Ласурская бригада

— Свободен, Лисс, — сказал он, снова склоняясь к бумагам. — Присмотри, чтобы меня не беспокоили.

Расстроенный адъютант вышел.

Его Высочество аккуратно разложил документы на стопки — отработанные (отдать Грошеку), в работе, посмотреть (ночью или завтра). Поднялся, потянулся с наслаждением. Отправился в спальню. В одной из секций шкафа была сложена простая неброская одежда для прогулок по городу. Принц переоделся и, подойдя к окну, загляделся на слежавшийся снег. Дело шло к весне, и он уже не казался таким пушистым, как в начале зимы. Свет фонарей отражался в настовой корке, словно во льду. Губы Аркея тронула нежная улыбка. Он скучал по жене, но чувство не вызывало тоски или раздражения, только радость. Ведь это так важно — скучать по кому-то! Он представил, как поцелует её в пахнущие морозом губы... Как она запрокинет к нему лицо, посветлевшее от счастья... Родная!

Его Высочество догадывался, где в такое время найдёт супругу, потому без колебаний активировал портальный перстень. Спустя несколько мгновений принц стоял перед знакомой дверью трактира. Сердце взволнованно стукнулось о рёбра. Как давно он здесь не был! Кажется, целую жизнь назад!

Накинул капюшон, толкнув створку, вошёл, и оказался поглощённым шумом, теплом, запахами пищи. Народу в трактире было полно: мастеровые, зашедшие после работы пропустить кружечку или поужинать, несколько громко хохочущих прачек, пытавшихся обратить на себя внимание компании оборотней, устроившейся в углу, где потемнее. Те зыркали на них с интересом, блестели глазами, но ответных действий к сближению пока не предпринимали. Несколько стариков неспешно курили трубки и вели размеренные разговоры с долгими паузами ради поглощения жареной с колбасками картошки.

На 'его' месте устроились сразу четверо — немолодая пара, мастер Пип и старшая Гретель, высокая, мосластая, как рабочая кобыла. Последняя не забывала зорко оглядываться, а увидев вошедшего гостя, поднялась и пошла к нему, широко шагая и ладонями расправляя белый фартук.

— Добрых улыбок и тёплых объятий, господин мой! — приветствовала она вошедшего, пытаясь разглядеть его лицо. — Куда желаете присесть? Вон там, слева, есть свободный столик! Хотите отужинать или для начала принести выпить?

Аркей снова оглядел людей, сидящих за 'его' столиком, и, молча пройдя мимо ошарашенной Гретель, направился прямиком туда.

Высокая женщина со смешными веснушками на носу и сединой в волосах поднялась, хотя он ещё не дошёл до неё. Шагнула из-за стола и попала в его объятия. В непривычно карих глазах промелькнуло чувство вины. Совершенно по-детски шмыгнув носом, она спросила:

— Сердишься?

Аркей засмеялся и, прижав её к себе, сел на скамью.

— Есть хочу!

* * *

Король и его шут иногда любили по ночам посещать... Они много кого любили посещать по ночам, но дворцовая кухня в этом ряду стояла отдельно. Мастер Понсил о набегах знал, налётчиками на его погреба был недоволен и потому в незапамятные времена дал указание поварятам ежевечерне оставлять на одном из столов свежие блюда на двоих. Обычно это были накрытые чистыми полотенцами тарелки с сыром, ветчиной и колбасами, пара птичьих или кроличьих тушек, запечённых с начинкой, блюдо с овощами и зеленью, кадушка капусты и огурчиков, хлеб и пара бутылок добротного вина. Не того, что хранилось в самых глубоких подвалах и подавалось лишь по праздникам, причём с бутылки даже не стирали мохнатую пыль, дабы доказать её древность, а просто хорошее ласурское. Гаракенское Его Величество не любил, величал позорным компотом, хотя и не противился подаче на балах и маскарадах, поскольку напиток за лёгкость и аромат обожали дамы, включая официальную королевскую фаворитку.

Король всё ещё пребывал 'в отпуске', однако во дворец зачастил — то в купальню, то в покои рю Филонель, то, вот, на кухню. Дрюне, знавшему его как облупленного, это говорило о том, что Его Величество отдыхать притомился. С одной стороны он был этому рад — соскучился по ежевечернему ритуалу укладания обожаемой супруги, становящейся всё более капризной по мере роста животика, впрочем, ещё незаметного из-за общей обширности будущей мамочки. С другой печалился — в туманной пелене королевских попоек нет-нет да проглядывал свет молодости, того славного времени, когда жизнь казалось простой и понятной, будто на ладони лежала, а силёнок хватало ого-го на что!

Король и шут за прошедшее время, действительно, обошли все Вишенрогские забегаловки и трактиры, посетили стремительно становившуюся модным заведением 'Чёрную каракатицу' и с удовольствием отужинали в старом трактирчике, зажатом между двух домов и носящем название 'У Матушки Бруни'. Только отужинали, ибо куролесить отправились в другое место. Сфера их интересов уже перекинулась за городские стены, где они с удивлением обнаружили пару неплохих придорожных харчевен с простой, сытной и добротной кухней. Дрюня даже начал накидывать заметки для некоего мемуара с рабочим названием 'Обжираловки, вкусняшки и вусмертьупиваловки славного города Вишенрога, с разбивкой на содержимое кошельков и силу желудков'.

— Никогда не думал, что буду сюда возвращаться, как домой! — заметил Его Величество Редьярд, легко разрывая кроличью тушку и половину отдавая Дрюне, а другую — Стрёме, изображавшему третьего. Себе король взял запечённую куропатку — жирненькую, ладненькую, с капельками сока, застывшими на покоричневевших бочах. — Это каким идиотом надо быть, чтобы радоваться возвращению во дворец, но, братец шут, я радуюсь! Ей-ей, радуюсь! Да здравствуют чистые простыни! — Он почесал бороду, добавил: — Без насекомых! Индивидуальные сервизы и удобные...

— ...Гальюны! — хихикнул Дрюня, принимаясь за кроля.

— Да! — Редьярд выбил пробку из бутылки и разлил по бокалам рубиновый напиток.

Надо сказать, бокалы были толстостенными, на крепких коротких ножках, и более походили на пивные, нежели на винные — мастер Понсил не терпел в Храме Еды осколков.

Жалобный хруст костей смолк — то волкодав разделался со своей долей кролика и принялся вздыхать, положа голову на край стола. В его оранжевых глазах гипнотически отражались колбаски.

— А ведь все уже не то, — заметил король, когда они с шутом чокнулись и выпили. — Ты тоже это ощущаешь, братец?

Дрюня, улыбнувшись одними глазами, поскрёб заросший щетиной подбородок. Кое-где в ней уже начала пробиваться ранняя седина, но на душе у шута было легко, он знал, что с появлением ребёнка новая жизнь ему обеспечена!

— Когда всё приелось, братец король, надо всё менять! — посоветовал он. — Тебе бы жениться, только, упаси Пресветлая, не на Агнушке! Этого Ласурия и её бюджет не вынесет! Здесь нужна девка простая, крепкая, нелукавая! Чтобы и полюбиться, и поругаться всласть!

— Это как твоя булошница, что ли? — хохотнул Рэд, скармливая псу вожделенную колбасу. — Может, мне её забрать у тебя, по праву господина, так сказать?

— Она под тобой околеет со страху, — фыркнул Дрюня. — Так что шиш тебе, Твоё Кобелиное Величество, а не лобызания с супружницей моей!

— Прав, — лаконично согласился тот и помрачнел: — Как подумаю, что завтра опять приниматься за бумаги, так изжога начинается!

Стрёма подтвердил гулким басом.

— А и не начинай, — Дрюня с сочувствием посмотрел на него, — Арк справляется, сам же видишь, когда еженедельные отчёты рю Вилля читаешь. Он — молодец, ничего не упускает!

— Троян? — уточнил король.

— Сын твой! — укорил шут. — В народе его любят и уважают, хотя и не всегда понимают, и считают букой.

— Эх, — Его Величество отпил вина, аккуратно так, деликатно, будто на светском рауте, — вот бы Кольке с его харизьмой Арковы мозги! Цены бы такому парню не было!

— А я вот все гадаю, братец, как вы с Её Величеством при вашей совместной... неприязни умудрились второго сына заделать? Да ещё такого красавца?

— Это в меня! — довольно постучал себя в грудь бокалом Редьярд. — Ну, знаешь ли, слабости бывают даже у ледяных статуй!

Дрюня наклонился вперёд, блестя глазами:

— Расскажешь?

* * *

Доплыв до эльфийки, Ягорай умелым движением намотал её волосы на ладонь и прижал девушку к себе спиной. Изгибы её тела его телом считались мгновенно, вызывая возбуждение, которому он дал волю... пока.

Его губы коснулись острого кончика её ушка. Внутренний Яго усмехнулся — вот теперь точно можно умирать: и единорога увидел, и эльфийское ухо опробовал! Арго нашарив ногами дно, вытянулась струной, а когда он коснулся её губами, а после прикусил нежную кожу на ухе, вздрогнула так, словно ледяной водой плеснули. Яго не прекращал сладкой пытки, поцелуи спускались ниже и становились жёстче, грубее. Он умел завести женщину, всегда наслаждался своей властью над ними, наверное, эта черта досталась ему от отца... Лишь с одной он хотел быть не просто сильным, но нежным... И это была не Арго!

Когда его пальцы ворвались в неё, он ощутил себя покорителем Лималля и знал, что границы падут под его напором. Эльфийка вскрикнула, дёрнулась прочь, но он крепко держал её за волосы, заставив запрокинуть голову ему на грудь, и склонившись, мял губами её губы, гася мучительные стоны. Её ноги дрожали. Она пыталась что-то сказать, он не давал, продолжая терзать острыми, сладкими, запретными ласками. Доводя почти до вершины и каждый раз отступая. Не давая отдохнуть. Касаниями превращая нежное девичье тело в сгусток нервных разрядов.

Аргониэль уже дышала тяжело, со всхлипом, как больная. Ластясь, приникала к его телу, хотела обвиться лозой, под водой пыталась повернуться, чтобы бесстыдно обнять его ногами, прижаться животом к животу. И он позволил ей это, однако продолжая удерживать за волосы и не давая приникнуть вплотную. Её расфокусировавшийся от страсти взгляд жадно шарил по лицу, груди и плечам Яго. А он, наклонившись и чуть умерив пыл пальцев, прошептал:

— Чего ты на самом деле хочешь от меня, Арго?

Она застонала, сжала губы, чтобы не отвечать. Он ворвался в её рот жёстким поцелуем, будто пил её душу. И когда отпустил, она со стоном ответила:

— Договор с Драгобужьем, который ты везёшь в Ласурию!

— Зачем он вам?

Эльфийка с ненавистью посмотрела на него, но страсти в глазах было больше. А движения бёдер недвусмысленно говорили о том, чего же она на самом деле желает.

— Нам он не нужен, он нужен Крею!

— Где вы — и где Крей, — усмехнулся Ягорай, куснув её в шею. — Какую выгоду получаете вы от этой сделки?

— Мудрейший в обмен обещал нам один из артефактов... который нам очень нужен!

— Зачем?

— Ты не поймёшь!

— Я понял, зачем ты пытаешься соблазнить меня, не так ли? — улыбнулся Яго и... отпустил её.

С мгновение она стояла, будто в теле оказался клинок, а жизнь капля за каплей истекала из него. Затем закричала яростно и бросилась на рю Воронна, выставив скрюченные, как птичья лапа, пальцы. Он уклонился, и она, шагнув мимо, оказалась на глубине. Провалилась под воду, забилась, захлёбываясь.

Тяжело вздохнув, Ягорай схватил девушку одной рукой за запястья и потащил на себя. Невольное возбуждение ещё потряхивало его, но уже спадало. Морок Аргонаиэль рассеялся! Он не знал, в чём причина исцеления: в твёрдой уверенности в том, что Вителья будет его единственной или в злости на эльфийку, попытавшуюся использовать его в своих целях. Но, держа её, рыдающую, в объятиях, ощущал в себе не желание, а необходимость закончить сделку с выгодой для себя. О, да, Ягорай рю Воронн умел торговаться, как верно заметил однажды полковник Торхаш, и думал, что именно за эту черту в своё время его приблизил к себе Ласурский король, доверив ведение тайных операций за границами страны.

— Какие гарантии безопасности твой отец готов дать мне и моим друзьям, если вы получите желаемое? — спросил он.

Говорил негромко, заставляя Арго прислушиваться, и это сработало — она перестала плакать, коротко взглянула и отвела глаза. Вытащила руки из его захвата, целомудренным жестом прикрыла грудь... Ну, надо же!

— А какие тебе нужны?

— Вы вернёте нас в Ласурию целыми и невредимыми, — отчеканил Яго, — в Ласурию, минуя Крей! Думаю, вашим порталам такое под силу!

Она судорожно вздохнула.

— Я передам твоё предложение отцу...

— Это не всё, Арго! — прервал он. — Я хочу знать, что здесь происходит? Ради чего Владыка Равиниан подкладывает дочь под чужеземца? Не думаю, что ради богатства и славы!

Эльфийка вспыхнула, да так сильно, что покраснела даже шея. Яго думал, она снова впадёт в ярость, но она вдруг всхлипнула, как обиженный ребёнок, отвернулась и побрела прочь, к берегу. Не оборачиваясь, кинула:

— Для этого мне не надо говорить с отцом, человек... Иди за мной!

Она беспрекословно приняла его первенство среди членов бригады, однако это вовсе не значило, что он мог от неё что-то требовать!

Оборотень демонстративно втянул носом воздух.

— Это я должен спросить у тебя, Тариша, что? Что с тобой? Ты возбуждена?

Она прищурилась. Дать бы этому наглецу лапой промеж ушами, чтобы знал своё место! Однако с Вирошем это было бы опасно — она уже видела его в звериной ипостаси, отметила грацию и, несмотря на внешнюю хрупкость, недюжинную даже среди оборотней силу. И потому решила сказать правду:

— Где-то здесь один из наших... Самец — и я хочу его!

Сказала — и посмотрела вызывающе, мол, не тебя, солнечный кот! Что, съел?

Однако Грой не обратил на её вызов никакого внимания, лишь подобрался, будто перед прыжком.

— Можешь определить из каких?

— Наш, кошак! Но я не нашла его! Шла по следу и оказалась в тупике!

Вирош покачал головой.

— Нам морочат голову, Тариша! Я не сомневаюсь, что Ягорай рю Воронн и его товарищи где-то здесь! Твои слова лишь подтверждают это! Дикрай Денеш Охотник Мглы — барс! — он усмехнулся: — Кошак, как ты выразилась. Давай-ка расскажем об этом Вителье и остальным? Без интимных, разумеется, подробностей.

Тариша внимательно посмотрела на него и кивнула, соглашаясь. Блондин вовсе не язвил, говорил серьёзно.

Вдвоём разбудили остальных, собрали в комнате сонно трущей глаза волшебницы, и фарга коротко рассказала, как почуяла запах оборотня, как пошла по следу и уткнулась носом в стену.

— Я не могу ошибаться, — уверенно заявила она, — он не просто был здесь, в цитадели, он здесь и сейчас! И я находилась совсем рядом от него!

Вита встретилась глазами с глазами Гроя. Тот будто ждал чего-то от неё. Сомневаясь, правильно ли она понимает скрытый подтекст его взгляда, волшебница неуверенно предложила:

— Сам не хочешь перепроверить?

Тот молча кивнул и выскользнул за дверь. Оставшиеся переглянулись. Сон улетучивался, сменяясь нервным напряжением, ощутимо сгущающимся в комнате. Деликатный стук прозвучал как удар грома, заставив Виньо подскочить на месте, а сестёр-рубак выхватить топорики.

В помещение вошёл зеленоглазый красавец эльф, тот самый, что любезно приконвоировал бригаду в цитадель.

— Ох, — кажется, сильно расстроился он, — ночные посиделки в полном разгаре, но без меня? Как же так? И где угощение?

— Вот и я думаю... — буркнул тролль.