— Никто не может утверждать, что я буду с ним несчастна.
— Пф, — фыркнула матушка.
— Или непременно счастлива с Дамианом, — я прикрыла глаза и потерла виски.
— Пф, — вновь фыркнула мадам Ламбер.
— А если любовь пройдет быстро?
— Три раза пф, — пренебрежительно отмахнулась она. — Я наводила о нем справки, лейтенант Литин описывается, как целеустремленный, не способный к предательству человек.
— Ах, матушка, вы так хлопочете за Дамиана, так берите его себе, — от головной боли я уже плохо понимала, что говорю.
Мадам Ламбер откинулась на спинку стула.
— Никак не могу, дитя, — спокойно ответила она. — Вот была бы я в твоих летах, да свободная, и этот мужчина мне был бы нужен, можешь не сомневаться, я бы его уже получила. Но я стара для него, у меня есть твой папенька, и я все еще люблю его, хоть он и отрастил свои ужасные усы. Однако я знаю, что Дамиан Литин нужен тебе, и я его несу его тебе на блюдечке. И где благодарность? — мой стон отвлек матушку от рассуждений. — Что с тобой? Голова? Ох, Ада-Ада, даже в мелочах ты себе жизнь усложняешь.
Матушка поднялась с места и покинула столовую. Она вернулась со своим излюбленным настоем от головной боли. Накапав мне в ложку, мадам Ламбер влила мне это в рот и вновь покинула столовую, не говоря более ни слова. Я подошла к окну и распахнула его, подставляя лицо ветерку. Стало легче, а вскоре подействовали и матушкины капли. Головная боль отступила, даря отдохновение и даже добавляя немного благодушия.
Вскоре матушка собралась на прогулку. Я отказалась ехать с ней, опасаясь очередного свидания с Дамианом. Мадам Ламбер не настаивала. Она оставила меня на попечение Лили и укатила. Я же велела говорить всем, кто будет спрашивать меня, что меня нет дома, включая графа. Мне хотелось провести последние дни свободы в одиночестве. На Онората я еще успею насмотреться и наслушаться его рассказов. А сейчас я лучше займусь вышивкой, чтением, музицированием, чем угодно, лишь бы отвлечься и не думать.
После обеда доставили мое подвенечное платье. Я равнодушно посмотрела на коробку и вернулась к прерванному занятию. Лили покинула комнату, так же не открыв коробки и не повесив платья на вешалку. Матушка еще не вернулась, должно быть, заехала к кому-то из своих подруг, там и отобедала. Лили вернулась где-то через час. Она собрала несколько моих платьев, чтобы освежить после долгого висения в шкафу. Мне надоели ее мельтешения, и я ушла с вышивкой в сад.
Накрапывал дождь, и я спряталась в беседку. Но теперь меня начали терзать подозрения, что в саду может оказаться незваный гость, и я начала вздрагивать от всякого шороха.
— Да, что же это такое! — рассердилась я. — Этак я и вовсе разума лишусь. Нужно попросить у матушки успокоительных капелек.
Я еле заставила себя углубиться в свою работу. Но матушка права, мои нервы определенно не в порядке. К вечеру я немного успокоилась. За ужином папенька был оживлен, обсуждая завтрашний обед, на который съедутся дамы из нашего круга, чтобы поздравить меня и вручить свои подарки. Я тихо застонала, на торжественный обед я была совершенно не настроена и даже забыла о нем.
Матушка мне более нотаций не давала, и я ей была за это благодарна. Она вела неспешный разговор с папенькой, обсуждая блюда для обеда и увеселения, которые подготовила для гостей, не привлекая меня. И это было хорошо. Я доела и поднялась из-за стола.
— Ада, Онорат говорил, что несколько раз сегодня заходил, но не застал тебя дома, — обратился ко мне мэтр Ламбер.
— Я не хотела никого видеть, — честно ответила я. — Прошу позволения уйти в свою комнату.
— Почему? — папенька нахмурился. — Ты ведь не передумала?
— За два дня не отменяют свадеб, папенька, — усмехнулась я. — Нет, я выйду замуж за его светлость, вы можете быть спокойны.
— Это очень хорошо, — кивнул папенька. — Сейчас тебе, возможно, тяжело. Но пройдет время, и ты поймешь, что сделала правильный выбор. Тогда ты мне еще спасибо скажешь.
— Ах, что же это я своего папеньку не послушалась, а вышла за тебя, несносный усач, — передернула плечами матушка. — И была бы наша дочь Доран, и отец бы ее, наверняка, не пытался бы стать Всевышним. Зря я свое сердце послушалась.
— Да, этот Доран — жалкий неудачник! — возмутился папенька. — Ты все правильно рассудила... Э-э, иди, дочь.
— Благодарю, папенька, — присела я в книксене и направилась к двери.
— Жаль, что у нашей дочери не мой характер, — услышала я.
— У нашей дочери твой характер, но, хвала Всевышнему, моя рассудительность, — проворчал папенька. — А теперь о Доране...
Я закрыла дверь и дальше не слышала. А ночью я опять смотрела на окно, даже открыла его, но побоялась покинуть комнату, памятуя об утреннем переполохе. Не знаю, что я чувствовала засыпая, наверное, надежду, но мой ночной гость меня так и не навестил, как не пытался увидеться за весь прошедший день. Не прислал ни записки, ни письма, ни нового шифра.
— Это хороший знак, — уговаривала я себя утром. — Так и должно быть. Он разумный человек и внял мне.
Но ненужное разочарование не покидало. Это злило, и я ворчала полдня на всех, включая матушку. Лишь к обеду мне удалось взять себя в руки, и гостей я встречала с каменным спокойствием на лице и вежливой улыбкой. Приехала и матушка Онората. Графиня с интересном осмотрела наш дом, похвалив его, и с явным любопытством наблюдала на нашими порядками. В Высшем свете таких посиделок перед свадьбой не устраивали.
Дамы прибывали, они целовали матушку и меня, вручали свои подарки, которые тут же забирала Лили, и проходили в гостиную. Встретив последнюю гостью, мы с матушкой и графиней, оставшейся с нами, направились к гостям.
— Ада, ты просто прелестна, — наперебой хвалили меня дамы.
— А какая будешь хозяйка!
— Этот аристократ отхватил лакомую ягодку...
— Ох, и жаркую ночку он тебе устроит...
Это все входило в традицию, и я продолжала улыбаться, кивая, иногда даже посмеиваясь, но неизменно смущаясь, чем я и пользовалась, чтобы спрятать глаза и покусанные, едва не в кровь, губы. Графиня Набарро не участвовала в этих шутках, но слушала с интересом, искренне веселясь. Матушка отвечала за меня, кажется, развлекаясь даже больше приглашенных дам.
Потом был обед, бесконечные разговоры о тех, кого не было на нашем приеме, о моде и о мужчинах. О них тоже полагалось говорить, чтобы девушка успела узнать, какие они еще бывают, кроме ее будущего мужа. Это бесконечное проживание чужих жизней окончательно вымотало меня, и петь для гостей я оказалась не в силах. И вновь меня выручила матушка, тем более ее голос был несравнимо лучше моего. А потом они пели дуэтом с графиней, снискав всеобщее восхищение.
После дамы удумали играть в шарады, затем в фанты, после обсуждали новый роман, который у меня отнимала матушка. Мне казалось, что прием никогда не закончится. Уже давно стемнело, а нас покинули всего несколько гостий. Наверное, и папенька уже скоро должен был вернуться, который сказал, что в этом "курятнике" ему не место, и мэтр Ламбер найдет себе более интересное занятие, чем сидеть за закрытыми дверями.
Я уже начала прикрывать зевки, когда дамы засобирались по домам. Мы с матушкой вышли проводить их на улицу. Наши гостьи благодарили за чудный день, вновь желали мне счастья и расходились по своим экипажам. Дольше всех задержалась графиня Набарро. Она взяла меня за руки и тепло улыбнулась:
— Я рада, что мой сын не послушался меня и настоял на своем решении. Вы чудесная девушка, Ада, и я буду счастлива завтра прижать вас к груди, как свою дочь.
— Благодарю, ваша светлость, для меня честь стать вам дочерью, — пролепетала я, не решаясь взглянуть ей в глаза.
Наконец, распрощавшись с нами с матушкой, графиня села в свою карету.
— Хорошо-о, — блаженно потянулась матушка. — Теплый вечер, звезды такие ясные, романтика. Только папенька твой где-то загулял. Ох, уж я ему, гуляке усатому.
Я улыбнулась и хотела вернуться в дом, когда услышала, как недалеко мяукнул котенок. Мадам Ламбер всплеснула руками:
— Ах, какой хорошенький, — пропела она. — Подожди, маленький, я тебе поесть вынесу.
Она ушла в дом, а я присела на корточки и позвала милого зверька. Он прижался к ограде нашего особняка и жалобно мяукал.
— Глупенький, — улыбнулась я и направилась к нему.
Котенок мяукал и смотрел на меня испуганными глазами. Нагнувшись, я подняла его и прижала к груди. Котенок вцепился в меня лапками. Я негромко рассмеялась, пытаясь удержать его, потому что испуганное животное попыталось забраться мне на шею. Позади остановился экипаж, кто-то открыл дверцу, и я развернулась, спеша приветствовать папеньку.
— Я поймал тебя, бабочка, — донеслось до моего слуха, и меня утянули в карету.
Экипаж сорвался с места.
Глава 10
Оторопь... Нет, ее не было, но меня сковало от изумления, просто не верилось, что меня похитили. Дамиан все так же прижимал меня к себе и улыбался, должно быть ожидая моей благодарности. А в моей голове на невероятной скорости одна картина сменяла другую. Я видела испуганную матушку, мечущуюся по улице и зовущую меня. Папеньку, нервно вышагивающего по полицейскому участку и требующего моего немедленного розыска. И графа, взбегающего по ступеням храма и узнающего, что невеста сбежала за ночь до свадьбы.
Позор! На наш дом, на дом графа Набарро. Сплетни, которые злые языки раздуют до таких размеров, что я могу забыть о возвращении в эту же минуту. Всевышний...
— Ада, — позвал меня Дамиан. — Наконец-то, мы вместе, ты теперь будешь счастлива.
Я кивнула, все еще не находя слов для ответа. Рука моя опустилась за спину, выпуская на сиденье злосчастного котенка. Пальцы нащупали уголок подушки, одной из тех, что были разложены на сиденьях для удобства, сами сжались, и я, забыв себя, со всей силы ударила Дамиана по его счастливо улыбающемуся лицу.
В карете повисла тишина. Господин королевский лейтенант открыл рот, да так и замер, изумленно моргая. Моя ярость не удовлетворилась подобным исходом, и я размахнулась еще раз, но в этот раз молодой человек увернулся и метнулся на противоположное сиденье.
— Ада! Ты что?! — воскликнул Дамиан, но я лишь крепче сжала свое оружие.
Не помню себя такой воинственной, но сейчас мне хотелось придушить господина королевского лейтенанта собственными руками! Я кинулась следом, но Дамиан вновь увернулся и оказался напротив меня. Сообразив, что мне его не настичь, я швырнула в него подушкой. Подхватила следующую и запустила следом.
— Мадемуазель Ламбер! — вскрикнул господин Литин, отбивая мой снаряд, — опомнитесь!
Но, не смотря на слова, глаза его весело блестели, и это вовсе вывело меня из себя. Неужели можно быть таким твердолобым, чтобы не понять последствий такого легкомысленного поступка?! Подхватив последнюю подушку, я вновь метнулась к Дамиану, но мою руку с подушкой заломили за спину, и сама я оказалась лежащей на сиденье. Надо мной навис господин королевский лейтенант, уже не скрывая смеха.
— Я вас изничтожу, — искренне пообещала я.
— И за кого тогда замуж пойдешь? — спросил наглец. — За графа не получится.
— Другого жениха найду, — заявила я, пытаясь освободиться. — С моим-то приданным и не найти, — я с вызовом усмехнулась.
— На папенькины деньги купить мужа вознамерились, Адалаис? — все так же весело спрашивал молодой человек.
— Вы хам! — воскликнула и размахнулась, но и руку мою перехватили.
И вместо достойного ответа мой рот оказался закрыт поцелуем. Ярость еще не до конца покинула меня, я замычала, выражая протест, который так же не возымел действия. И силы вдруг покинули меня. Рука бессильной плетью упала вниз, и мое сопротивление утонуло в нежности Дамиана.
Когда он оторвался от меня, глаза его оказались странно затуманены, и в лунном свете, заливавшем карету, он казался еще красивей, если такое вообще было возможно. Я задохнулась, глядя на мужчину, только что погубившего меня и мою репутацию, сделавшего несчастными разом всю мою семью и семейство графов Набарро. Эта мысль отрезвила, и я болезненно ущипнула его.
— Ай, — вскрикнул Дамиан и перехватил обе мои руки, сжав их в своих ладонях. — И что за диверсии, любезная моя?
— Неужели ты не понимаешь, что натворил?! — воскликнула я. — Что теперь будет со мной и моими родными? А с графом?
Дамиан выпрямился, садясь и увлекая меня за собой.
— Граф пусть сам о себе думает и ищет утешения, — проворчал он, доставая что-то из кармана. — Держите, разгневанная моя, — усмехнулся господин лейтенант, протягивая мне конверт.
Мое сердце отчего-то замерло, но я вскрыла послание и уставилась на единственное слово, размашисто написанное матушкиной рукою: "Благословляю". Впрочем ниже, более мелко был добавлен постскриптум: "Отца беру на себя. И не вздумай вернуться домой девицею Ламбер, я тебе дверей не открою. Люблю, твоя заботливая мать". Мой изумленный взгляд устремился на Дамиана.
— Матушка? — потрясенно спросила я. — Она это все организовала?!
— Приняла участие, — улыбнулся господин Литин. — Вчера она приехала ко мне и потребовала отчета в том, что я намериваюсь делать. Я видел единственную возможность, выкрасть тебя по дороге в церковь. Мадам Ламбер сказала о сегодняшнем обеде. Идея оказалась более разумной. В веренице других карет, моя не бросалась в глаза, и могла простоять под вашим домом до назначенного часа. А вчера Лили принесла мне твои вещи, чтобы подготовить багаж. Моя теща — святая женщина, — рассмеялся Дамиан.
— Авантюристка, — проворчала я, но тут же тревожно спросила. — И что будет дальше?
— Мы едем в столицу, у меня остались незаконченные дела в Адмиралтействе. Мы можем обвенчаться в самом большом и красивом храме там, или же поутру в Верже. Что скажите, будущая мадам Литин? Мне бы хотелось подвести тебя к алтарю в главном храме королевства, но, учитывая возможную погоню, было бы разумней обвенчаться в Верже.
— Говорят, там есть один старый храм... Кажется, там служил святой Арнель, — со смущенной улыбкой ответила я. — Только у мне и головы покрыть нечем.
— Это самая меньшая из проблем, — рассмеялся Дамиан. — Значит, решено, Верж.
— Верж, — кивнула я, и мой новый жених обнял меня.
Я положила голову ему на плечо. Было тревожно, даже страшно, но так спокойно и светло на душе в то же время. Не хотелось уже ни о чем думать, и я всеми силами успокаивала себя тем, что матушка решит все проблемы, и мне осталось лишь насладиться своим неожиданным счастьем, чьи глаза были чернее ночи. Уколы совести я тоже старалась не замечать. В конце концов, Онорат знал, что я не люблю его, и в нашем союзе кто-то должен был остаться несчастным. До сегодняшней ночи, это была я. Буду верить в то, что рана, которую он получит, узнав о моем побеге, не окажется сильнейшим потрясением, и он вскоре успокоится и свяжет себя узами с более достойной его привязанности девушкой.
Пока я все это думала, котенок, забившийся в угол, замяукал, привлекая к себе внимание. Я обернулась и подтянула его, беря на руки.
