— У вас пять минут чтобы застелить кровати, справить нужду, умыться и построиться перед казармой, — отчеканил крупный светло-серый единорог. — Кто опоздает хоть на секунду, получит направление на увлекательнейшую тренировку по владению боевой шваброй, ершиком для унитаза и моющими средствами. Время пошло.
...
— ...левой-левой, правой-правой... — командовал сержант, заставляя своих подопечных маршировать в ногу. — Армор, шевели своим аристократичным крупом: никаких скидок на происхождение я делать не намерен.
...
— Овсянка с маслом, — констатировал Шайнинг, принимая тарелку со своей порцией завтрака.
— Что-то не нравится, Армор? — ехидно осведомился сержант-инструктор. — Может быть ваша милость желает, чтобы я сбегал в ближайший ресторан за салатом из лепестков роз?
— Было бы неплохо, — усаживаясь за один из столиков, проворчал белый единорожек.
— Повтори-ка, что ты сказал? — повысил голос старший единорог.
— Никак нет, сэр, — отчеканил жеребчик.
— Так-то лучше, — фыркнул сержант-инструктор. — Почему я не слышу, как ваши ложки стучат по тарелкам?
...
— Забудьте все, что вы знали о математике раньше: здесь я буду учить вас по-новому, — заявил учитель, входя в класс, где за партами сидела дюжина будущих гвардейцев.
— Сэр, разрешите обратиться, — поднялся со своего места красный пегасик.
— Разрешаю, — кивнул учитель.
— Но разве математика может быть какой-то другой? — удивился крылатый жеребчик.
— Даже не сомневайся, — усмехнулся старший пони.
...
— Левой-левой, правой-правой... Армор!
— Я! — встрепенулся белый единорожек.
— Не "Я-кай" тут, — шикнул на него сержант-инструктор. — Шевели своим аристократичным крупом, а то на обед опоздаешь.
...
— Овсянка, — вздохнул Шайнинг, садясь за стол к приятелям.
— Угу, — кивнул красный пегасик. — Но без масла.
...
— Забудьте все, что вы знали о физике... — начал произносить традиционную речь учитель.
— Да мы, как бы, не много и знали, — хмыкнул желтый единорожек.
— Разговорчики в строю, — нахмурился преподаватель. — Еще одна реплика без разрешения и получишь наряд вне очереди.
— Сэр, я не ношу наряды, я — жеребец, — откликнулся болтун.
— Да ты что? — удивился старший пони. — А я и не заметил. Два наряда. А теперь, записывайте тему...
...
— Левой-левой, правой-правой... — командовал сержант-инструктор, гоняя подопечных по плацу. — Армор?
— Так точно, сэр: уже шевелю крупом, — произнес белый единорожек.
— Быстро учишься, — хмыкнул старший жеребец. — Далеко пойдешь. Ну или устроишься танцовщиком — тоже неплохая перспектива.
...
— Здравствуй, овсянка, — проворчал Шайнинг, присаживаясь за стол к приятелям.
* * *
Сидя в кустах папоротника, задержав дыхание натягиваю тетиву самодельного лука, укрепленного магией жизни. Стрела с каменным наконечником, выточенная из ровной ветки с оперением, сделанным из моего собственного пера, нацелилась на копающегося в корнях массивного дерева кабана. Духовные каналы в лапах слегка покалывает от проходящей через них силы, глаза тоже пощипывает от напряжения, но благодаря медитации, все это отмечается только периферийными чувствами.
Разжав пальцы, позволяю снаряду отправиться в полет, в следующий миг ощущая, как тетива щелкнула меня по левой передней лапе (хорошо, что перчатка из кротокрысиной шкуры защищает кисть). Ускоренная магией воздуха стрела, с хрустом вошла в зад кабана и погрузилась до самого оперения, вызвав у него истошный визг. Однако же, обернуться и напасть на неудачливого охотника зверь не успел, так как по всей видимости, все же какие-то важные органы я ему повредил, так что туша уже на третьем шагу завалилась на бок, начав беспорядочно шевелить ногами.
— Ей! — радостно воскликнула Герда, запрыгивая мне на спину и обхватывая мою шею передними лапами. — Ты — лучший.
— А то, — усмехаюсь, даже не делая попыток освободиться, ощущая гордость за свой "подвиг", ну и радость от искренних эмоций подруги.
С той ночи, когда желтая грифоночка сделала свое признание, прошло уже достаточно много времени и... можно сказать, что наши отношения сдвинулись с мертвой точки. Для меня, как психологически более взрослого разумного, известие о ее матери было не настолько важным, как факт того, что пташка решилась открыть свою тайну, пусть и под влиянием эмоций. Оттолкнуть ее после такого, мне бы совесть точно не позволила.
Нет, я не воспылал к Герде какой-то внезапной любовью (в конце концов, пусть мы и грифоны, но детьми от этого быть не перестаем) но относиться к ней как к младшей сестре, мне это не мешает. Хотя... со стороны это может выглядеть по-другому.
— Жак стал совсем взрослым, — театрально прижав передние лапы к груди, умилился Жоан.
— Не завидуй, — отвесила приятелю подзатыльник Кали, первой выбираясь из зарослей. — Давайте лучше займемся разделкой, пока на запах крови не пришел кто-нибудь еще.
Спорить с сиренькой никто не стал и даже Герда прекратила попытки моего удушения, поспешив к подруге. Пока остальные работали тесаками, снимая хитиновые пластины и срезая куски мяса (забрать все мы и не надеялись) мне и Моргену оставалось следить за округой, чтобы успеть вовремя предупредить ребят о прибытии нового хищника.
...
Жизнь в гроте вошла в какую-то привычную колею: первоначальные впечатления улеглись, эмоции притупились, новизна отступила и охота, готовка, а также уроки на дикой природе, превратились в обыденность. Сегодняшнее нападение на кабана, у которого оказалось есть незащищенное хитином уязвимое место, стала своеобразной финальной точкой в подготовке, говорящей о наших навыках выживания.
Почему первый выстрел по такой добыче доверили мне? Понятия не имею: тут какие-то интриги "слабой" половины нашего отряда сыграли роль. Пытаться же разобраться в мотивах пташек... лично я не настолько умен.
Стоит признать, что пусть за время проживания в гроте, интенсивность наших уроков уменьшилась, но научились мы довольно многому, в том числе и использованию имеющихся навыков в реальной жизни. Кроме того, наконец-то разрешились некоторые проблемы, назревавшие в нашем маленьком коллективе, некоторые из которых были связаны напрямую со мной. Впрочем, остальным этот отдых тоже пошел на пользу.
Никто не говорит об этом вслух, но по общему мнению, уже скоро мы вернемся в Часовую Башню и продолжим учиться в прежнем темпе. Однако, как прежде все уже точно не будет и пусть ответы на некоторые вопросы найдены, лично мне нужно для себя решить, как мне поступить в ближайшие годы, когда начнется период полового созревания. Можно быть эгоистом и пользоваться тем, что Герда оказывает мне знаки внимания, удерживая ее рядом с собой и ничего не давая в ответ, ответить на ее чувства или отпустить в "свободное плавание". Первый вариант мне самому кажется мерзким, второй не нравится уже моей старой личности, так как подсознательно я продолжаю считать своих одногодок детьми, третий же...
Не стоит врать хотя бы себе: отпускать Герду к кому-то другому, я не хочу. Но, что со всем этим делать, понятия не имею.
Примечание к части
Жду отзывов.
Жизнь и смерть
До позднего вечера из каменной кузницы, пристроенной позади небольшого одноэтажного дома с черепичной крышей, доносились удары тяжелого кузнечного молота, опускающегося на раскаленный металл. Время от времени, стук сменялся звоном, вызываемым круглым точильным камнем, надетым на специальный механизм, раскручиваемый при помощи пружины, педали и нескольких шестеренок.
Наконец закончив ковать лезвия для кос, заказанные старостой и оплаченные авансом наполовину, Дак, при помощи щипцов с длинными ручками, закрыл горн и отложив инструменты, снял с себя кожаные передник и рукавицы. Заперев кузницу на массивный амбарный замок, он сперва направился к бочке, в которую собиралась дождевая вода и при помощи деревянного ковша смыл с себя сажу (от въевшегося в шерсть запаха дыма так просто было не избавиться).
Стоя на задних лапах широко раскрыв крылья, кузнец запрокинул голову и устремил взгляд к темнеющему небу, на котором уже виднелись первые звезды. Свежий вечерний воздух врывался в легкие при каждом вдохе, отгоняя усталость и возвращая мыслям ясность, но зудящую боль в мышцах это, к сожалению, не отменяло. Впрочем, он все еще был достаточно крепким и совсем не старым, чтобы подобные мелочи могли серьезно мешать наслаждаться хорошо проделанной работой.
"Не хватает помощника, которому можно было бы мелкие дела поручать и науке учить", — вздохнув, грифон направился в дом, где его ждала любимая жена.
Дак гордился тем, что у него в семье родился волшебник и был рад за Жака, который сможет вырваться из их маленькой деревушки, увидеть большой мир, добиться чего-то великого... Он был рад... и горд... и вообще... Только вот, отец семейства ощущал бы себя гораздо счастливее, если бы в кузнице не приходилось работать одному. Магия — это билет в счастливое будущее, которым еще нужно воспользоваться, а семейное дело — наследие предков, которые из поколения в поколение оттачивали мастерство, изобретая свои хитрости и бережно храня секреты.
Первый птенец, долгожданный наследник, родился... слабым. Дак старался не показывать жене своих эмоций, уделял сыну все возможное время, но не переставал мысленно винить себя, при этом даже не понимая, в чем именно виноват. Только когда Жак пошел на поправку, с души грифона словно бы камень упал и он снова ощутил вкус жизни...
— Я дома! — войдя в небольшую прихожую, огласил жилье хриплым голосом кузнец.
— Проходи на кухню! — отозвалась Раби, вызвав у мужа легкую улыбку и ощущение тепла в груди.
Миновав пару дверей, Дак подошел к невысокой грифонше со спины, пока она, стоя на задних лапах, что-то колдовала над плитой и обнял ее за шею передними лапами, устраивая свою голову на макушке пташки. Крыльями он укрыл любимую с боков, затем прижал спиной к своей груди и, растопырив пальцы, опустил кисти передних лап на заметно округлившийся живот, вызвав тихое хихиканье расслабившейся самочки.
— Растет сын, — с гордостью произнес Дак.
— Не угадал, — отозвалась Раби. — На этот раз, это — дочка.
— Ты что, вздумала меня без ученика оставить? — шутливо нахмурившись, сурово встопорщил перья на загривке кузнец.
— Эгоист, — фыркнула грифонша, развернулась на месте и уперев передние лапки в грудь мужа, посмотрела в его стальные глаза. — Мне кому прикажешь свою науку передавать? Пока ты у себя в сарае молотком машешь, дом сам себя в порядок не приведет, а еда не сготовится.
— Угу, — хмыкнул глава семьи. — Но если я "молотком махать" не буду, то у нас и на еду даже медной короны не будет. Так что, нужен наследник и точка.
— Мы как договаривались при свадьбе? — в свою очередь насупилась Раби. — Сперва — сын, затем — дочка. Сын уже был и не моя вина, что он получился лучше чем мы надеялись.
— Даже так? — отстранившись от супруги, самец сложил передние лапы на груди. — Значит, волшебник лучше кузнеца?
— Ммм... сложный вопрос, — самочка задумалась и подставив кисть левой передней лапы под локоть правой лапы, коготками которой стала демонстративно чесать шею, наконец заявила: — Может быть волшебник и лучше кузнеца, но явно не тогда, когда кузнец — волшебник.
— И кто же это такой одаренный? — наклонился вперед Дак.
— А сам не догадываешься, или тебе нужна подсказка? — подмигнула мужу грифонша.
Кузнец улыбнулся, приблизился к жене и осторожно, но от того ничуть не менее крепко, ее обнял прижимая к себе. Какое-то время они стояли молча, но тишину нарушил сам отец семейства, теплым голосом заявив:
— Сам не верю, как мне с тобой повезло.
— Правильно, — Раби вскинула голову и усмехнулась. — Хвали меня больше.
Рассмеявшись, самец подхватил свою супругу за бедра, отрывая от пола и заставив вскрикнуть от неожиданности, а затем уложил прямо на кухонный стол, нависая всем телом сверху.
— Ужин сгорит, — заметила пташка.
— Сегодня, ты — мой ужин, — рыкнул грифон.
* * *
— Может быть дождемся утра? — спросил один из шести молодых грифонов-авантюристов, которых нанял староста небольшой шахтерской деревеньки, промышляющей добычей железной руды.
— Расслабься, Вольт: это обычная мрачная пещера, скрытая от посторонних глаз ковром из мха, — откликнулся высокий самец, облаченный в легкую стальную кирасу и наручи с шипами, вооруженный мечом и кинжалом. — Все как в твоих любимых настолках.
— Угу, — волшебник, лишь недавно отслуживший десятилетнюю повинность, оправив красную мантию и сжав пальцы правой передней лапы на древке короткого жезла, похожего на маленький гвоздодер, тяжело вздохнул. — В моих любимых настолках, в таких местах обычно скрываются либо хищные звери, что для нас — лучший вариант, банды разбойников, или какие-нибудь монстры пострашнее. Давайте все же подождем утра, а лучше — позовем подмогу: что-то мне подсказывает, что пропадающие без вести грифоны — это не вина какого-то животного.
— Вольт, ну что ты? — симпатичная самочка, облаченная в легкую кожаную броню и вооруженная парой маленьких арбалетов, с запасом болтов с наконечниками-флаконами для зелий, подошла к волшебнику и заглянула ему в глаза. — Ты ведь не трусишь?
"Вот ведь... хвост. Ну и что сказать, чтобы не показаться трусом? "Я задом чую, что староста нас обманул, хоть лжи в его словах и не ощущалось"? Да я сам себе не верю", — вздохнув, чародей улыбнулся и кивнул.
Пташка расплылась в счастливой улыбке, мимолетно прижалась к волшебнику и беззастенчиво куснула его за шею, намекая на жаркое продолжение, когда они закончат это задание. Остальные члены команды кто завистливо, кто — ехидно, а кто и сочувственно поглядывали на новичка, прекрасно зная характер своей подруги и как она любит крутить неопытными птенцами.
— Раньше пойдем — раньше закончим, — заявил командир, первым входя в зев пещеры, в левой передней лапе держа маленький магический светильник, а в правой сжимая рукоять меча.
Следом за кирасиром пошли двое ловкачей, вооруженных парными кинжалами, за ними двинулся маг, а замыкали процессию арбалетчица и знахарь (он же — отравитель). Идти им пришлось недолго, всего метров через пятнадцать проход резко расширился и авантюристы оказались внутри пещеры с довольно высоким потолком, ровным полом и теряющимися в темноте стенами.
— Вольт, ты что-нибудь видишь? — осведомился кирасир, выше подняв лапу с лампой, из-за чего круг света расширился.
Однако ответил ему не их отрядный волшебник, а сухой, чуть надтреснутый старческий голос из глубины пещеры:
— Новые гости? Чудно-чудно... Давно у меня не было гостей.
Едва прозвучали последние слова, как проход за спинами авантюристов схлопнулся, издав при этом жуткий грохот, а справа и слева, в зеленоватом сиянии, стали появляться силуэты грифонов, вооруженных мечами, копьями, луками и арбалетами. Напарники тут же заняли круговую оборону, активируя защитные амулеты против духов, призраков и иной нечисти. В ответ на это, из темноты, где вспыхнули два алых глаза, раздался старческий хохот, а затем вспыхнули факела, начавшие гореть магическим зеленым огнем, распространяя запах плавящегося жира.
