Зверь в отражении. Одержимый

— Н-н-но, — Стрикс начал заикаться, — разве ее можно убить?

Древний искренне рассмеялся. Владимир походил на свинью: толстый и неуклюжий, с маленькими бегающими глазками.

— Известно ли вам, кто я, Владимир? — Истинный поставил пустую чашку на стол. — Благодаря мне вы существуете.

Заклинатели напоминали ему сов, живущих среди развалин старого города. Увяло былое величие каменных стен, искрошились исполины-колонны. Отовсюду веяло сыростью и запустением, лишь совы продолжали жить в обветшалых дворцах и верить, что по-прежнему хранят знания. Проходили годы, столетия, они не замечали, что все идет не так, а когда спохватились, было уже поздно. К тому времени от совиной мудрости осталась только тень, и они медленно превратились из благородных птиц в тщеславных беспородных павлинов[12].

Маг продолжал вытирать лицо. Кто-то из заклинателей безоговорочно верил ему, кого-то приходилось принуждать. Как леди Ланье. Она боялась, но Демиург просто потянул за нужные ниточки. И заклинательница уже боготворила его, готова была на все и даже больше. Жаль, что она попалась Фенриру.

Проклятый пес! Стоило утопить его в океане, когда он был еще щенком. Древний хорошо запомнил день, когда впервые увидел его. Фенрир прибыл с другими рабами на галере. Выносливый и храбрый. Уже с детства он умел охотиться и выживать. Мало общался с другими детьми, предпочитал оставаться один. Кхалесса же росла общительным ребенком. Ее любили все. Она с легкостью заводила друзей, будь то простые рабы или маги, и смогла найти подход к нелюдимому мальчишке. Так завязалась их дружба.

Кхалесса. Будь она Истинной, рожденной на земле Великих предков, она бы поняла его. Но она родилась в этом жалком мире, что на долгие тысячелетия стал для него тюрьмой. Его путь был обречен на одиночество, а ее уподоблялся стремительному бегу, непрекращающемуся карнавалу красок, посреди городов: мерцающих и умерших. Он не мог созидать, а она желала творить.

Впрочем, он сам виноват. С самого начала стоило прививать воспитаннице ненависть к этому миру. Истинный не переносил даже воздух, которым приходилось дышать. Он был сущим ядом, отравляющим легкие. Живительный сок сабура[13] здесь превращался в отравленное зелье, обжигающее гортань и затмевающее разум. Вместо этого Демиург позволял ей наслаждаться каждым днем, шумом прибоя, закатами и рассветами. Он позволил ей любить. Себя, свою сестру, а после — грязного дикаря без рода и племени.

Демиург презрительно поморщился. Он не желал больше думать о Проклятом.

Другое дело Мааре. Дорогая сестрица. Как же давно он не вспоминал о ней! Она была другой, умела приспосабливаться, находила прекрасное во всем. Постоянно повторяла, что этот мир лишь продолжение Керидверна, что все они связаны. Возможно, так и было, но его дух рвался назад. Здесь он не был самим собой.

Их выбросили как мусор. Слабак-отец не смог убить его и изгнал. Любимую дочь он простил, но она добровольно приняла наказание. Верила, что таким образом искупает свой грех. Следом за ними через Переход прошли и другие Отступники, но отныне они стали его заклятыми врагами.

В мертвом мире, лишенном магии, его захлестнуло отчаяние и неудержимое желание уничтожать все. Демиург начал со своих соплеменников, находил их по одному. Кого-то убивал, кого-то лишал сил, вкушая страхи и наблюдая за страданиями. Он уничтожил искру Истинных в каждом и разжег до неистового сияния свою. Стал всемогущ. С этой силой весь Керидверн мог быть у его ног. Насмехаясь над павшими братьями, и не замечая протестов сестры, он задумал вернуться домой. Он еще и не догадывался, какое разочарование его ожидает. Открыть Переход с этой стороны в одиночку было невозможно.

Демиург остался один и не надеялся, что после всего Мааре будет рядом. Она простила его, даже сочувствовала. Он поражался ее способности прощать и любить, несмотря ни на что. Мааре была удивительной. Но что бы она ни делала, у нее не получилось примерить его с этим миром.

— Я даю вам время подумать, — Древний равнодушно наблюдал, как слуга убирает чашки на поднос. — Три дня.

— Что будет, если я не соглашусь? — бледный маг вперил взгляд в пол.

— Я убью вас всех.

— 25 -

XXII век до н. э. Остров Сансара.

Говорили, что ее поцеловала Богиня. Она была четвертым ребенком короля. Без способностей, но наделенная удивительным даром читать чужие судьбы. Подобные ей рождались раз в тысячелетие. Со всего Керидверна в королевство съезжались маги, чтобы увидеть особенное дитя и вознести почести ее семье. Королю и всему его дому пророчили славное правление, но все пошло прахом, когда на трон сел старший брат. Он возжелал заполучить запретное. Демиург пользовался ее безграничной любовью, и она позволяла ему все. Открывала тайны, которые стоило держать под замком. В итоге он поплатился за свою алчность, а она — за глупость.

Безбрежный океан расстилался у нее ног. Волны играли цветами элефантинских изумрудов, стремились достигнуть берега и исчезнуть в мириадах сверкающих капель. Они словно соленые слезы ложились на холодный гранит, покрывая его немыми поцелуями. Мааре сидела у причала и предавалась воспоминаниям. Она часто бывала тут.

— Мааре! — Звонкий голос Кхалессы, заставил отвлечься от раздумий. Воспитанница бежала к ней по песку. — Я сбилась с ног, пытаясь найти тебя.

Она остановилась рядом и перевела дыхание. Ветер трепал ее черные волосы и развевал легкое платье цвета закатного неба. Глядя на нее Мааре вдруг осознала, что Кхалесса стала совсем взрослой. Из прелестной девочки превратилась в красивую женщину. Их уже сложно было назвать ровесницами. Провидице исполнилось шестнадцать, когда она — изгнанница и преступница, переступила через границу Перехода. Здесь время для нее остановилось. Но для Истинной, рожденной в этом мире, все было иначе.

— Что случилось? — Мааре поднялась ей навстречу и обняла.

— Я покажу тебе нечто удивительное.

— Вот как? — провидица изогнула светлую бровь.

— Пойдем!

Кхалессу потянула ее за собой в сторону дворца. Они поднялись по высоким ступеням, пробежали через несколько залов, где едва не сбили с ног стражника. Мааре отстала и нагнала воспитанницу уже на пороге ее покоев. Кхалесса стояла посреди комнаты и держала в руках меч. Истинная замерла.

— Демиург подарил мне его! Представляешь!?

Мааре почувствовала, как сердце пропустило удар, и кровь прилила к лицу. Миг, что она смотрела на оружие, показался вечностью.

— Положи!

— Что? — Кхалесса удивленно округлила глаза.

— Положи его сейчас же, Кхалесса! — она кричала на нее, как на маленькую провинившуюся девочку.

Мааре выхватила меч у растерявшейся воспитанницы и бросила на подушки, словно он был ядовитой змеей. Накинула на него покрывало, завернула и только после взяла в руки. Затем она подошла к сундуку и, отбросив тяжелую крышку, убрала артефакт.

— Не смей открывать его, пока я не вернусь!

— Куда ты? Что происходит? — Радость в голосе Кхалессы сменилась непониманием.

— Я только поговорю с братом.

* * *

Демиурга она нашла в главном зале. Он любил оставаться один, отсылал стражу и рабов. Каждый приказ Истинного выполнялся беспрекословно. Его боготворили, ему поклонялись, но те, кто видел его впервые, впадали в ступор. Седые волосы и лицо мальчишки. Обжигающий взгляд: он слишком многое повидал. Никто не осмеливался смотреть ему в глаза. Никто кроме нее и Кхалессы.

Мааре помнила, какими были его волосы давным-давно. Такие же, как и у нее: золотая рожь под лучами солнца. Когда Демиург обратился к запретной магии, он стал меняться. Она предупреждала о последствиях, но он не желал слушать. С тех пор ничего не изменилось.

— Ты отдал его Кхалессе! Зачем?

— Пришла пора вернуться домой, моя милая сестрица.

— Домой!? — она не могла поверить своим ушам. — Ты готов заплатить за это ее жизнью? — Мааре смахнула слезы. Губы предательски дрожали.

Механизм здесь отличался от портала в Керидверне. За магию в этом мире приходилось дорого платить. Один из магов должен стать проводником и суметь удержать мощь Перехода. Маг погибнет при любом исходе. Проводник не увидит земли Керидверна, он умрет перед каменным алтарем, куда поместит ключ.

Мааре взглянула на брата. Она знала, что ему плевать на то, что станет с миром, который он с отвращением называл тюрьмой. Но как он мог быть так жесток к той, кого воспитал? Богиня! В глубине души она ждала, что рано или поздно он решится на этот шаг, но гнала мысли прочь. Закрывала глаза на очевидное, не желая верить, что все повторится вновь. Он назвал девочку Кхалессой. На их родном языке это имя означало надежду. Его надежда на возвращение. Этому не будет конца!

После того как Демиург понял, что даже со всей своей силой ему не справиться с магией Перехода в одиночку, ей казалось, что он смирился. Мааре надеялась, что брат изменится. Долгое время он жил отшельником, потом стал незримо оберегать потомков тех, кого лишил сил. Использовал внушение, передавал знания. Благодаря ему заклинатели процветали, а Мааре радовалась.

Глупая девчонка! Всю жизнь она любила жестокого деспота.

— Ты не изменился! Монарх, утопивший свою корону в чужой крови! Я верила в тебя. Всегда верила. Я отправилась за тобой. Я любила тебя и люблю. Как и Кхалесса. Она считает тебя отцом. Но ты... ты...

Мааре замолчала и замерла, когда он приблизился.

— Любовь — это слабость, дорогая сестрица, — он провел рукой по ее волосам. — Она как ржавчина, разъедает самый крепкий доспех, дурманит самый острый ум. Нет сердца ей неподвластного, если только не открыть главный секрет. Нужно чтобы любили тебя, а твое сердце должно оставаться неприкосновенным. Пустым.

— Ты действительно такой! — с ненавистью процедила она. — Пустой. Холодный. Ненавижу тебя!

Мааре стремительно развернулась, но налетела на невидимую стену. Демиург кинулся к ней и грубо схватил за руку. До боли сжал запястье, прикоснулся к браслету. Провидица задохнулась от силы, мгновенно закрутившейся вокруг. Картины прошлого и будущего проходили мимо: ни рассмотреть, ни подумать. Она всхлипнула, чувствуя привкус крови на языке. Эта мощь убивала. Дар Богини в этом мире стал смертельным проклятьем.

— Не забывайся, Мааре. Однажды мне надоест. Ты помнишь, что стало с Сайвеном, нашим братом? Лишенный истинной магии, он подох в сточной канаве. А ведь его силы были мне без надобности, — он прикоснулся пальцами к ее щеке, смахивая слезинки, — в отличие от твоих. Я этого не хочу, но сделаю, если ты вздумаешь мне мешать.

Глотая горькие слезы, она вырвалась из стальной хватки и бросилась прочь. Мааре бежала, не разбирая дороги: через залы и комнаты, натыкаясь на слуг и придворных. Каждый провожал ее изумленным взглядом. Оказавшись на улице, она вдохнула соленый воздух, но в этот раз он не принес облегчения. Грудь сдавило от боли и отчаяния. Вернувшись на берег, провидица рухнула на песок возле воды. Волны тут же омыли ноги, намочили тонкую ткань полупрозрачного платья.

Мааре закрыла лицо ладонями, постаралась успокоиться. Она почти забыла о своем даре. Сдерживающий браслет был на ней уже слишком долго. Но когда брат коснулся его, разрушая чары и выпуская на свободу силу, она вспомнила каково это — видеть то, что скрыто. И она увидела. Осталось только вспомнить.

Провидица легла, позволяя волнам касаться себя. Она не обращала внимания на прохладный бриз, как и на то, что полностью промокла. Звездное небо напоминало о доме. Созвездия были другими, но она знала, что они лишь продолжение одного необъятного полотна. Есть и другие, в других мирах, куда уже никогда не попасть. Вот бы увидеть их все!

Оскаленная волчья морда мелькнула перед глазами. Мааре испуганно ахнула, резко села и принялась оглядываться по сторонам. Всего-навсего образ. Провидица расслабилась, прислушалась к шуму моря и стала шептать молитвы Богине. Она должна была слышать, через миры и пространства, Мааре верила в это. И увидела. Кхалессу в развивающемся белом платье и огромного Зверя у ее ног, добровольно возложившего на свои плечи тяжелую ношу проклятия. Трех девушек, разделивших дар предвидения, который больше не будет причинять невыносимых страданий. И Демиурга. Одного посреди бескрайней пустыни, тонущего в смраде топких болот из терзающих воспоминаний. Себя она увидела там же. Скрюченной старухой с пустыми глазницами. Лишь призрак, обреченный на вечные скитания.

Пусть так. Она готова заплатить за свои грехи. Снова.

Мааре поднялась и на негнущихся ногах, направилась к Высокому дворцу. Теперь она знала, что делать.

Глава XIV

Обреченная на вечность

— 26 -

Март, 1228 год. Англия. Бристоль.

Утренний туман стремительно таял под бледно-золотыми лучами солнца. Выцветающее с каждой минутой небо теряло глубокие темные краски ночи и розовело на востоке.

Стрикс стоял возле мачты и наблюдал за Еленой. Облокотившись на борт, она смотрела на воду. Вокруг суетились слуги и матросы. Когг,[14] на котором плыл Маркус, причалил одним из первых. Судно Вальтера и еще несколько других отстали по пути.

— Тебе не следовало использовать внушение, — раздался над ухом голос Роберта.

Маркус даже не повернулся.

— Я только притупил ее боль. Не мог же я отпустить ее после того, как все узнал.

Тем же вечером Маркус отправился к отцу, но не нашел его. В шатре никого не оказалось. Среди вещей, в походном сундуке он обнаружил шкатулку. Не будь он Стриксом, защитная магия вокруг артефакта убила бы его на месте. Сила, исходящая от атаме, подтвердила слова друга.

Отпустить Елену назад в деревню означало отдать на растерзание толпе и Братству, как и оставить в Бристоле. Он пообещал ей, что станет легче, и не солгал. Тонкая сеть, подчиняющая его воле, сковала самые болезненные чувства. Маркус внушил ей желание отправиться вместе с ним: легкое, ненавязчивое, как летний ветерок. Стрикс чувствовал себя полным ничтожеством, играя чувствами девушки, но выбора не осталось. Раз судьбе было угодно свести их пути, он не мог позволить отцу совершить задуманное. Никто не давал ему права так распоряжаться жизнями людей! По его милости погибли дети.

Маркус сжал кулаки и повернулся к Роберту.

— Неужели они думают, что смогут помыкать кем-то, кто обладает такой мощью?

Оракулу открыто все. Разве Вальтер не опасался, что она не узнает о том, кто стоял за смертью ее близких?

— Представь себя на месте человека, которого убили, а после вернули к жизни и наделили силой. Как бы ты себя чувствовал?

— Потерянным?.. — после недолгой паузы Маркус взглянул на валлийца.

Вирс кивнул.

— А если бы рядом оказался тот, кто смог бы все объяснить, помочь и поддержать? Пока вновь обращенная Провидица разберется в себе, научится управлять силой, они смогут узнать все, что нужно.

— Ты знаешь, что они ищут?

— Заклятие, которое вернет к жизни Древнюю.

— Кхалессу? — фыркнул Маркус. — Отец и впрямь верит в эти сказки?

Роберт наградил его тяжелым взглядом.

— Чтобы сберечь эту тайну, Оракул отдала свою жизнь. Вот почему Вальтер желает изменить девушку, воспользоваться ее наивностью, — маг вздохнул. — Шпионы короля донесли, что другие члены Братства продолжают поиски. Не все верят в успех твоего отца.