Паргелий

— Мы считаем, что сестру Дарину переправили сюда, — вклинился Его Высочество. — А значит, внушитель был не один. Тем, в гостинице, просто пожертвовали для отвода глаз, убедившись, что дальше я буду действовать и в интересах контрабандистов в том числе.

— Лично я на их месте залег бы на дно, а потом прислал на остров второго внушителя — он сможет подчинить кого-нибудь из шахтеров, и часть камарилла опять-таки пойдет налево, невзирая на комиссию, — заметил Рино. — В охрану рудников следует включить магов-менталистов, как минимум шестерых, по два на смену.

Его Величество нахмурился. Такого количества узкоспециализированных магов и на всей планете могло не найтись, что уж говорить про провинциальный городок? Но оставить месторождение без защиты от внушителей — все равно что вообще не выставить охрану.

— Хорошо. Найджел, подготовьте запрос в Гильдию Магов Хеллы.

Секретарь деловито зашуршал.

— Отец, я все же считаю, что необходимо прежде всего созвать Совет и обсудить поправки к Магическому Кодексу, — с непрошибаемо упрямым и невозмутимым видом заявил Эльданна.

А король устало поморщился, и стало понятно: вот на эту-то тему они и спорили перед нашим приходом, и договориться так и не смогли.

— Нет. Прежде всего — иринейское посольство, — отрезал Его Величество. — После того, как вы заключите контракт, я созову Совет. Но не раньше.

Принц побелел, сравнявшись цветом с папками на столе, но не позволил себе ни измениться в лице, ни, тем более, протестовать против королевской воли. Кажется, в Храме он еще вел себя довольно раскованно — насколько вообще умел.

— Прием в честь делегации состоится завтра вечером, — твердо сказал король Ирейи. — Вы должны присутствовать, Ваше Высочество. Разумеется, я буду рад видеть и вас, сестра Мира.

Я открыла было рот, чтобы уточнить насчет приглашения Рино, но тут же заткнулась и склонила голову в знак благодарности, которой особо не испытывала. Королю и мне, может быть, и наплевать, законный он сын или нет, — а вот делегация воспримет все несколько иначе.

Но что я там буду делать — отдельный вопрос.

— Отлично. Списки людей, имевших доступ к информации о новом месторождении камарилла и охране Его Высочества, вам передадут через несколько часов, — сухо проинформировал Его Величество и откинулся на спинку кресла. — Знакомство с вами доставило мне истинное удовольствие, сестра Мира.

Получив столь недвусмысленное предложение выметаться, мы трое вежливо расшаркались и с облегчением выскочили за дверь, под которой уже ожидал следующий посетитель, без промедления зашедший в приемную, едва дождавшись кивка стражи. Принц тут же поклонился и, извинившись, быстрым шагом удалился в один из коридоров. Из ниши возле кабинета тотчас скользнули две юркие тени и последовали за ним.

Немудрено, что он так хотел отделаться от охраны хотя бы на время поездки.

— Его Высочество не хочет принимать делегацию Иринеи? — осторожно спросила я у Рино.

Тот сочувственно посмотрел в опустевший коридор.

— В составе делегации прибывает Эльданна Иринеи, — неохотно ответил капитан. — Ей как раз двадцать один год в прошлом месяце исполнился.

— О, — невнятно протянула я, подозревая, что у нас с ним опять "удивительно похожее выражение лица", и тут же спохватилась. — Рино-о... что мне делать? У меня же подходящего платья для приема нет!

А этот черствый мужлан только расхохотался:

— Женщины! Какая разница, что на тебе будет надето? Главное украшение ты уже получила!

— Какое? — наивно поинтересовалась я.

— Дозволение сидеть в присутствии короля, — усмехнулся ищейка.

Я раздраженно махнула рукой, не вступая в споры. Ему, конечно, виднее...

Но платье тоже хотелось.

Глава 22. Как испортить казенное имущество

До самого вечера меня не беспокоили, даже Рино куда-то запропастился, — я видела его всего один раз, и то мельком, в коридоре, куда выглянула в надежде выяснить, положен ли почетной гостье ужин или пора искать паршивую забегаловку поприличнее. Ищейка ослепительно улыбался незнакомой женщине в роскошном пунцовом платье, которая вроде бы была не против продолжить знакомство, но, стоило появиться нежеланному свидетелю (то бишь мне), как она капризно поджала губы и уплыла за поворот, изящно покачивая пышной юбкой и начисто игнорируя "опального" бастарда, будто и не любезничала с ним всего минуту назад.

— Я не вовремя? — смущенно уточнила я.

— Ты не представляешь, насколько, — с чувством сказал капитан. — Что опять, горе луковое?

— Да я как раз на тему лука, — сглотнула я. Лук я терпеть не могла, но, поскольку обеда мне тоже не досталось, готова была слопать что угодно.

— Раз тебя больше никуда не пригласили, значит, ужин принесут прямиком в твою гостиную, — понимающе усмехнулся Рино. — Но в первую очередь, сама понимаешь, обслужат высокородных.

Предлагать организованный грабеж кухни я постеснялась и вернулась в комнату, где уже через пять минут заскучала, занервничала и начала примериваться к стенкам. Стенки, конечно, были шикарные, поразительно ровные для вырубленных прямо в скале, обтянутые дорогим светло-золотистым шелком, но залезть на них все равно хотелось неимоверно.

И что, спрашивается, мешало Его Высочеству сперва созвать Совет, а уж потом выдергивать меня из Храма? Разве что хотел заранее отцу представить, чтобы, если тот забракует идею, быстренько вернуть меня на остров...

Хотя в таком случае совершенно непонятно, почему я еще тут, а не на борту ближайшего рейса на Лиданг.

Я нарезала несколько кругов по гостиной, обреченно вздохнула и полезла в сумку. Разгрузить ее я так и не сподобилась (да и до сих пор надеялась, что удастся смыться побыстрее), и недочитанная книга обнаружилась на самом дне, под аккуратно сложенным темно-синим платьем для служения и дорожной пентаграммой. Выудив свою добычу, я решительно направилась в спальню. Огромная, ярко освещенная гостиная вызывала у меня непреодолимое желание забиться в самый темный угол и забаррикадироваться.

Но спальная, к моему разочарованию, была выполнена в том же стиле: высокий потолок, золотистый шелк на стенах и здоровенная кровать с балдахином, торчащая посреди комнаты, как засахаренная вишенка на приторном пирожном. Я бросила книгу на подушку и осторожно потыкала в постель. Подозрения оправдались — палец благополучно утонул в перине, не встретив практически никакого сопротивления.

Заснуть здесь у меня точно не получится. В Храме кровати были в меру жесткими — чтобы и бока не отлежать, и осанку не испортить.

Применение для такого дворцового излишества я видела всего одно — а потому отступила на несколько шагов назад и с восторженным писком запрыгнула на постель с разгону, в прыжке хлопнув рукой по вызывающе высоко висящим кисточкам на балдахине. Кровать страдальчески заскрипела, покрывало заполошно взмахнуло краями, а книга с подушками полетели мне навстречу, разминувшись с моим любопытным носом на какую-нибудь пару сантиметров. Я отфыркалась от взвившейся пыли, подгребла под себя валик поудобнее и даже нащупала закладку, когда взгляд уперся в обнажившуюся простыню. Снежно-белую, холодную, из тончайшего шелка.

Следующие несколько часов я была очень, очень занята.

Вряд ли кто-то во дворце до сих пор не в курсе, что недавно прибывшая в столицу посланница Равновесия в первый же день удостоилась высочайшей аудиенции и сходу получила приглашение на королевский прием. Меня будут рассматривать как представительницу Храма Лиданга, по мне станут судить о нашем искусстве и долге — а значит, я из шкуры вон вылезу, чтобы у всех осталось должное впечатление.

Платье было красивое, в меру строгое, с длинными облегающими рукавами и воротником-стойкой; струящаяся ткань четко обрисовывала силуэт, выгодно подчеркивая талию, и удачно сборила на груди.

Я вроде бы тоже вполне себе ничего. Суматоха вокруг покушения на принца, в которой я приняла столь активное участие, крайне положительно сказалась на фигуре, а неожиданная передышка во дворце, позволившая, наконец, нормально выспаться, избавила даже от извечных кругов под глазами.

Словом, по отдельности мы с платьем смотрелись отлично.

Но стоило мне его напялить, как я чудесным образом превращалась в бледную моль, недовольно крутящуюся перед зеркалом. Почему-то праздничные храмовые одежды — тоже белые, разве что плетение ткани более плотное — мне шли. А это платье только подчеркивало незагорелую кожу, гротескно контрастируя с тенями под скулами и превращая лицо в детскую страшилку — осталось только фонариком себе в зубы посветить для полноты картины.

И что делать?

Нет, для должного впечатления уже сойдет — видок жутковатый и потусторонний, самое оно для очередной волны суеверий и легкого страха вперемешку с благоговением, если гордо держать спину и корчить из себя отрешенную от мирской суеты монахиню. Но я не питала особых иллюзий насчет отрешения от мирской суеты: как пить дать, полезу танцевать и лопать все самое вкусное, и никакой авторитет Храма, нуждающийся в постоянном поддержании, не остановит. Мистичности в образе нужно поубавить, но как?

От душевных терзаний (ведь надевать традиционное темно-синее платье ужас как неохота!) меня отвлек задумчивый присвист.

Я обернулась, готовясь прочитать Рино отповедь по поводу вежливости и своевременного стука в дверь, и вздрогнула, едва не наступив себе на шлейф.

— Вулканы тебя поглоти, да мы как из одного ужастика сбежали!

Черный мундир сидел на капитане как влитой; было видно, что шился на заказ, со строгим соблюдением всех мерок и дворцовых традиций. Наверняка даже вышивка что-то да значила — недаром же она отличалась практически у всех виденных мною придворных?

Форма Рино, наверное, шла. В лучшие времена, когда ищейка не торчал на вулканическом острове, где по полгода бушуют пепельные бури и солнце выглядывает исключительно по праздникам.

А сейчас черный мундир только подчеркивал нездоровую бледность еще не до конца оправившегося человека, превращая капитана в восставшего свеженького покойничка. Рядом мы, должно быть, смотрелись бы крайне гармонично.

— Красиво, — констатировал Рино вопреки моим ожиданиям и вошел в комнату, естественно, не озаботившись тем, что его никто не звал. — Только в Нальме тюрбаны не носят.

— А что носят? — заинтересовалась я, покорно разматывая свой головной убор.

— Аккуратно уложенные волосы, — невозмутимо заявил ищейка. — Слышала о таких?

Я глянула в зеркало и надулась.

— Ты-то чего тут забыл? — невежливо поинтересовалась я, хватаясь за гребень. Мероприятие, заведомо обреченное на неудачу, но не попытаться я не могла.

— Ну, во-первых, я отобрал у младшего церемониймейстера твое приглашение на прием, — сиятельно улыбнулся капитан, продемонстрировав мне украшенную золотистыми виньетками открытку — видимо, то самое приглашение. — Самого церемониймейстера, уж прости, выгнал, а то он бы тут полночи нудел о том, чего не следует делать в присутствии августейших особ.

— Это ты напрасно, — заметила я, потянувшись за приглашением. — Я же понятия не имею... — открытка предсказуемо вознеслась на недосягаемую высоту капитанского роста плюс вытянутая вверх рука, и я прервалась на середине фразы, с усталой досадой уставившись на ищейку. — Что, серьезно?

— Ага, — кивнул он, и впрямь посерьезнев. — Ты уже подобрала себе спутника на вечер?

— Нет, — удивленно ответила я. — Разве приглашение рассчитано не на одну персону?

— На двоих, — просветил он. — Леди не пристало являться без сопровождения.

Я неопределенно хмыкнула. Как говорила сестра Загира, в каждой девушке есть настоящая леди и много-много дурных манер... но я-то духовное лицо, и обычно именно подобных мне благородные господа приглашают в качестве сопровождения для своих отпрысков — но никак не наоборот.

— У тебя есть на примете несколько кандидатур? — усмехнулась я.

— Всего одна, — скромно сознался этот паршивец, и не думая опускать руку. — Заодно и просвещу тебя, темную, что не следует делать в присутствии августейших особ.

— А тебе точно туда можно? — осторожно осведомилась я. — Ты все-таки...

— Скажем так, церемониймейстеры не обрадуются, но запретить мне присутствовать никто не может, — понимающе улыбнулся ищейка. — А если ты переживаешь по поводу реакции иринейской делегации, то с ее главой я знаком лично, — тут он многомудро прикусил язык, но на его физиономии обозначилось такое мечтательное выражение, что я, не удержавшись, ляпнула:

— А ее муж об этом знает?

— Будущий — знает, — помрачнел Рино.

— О, — смутилась я. Обсуждать иринейскую Эльданну мне не хотелось. — А что во-вторых? — вовремя вспомнила я.

— Ты хотела посмотреть на столицу, — пожал плечами Рино. — Пойдем?

— Ночь же на дворе, — удивилась я, зависнув с гребнем над макушкой.

На завтрашнем приеме наверняка будут присутствовать и члены Нальмского Совета, которых и нужно впечатлять в первую очередь, и король с супругой и принцами, и иринейская делегация... хороша же я буду, если явлюсь серая от недосыпа!

— Ночь, — подтвердил ищейка и подначивающе улыбнулся.

— Пять минут! — затребовала я и рванула в спальню переодеваться.

Белое платье после некоторых раздумий все-таки бережно повесила на плечики и вернула в гостиную, торжественно водрузив на ручку антресолей и с любовью расправив все складки. Рино покрутился рядом, цапнул за подол и немедленно огреб по рукам. Я бы его и вовсе отчитала за неуважение к чужим вещам и личному пространству, но тут ищейка с легким недоумением поинтересовался:

— А где швы?

— Нету, — смутилась я.

Капитан уставился на меня идеально круглыми глазами — а потом развернулся, пересек комнату, прежде чем я успела что-нибудь сделать, распахнул дверь в спальню... и сложился пополам от хохота, открывая мне уже вдоль и поперек изученный вид: путь к разворошенной кровати преграждали два сдвинутых кресла, на спинках которых держался перевернутый кофейный столик, а на нем, в свою очередь, красовалась дорожная пентаграмма, усыпанная белыми лоскутами.

— Напомни мне никогда не звать тебя в гости, — драматически всхлипнул ищейка.

— Я потом верну как было, — честно пообещала я. — После приема.

— Запри дверь, — фыркнул Рино, — а то горничная повесится на твоем шлейфе. И пойдем уже!

Глава 23. Как отшить графа

Дворцовый парк именовался так весьма условно. Из-за особенностей рельефа уместнее было бы "королевский скалодром с прогулочными дорожками". Садовник, конечно, приложил все усилия, чтобы вырастить в парке хоть что-нибудь красивое и редкое, но на влажной каменистой почве охотно перли в рост разве что мхи да можжевеловые деревца, украшенные такими шикарными бородами из лишайников, что куцые клумбочки с цветами только подчеркивали скупую суровость ландшафта.

Зато в ночное небо над Нальмой я влюбилась с первого взгляда.

Над Лидангом луна всегда маленькая и яркая, окруженная мелкой россыпью звезд и тучек — если, конечно, она вообще выглядывает. Над столицей же, томно прикрываясь пушистым облачком, восходил настоящий гигант, щедро заливающий шпили и крыши приглушенным голубоватым светом. Звезд за ним почти не было видно — только спокойное темно-синее небо, ровной гладью сливающееся с туманной дымкой на горизонте.