Боги Яви часть 1,2

— Ирод, что ж ты делаешь?! Федька, это же чистый...

Мы не успели! Как в той песне: отряд не заметил потери бойца. Федот — серый сумрак, возомнив себя, наверное, лешим или на худой конец человеком, интеллигентно зажал себе носик и с зажмуренными глазами опрокинул в маленький ротик порцию чистого медицинского спирта, после чего, как полагается мужику, смачно сглотнул.

— Быстро воды ему!..

Якут бросился к ручью. Наш многоуважаемый банник, пятьдесят оттенков серого, через мгновение поменял свой окрас и стал похож на цвет настроения синий. Щеки его вздулись, а глаза стали вылезать из орбит. Я даже отсел немного в сторону, вдруг он оборотень какой или блеванёт сейчас, что вероятней всего. В общем, мы не уберегли малого. Мама бы не одобрила, если б узнала, что я спаиваю нечистую силу. Якут взял под белы рученьки сразу захмелевшего Фёдора и увёл его в люлю бай-бай. Дикие танцы нам тут не нужны!

— Град, а откуда у немцев столько нечисти взялось? Не автобусом же её из Нави в Мидгард доставляли, — мне совсем не хотелось спать, наверное, я был весь на нервах.

— Нет, конечно! На это нужны огромные ресурсы. А их нет. Они пошли другим путём. Немецкая организация была такая, может, слышал "Аненербе".

Я кивнул.

— Ну так вот. Одна из многочисленных групп "Аненербе", говорят, рылась в монгольской пустыне Шамо, ещё в тридцать седьмом году, и, видно, они раскопали среди вечных песков древние врата Междумирья. Как они проводили эвакуацию, не знаю, помню, шум был какой-то с этим связан, а какой, не знаю. Ну и, видно, немцы воспользовались этими вратами, вроде как говорили, помогла им Велесова книга. Каждые сутки из Нави по сотне зверюг таких призывали в наш мир. Они потом больше психологически давили на бойцов Красной Армии, чем урон наносили. Сколько народу каждую ночь ждало их. А слухов сколько... сплетен... паникёров... нагородят такого, что у самого шерсть на загривке дыбом становится.

Ну, как видишь, справились сами тогда, без чьей-либо помощи, наш народ и не через такое горе проходил. Ведь это не просто народ земли русской, это кровь рода нашего, память наших предков в каждом из нас, как корень, твёрдо сидит, мы и есть с тобой и со всеми живущими сейчас и тут — боги этого мира. Да, да, так и есть! Можно сказать так: мы боги Яви... Все те, кто жил до нас, все те, кто живет сейчас, и все те, кто будет жить после нас, в этом безумном мире, — и леший крепко приобнял меня рукой, плеснув мне в чарочку. — Ведь мы вместе всё можем, правда... если захотим! Верно... когда по носу получим от тёмных, — и он как мог мне улыбнулся, а точнее, оскалился. — Иди-ка ты, Серёга, ложись спать, поздно уже, утро вечера мудренее... И этого алкоголика забирай с собой! — он указал на якута. — А то уши свои развесил!

Глава 8. Пермский край, город Чусовой. Некоторое время спустя

Одно дело — знать, лёжа на диване, что наша родина необъятная, а совсем другое — по ней путешествовать на своих двоих и попробовать её всю родненькую объять... Это вам не титьки на диване мять!

В общем, брели мы лесами тёмными, шли степями широкими, лезли горами высокими... Знал бы — лучше бы сразу застрелился или утопился в озере Красном.

Для нашего лешего слово "дорога" — это одно, а для нас, вишь как выходит, это совсем другое. И чем лес гуще, тем он ему, видать, краше. Да и насекомые всех достали, спасу никакого от них нет, собаки эти. Это не комары, это просто драконы какие-то... кроме нашего Йети лесного, всех заели. Иногда по острой нужде выходили в редкие населённые пункты, которые встречались на нашем пути. Наш Град упёрся рогом и ни в какую не давал мне пойти к людям в поселения, мол, в лесу безопаснее, хоть ты тресни. Так что в попадавшиеся на пути посёлки якут с Градом сами ходили в образе благопристойных граждан РФ. А меня людей посмотреть да себя показать не пускали суки эти. Так и шли себе, брели потихонечку, без особых приключений и никому не нужных лишних глаз. А "потаённое" место у нашего лешего, чтоб его блохи загрызли, оказалось совсем рядом... пол-локтя по карте. Надеюсь, мы хотя бы не засветились нигде, когда сюда добирались. Вот так и вывел он нас, захватив немного Северного и выйдя на Средний Урал. Мда... Съездил на рыбалку, называется...

Васька где-то в Чусовом нашёл молодого армянчика, и тот согласился нас довезти на своей "газели" до деревни, куда мы и направлялись, а если быть точнее, то к кому... Ехали недолго, может, час, может, чуть больше, как говорил Чебурашка, друг всех детей: ехали мы, ехали и наконец приехали... Аминь!

Огромный деревянный дом в два этажа, сразу видно, ухоженный и хорошо выкрашенный. Зелёный забор его подпирал, словно девку хмельную, держа под белы рученьки. В глаза бросилась большая по меркам человека дверь, метра три высотой, и такой же прилагался к ней, не под шаг человека, порог. Очень похоже на наши соборы в Санкт-Петербурге, да и не только в Питере такие есть, они по всему миру раскиданы, словно семечки, где есть два вида лестниц, ведущих внутрь храма. Одна половина ступеней под человеческий шаг, а вот для кого другая — это большой-большой вопрос... Кто бы мог по ним подыматься и, главное, зачем?.. И все они имеют такие огромные кованые ворота, около семи метров высотой и, уж не знаю, какого веса. Ведь даже наш леший на фоне этих ворот выглядит просто хмырём деревенским. Так и тут — страшно представить, какие гости сюда заглядывали на огонёк в далёком прошлом. Будем надеяться, это не наш рыжебородый товарищ со своими друзьями.

А привёл нас всех лешак Градушка к самому главному волхву Земли Русской. Вот так, ни больше, ни меньше. Как он сам объявил всем, топаем к заступнику всего живого, в общем, к дедушке!

Ну а где, вы думали, волхвы живут на Руси, как не на Великом Урале? Вот все тут и живут, ага, в каморках своих убогих, двухэтажных. Так и есть... чесслово. Не верите? Вот вам крест... Гы-гы-гы.

Стоим, значит, мнем яйца на пороге, кроме Гальки, конечно, ждём чего-то, а самим зайти в ентую открытую дверь чаво-то ссыково... Как сказал леший, надо б дедушку подождать, сам выйдет...

А дедушки нет и нет. "Помер он, что ли?" — и только я подумал об этом дедушке, как, словно шелест осенней листвы, украдкой, подымая волосы на моих подмышках, тихо прошуршал в голове голос:

— Ну и долго вы там все стоять будете? Ироды... Нагулялись?

От неожиданности я вздрогнул. Град, вижу, тоже к макушке уши прижал, как собака побитая. Видно, не только я приглашение дедушки услышал. Нет, ну реально все сразу как-то напряглись.

— У-у-у! — заголосил наш лесовик малыш Кулёма и вместе со своим хитрым другом Кукуней смело отправился в большой дверной проём, как к себе домой, нагло повиливая пушистым хвостом. Ну, животные бестолковые, что с них взять, никакого чувства самосохранения.

Ну что, все вместе гуськом зашли к дедушке в дом. Длинный коридор, с правой стороны лестница на второй этаж, слева большая комната, в общем, зал. У стены большой угловой диван, видно, недешёвый. Тумба под телевизор, на которой стоял хороший музыкальный центр, из него тихо пел всеми любимый наш Михаил Круг: "Владимирский централ, ветер северный. Этапом из Твери, зла немерено". Вот как-то так...

Справа дверь на кухню, там тоже никого не оказалось, но из неё был, видно, выход на задний двор, и мы все вместе по очереди вывалились наружу. На заднем дворе стоял стол, за которым сидел седой старик и не спеша попивал из самовара вприкуску с кусковым сахаром чай. Под ногами старика на задних лапах стоял медвежонок и клянчил у него сладости.

Все тут же наклонились, ударив себя в грудь.

— Мир твоему дому! — прогоготали мы, как гуси.

Старик с интересом окинул нас по очереди цепким взглядом, это не дедуля, а хищник лесной.

— И вашему дому мир, — ответили нам. Дед с минуту молчал, а потом задал главарю нашей банды наболевший для него, видно, давным-давно вопрос: — И где тебя носит?.. Пёсья кровь!..

Дедушка укоризненно посмотрел на лешего. Да так, что наш Град сжался в маленький комок шерсти, словно слепой щенок, осталось только сиську ему мамкину под нос сунуть.

— Да мы там... Да я думал... — промямлил он.

— Понятно... — дед не отводил с лешего колючего взгляда. — Ты, как всегда, блохастый, думаешь, что на твою хитрую волосатую жопу хорошего самострела не найдётся?.. А видишь, как выходит, нашёлся...

Град ничего не ответил дедушке, а молча стоял и ждал его справедливого приговора. Я тоже почувствовал исходящую от старика тяжёлую силу, и мой давно не мытый загривок стал медленно вставать дыбом. Я-то этого деда узнал, он тот, кого я видел в далёком прошлом, в котором просидел своим сознанием целую неделю. Меня сразу же тряхануло. Млять... Дед перевёл взгляд на меня, потом хмыкнул.

— А ну покажи!

— Чего? — сразу не понял я, чувствуя, что начинаю тупить перед этим старцем.

— Ну, если бы титьку, я бы попросил её, — и он указал на Галину. — А от тебя хочу видеть благословение...

Старик отхлебнул горячего травяного отвара. Расстраивать дедушку желания у меня никакого не было, и я вытянул в его сторону руку и пошевелил пальцами.

— Благословляю... — прошептал я.

Золотой дождь сразу накрыл весь задний двор мелкой моросью. Старик прикрыл глаза и просидел так молча с минуту.

— Добрался всё же... — прошептал он еле слышно пересохшими губами. — Дай я на тебя хоть посмотрю... соколик... Сколько лет тут сижу из-за тебя... — Потом удовлетворённо кивнул себе и разрешил всем сесть за свой стол, указывая по-хозяйски рукой. Я только сейчас заметил, что наши тёмные стояли в согнутом положении, а особенно северный шаман был готов до земли согнуться перед стариком. Якута бил сильный озноб.

Старика звали Гараун, странное, конечно, имя для нашей родины. Мы все вместе просидели с ним до позднего вечера на заднем дворе, много говорили и рассказывали о своих приключениях. Он только кивал седой головой и внимательно слушал лешего, лишь один раз уточнил у него информацию о поводыре. Старик оказался вегетарианцем и мясо категорически отвергал, что для Града с Васькой хуже смерти, но нам разрешил немного рыбы. Галина с Кукуней, как и положено, крутились на его кухне, стараясь накормить всех оглоедов. В общем, своё место Галка в этом мире всегда найдёт, не пропадёт. Мы же после допроса дедушки, а вышло всё именно так, в первый раз за долгое время, как белые люди, улеглись спать, сполоснувшись в уже прохладном душе. Дедушка сказал: спите спокойно, ни одна ночная бабайка из чужого мира вас не скушает. И я ему почему-то поверил, раз дедушка сказал "не скушает" — так оно и будет.

— Град, а Град...

— Чего тебе?

— Ты спишь?..

— Сплю. А что?

— Да так, ничего... Спи...

— Чего хотел-то?

— Знаешь... — прошептал я в абсолютной темноте, ища глазами своего собеседника. — А это тот волхв, в котором я неделю просидел, — я даже не столько лешему говорил, сколько себе, мне, видно, нужно было излить душу.

— Да не... этого не может быть. Что ему, по-твоему, четыреста тысяч лет? — в потёмках усмехнулись.

— Не знаю... Но с виду копия того старика, да и голосом похож, и мимика его... А главное, его цепкий взгляд, словно он щупает тебя. Заметил? — Я снова задумался.

— Попробуй тут не заметь... — пробурчал в темноте леший. — Может, родственник какой, ведовство ихнее, говорят, по крови передаётся. Скорее всего, он дальний потомок твоего волхва. Ишь, как кровь выворачивает... Всё она помнит... — Град притих.

— Может, и так... — ответил я лешему.

— А ты что ж, его изнутри видел?

— Да не, он когда умывался, я его отражение в реке хорошо разглядел, — тут же сбрехал я Граду.

— А-а-а... — ответил он. — Выкинь лучше эту дурь из головы, и давай спать, — посоветовал мне леший.

— Давай, — согласился я с ним: может, и впрямь дурь...

Утром с тёплой постели вставать было неохота, но с кухни шёл умопомрачительный запах, да и курить больно сильно хотелось. Галка чего-то там возилась, бренчала посудой, Васька уже в парнике дедушки усердно копал грядки, а Федот был использован по прямому назначению, он топил баню. Града с хозяином дома не было. Дед курить во дворе запретил, сказал — вон, на улицу ступай, травись отравой своей там. Я вышел на крыльцо и облокотился о деревянные перила. А перед глазами совсем жёлтое сухое поле, за ним лес Урала, уже совсем тёмный и хмурый, предчувствующий скорое наступление белой проказницы зимы. Я чиркнул зажигалкой и решил присесть на порог дома, с детства люблю ступеньки. Где-то с боку раздался сухой щелчок, словно хрустнула ветка, и мой правый бок обожгла острая боль. Я ничего не успел понять, как стал заваливаться на спину.

Эпилог

Седой старик одиноко стоял на крыльце и смотрел вслед уходящим гостям. Небольшая чёрная точка, буром выкручивая пространство, незаметно появилась за его сутулой спиной и стала стремительно нарастать, въедаясь вихрем в этот явный мир. Кажется, что это сам Хаос явился за ним или Смерть пришла по его душу. Из чёрной дыры, которая, как показалось Гарауну, поглощала солнечный свет, выскользнула красивая женщина. Она тихо подошла к старцу, словно ночная хищница выбралась на охоту, и украдкой заглянула через его плечо.

— Ты всё ещё на что-то надеешься, старик?..

Слово "старик" она протянула с каким-то своеобразным сарказмом, словно говорила на русском, но совсем на другом диалекте. Женщина была одета в белое лёгкое летнее платье, которое сразу же невольным движением потревожил лёгкий осенний ветерок, а вместо обруча на голове, который должен был украшать её волосы, сиял молодой месяц светло-голубого, как холодный лёд, цвета. Красавица осторожно положила свою белую руку старику на плечо. Гараун, не поворачивая головы, лишь хмыкнул.

— А знаешь, как тут говорят?.. — он всё смотрел, не отрываясь, на уже пустую дорогу. — Надежда умирает последней... — и у него нервно дёрнулся правый глаз.

— А что ж ты ему не помог?! — она по-девичьи фыркнула.

— Это их мир, — тяжело вздохнул старик. — Им теперь всем вместе придётся расхлебывать то, что они создали и к чему пришли. Или, ты думаешь, я им ихние задницы подтирать буду?! Сами, всё сами... — намного тише прошептал куда-то вдаль великий волхв России и задумался.

— А я к тебе... — женщина дохнула ледяным дыханием на стоящего рядом с ней уже молодого красивого мужчину с большими голубыми глазами. — Слышала, у тебя лучшие ягодные настойки на этой планете? — замурлыкала эта кошка. — Не хочешь ли ты угостить совсем юную и легкомысленную особу своим знаменитым хмельным напитком? — и она кокетливо улыбнулась. — Ну, хватит хандрить, Велес! Пойдём, у меня к тебе важное дело...

На перекрёстке стояли четверо. Неказистый мужик высунул розовый язык и поймал первую летящую с неба колючую снежинку.

— Вот и зима... — прошептал он.

— А теперь куда? — миловидная женщина вопросительно вскинула брови.

— У меня теперь есть цель в жизни, надо найти Андрея...

— Месть — это не выход... — тут же ответила она.

— Ага, — кивнул невзрачный мужичок.

— Это не месть... Это неотвратимое наказание за смерть Сергея. И я сделаю так, что его тело тысячу лет будут терзать белые черви... — неказистый поправил свой рюкзак на щуплых плечах. — И к тому же на Мидгарде остался молодой князь, внук Серёги. И ему нужна правильная нянька...