— И ты этими фокусами хотел привлечь моё внимание да ещё, наверно, выпросить золото? Любая собака может гораздо больше и тоже не польстится на угощение, пока ей не дадут сигнала. Сова заслужила ласку, а ты — порку за дерзость и глупость. Но я тебя сечь не стану из уважения к учёному званию. Убирайся вон и больше не приходи.

Учёный этого не ожидал. Он как-то осел, опять закрыл клетку с совой покрывалом и, шатаясь, вышел.

— Очень уж строго ты с ним обошёлся, муженёк! — вздохнула Арлисса. — Может быть, в этом и есть что-то.

— Нам не до того, чтобы заниматься глупыми фокусами, — поцеловал её принц. — Забудем об этом. Пойдём посмотрим, как наши люди справляются с испытанием праздником.

Проблема с голубиной почтой всем известна: связь односторонняя. Голуби, действительно, исключительно тупые существа с одной извилиной в мозгу, которая ведёт их обратно к родной голубятне. В этом мире за несколько десятков тысяч лет вывели догоподобных собак, которые чувствовали издали хозяина и могли его найти вёрст за двадцать в горах или в лесах. Но они тоже были почти односторонней связью: тесный психический контакт они могли установить чаще всего с одним человеком, в самом лучшем случае с парой людей, и для двусторонней связи нужно было иметь этих двух людей на двух противоположных концах, да, вдобавок, требовалась ещё высокая психическая дисциплина от обоих. Собака была обучена, а не выдрессирована. Она жила одними чувствами с хозяевами. Если отославший её давал волю дурным чувствам, она возвращалась к нему утешать любимого хозяина. Другие способности собак и коней за десятки тысяч лет отбора и обучения также были сильно усовершенствованы. Так что когда принц говорил о собаках, он говорил действительно об умных и любящих существах, которых и животными-то называть уже было стыдновато. Свободные люди цинично шутили, что собаки выше рабов.

Развитие собак привело и к проблемам. Большинство высших пород собак можно было передать другому хозяину лишь в щенячьем возрасте поиска хозяина (от одного до двух месяцев). Привыкнув к хозяину, они уже не могли перейти к другому человеку: слишком тесная связь устанавливалась у собаки с хозяином. Часто эта связь была двусторонней, и порою человек переживал смерть любимой собаки сильнее, чем смерть детей. По причине такой тесной связи, почти никогда человек не мог иметь более двух психически связанных с ним собак.

* * *

Принц с женой направились в лагерь колонистов. Там они застали картину всеобщего праздника. Пришла в лагерь даже великолепная Кисса со своей свитой. После этого другим Высокородным было стыдно не явиться. Пели прекрасные певцы, играли лучшие музыканты. Колонисты, которые раньше и не смели подумать о том, чтобы поухаживать за такими знаменитыми и красивыми женщинами, опьянели уже не столько от вина, сколько от очарования. К их чести, пьяных, как заметил принц, быстренько убирали в палатки, а тех, кто пытался вылезти из них в неприличном состоянии, просто отправляли обратно хорошим нокаутирующим ударом (других аргументов такие упившиеся часто не понимают). Когда принца, наконец, заметили, раздались здравицы и все хотели выпить с ним. Его жену пытались утащить с собой женщины, но мужчины не дали. Они, наоборот, подвели к принцу Киссу, других Высокородных гетер, и красивейших из клиенток и учениц Киссы. Принц оказался в окружении красивых женщин, а музыканты заиграли новую песню, которую сложил только сегодня певец и поэт, Высокородный художник Чар Куссокар. Он сам её запел, а припев повторяли все.

Друг другу посмотрев в глаза, поднимем чашу,

Ты скоро будешь вдалеке, отчизна наша.

Пройдём сквозь бури, сквозь бои и сквозь препоны,

Чтоб всем на свете показать, на что способны.

Стремимся мы достойны быть великих предков,

И не желаем стать в роду сухою веткой.

Попутный ветер нас уносит в Новый Свет,

На зов Судьбы.

Прими, Империя, прощальный наш привет,

Уходим мы.

Нас ждут там дикие поля, большие войны,

Но знаем все, чем мы сильны, на что достойны.

Ты зря, родимая земля, нас не ценила,

Нам не давала развернуть дерзанья, силы.

Путем свершений и побед пройти готовы,

Ты нам поможешь, Южный Мир, начать жизнь снова.

Попутный ветер нас уносит в Новый Свет,

На зов Судьбы.

Прими, Империя, прощальный наш привет,

Уходим мы.

Ведёт нас линия судьбы к реальной жизни,

К тому, чего лишила нас ты, Мать-отчизна.

С собой захватим только то, в чём чести проблеск:

Отвагу, женскую красу, мужскую доблесть.

Мы поднимаем гордо флаг Свободы, Братства,

Чтоб развевался он всегда над государством.

Попутный ветер нас уносит в Новый Свет,

На зов Судьбы.

Прими, Империя, прощальный наш привет,

Уходим мы.

Принц про себя отметил, что слово "царство" в конце звучало бы лучше, но его не использовали. Выражая общий дух праздника, к принцу подскочил подвыпивший крестьянин и запел известные слова, раскрыв объятья:

При всём при том, при всём при том

Могу вам предсказать я,

Что будет день, когда кругом

Все люди будут братья!

Принц уклонился от объятий, пожал его руку и сказал:

— Дорогой, мне очень не хочется, чтобы все люди были братья. Ведь тогда моя ненаглядная жена станет моей сестрой. Да и твоя супруга тоже твоей сестрой.

Все вокруг рассмеялись, и принц тем самым пресёк попытки пьяного братания. А про себя он отметил, что демократические и республиканские идеи проникли в среду колонистов. "Ну ничего, реальная жизнь быстро развеет эти иллюзии. Люди поймут, что лучше повиноваться умному вождю, чем свободно попадаться на аркан степнякам либо в рабство к горцам". Кисса, стоявшая рядом, саркастически улыбнулась при словах о сестре. Мужик, получив рукопожатие от принца, кинулся к ней и завопил:

— Признаю свою ошибку! Я не хочу, чтобы ты была моей сестрой!

— В этом-то случае ты только выиграл бы, — ехидно пригвоздила его Кисса. — Ведь всё равно тебе меня завоевать невозможно.

Неожиданно для всех крестьянин выдал остроумный ответ и даже со стихами:

— Прекрасная, сейчас, глядя на тебя, я могу хотя бы мечтать о твоей любви. А будь ты моей сестрой, не мог бы даже этого. Послушай, что я тут попытался сложить:

Яркой красою

Я наслаждаюсь сейчас.

Это сиянье

Слепит глаза мне,

Но я свободен мечтать.

Кисса и принц были поражены. Люди уже переходили в другое состояние. Кисса вдруг обняла мужика и крепко его поцеловала. У того дух захватило, и он буквально остолбенел. А принц предпочёл использовать ситуацию как можно полнее:

— Граждане! Видите, как вы изменились всего за три месяца! Мог ли этот крестьянин, кстати, как, почтенный, тебя звать?

— Урс Ликарин, твоё высочество.

— Так вот, мог ли полгода назад Урс Ликарин мечтать о таком поцелуе самой Киссы? А сегодня он честно его заслужил. И теперь вы хотите, чтобы все люди были братья, чтобы вы, оказавшись в новом государстве, сравнялись с тамошними варварами! Замените в песне последние две строчки на

И станем мы одним большим свободным братством,

Чтоб править честно нам всегда всем нашим царством.

Люди взревели от восторга и спели песню в новой редакции. Кисса подумала: "Да, братья-радикалы перестарались. Правильно, в новом мире нужна будет крепкая власть. Царство, в основе которого лежит братство благородных граждан. А не абстрактные свобода, равенство и братство". А явно она сказала всё ещё стоящему и смотрящему на неё заворожённо Урсу:

— Ты сейчас можешь мечтать о большем, чем мой поцелуй. Но берегись. Правду говорят о тех, кто, будучи не подготовлен духовно, удостоился любви Высокородной, а затем сходил с ума. Я поцелую тебя ещё раз и обещаю тебе: если ты будешь и дальше развиваться и станешь настоящим Высокородным, я благосклонно приму твои ухаживания. Так что учись, управляй будущими своими людьми, храбро воюй и люби тех, чью любовь ты можешь выдержать. А сейчас можешь подойти к моим ученицам. Я вижу, что пара из них уже с любопытством поглядывают на тебя, и лишь от тебя теперь зависит, сумеешь ли ты завоевать такую ночь, что будет тебе вспоминаться много лет.

И Кисса ещё раз поцеловала крестьянина. Клин клином вышибают. Он пришёл в себя, встряхнулся, с восхищением посмотрел на Киссу, но нашёл в себе силы с достоинством поклониться и шатающейся походкой (явно пьяным не от вина) направился к женщинам.

Вечером жена сказала мужу со вздохом:

— Знала я, что нелегка доля властительницы, но не представляла, насколько. И ещё я не представляла, насколько гениальное изобретение наши гетеры и насколько важную роль они играют в нашем обществе. Ведь, кажется, они есть лишь в Империи?

— Да, дорогая. Изобретение это на самом деле линьинское. Но наши предки-старки создали Высокородных, добавив ещё духовности и многого другого, что является секретом наших школ и их цеха. А наш Император-основатель гениально сообразил, что этим женщинам нужно предоставить полнейшую свободу при условии, что они полностью лишены прав участвовать в политической деятельности. Так что на празднике мне нужно было очень и очень тщательно выбирать слова, чтобы не оказалось, что я говорю о политике в присутствии гетер.

— Знаешь, дорогой мой повелитель. Чем дальше, тем больше я тебя люблю, но почему-то абсолютно не ревную. Я вижу, что ты любишь меня одну, а государственные обязанности — это совсем другое дело. Но я понимаю, что их тебе приходится исполнять всей душой, иначе будет только хуже. Как ты правильно сказал, главное для нас: линии судьбы, и они сплетаются всё теснее и теснее. Не бойся, муж мой, я уже знаю, что никакой клеветник не заставит меня сойти с ума и начать тебе вредить.

— Не гордись, моя жёнушка. Злые языки страшнее отравленных торовских кинжалов, особенно когда за владельцем такого языка стоит сам Кришна. Ты, я уверен, распознаешь ложь, но ведь Князь Мира Сего способен лгать и правдой. И я, честно тебе скажу, больше боюсь такой лжи, чем примитивной клеветы.

* * *

Следующим утром к дверям дворца, занимаемого принцем, подошёл изгнанный вчера бакалавр Хирристрин. Он попросил мажордома передать, что просит извинения за свое вчерашнее поведение и просит разрешения вновь повидаться с принцем. Затем он уселся на землю около дверей, немного в стороне, чтобы никому не мешать, и стал ждать ответа. После того, как мажордом появился вновь, он спросил его об ответе.

— Никакого ответа не было, — презрительно сказал мажордом.

Домашние принца уже знали о том, что ученый с позором изгнан из дворца, и весть об этом разнеслась по всему городу. Собрались любопытные, но зрелища не было: выслушав ответ мажордома, ученый не стал что-то доказывать, а продолжал сидеть в той же позе. Он так сидел до вечера, только пахнуть от него стало хуже, поскольку он не вставал даже для отправления надобностей. Точно так же, без еды и питья, он просидел всю ночь. Может быть, ему было чуть полегче в смысле питья, потому что ночью шёл дождь, но учёный не укрывался и от его струй. Утром эта мокрая и зловонная фигура всё так же продолжала сидеть, ничего не говоря и не двигаясь. Охраниики и колонисты хотели его утащить, но принц запретил:

— Если он решил покончить с собой таким способом — его дело. Это для него почётный выход после того, как он полностью потерял лицо: он восстановит свою честь и заслужит торжественные похороны. Купите дорогой гроб и пронесите его в кладовую через парадный вход, а этому Хирристрину мельком скажите, что гроб заказан для него.

Слуги, посмеиваясь в душе, устроили целое представление, объясняя всем, что учёный решил покончить с собой от позора, и что принц готовится его похоронить как человека чести. Хирристрин не промолвил ни слова. Прошёл весь день и ещё одна ночь.

Арлисса не выдержала и подошла к учёному:

— Ты видишь, что мой муж непреклонен. Чего же ты ждешь?

— Я жду возможности извиниться перед ним и перед тобой за своё недостойное поведение и вновь поговорить с вами.

— Я принимаю твои извинения.

— Нет, высокородная, я их ещё не принёс. Отойди и не мешай мне ждать прощения или смерти.

К вечеру принц не выдержал и, проходя мимо учёного, сказал во всеуслышание:

— Я прощаю тебя и объявляю, что ты восстановил свою честь.

— Я ещё не просил прощения по всей форме, — только и сказал учёный, не шелохнувшись.

На третье утро принц сдался. Он велел поднять учёного, искупать, переодеть в чистое, накормить и объявить ему, что вечером он будет иметь возможность публично извиниться, после чего будет принят принцем и принцессой. Церемония извинения прошла без эксцессов, принц тоже попросил прощения за свой гнев, после чего учёный вместе со своим сыном, который принес клетку с совой (по-прежнему укрытую от посторонних взоров) и несколько толстых рукописей, удалился для разговора с принцем и его женой. Принц через час позвонил и велел объявить, что к ужину он не выйдет, принимать гостей будет Арлисса, а себе и учёному велел принести еды прямо в комнату. Кроме того, он заказал мелко нарезанного лучшего сырого мяса. Разошлись после переговоров их участники только в полночь. Придя к жене, принц пробурчал:

— Завтра же начнём испытывать в лесах и на море. Ну если бакалавр приврал, то ему останется лишь покончить с собой. А вот если нет, то это может действительно быть ещё одним нашим тайным оружием.

— Успокойся, муж! Ты возбуждён сейчас больше, чем после трудных дипломатических переговоров, — сказала жена, ласково его гладя.

— Но всё-таки поменьше, чем перед битвой! — улыбнулся Атар.

А Хирристрин, возвращаясь домой в карете принца, сказал сыну:

— Ещё во время прошлого разговора я начал чувствовать, что эти люди достойны знания, но не поверил внутреннему чутью. Это урок и для тебя тоже, сын.

— Отец, наверно, тебе было бы легче, если бы ты чуть подольше побыл в Шжи и вернулся бы доктором, — сказал задумчиво сын.

— Сынок, ты действительно сын учёного. Я просто боялся, что при защите вынужден буду раскрыть наши семейные тайны, Но ведь и правда так было бы лучше. Великим Монастырям их всё равно придется раскрыть. Утром мы переезжаем во дворец принца. Мы либо выйдем из него с честью, либо выйдешь лишь ты один, чтобы продолжить наше дело, а я покончу с собой, чтобы смыть позор с семьи.

Князь Клингор как раз дня на три заехал в Карлинор. Дискуссии на Сейме перешли в рутину славословий по поводу нового Императора, и поэтому многие, ссылаясь на неотложные дела, мчались в другие места. У князя действительно были срочные нужды, но он о них Атару не очень рассказывал. Карлинорец начал подготовку к моменту, когда ему неожиданно придется взять корону Императора. Он почему-то был уже почти уверен, что из рук этого короля Линны она скоро так или иначе выпадет. Принца, конечно же, он принял немедленно. Просьба дядюшки его порадовала и позабавила.