Тропа круто вильнула вбок и кончилась у подножия залитого лунным светом холма. Каменной короной его венчала резная беседка. Шарарцы, остановившись, подняли факелы вверх. 'Вам туда, мушир',— сказал старший из шестерки, указав на беседку. Бервик отстраненно кивнул, даже не взглянув на него. И двинулся вперед — один. Его немногословное сопровождение осталось ждать внизу.
Беседка была пуста. Посол мира медленно обошел ее изнутри, вглядываясь в клубки теней по углам, и остановился у гранитного постамента с широкой жертвенной чашей в центре. По краю ее были выбиты полустёршиеся от времени буквы и символы. Древнеалмарский, даже пытаться не стоит хоть что-нибудь разобрать, подумал граф. И затылком почувствовав вдруг чье-то присутствие, поднял голову.
— Да осенит вас благословение Четырех,— ровно произнес он, не оборачиваясь.— И да сияет Свет...
— ...отныне и вовек,— закончил за него негромкий голос, в котором сквозила улыбка.— И вам того же, граф, пускай мы с вами разной веры.
— Вера?— раздумчиво отозвался его сиятельство, не сводя глаз с жертвенной чаши.— Да, она у каждого своя, но свет и тьма едины в тысяче лиц... Благодарю, что все-таки нашли для меня время, шафи.
— Боюсь, вы не оставили мне выбора,— усмехнулся голос, и Бервик наконец обернулся. Из сумрака у восточной стены беседки, пронизанного нитями лунного света, навстречу ему выступила невысокая жилистая фигура в черном. Острые плечи, резко очерченные скулы, нос, похожий на загнутый птичий клюв, и знакомый прищур миндалевидных глаз — глава почтового двора не скрывал лица, как те, что ему служили.— Однако, должен признать, ваше бесстрашие меня впечатляет. Взять штурмом гарем, да еще и настолько успешно? На это не каждый осмелится.
— Клянусь богами, досточтимый шафи, я никогда...
— Конечно, сами вы там не были, я знаю,— кивнул ан Махшуд.— Иначе наша встреча состоялась бы гораздо раньше и, увы, совсем в другом месте. Однако вы сделали всё, чтобы обратить на себя внимание Старшей в гареме и ее любимой невестки. И, не буду скрывать, стали первым из иноземцев, кто удостоился чести встретиться с матерью светлейшего аль-маратхи... Нет-нет, не трудитесь, о том, что ни ее лица, ни ее самой вы не видели, мне тоже известно. Алмара не слишком богата растительностью, но в садах Дворцового холма ее более чем достаточно, лучше места для приватного разговора вряд ли найдешь. Отличный выбор, должен заметить.
— Согласен,— склонил голову граф. Вспомнил тенистые висячие сады, поражающие обилием благоуханной цветущей зелени, лабиринт высокой живой изгороди и две дорожки по обеим ее сторонам. Бервик и впрямь не видел, с кем говорит, лишь слышал. Мягкий шелест шелка, скрип песка на дорожке под легкими неторопливыми шагами и голос — негромкий, задумчивый, изредка задававший вопросы. Мать светлейшего аль-маратхи говорила мало. Но несмотря на это, по окончании беседы граф пришел к однозначному выводу — не все женщины на востоке так уж тихи и покорны. В мягком голосе его собеседницы звучало истинно королевское достоинство. И пусть она так же, как ее сын, не сказала просителю ни 'да' ни 'нет', он чувствовал — в этот раз его действительно выслушали.
Мурад ан Махшуд чуть шевельнул бровью.
— 'Согласен'? Стало быть, место предложили не вы?
— Я не настолько хорошо знаком с Дворцовым холмом, и уж точно не мне диктовать условия Старшей в гареме. По совести, я и предположить не мог, что мне окажут подобную честь! Однако если доброта аль-авалу манихатун может быть истолкована превратно, я готов подтвердить, что инициатива нашей с ней встречи целиком принадлежала мне. Меньше всего на свете я желал бы доставить неудобства той, что подарила Алмаре ее повелителя.
— Как это по-рыцарски,— в голосе шафи вновь промелькнула улыбка.— Не беспокойтесь, граф. У аль-авалу нет секретов от сына, и он знает, что она предана ему всей душой. В конечном итоге, это была лишь одна короткая беседа!
— Отрадно слышать,— вновь склонил голову посол мира. Заодно приняв к сведению, что больше так делать не стоит — ни ему самому, ни кому бы то ни было еще.
Глава почтового двора, обведя взглядом темную беседку, вновь остановил его на своем визави.
— Я читал ваши письма, граф,— сказал он.— И к Старшей в гареме, и к ее невестке. О содержании вашего разговора с аль-авалу мне тоже известно — впрочем, вряд ли вас это удивит. Скажите, вы всерьез полагали, что такой рискованный шаг сможет перетянуть чашу весов на вашу сторону?
Бервик поднял голову.
— Нет,— глядя в лицо шафи, спокойно ответил он.— Но я надеялся, это сможете сделать вы.
— Любопытно. Только с чего бы? Если мой повелитель не счел нужным ответить на вашу просьбу так, как вам того хотелось, разве его верный раб может хоть что-нибудь изменить?..
Граф отстраненно пожал плечами.
— Светлейший аль-маратхи воистину мудр,— сказал он.— Во многом, и, в частности, в том, что не принимает решений, не рассмотрев их со всех возможных сторон и не приняв к сведению голоса тех, кто стоит на страже его интересов. О вашей верности повелителю ходят легенды — так же, как и о вашем непревзойденном чутье. Решаете не вы, я знаю, да и как может быть иначе? Однако свое мнение у вас есть. И если верно всё, что я слышал о вас, оно редко бывает предвзятым.
— Лесть? Вы разочаровываете меня, граф.
— Думаю, вы к этому уже привыкли, шафи,— Бервик, подняв взгляд к небу в ажурных прорезях крыши, улыбнулся.— Но правда тоже порой звучит как лесть, а что касается разочарований... Единственная, кого я страшусь разочаровать — это моя королева. И Геон. Потому что меня он в таком случае переживет ненадолго. Думаю, вы знаете, что я имею в виду.
— Возможно,— протянул шафи, испытующе глядя на него снизу вверх.— Но хотелось бы конкретнее.
Граф коротко усмехнулся.
— Времени, чтоб растекаться мыслью по древу, у меня давно уже не осталось, так что извольте: я говорю о войне. И о Дымке. Алмаре пока не пришлось столкнуться с багровой смертью лицом к лицу, но стоит ли считать это удачей?.. Ваши люди участвовали в облаве на распространителей Дымки в Бар-Шаббе, весной, и о ее результатах вам известно не хуже меня. Как и о том, полагаю, что помянутая облава была не единственной, а запутавшиеся в сетях все как один по крови принадлежали востоку. Мы не допускаем и мысли, что Дымка была рождена Алмарой, а значит, кто-то другой очень старается бросить на нее тень.
— Предположим. И что же из этого следует? Означенный 'кто-то' намерен обвинить во всем нас?
— Нет, шафи. Нас. Алмаре, мнится мне, отведена будет иная роль — невинно осужденного, оклеветанного молвой и потому обязанного восстановить свое честное имя единственно возможным способом... Алмара и Геон всегда жили в мире, но нет беспощадней врага, чем преданный друг, не так ли?— его сиятельство усмехнулся снова. Ан Махшуд в ответ чуть прищурился.
— Да, что и говорить, расчет верный,— согласился он.— Вопрос только — чей?..
Бервик повернул голову.
— Осмелюсь предположить, что ответ известен нам обоим, шафи.
Глава почтового двора неопределенно хмыкнул.
— Допустим,— после паузы обронил он.— Так чего же именно Геон хочет от Алмары? Договор военного союза?
— Нет. Ее величеству известно мнение светлейшего аль-маратхи на сей счет. Мы не просим вас сражаться на нашей стороне. Единственное, о чем мы просим — не поднимать меч против нас.
— Значит, договор о ненападении...
— Да,— посол мира сделал паузу и добавил:— На ваших условиях.
Мурад ан Махшуд задумчиво склонил голову к левому плечу. Помолчал. И сказал наконец:
— Понимаю. Но в таком случае и вы должны понимать, граф, что если Алмара пойдет Геону навстречу, это недолго будет оставаться тайной. И тот, кто планировал подставить нас обоих, не оставит пощечину без ответа. Потерпев поражение на востоке, он немедленно нанесет удар северу, чтоб окончательно не растерять своих позиций.
— Разумеется,— без всяких эмоций кивнул собеседник.
— И у Геона достанет сил выдержать этот удар?..
— Достанет даже отразить. Если драться придется один на один.
— Вряд ли на это стоит рассчитывать,— шафи прошелся по беседке от перил до перил, то исчезая в тени, то вновь появляясь, и остановился по другую сторону жертвенной чаши, прямо напротив Бервика.— Думаю, больше нет смысла в туманных намеках, граф, давайте называть вещи своими именами. Данзар в одиночку не воюет. Норт-Прентайсам хватило самой первой войны, чтобы понять преимущество целого кулака перед единственным пальцем — а значит, вам придется иметь дело как минимум еще и с Берсом. Тогда как у вас самих армии наемников нет.
— Нет. Но есть герцогство Лилии.
— И много ли оно способно дать?..
— Может, и немного. Но для того, чтобы поставить точку в прошлой войне, этого оказалось достаточно.
— Ну, раз собственные тылы Геона столь надежны — зачем же вам в таком случае мы?
Бервик ответил не сразу. Тоже склонил голову к плечу, скользнул рассеянным взглядом по каменному ободу жертвенной чаши...
— Даже в самые худшие времена Геон не отворачивался от друзей. Алмара — наш союзник. И мы нужны друг другу — как добрые соседи, каждый из которых никогда не посмотрит на чужое поле как на своё. Мощь Востока и Юга несоразмерима, и Данзар, в нынешних своих границах, никогда не осмелится бросить вам вызов. Однако если он подомнет нас, он получит весь континент. Он станет вдвое сильнее. И, вполне вероятно, на этом не остановится.
Шафи ан Махшуд насмешливо приподнял брови.
— А если вдвое сильнее станете вы? Что остановит вас?
Бервик расправил плечи.
— Верность слову,— коротко уронил он.— Которое мы никогда не бросали на ветер — вы знаете это, шафи.
Тот не ответил. Долгую минуту они молча смотрели друг другу в глаза, пока в призрачной темноте на краткий миг не сверкнула улыбка, и Мурад ан Махшуд не произнес:
— Да, граф, я это знаю. И я вас услышал...
Посольство мира вернулось в Геон пятнадцатого октября. Стоял солнечный, безветренный полдень, в Синей бухте было не протолкнуться от кораблей, а в порту — от людской толпы. Королевский причал, расположенный наособицу, как оказалось, тоже не был пуст. Посольство встречали.
Граф Бервик, стоя на носу головного фрегата, улыбнулся, завидев в плотной толпе серебристо-голубые мундиры. Потом поднял взгляд вверх — и улыбка его стала шире. Над головами гвардейцев реял штандарт герцогства Янтарного берега — наследный принц, пользуясь тем, что он еще не король, лично решил встретить друга. 'И узнать все подробности из первых уст, не дожидаясь королевского совета,— посмеиваясь, подумал граф.— Норт-Ларрмайны не любят ждать' Он одобрительно прищурился. Бервики с Норт-Ларрмайнами не состояли в родстве, однако его сиятельство тоже всегда предпочитал штурм долгой осаде. И пусть сообщение о том, что переговоры увенчались успехом, его высочество получил еще неделю назад, нетерпение друга Бервик сейчас понимал лучше чем кто-либо.
— Франко!— позвал он, не оборачиваясь. Адъютант его сиятельства, стоявший по левую руку от командира, внутренне весь передернулся от досады. 'Франко', 'Франко'!.. Только и слышно было всю дорогу, а за какие заслуги, спрашивается? Глава охраны посольства — Франко, по Алмаре разъезжать — Франко, среди ночи куда-то сорваться с одним жалким десятком — опять Франко, чтоб ему ни дна ни покрышки! Вот где справедливость?.. 'Кругом кумовство,— безрадостно подумал Лэнгли.— Служишь, служишь, по всему Геону носишься как пастушья собака, язык вывалив, верность блюдешь почище иной жены, заманчивые предложения одно за другим отметая, а карьеру делают те, кому просто повезло когда-то занять соседнюю койку!' Он уязвленно вздернул подбородок. Франко Д'Ориан и Натан Бервик вместе учились, тогда как нынешний адъютант его сиятельства, на свою беду, окончил военную школу Даккарая тремя годами ранее. И на протекцию по старой памяти, увы, претендовать не мог...
— Слушаю, ваше сиятельство!— раздалось слева. Лэнгли поморщился. Легок на помине, подумал он, с подчеркнутым равнодушием глядя прямо перед собой. Ему было обидно.
Граф, обернувшись на голос, насмешливо фыркнул. Вид у Франко Д'Ориана сейчас был такой счастливый, будто возвращался он не на службу, а по меньшей мере к любимой женщине после пяти лет походов. Что, в общем-то, было объяснимо: на обратном пути главу охраны до полусмерти замучила качка. 'Иной раз людям нервы только на пользу,— отметил Бервик.— А стоит немного расслабиться — и пиши пропало'
— Скоро причалим,— сказал он. Бледное лицо гвардейца расцвело улыбкой, и граф с трудом удержался от смеха.— Я вижу, тебя наконец отпустило?
— Так точно, ваше сиятельство!
— Не может не радовать... В таком случае отдай приказ готовиться к высадке. Его высочество ждет на причале.
— Будет исполнено, ваше сиятельство!— с готовностью отрапортовал Д'Ориан, разворачиваясь на каблуках, и адъютант графа мысленно закатил глаза. Вот горазд же выслуживаться, горный медведь!.. Раздражение, копившееся внутри с первого дня миссии, все-таки на мгновение прорвалось наружу, и Бервик его заметил.
— Лэнгли, Лэнгли,— благодушно протянул он.— Не там ты ищешь соперников! Полно, я к тебе слишком привык, чтобы менять на кого-то другого. Так что сотри с лица эту кислую мину — не дай боги, его высочество примет ее на свой счет.
Пойманный с поличным на недостойных мыслях адъютант испуганно моргнул и вытянулся во фрунт.
— Ваше сиятельство! Я вовсе не...
— Ох, Лэнгли...
— Виноват, ваше сиятельство!
Граф, фыркнув в воротник плаща, махнул на него рукой.
Не прошло и получаса, как маленькая посольская флотилия пришвартовалась у Королевского причала. Оставив разгрузку на Франко Д'Ориана, Бервик первым спустился по шатким сходням и склонился в почтительном поклоне перед наследным принцем Геона. Рауль Норт-Ларрмайн, пряча улыбку, кивнул в ответ.
— С возвращением, граф,— сказал он.— Надеюсь, путешествие было приятным?
— Благодарю, ваше высочество, вполне,— ответил тот, выпрямляясь. Ему подвели коня.— Хотя, признаться, дома всё же лучше!
Они рассмеялись и, оседлав лошадей, в кольце гвардейцев двинулись в сторону городских ворот. Пахло морем, солью и осенью. Как хорошо — после двух долгих недель изматывающей жары!.. Его сиятельство, на миг прикрыв глаза, вдохнул полной грудью и расплылся в улыбке не хуже главы своей охраны. Принц сочувственно крякнул:
— Несладко пришлось?
— Прямо скажем, бывало и получше. Но, милостью богов, это уже позади,— Бервик удовлетворенно скользнул ладонью к груди. Там, надежно укрытый тонкой кольчужной сеткой небесного железа, ждал своего часа плотно запечатанный пакет. Договор о ненападении, скрепленный печатью Селима Тринадцатого — посол мира с честью исполнил возложенную на него миссию.— Надеюсь, в столице все благополучно, ваше высочество?
— И в столице, и во дворце,— кивнул Рауль.— Можно сказать, ты почти ничего не пропустил... Что Ирвин? На волю не рвется?
— Где там!— хохотнул основатель Братства Погреба.— Пожалуй, назад в Геон его тащить на аркане пришлось бы. Верите ли, едва его узнал — записной алмарец в шальварах и золоте, а уж перстней на пальцах больше, чем самих пальцев!.. Плюс место личного секретаря посла уже почти в кармане — так что, боюсь, на родине мы его ой как не скоро увидим.
