Ветер и крылья - 1

Сомнения разрешила сама Адриенна.

— Папа, мне надо полежать и подумать. Хорошо?

— Да, конечно, — согласился любящий отец. И быстро направился к себе.

Такие новости надо было запить чем покрепче.

Адриенна же упала в кресло и посмотрела на Джованну.

— Слуги уже в курсе?

— Чего именно, дана?

И полная невинность во взгляде. Понятно, половина дворца в курсе, но все молчат. Это его величество может говорить о секретах, а так-то...

Адриенна достала из кошелечка для мелочи золотой лорин.

— Возьми, Джованна. Я, наверное, скоро уеду, но ты умная, добрая и хорошая девушка. Пусть у тебя все сложится хорошо.

Джованна опустилась на колени рядом с ее креслом. Взяла лорин, потом подумала пару минут и погладила Адриенну по руке.

— Дай вам Бог, дана. И здоровья крепкого, и мужа хорошего, и детишек побольше...

— Это тебе дай Бог, Джованна, — вздохнула Риен. — А мне... помолись за меня. Что мне еще остается? И я помолюсь...

Джованна кивнула, глядя, как дана опускается на колени перед распятием. Правда, не просто так, на специальную вышитую подушечку. И складывает руки.

Что-то шепчет.

Конечно, Джованна была в курсе планов его величества. Скандал с его высочеством вышел такой — стекла дрожали. А потом и вылетели, когда принц в них кувшином запустил... ему что? Его приневолить посмели...

Но почему Адриенна?

Хотя одна мысль у Джованны была. Дворцовые слуги действительно много знают. И то, чего им бы вовсе знать не полагалось.

— Дана Адриенна, а вам не хочется прогуляться? Воздухом подышать? — подала она мысль, когда девушка закончила молиться и сделала перерыв, чтобы попить воды.

— Хочется, наверное, — кивнула Адриенна.

А что?

Она дала понять всем, кто подслушивал, что она думает, молится, в растерянности... чуть не сорвалась на служанку, но вовремя одумалась. А теперь — да, можно и прогуляться. Это правильно.

* * *

Обычно Адриенна спрашивала, куда она идет, а Джованна рассказывала. Предостерегала иногда, чтобы девушка, к примеру, на скотный двор или на псарню не забрела, но в этот раз было чуточку иначе.

Джованна выбирала направление. И Адриенна послушно шла за ней.

Куда? Судя по всему, куда-то в старую часть дворца. По направлению к старой башне.

Коридоры, повороты... выбраться отсюда Адриенна не смогла бы и под страхом смерти! Разве что в окно выпрыгнуть — и по саду?

А вот Джованна шла вполне уверено. Тоже понятно, она здесь не один день ходит, может, и не один год. Поворот, еще один...

— Старая картинная галерея. Там портреты, которые не надо бы видеть, — подсказала служанка, окончательно выбирая сторону. Она еще об этом не знала, но уже определилась. И Адриенна все поняла.

— Я смогу открыть дверь?

— Не знаю, дана. Засов есть, он вроде как не тяжелый. Помочь вам?

Адриенна качнула головой. И сама вытащила металлический ржавый брусок из петель.

— Он не особенно грязный.

— Так дворец же, дана. И здесь убирают, и внутри убирают... обычно сюда посылают тех, кто наказан.

— Почему? Из-за грязи?

— Да какая там грязь. Нет, просто неуютно тут...

А вот Адриенне как раз было уютно и спокойно. Она толкнула нещадно заскрипевшую дверь и вошла внутрь.

— Сейчас, дана. Я только свечу зажгу...

Но Адриенне свеча не требовалась.

Ей хватало падающего откуда-то сверху рассеянного света. Падающего, выхватывающего из темноты лица... сколько же их! И какие лица...

Мужские и женские, молодые и старые, иногда детские личики — и все на один вид. Светловолосые и темноволосые, высокие и низкие, но все...

Все правители, все мужчины, кто носил на голове корону, все были с одинаковыми сапфирово-синими глазами. Яркими, пронзительными... быстро забилось сердце.

— Сибеллины, — шепнула Адриенна.

Ее предки.

Под портретом были даты, и Адриенна легко нашла последнего правителя. Вот он, совсем молодой мужчина, улыбается, а глаза грустные... знает о своей судьбе? Горюет о разлуке с любимой?

Он ведь не смог жениться, не смог признать ребенка... почему? Наверное, она никогда этого не узнает.

Непонятно. Вот его отец, его мать... ну хорошие же люди, даже по портретам видно. Он, статный и синеглазый, она рядом — тоненькая, словно веточка, каштановые кудри по плечам...

А сын — весь в отца. Нет, не похоже, что тут дело в родителях, может, тут как с эданной Ческой? Король должен жениться на невинной девушке?

Адриенна положила себе расспросить об этом дома падре Санто. И шагнула дальше.

Туда, где на портрете была изображена единственная синеглазая женщина.

Единственная...

Черные волосы, синие глаза, точеное лицо... знакомое. Откуда она ее знает?

— Вы — одно лицо, дана, — тихо подсказала Джованна.

И с этим было сложно спорить. Тот же тонкий нос, тот же высокий лоб, те же острые скулы, словно лицо сужается к подбородку, да и сам подбородок — острый, упрямый... лицо женщины на портрете было именно таким.

— Свобода. Ветер. Хаос...

— Вы такая лет через десять будете, дана.

'Если доживу, — повисло в воздухе. — Если. Доживу'.

Но вслух Адриенна ничего говорить не стала. Вместо этого она коснулась руки нарисованной женщины.

— Интересно, какая ты была. Не кто, историю я знаю. А вот — какая?

— По всему видать — властная дама, — пробормотала Джованна, но тихо-тихо, чтобы не отвлекать девушку. Да и не получилось бы ее отвлечь.

Синие глаза смотрели в синие глаза.

И не было здесь и сейчас Адриенны. Было только синее-синее небо. Кто сказал, что у них глаза цвета сапфира?

У них глаза цвета неба...

Того самого, чистого и неистового, которое видят только птицы. Только те, кто без опаски смотрит на солнце. Только там. В самой его вышине.

И черты лица у женщины тоже птичьи.

И руки...

И даже платье — серебро нижнего платья и тяжелая черная ткань верхнего...

— Как ее звали?

— Моргана. Ее звали Моргана.

Адриенна молча кивнула.

— Я бы назвала свою дочь Морганой...

Но кто позволит?

И все же, все же... казалось девушке, что на платье Морганы узор из вороньих перьев, что она сейчас шевельнется, встряхнется — и сорвется с портрета черная птица, с криком вылетит в окно.

Потом стали видны и другие детали.

Черные косы, уложенные в тяжелый узел на затылке, убранные от лица — правильно. Такое лицо нельзя закрывать.

Яростная королева, гневная, неистовая, готовая на все для своих близких.

Тяжелые браслеты на руках — кованое серебро, или?.. Ударишь таким, и добавки не понадобится. И на пояс из металлических колец так и просится клинок. И что блеснуло в черных ее волосах — рукоять кинжала?

И кольцо на пальце.

То самое?

Адриенна кивнула своим мыслям. Да, это было то самое кольцо, которое показал ей отец. И девушка знала: вернувшись домой, она его наденет. И не снимет. Это — ее наследство!

Она его... приняла?

Но когда?

И все же, все же... дома у нее еще не было ощущения, что она имеет право на кольцо. Дома — не было. А сейчас она чувствовала, что наденет кольцо — и оно станет ее родным.

И никак иначе.

— Есть еще один ее портрет.

Адриенна с трудом отвела глаза, и посмотрела туда, куда показывала Джованна.

И снова ахнула.

Та же женщина?

Или не та?

Ее лицо, ее глаза, ее улыбка и платье, ее кольцо... все — ее. Но какая же она здесь... другая! Здесь она была изображена рядом с супругом. И дети, которых они обнимают, мальчик и девочка.

Но почему так?!

Что тебе было в этом короле? Что ты в нем нашла, что увидела? Моргана, ответь?!

Рядом с женщиной не стоял статный красавец. Ее не обнимал за плечи светловолосый гигант. Рядом с ней стоял...

— Горбун?

Адриенна произнесла это вслух, но Джованна услышала.

— Говорят, первый из Сибеллинов был горбат. Но душа у него была добрая и настоящая. И дети не унаследовали его уродства.

— Разве он урод? — искренне удивилась Адриенна.

Вот что хотите с ней делайте... первый король из династии не был красавцем, но и уродом он не был. Светлые волосы... седые? Что же ты увидел, что поседел так рано? И глаза самые обычные, карие, с прозеленью. Только вот обычным его не назовешь. Он просто... просто художнику удалось совершить чудо. Он передал не золото и драгоценности, не роскошь нарядов и зала. Он увидел то, что было между этими двумя.

Как робко, невероятно нежно сжимают мужские пальцы руку женщины. Какая у первого Сибеллина теплая и добрая улыбка. Как сияет лицо Морганы, когда она смотрит на мужа и детей. Каким светом лучатся ее глаза...

— Говорят, она была ведьмой...

— Ведьмы не умеют любить.

Джованна замолчала. И то верно. Какой главный признак ведьмы? Нет, не водой ее проверяют, не огнем, не причастием. Ежели ведьма хитрая и подлая, она от всего защиту найдет.

Первый признак ведьмы — она не может любить никого, кроме себя. А остальное так уже, побочно. Неважно...

Здесь и черное платье королевы казалось уже не доспехами — уютной мягкой ночью. И улыбка у нее была спокойная и добрая. И вроде бы ничего не изменилось... нет?

Кольцо, то самое воронье кольцо, оказалось надето на руку ее сына.

Его передала по наследству королева. И Адриенна заберет его.

Девушка не знала, сколько она стояла перед портретом. Пока не догорела свеча... пока не тронула ее за плечо Джованна, намекая, что пора бы и честь знать. И только тогда Адриенна смогла оторваться от синих глаз.

Только тогда она смогла уйти из старой картинной галереи.

* * *

— Почему его величество не приказал это уничтожить?

Джованна пожала плечами.

Адриенна подумала пару минут и сама нашла ответ на свой вопрос. Может, и хотел. А может... Проклятье — такая штука сложная. Нарваться тоже можно... мог и побояться. Да и дама, которая изображена на полотне...

Вот приснись такая — без преувеличений испугаешься. С визгом. А уж если и правда перед ней виноват — сразу штаны меняй. Интересно, тот завоеватель как — справился? Или все же не удержался? Поводы для гнева у даны... эданны были. Если бы по-честному сражался, а то... подло, ударив в спину... Тьфу! Гадость!

Задумавшись, Адриенна даже и не заметила идущую навстречу эданну. Зато ее отлично заметила Джованна, но было поздно. Пришлось проглотить ругательство и поклониться.

— А? — Адриенна, которая шла за служанкой, остановилась и огляделась.

Здесь и сейчас не было дамы с портрета. Был сад. И была эданна Вилецци, которая стояла напротив и смотрела на Адриенну, как на вошь. Или на что-то такое... очень мерзкое.

— Ты...

Адриенна промолчала.

Вот честно — не хотелось ей ругаться. Просто не хотелось. Из-за чего? Из-за кого? Принца? Да забери его со всеми потрохами, я еще и приплачу! Но ведь не скажешь так!

Или — скажешь?

— У вас ко мне какое-то дело, эданна Вилецци?

Лицо женщины перекосилось. Да, вот так... замуж ее, конечно, выдали. И с мужем она прожила, и кое-что от него унаследовала. Но не имя. Не титул.

Это все отошло к его детям от более ранних браков, таков закон. Если ты ничего не дала роду, то и род не дает тебе своего имени. Поэтому она эданна, но не Лантоно, а Вилецци.

— Ты думаешь, звезду с неба достала? Маленькая дрянь!

А вот это уже была откровенная наглость. Джованна едва не ахнула. С другой стороны... да, оскорблять дану опасно, но что она сейчас сможет сделать?

Стерпеть, расплакаться...

Ан нет?

— Звезда сама на меня упала. — Может, в другое время Адриенна и проглотила бы обиду. Но не здесь и не сейчас. Слишком памятны ей были глаза даны с портрета. Слишком сильно свистел в ее ушах горный ветер. — И вы немного неправы. Не маленькая дрянь. Молодая.

Эданна Ческа аж отшатнулась. Удар пришелся в самую уязвимую точку.

Да, она красива. Она великолепно выглядит. Но — сколько ей осталось поражать своей красотой? Год? Два? Десять?

А что потом?

Она уже тратит состояние на мази и притирания, она часами пролеживает в ванных с молоком и медом, она пьет омолаживающие снадобья...

А девчонка просто молода. В два раза... да что там! Она могла быть дочерью эданны...

— Думаешь, молодость поможет тебе выиграть?

— Выиграть? Вряд ли. Но пережить вас я надеюсь. На сколько лет вы старше меня, эданна? На пятнадцать? Двадцать?

— А это неважно. Важно, что выгляжу я, как видишь... — Руки с красивой формы ногтями, с позолоченными ногтевыми пластинами прошлись по платью. Снова белому, но с алой отделкой. Натянули, подчеркивая идеальную форму груди, бедер, тонкую талию. Увы. Зависть Адриенне была неведома.

— Вижу, — подтвердила она. — Пустоцвет всегда красив.

И снова — наотмашь.

Эданна не хотела рожать от мужа. О нет! А вот с принцем она никогда не предохранялась. Врала, что пьет настои, даже пила напоказ воду с соком. И все равно — ни сына, ни дочери... детей не получалось! Никак! Ни после снадобий, ни в нужные дни...

— Некоторые цветы расцветают позднее. Зато и аромат у них — единственный. Необходимый.

— Может, я еще и рожу. А ты — маленькая дрянь. Нет, не молодая! Маленькая...

— Кому именно родите? — хлестала Адриенна словами. Она бы не стала так, но эданна сама напросилась.

— Его высочеству. Или, со временем, его величеству.

Адриенна насмешливо улыбнулась.

— Приятного вам обнюхивания.

— И возвращаться он всегда будет ко мне. И из твоей постели тоже, — потеряла терпение эданна. — Ты его не получишь!

Адриенна пожала плечами.

— Наслаждайтесь жизнью, эданна. Пока у вас еще есть время...

— У нас. У меня и моего любимого.

Адриенна качнула головой.

— Вашего любящего. Вы его не любите, вы любите только себя. А вот он вас любит. И мне жаль вас обоих.

— Гадина!

— Ошибаетесь. Я не змея, я птица, — легко рассмеялась девушка. — Джованна, хватит пол изучать! Идем! Вы что-то еще хотите мне сказать, эданна?

— Ненавижу!

— Значит, и домогаться не станете, — неприятно рассмеялась девушка.

И прошла мимо, оставив эданну в размышлении: кто?! Кто проговорился?! Ведь и было-то с женщинами, считай, пару раз... ну, может, чуть больше... иногда случалось. Но кто посмел?!

КТО?!

* * *

— Итак, что ты скажешь?

Джованна смотрела в пол.

Страшновато, конечно, было. Но если король приказал... вы же не думаете, что старинные портреты валяются где попало во дворце?

И к ним так легко пройти? Да чтобы тебя еще и не увидели при этом, и не доложили? Смешно даже!

— В-ваше величество...

Филиппо Третий только вздохнул.

Приятно, когда тебя боятся, но иногда это доставляет столько хлопот...

— Джо...ванна, — с трудом припомнил он имя служанки. — Не бойся. Я просто хочу знать. Что именно она говорила, что делала?

Джованна кое-как собралась.

— Ничего не говорила, ваше величество. Мне кажется, она и не знала про них.

— Вот даже как?

— Смотрела так, ваше величество, словно впервые увидела. И имен не знала. И сказала, что дочь бы назвала Морганой.

— Этого еще не хватало.