Волшебник

Поднявшись на ноги, я, аккуратно отведя ногу назад и в сторону, откинул цепляющуюся за нее змею в поле. Правда, откинул осторожно, чтобы, не дай Амару, не пострадала. Ведь, вполне так возможно, что сейчас она спасла мне жизнь. Я умудрился потерять не только бдительность, но еще и все мозги. Нет, серьезно, вцепись та же зеленоглазка мне в шею, и пару неприятных часов мне было бы обеспечено. Змея-то довольно ядовитая. Однако суть не в ней, а в моем поведении. Я не смог себя должным образом настроить. Пусть впереди меня ждал далеко не Город Мертвых, но, конкретно для меня, земли людей могли оказаться даже более опасным местом. А случай со змеей это наглядно доказал. Не зная как относиться ко всему происходящему, я непозволительно сильно расслабился. Происходи это все дело в Долине Нежити, и вскоре бы мой труп уже осыпался серым пеплом.

Вот за такими мыслями и прошло мое утро.

Отбросив змею, я первым делом сходил по "своим делам", затем сполоснул лицо и руки из фляжки с водой. И только после этого приступил к тому для чего я, собственно, изначально и останавливался, то есть к еде. Учитель сказал, что за пару дней я дойду до порта, а поэтому еды взял совсем немного. Хлеба, колбасы, да чай в термосе — весьма удобном изделии гномов. Обычный термос держал тепло больше семи дней, а магический так и целый месяц, причем без последствий для содержимого. Вкус того же чая в подобных термосах оставался таким, будто его едва-едва наполнили. В общем, как уже сказал, удобная штука, а в рейдах так и вовсе незаменимая.

Поев, попив и потянувшись, надел куртку, не торопясь, застегнул железные замочки, заменяющие обычные пуговицы, и, надев перевязь, чтобы рукоять меча привычно расположилась над правым плечом, взялся за мешок. Проверил, как лежит щит, аккуратно завяз тесемки, чтобы в случаи чего, всегда можно было развязать их в одно мгновение, и только после этого, просунув руки в лямки, пристроил мешок за спиной. Поводил плечами, достал и засунул обратно меч и лишь убедившись, что все нормально и ничего не мешает, снова двинулся в путь. Вот только теперь я шел довольно быстро, по сторонам смотрел не больше необходимого и вообще настроил себя так, как будто шел не на прогулку, а в место ничуть не менее опасное, чем сам Некрополь. И, судя по некоторым историям учителя, рассказанным за последний месяц, я был не так уж и не прав. Главное теперь опять не дать себе расслабиться. Честное слово, мне теперь за этот случай будет стыдно до конца своей жизни. Ведь вот был бы номер, если бы я сегодня помер. Фразу хоть на листок записывай и ставь на видное место, как постоянное напоминание собственной глупости.

Видимо от необходимости хоть чем-то занять собственные мысли, самобичеванием я занимался весь день и большую часть ночи. Разбирал, почему я так поступил, мысленно ругался с учителем, "выслушивая" его язвительные замечания и искал себе оправдания. На привал больше так и не останавливался, а ближе к утру, когда на востоке уже показался край солнца, взобравшись на очередной, невысокий холм, я от неожиданности даже растерялся.

Море.

Легкий, утренний бриз слегка "цеплял" воду, вызывания на темной глади воды легкую рябь. Заодно стала понятно, почему в последний час я чувствовал, что с каждым новым шагом мне дышалось все легче и легче. Будто... оказался на берегу моря. Да, теперь я понимал учителя, когда он мне сказал: "это надо видеть самому". Для того, кто всю жизнь прожил в городе, в окружении гор и даже ни разу в жизни не видел зеленого луга, море показалось чем-то потрясающим.

Постояв так некоторое время, наслаждаясь доселе невиданным мне пейзажем, я медленно стал спускаться с холма, но постепенно перешел на быстрый шаг, а потом и вовсе бег. Мне хотелось как можно скорее оказаться у воды, почувствовать ее, почувствовать какого это, касаться такой воды? И по прошествии нескольких минут под моими ногами зашуршала морская галька, а я сам остановился у самой кромки воды.

И весь следующий час, старательно "изображал" из себя маленького ребенка.

А вот обратно на дорогу я возвращался с нескрываемой неохотой. Море мне понравилось, хотя и казался несколько странным тот факт, что рядом со мной была такая прорва воды, но вот утолить жажду, она не могла. Ведь это просто обалдеть, — море соленой воды! Вдобавок, очень хотелось искупаться, но, памятуя о предупреждении учителя, пришлось воздержаться. Ходить белым от соли мне не хотелось, да и солнце уже пекло беспощадно, поэтому, ежеминутно издавая тяжкие вздохи, я вернулся на дорогу. Одна была отрада. Дорога все время шла вдоль побережья, так что хоть любоваться на море я мог сколько душе угодно. Однообразие полей за прошедшее время мне изрядно приелась, а вот на море, мне так казалось, я мог смотреть вечно.

Впрочем, вскоре пейзаж сменился и по другую сторону.

Я еще вчера днем дошел до "обжитых" мест, после которых вид "заросшая травой равнина" сменился видом "заросшая пшеницей равнина". И вот теперь, буквально через час неторопливого шага вдоль берега, по левую от меня сторону показались коровы. Много коров. И овцы. Еще больше овец. Не сразу конечно и не все вместе, а постепенно, то там, то тут, но все равно, на мой взгляд, их было много. По самым скромным прикидкам больше нескольких тысяч голов, пасущихся на протяжении десятка километров вдоль дороги, и это еще неизвестно, сколько скрывалось за многочисленными холмами. Кажется, теперь я знал, откуда нам, в Ханан-Кай, учитель и "старые" закупали муку, мясо и молоко с маслом. И почему они всегда были такие свежие. Ведь все это дело росло и паслось прямо возле нас.

Вот только людей я так и не увидел. Видел целую кучу собак, что провожали меня взглядами, но ни одного человека. Хотя из книг я прекрасно знал, что есть такая профессия как "пастух". Однако, вскоре, все эти мысли отошли даже не на второй, а на пятый, если и вовсе не десятый, план.

После очередного, совсем небольшого, изгиба дороги, я поднялся на очередной, столь же небольшой, холм и замер. В километре от меня, значительно ниже, у самой воды, "раскинулся" город. Выглядел он, правда, странно. С возвышенности я видел, как город разделялся практически на две ровные половины. Одна половина была отдана под большие, длинные и высокие здания. Склады, как я понял. А на второй половине, буквально один на другом, были понастроены дома. Жилой район. Причем, если я правильно видел, большая часть из них имела три этажа, а некоторые и все четыре.

Видел я и порт, протянувшийся вдоль всего побережья города.

Стоящие, опять же, буквально один на другом корабли, "всех мастей и расцветок". Каких-то конкретных, специализированных книг по корабельному делу я никогда не читал, поэтому слабо представлял, что же, собственно, за корабли я вижу. Но вот один сразу привлек мое внимание. Корабль стоял в "гордом одиночестве", рядом со складами, в то время как остальные все ютились намного западнее, практически возле жилого района. Этот исполин возвышался даже над складами, имел четыре огромных мачты и относился к классу Барков. Да, класс этого корабля я знал. В свое время читал о самых больших кораблях в мире. Правда, книжке было под полсотни лет, поэтому конкретно название этого корабля я не знал, но вот две его самые внушительные характеристики помнил хорошо. Больше ста метров в длину, почти семнадцать метров в ширину и водоизмещение до шести тысяч тонн.

Оставался один вопрос: "какого хрена такой корабль делает в таком месте?". Или за прошедшие семьдесят лет, с момента выпуска прочитанной мною книги, такими кораблями уже больше никого нельзя удивить?

Не отрывая взгляда от города, я стал медленно спускаться с холма в низину, где, собственно, и расположился сам город.

А вскоре, буквально минут через пятнадцать, я уже подходил к городским воротам... закрытым. Как бы сказал учитель: "Вот так номер". Кого они здесь опасались? После подробных объяснений учителя, я мог с уверенностью сказать, что ни один вид неразумной нежити, до здешних мест, просто не доберется. А разумная на то и разумная, что она сама сюда не пойдет, тем более, на таком отдалении от Некрополя, да вблизи божественной силы Амару, даже ей будет не по себе. Так от кого? Или это от многочисленной живности? Толкаться среди коров и овец в центре города, наверное, было бы неприятно.

Подойдя к закрытым воротам, я просто попинал их ногой.

— Какую там нежить принесло с утра пораньше?! — раздался недовольный рев с той стороны.

С утра? Я невольно посмотрел на высоко стоящее солнце, и оно однозначно говорило, что уже пора обедать. Так и не поняв смысл фразы, я, для верности, пнул ворота еще раз и отошел в сторону.

— Еще один пинок и я сам кого-то выйду и попинаю! — снова "ревануло" с той стороны, а затем раздалось непонятное шебуршание, железный скрип, и слева, среди каменной кладки стен, отодвинулось маленькое, едва заметное окошечко.

Сосредоточенный точно на таком же окошечке, только сделанном на воротах, где расположилась небольшая дверь, я не сразу сообразил, что уже довольно продолжительное время слышу чье-то недовольное сопение. Повертев головой, я и увидел то самое, маленькое окошечко.

— Здравствуйте, — приветливо склонил я голову в сторону видневшегося лица, — мне бы в город попасть. Я к представителям торгового дома.

— Амариец что ли? — настороженно поинтересовалась видимая мне половина лица.

— Именно так, — кивнул я.

Рожа мгновенно пропала, брякнуло железом закрываемая задвижка на окошечке, снова что-то зашебуршало, очередной железный лязг, а в следующее мгновение дверь в воротах распахнулась с такой силой и скоростью, что я уже приготовился услышать хруст выворачиваемых из дерева петлей.

— День добрый, — произнес выглядывающий из приоткрытой двери весьма упитанный стражник. — Вот, проходите, пожалуйста, — повел он рукой, преданно заглядывая мне в глаза. — И я извиняюсь за свою грубость, просто с ночной смены сразу поставили на дневную, вот я и не сдержался.

Переступив порог, я, кивнув, прошел мимо стражника.

Учитель мне посоветовал начать отрабатывать, как он сказал, роль "болванчика" сразу, не откладывая до "большой земли", поэтому, пиная ногой по воротам, я уже натянул на себя личину упомянутого "болванчика". Вот только реакция стражника последовала... непонятная. Особенно в контексте всего того, что мне рассказывал учитель. Я готовился к разным последствиям моих пинков, но ни к чему подобному, даже близко не был готов. И, судя по всему, на это могла быть только одна единственная причина. Или, в этом конкретном случаи, уместнее будет сказать "один причин"? Учитель был "главным" по отношениям с торговым домом, поэтому довольно часто покидал Ханан-Кай и наведывался в Порт. Порт — это, как он мне объяснил, первоначально только этим самым портом и был, то есть местом для стоянки кораблей, и лишь уже многим позже разросся до целого города, а название, можно сказать, ему передалось по "наследству".

Так вот, стражник.

Могу с уверенностью сказать, что без участия учителя здесь не обошлось. "Старые" Сороборийцы, скорее всего, просто бы убили, если бы им нагрубили, а вот полноценно выдрессировать мог только учитель. Ведь он не только "Пожиратель Магии", но и "Пожиратель Мозга", причем, на втором поприще, на мой взгляд, добился куда более внушительных успехов, чем на первом. Правда, оставался еще один вариант. Открывший мне дверь стражник здесь уже не первый и даже не второй, но при этом хорошо знающий об участи постигшей его предшественников, а потому он и был таким вежливым.

А еще он был маленьким.

Проходя мимо него, я в первый раз в жизни увидел взрослого мужчину оказавшегося ниже меня. Ведь даже учитель, пусть и был таким же, как и я, но, тем не менее, он имел рост за два метра, в то время как я сам едва превышал сто девяносто сантиметров. Учитывая, что процентов десять мужчин из нашего народа достигало трех метров, а оставшиеся девяносто были выше меня, как минимум сантиметров на сорок, я в первый раз смотрел на взрослого мужчину сверху вниз. И мне это показалось таким забавным, что оставшуюся часть пути, до представительства торгового дома, я дошел с самой дебильной улыбкой на лице, на которую только вообще был способен. Не забывал я и радостно озираться по сторонам, разглядывая многочисленные дома. Удивленно таращился на витрины и вывески магазинов, и с улыбкой оглядывал "маленьких" человечков. Маленькими мне даже показались те, кто лишь немногим уступал мне в росте. Просто после жителей Ханан-Кая, они совершенно не внушали, и продолжали казаться мне крайне забавными.

Куда больше меня заинтересовал город... или даже само его ощущение.

Он был каким-то суетливым, будто бы "кипящим", хотя и не сказать, чтобы поведение встречаемых мною людей как-то особо отличалось от поведения Сороборийцев. Разве что дети, бегая друг за другом, не кидались при этом метательными ножами. А так, вроде бы, кроме роста, люди ничем больше и не отличались. Вот только ощущение города все равно было другим. Ханан-Кай, несмотря на свои широкие, мощенные камнем улицы, маленькие сады, с невысокой травой и деревьями, да одноэтажными домиками, ощущался как один большой сумасшедший дом.

И совсем по-другому мной воспринимался Порт.

Какой-то маленький, уютный, тихий, но необычайно "живой" и "любознательный". Двухэтажные, трехэтажные, четырехэтажные и те немногие одноэтажные домики, все были построены один за другим и, в большинстве случаев, стена одного дома становилась стеной для другого. В итоге все эти дома воспринимались, словно целая орава ребятишек, сбившихся в одну кучу, и теперь с нескрываемым любопытством наблюдающая за каждым твоим шагом.

И когда я, ориентируясь по объяснениям учителя, дошел до центра жилой части города, там, словно наставник среди своих "маленьких учеников", расположилось здание представителей торгового дома.

Оно стояло посреди площади, имело три этажа, и было окружено железным забором, за которым виднелся самый настоящий, ухоженный сад, с беседками, многочисленными скамейками, и аккуратными, выложенными морской галькой, дорожками. Правда, чтобы разглядеть последние две вещи, мне пришлось подойти к самым, настежь распахнутым, железным, искусно сделанным воротам.

Стражников нигде не наблюдалось, поэтому я прошел оставшиеся двадцать метров и, поднявшись по небольшому крыльцу, потянул за одну из ручек, довольно внушительных, двухстворчатых дверей. Как я заметил, город явно ориентировался на предпочтения нашего народа. Довольно широкие, чистые, улицы, а все магазины, портные, булочные, лавочки и прочее, прочее, имели одну отличительную особенность — большие двухстворчатые двери. Внутрь этих домов я не заходил, но был уверен, что и потолки там соответствовали входным дверям. Почему высокие потолки и большие двери понятно, а вот про чистоту я, вроде бы, еще не упоминал. У нас на это был отдельный пунктик и, не считая учителя, всего его строго соблюдали... и даже я, хотя раздолбайская натура учителя сказалась и на мне. В общем, если не вдаваться в подробности, но чистота тела, чистота дома и чистота города это такой своеобразный показатель отношения к нашему прародителю. Амару он ведь Светлый Бог, поэтому считалось, что, поддерживая вокруг себя чистоту, ты выказываешь ему уважение. Это, кстати, еще одна причина, почему все косились на учителя. О его бардаке в доме я уже рассказывал и не один раз.