| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И крутнувшись на месте, от чего хвост гулко засвистел в воздухе, обрушил мощный удар по бункеру, заодно сметя половину из оставшихся големов.
Защитные чары приняли на себя новую атаку, после чего окончательно развеялись.
В тот же миг мини-бункер взорвался шрапнелью, разнося то немногое, что уцелело на и так уже превращенном в полноценное поле боя полигоне. Зрители не пострадали лишь благодаря мощному щиту, что был запитан от местного Источника. Вслед за осколочной атакой последовало двадцать три дымных шлейфов различных цветов — молодые маги предприняли прямую массированную атаку.
— А вот это уже совсем неплохо. Хвалю, — рыкнул "дракон", закрываясь столь же дымными, как и вся его "плоть", от летящих со всех сторон заклинаний, которыми его поливали кружащие вокруг него кадеты. — Ну, а теперь... хрр... агр... Хрррр...
То, что произошло в следующий миг, поразило всех без исключения присутствующих — "дымный" дракон, выглядящий как гигантская венгерская хвосторога, вдруг будто вспыхнул изнутри. "Дым" начал в прямом смысле слова вспыхивать пламенем, пока тело гиганта не стало состоять абсолютно из яркого, бездымного пламени.
Постепенно фигура начала всё сильней сиять, одновременно с этим уменьшаясь в размерах, пока не стала размером с нормального, взрослого дракона.
Из-за режущего даже через смеженные веки глаза света мало кто заметил, что и облик пламенеющей фигуры дракона также начал меняться. Укоротилась шея; голова стала чуточку массивней и не настолько вытянутой; шипы, похожие на моргенштерн, на конце хвоста, сменились каплевидной костяной булавой; прямо-таки проросли передние лапы, тем самым доведя количество парных конечностей до шести.
А потом пламя, как резко вспыхнуло, также резко и схлынуло вниз, заливая собой всю площадь полигона. Оно практически стекло с могучей фигуры черного с бронзовыми броневыми пластинами дракона, что ошалело замер посреди сотворенного филиала Ада.
— Так-так-так... — разнесся над полигоном голос одного из самых одиозных магов Магической Британии. Молодой, по меркам своей расы, кицунэ, до этого сидевший в первых рядах, но чуть поодаль от первокурсников, теперь стоял в полный рост и со своей извечной ухмылочкой рассматривал дракона, что, казалось, вот-вот готов запутаться в собственных конечностях.
В следующий миг один из троицы правителей Британии просто спрыгнул на арену полигона, полностью проигнорировав гудящее и не спешащее гаснуть пламя. Его хвосты как-то даже лениво дернулись из стороны в сторону, и пламя раздалось в стороны, тем самым создавая прямой коридор от него к дракону.
— Что ж, Поттер, — хмык Редлиса было слышно всем присутствующим. — С почином тебя, так сказать. Облик, надо отдать должное, внушительный.
— Кхррркак?! — было сложно различить в рыке вопрос, но кажется кицунэ понял его легко.
— А вот не надо было соглашаться на то условие и усыновлять через перерождение души всяких мутных личностей.
— Хррр... Драйг Карлус Поттер! — рев дракона оказался неожиданно четким. — Это как понимать?!
— Вау! Папка! Да ты крут! — взявшийся даже непонятно откуда восьмилетний шкет, без каких-либо признаков на страх, повис на шее у дракона. — Сразу, да в дракона уровня легендарного по меркам Нирна.
— Хррр... Сын!
— Моим отцом не может быть простой смертный, даже если он самый крутой маг, — с самым серьезным видом заявил названный Драйгом, которого Редлис на силу, за шкирку, стащил с шеи сменившего то ли расовую принадлежность, то ли обзаводящегося эпичным анимагическим обликом, Поттера. — Потому придется тебе соответствовать.
— Н-да, Поттер, то, что у тебя всё как не у людей, это было ясно всегда, — вздохнул кицунэ, устало массируя глаза и не спеша отпускать мелкого потомка своего названного брата. — Впрочем, тебя теперь и человеком нельзя считать. Ну теперь хоть возможной ответственности за род Пендрагон тебе не нести... В отличие от твоих детей, — весело оскалился Рональд в сторону вдруг поникшего Драйга.
— Упс... — только и смог вымолвить последний, осознав, каким геморроем может обзавестись в обозримом будущем. А учитывая предвкушающий оскал плохо контролирующего новое тело Поттера — то к этому всё и пойдет, стоит тому вновь обрести человеческий облик.
— Маме сам будешь рассказывать, — добил Поттер-старший, после чего самым наглым образом скрутился, подобно кошке, калачиком, да еще и укрылся сверху крыльями. И уснул, оставив своего первенца осознавать глубину всей подставы.
— Так, молодежь, — рявкнул Редлис, обращаясь к медленно кружащим под самым куполом "дымным виспам". — Сейчас демонстрируете мне, как хорошо вы умеете просачиваться сквозь щиты высшей категории защиты (вы ведь не хотите зажариться заживо приземлившись на полигон?), после чего марш за получением штатной формы. Экзамен окончен! Всем зачёт!
— А я? — вдруг очень робко спросил Драйг Поттер, подергав Редлиса за край его хаори.
— А тебе еще матери докладывать о том, что именно ты с отцом сотворил. И заодно, советую, сразу признаться, что задумал и для матери. Все-таки Луна драконихой становиться точно не захочет — это не в ее стиле.
Конец отступления.
POV Лорд Марволо Гонт.
— Никому в этом мире верить нельзя, — с нотками горечи вздыхаю. После чего еще раз вздыхаю от осознания интонаций в собственном голосе. — До чего дожили — даже собственным фамильярам верить нельзя.
— Хозяин... — тихо шипит пристыженная Нагайна.
— Ты вообще планировала когда-нибудь мне признаться, а? Или я бы так и считал, что ты просто очень умная змея неизвестной магической породы? — с раздражением встав, я прошелся пару раз по кабинету, то и дело поглядывая на пристыжено опустившую голову Нагайну, что привычно обвивала верхушку моего кресла.
— Хозяин, не стоит вам столько пить! — забеспокоилась она о моем здоровье, когда я направился к бару.
— А что поделать, — плеснув на два пальца в бокал виски, пожав плечами. — Никогда бы не думал, что быть правителем даже просто Магической Британии, не говоря уже о мире — так сложно и выматывающе. А ведь я раньше хотел заниматься этим в одиночку. Наивный был.
— Сссс... — невнятно прошипела Нагайна.
— А вот материться не стоит, — погрозил экс Темный Лорд своему фамильяру. — То, что Поттер порой смотрит на тебя с гастрономическим интересом, а Редлис при случае пытается подарить мне террариум — исключительно твоя вина. Нечего шутки шутить с теми, кто не понимает серпентарго, а значит не поймет и смысла. Лучше готовься.
— К чему?
— Проклятие будем снимать, — как само собой разумеющееся заявляет лорд Гонт.
— Его нельзя снять. На то оно и неснимаемое.
— Ага, как же. Скажи это Редлису. Только стоило заикнуться о проклятии маледиктус**, как мне было вручено фильтрованное Оборотное Зелье и инструкция по заклинанию, схожему по работе с заклятием принудительной смены формы анимага, только для проклятых. Конечно, твое проклятие старое и сильно укоренилось в саму твою суть, но думаю, даже той минуты, если верить расчетам, должно хватить, чтобы напоить тебя Обороткой. После чего пойдет резонанс от так любимого Редлисом эффекта парадокса в проклятиях. В общем, быть тебе вновь человеком. Да и вообще, моей дочери не помешает нормальная мать.
— Сссс...
— Не матерись, — привычно одергиваю впавшую в некий ступор Нагайну и залпом выпиваю содержимое бокала. Предстоял еще долгий рабочий день
End POV.
*Автор вполне понимает, что слова "аврор" и "мракоборец" являются в мире ГП синонимами и просто сменяются в зависимости от перевода. Но в этом фанфике это градация званий этих самых авроров.
**Маледиктус (англ. Maledictus) — женщина, чья кровь была проклята от рождения. Проклятие Маледиктуса превращает человека в животное. Также оно передается от матери к дочери.
Глава 12
Взгляд со стороны. Хогвартс.
Калеб Джарсон всегда считал, что одни маги сильнее, лучше и просто достойней других. Он видел это на примере своего отца — мага, что с гордостью носил титул Лорда их Рода. Благодаря отцу их семья за последние пятнадцать лет хорошо поднялась как финансово, так и в обществе.
И Калеб со всей прилежностью учился, стараясь походить на отца во всем.
Потому он и поступил на Слизерин. Потому он со всем тщанием заучивал книги этикета, начиная с самых современных и постепенно углубляясь во всё более старые издания этой полезной книги. Ему даже в какой-то момент стало интересно сравнивать то, насколько со сменой столетий сменялся и этикет. Даже начал набрасывать первые тезисы того, что в будущем должно стать сложным, кропотливым и очень ценным научным трудом.
Но, как всегда бывает "но".
Этим "но" в случае с молодым Джарсоном стало обнаруженное иное, чем им преподавали в школе значение слова "грязнокровка". И для юноши это было потрясение. Неприятное потрясение.
Причём оно было направлено не на глупость автора, а на глупость окружающих.
Ему, выросшему на рассказах предков, чья память жила в картинах, вдруг стало невероятно мерзко.
Как это так — пришедшие в его мир, в Мир Магии, какие-то... какие-то грязнокровки смеют переделывать его под себя. Причём не просто изменять, а извращать, принося порою совсем уж странные и безумные идеи!
С этого дня он начал искать точку, в которой изменилось истинное значение ТОГО слова.
Поиск временного отрезка не был долгим — современная история как-никак.
Зацепившись за неё, он начал, как ему казалось, разматывать настоящий клубок из жуткой интриги и, по его мнению, измены самому Миру Магии.
А потом он нашёл того, кто стал его кумиром — Лорд Судеб Воландеморт! Чародей, что противопоставил себя грязнокровкам и их извращению.
Биография последнего Тёмного Лорда тысячелетия была поистине кровавой, но от того и более захватывающей.
В какой-то момент он даже начал дико сожалеть, что не может занять место в рядах Пожирателей Смерти и доказать своей магией, что грязнокровки слишком много на себя взяли.
"Хотя почему не могу?" — мелькнула у него шальная мысль. Что ему мешает возродить этот достойный орден в новом виде с... с ним во главе?
От этих мыслей по телу пробежала будоражащая сознание огненная волна.
Получив цель для достижения, Калеб Джарсон со всем тщанием приступил к её исполнению
Первое, что он начал делать — это утвердился как лидер своего потока, для чего ему пришлось приложить немало сил в интригах и словоблудстве.
Второе — это учёба: он налёг на неё вдвое сильнее, отчего даже на небольшое хобби с изучением этикета эпох не осталось времени.
Третье же — он начал потихоньку тиранить младшекурсников из магглорожденных, срывая на них своё раздражение и просто упиваясь властью.
Вот сегодня он решил перейти от простых слов, сказанных в нужном месте и времени, что ранят не хуже ножа, к чему-то большему. Для этого он выбрал пару перваков из магглокровок и уже обнажил волшебную палочку, прикидывая, что сначала стоит применить. Ночь длинная, а у него столько не опробованных чар...
— Хм... Юношеский максимализм, навязчивые идеи и желание что-то доказать всему миру... Знакомо, — прошелестел голос за его спиной.
Обернувшийся юноша в ступоре замер смотря на своего ровесника, одетого в расстёгнутый чёрный камзол, из-под которого была видна белая футболка с принтом, изображающим Пикачу.
Байка о бестелесном создании, что обладает намного большими силами чем любой полтергейст, среди учеников ходила уже много лет. Ей было множество подтверждений, но ни один из преподавателей не подтвердил её до сих пор.
А ещё больше баек было о том, что он делает в Хогвартсе.
— Даже если так? — дёрнул щекой Калеб. — Помешаешь мне попрактиковаться на грязнокровках? На этих... недочеловеках?
— Недочеловеках, говоришь? — сущность недобро прищурилась, а в следующий миг...
В следующий миг Калеб получил прикладом автомата по зубам и растянулся на влажно чавкнувшей, глинистой земле, которая, если бы не дождь, была грунтовой дорогой.
— Пошевеливайся, унтерменш! — рявкнул на растерянного от смены обстановки и боли парня, мужчина в серой форме и с накинутым на плечи плащом. И видя, что юноша не спешит реагировать, двинул ему прикладом в этот раз по печени.
После этого его, скрюченного от боли, подхватили под руки люди, идущие в колонне, которую он раньше не замечал.
Он ничего не понимал. Только что он был в Хогвартсе, а сейчас его и ещё целую толпу людей под проливным дождём ведут куда-то вооружённые автоматами немцы, если опираться на язык, на котором разговаривали последние.
Нещадно болели выбитые зубы, тело дрожало от холода, лёгкие ботинки давно превратились в два кома глины, а они всё шли и шли.
Пока наконец не показалась конечная цель. Ему было плохо видно — дождь всё так же заливал глаза водой. Но кое-что рассмотреть смог — высокий забор с колючей проволокой, дозорные вышки и бараки. Много-много бараков.
За воротами их начали разделять по половому признаку, а после и по возрастному. Завели в один из бараков и заставили раздеться догола. А после поливали ледяной водой, отмывая. При этом весело гогоча с криков подростков, которые пытались прикрыть голову и пах от слишком мощных струй воды.
Потом им выдали однотипную одежду, больше похожую на столетнюю ветошь и погнали в другой барак. Где их ждали ряды деревянных нар, на большинстве которых даже подстилки не было.
На попытку незадачливого мага возмутиться и что-то сказать охранники избили его ногами и запинали под одну из коек. Отрубился он не от усталости, а от побоев.
Следующее утро началось с того, что их снова куда-то повели. Как вскоре оказалось — на клеймление.
Джарсон будто в полубреду механически переставлял ноги и не мог оторвать своих глаз от руки, на которую был нанесён длинный порядковый номер. Его номер.
Последующие дни были однотипными — подъем ещё засветло. Жидкая похлёбка, если вообще что-то давали. Длинный марш до каменоломни, где им приходилось вкалывать в поте лица. Такой же длинный путь обратно. Ещё более жидкая похлёбка. И, наконец, отбой.
Порой кто-то из пленных пытался сбежать. Если это происходило на территории концлагеря, то его при поимке на следующее утро показательно расстреливали. При побеге во время перехода — стреляли в спину, а после делали контрольный, даже если тело было срезано наискось из пулемёта.
А ещё казнили любого, кто не справлялся со своей работой. Так что несколько выстрелов за день звучало обязательно.
Апатия, навалившаяся на юношу, была ужасающая. Всё усиливалось тем, что магия его не слушалась от слова "совсем". Даже руны, которые он попытался нанести собственной кровью на свои же нары, не работали.
А ещё он каждый день слышал в свою сторону слово "унтерменш".
И понимание медленно, но верно, приходило к нему. А ещё дикое сожаление. За сделанное. За не сделанное, но планируемое. За всё то, что он желал сотворить. Жаждал.
Апогеем был день, когда его и ещё десяток парней вывели и построили перед той самой стеной. Расстрельной.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
