь, собственно, была теплой — но Карис нравилось смотреть на пламя. Костер успокаивал ее, дарил ощущение безопасности.

Какое же зло исторгли из мира эльдеры?

Сейчас Карис жалела, что так мало запомнила из рассказов матери. У племени великанов-людоедов было какое-то название, но она его напрочь забыла. Посреди ночи Карис проснулась — Варейн молотил передним копытом по земле. Вскочив, она сдернула с седла лук и наложила стрелу.

— Что это ты учуял, серый? — прошептала она, натягивая тетиву. Вдалеке раздался волчий вой. Варейн дернул головой в ту сторону, откуда донесся звук.

Карис оглядела залитые лунным светом окрестности — ни тени, ни движения.

— Волки нам не страшны, дружок, — прошептала она и, подойдя к коню, погладила его по длинной изящной шее. Варейн ткнулся мордой в ее плечо.

— Ты самый чудесный мужчина в моей жизни, — шепнула ему Карис. — Сильный, надежный, верный. Когда доберемся до Кордуина, я оставлю тебя зимовать у Чейза. Ты ведь помнишь Чейза? Бывший наездник, калека. — Она почесала широкий лоб коня. — А теперь успокойся — и баиньки.

Огонь потух, и Карис прилегла около тлеющих углей, теснее завернувшись в плащ.

Перед самым рассветом она проснулась и села, голодная и злая. Вчера днем Карис заметила оленя, но убивать его не стала. Жаль было лишать жизни такое великолепное животное ради нескольких кусков мяса. Теперь Карис сожалела об этом приступе милосердия. Напившись из фляжки, она встала и оседлала коня.

— Если мы сегодня заметим оленя, — сказала она Варейну, — ему несдобровать. Богами клянусь, мой желудок уже присох к позвоночнику.

Забравшись в седло, Карис направила коня вниз по склону — к возникшему чудом зеленому краю, который лежал между нею и Кордуином.

Она по-прежнему не могла вспомнить, где и как встречалась со стражником, который остался у ворот Моргаллиса, — и это ее безмерно раздражало. Карис помнила, что он был торопливым и грубым любовником — как говорится, раз-два и готово — но вот где это произошло? Как, бишь, он сказал — 'в постели шлюха, в бою тигрица'? Он, конечно, хотел польстить Карис, но только слово 'шлюха' ей не вполне подходило. Мужчины нужны были Карис только для того, чтобы утолить голод плоти — голод, который она не хотела, да и не могла подчинить разуму. Правда, редко кому из мужчин удавалось по-настоящему насытить ее страсть.

При этой мысли Карис невольно вспомнился сероглазый мечник Вент. Уж он-то знал, как утолить голод женской плоти! Он был груб и нежен, страстен и безмерно ласков. И к тому же — что в глазах Карис придавало ему еще большую Ценность — никогда не давал волю чувствам. Вент не знал ни любви, ни ревности. Карис слыхала, что он стал первым бойцом герцога Кордуина — после того как Тарантио отказался занять это место. И с тех пор убил в поединках пятерых. Что ж, если Вент по-прежнему в Кордуине...

Солнце высоко стояло в безоблачно синем небе, а Карис все ехала меж зеленых холмов. Справа от себя она заметила сокола: сложив крылья, тот пикировал на добычу — невезучего кролика. Осадив коня, Карис огляделась, не мелькнет ли поблизости сокольничий. Она хорошо знала, что соколы предпочитают охотиться на птиц, и к охоте на мелких зверьков их нужно приучать особо. Вокруг, однако, не было ни души. Сокол ударил, вышиб из кролика дух и устроился пировать. Проводив его взглядом, Карис поехала дальше.

И тогда ей почему-то припомнилась ночь, когда она залучила на свое ложе стражника по имени Горл. В тот день Карис и ее наемники перехватили большой караван. Было это в шестидесяти милях к югу от Хлобана — Карис тогда служила Беллису. Именно там вокруг лагеря росли вязы, а Горла она выбрала потому, что ей понравились его роскошная рыжая борода и ласковые, с поволокой глаза. Карис заметно повеселела — теперь, когда она все вспомнила, можно снова позабыть о существовании Горла.

'Надеюсь, ты найдешь себе хорошего мужчину', — сказала мать в ту ночь, когда Карис решилась на побег из отчего дома. Ее отец, мертвецки пьяный, валялся на полу перед очагом.

'Бежим со мной!'— умоляла Карис измученную, раньше времени поседевшую женщину.

'Куда я подамся? Кому я такая нужна?'

'Так позволь мне прикончить его, пока он не проснулся. Оттащим тело подальше в лес и закопаем'.

'Не говори так! Он... он когда-то был хорошим человеком. Правда. Не думай обо мне, родная. Уходи. Ты легко найдешь себе работу в Прентуисе — ты славная, красивая девочка. Ты найдешь себе хорошего мужчину'.

И Карис ушла из дому, ни разу не оглянувшись назад. Найти хорошего мужчину? У нее были десятки, сотни мужчин. Одни ласкали ее нежно, шепча любовные слова, другие были грубы, как животные. Ни с кем из них Карис не собиралась связывать свою жизнь. Ни одного из них она не полюбила — ей хватило ума не сделать эту ошибку. Она всегда избегала мужчин, которые могли затронуть ее сердце. Одним из таких мужчин был Сарино.