Рок-Пойнт кивнул, и Мандрейн исчез. Несколько минут спустя дверь кабинета снова открылась, и он вернулся, неся в руках что-то похожее на стандартный нарезной мушкет.
— Нам пришло в голову, сэр, — сказал он, держа винтовку примерно в положении слева, повернувшись лицом к Рок-Пойнту, — что морским пехотинцам и армии также понадобятся надежные взрыватели для их артиллерии. И если бы мы собирались предоставить их для орудий, мы могли бы также подумать о том, чтобы предоставить их и для стрелкового оружия. Вот что это такое.
Он упер приклад винтовки в пол и достал из правого бокового кармана туники маленький медный диск, который протянул Рок-Пойнту.
Верховный адмирал взял его немного осторожно и встал, придвинувшись ближе к свету из окна, чтобы лучше рассмотреть его. Это был не плоский диск, как он подумал сначала. Вместо этого он был выдолблен с одной стороны — чашечка, а не диск, — и внутри полости что-то было. Он посмотрел на него еще мгновение, затем снова повернулся к Мандрейну.
— Должен ли я предположить, что вещество внутри этого, — он поднял диск, указывая на пустую сторону указательным пальцем другой руки, — является частью вашего "гремучего живого серебра"?
— Да, сэр, запечатанное каплей лака. И это, — Мандрейн поднял забинтованную руку, — напоминание мне о том, насколько это чувствительно. Но то, что у вас в руке, — мы называем "ударным колпачком", по крайней мере, на данный момент. Мы называем это так, потому что оно надевается на это, — он поднял винтовку и взвел курок, указывая на приподнятый ниппель, который заменил затравочный поддон обычного кремневого замка, — как кепка или шляпа.
Он повернул оружие, и Рок-Пойнт понял, что ударная поверхность молотка не была плоской. Вместо этого на нем было выдолблено что-то немного большее, чем "колпачок" в его руке.
— Мы рано обнаружили, что, когда один из колпачков взрывается, он имеет тенденцию разлетаться во все стороны, — криво усмехнулся Мандрейн, касаясь шрама на щеке, которого Рок-Пойнт не заметил. — Вспышка от обычного кремневого замка может быть достаточно плохой, эта еще хуже, почти так же плохо, как вспышка от одного из старых фитильных замков. Поэтому мы отшлифовали поверхность молотка. Таким образом, он опускается поверх ниппеля, что ограничивает детонацию. На самом деле стрелять из него гораздо приятнее, чем из кремневого ружья.
— И это делает то же самое для уменьшения осечек и невосприимчивости к дождю, как вы говорили о том, что касается артиллерии, Алфрид? — пристально спросил Рок-Пойнт.
— Совершенно верно, сэр. — Симаунт гордо улыбнулся Мандрейну. — Урвин и его команда только что нашли способ существенно повысить надежность наших винтовок. И переоборудование тоже довольно простое.
— Очень хорошо, коммандер, — искренне сказал Рой-Пойнт, но Симаунт поднял руку.
— Он еще не совсем закончил, сэр.
— Он не закончил? — Рок-Пойнт задумчиво посмотрел на коммандера, который выглядел более взволнованным, чем когда-либо.
— Нет, это не так, сэр. И этот следующий фрагмент был полностью его собственной идеей.
— В самом деле? И что еще вы хотите мне показать, коммандер?
— Ну... это, сэр.
Мандрейн снова поднял винтовку, и Рок-Пойнт внезапно заметил рычаг на ее боку. Он не обратил на это внимания, когда осматривал модифицированный механизм замка, но теперь коммандер повернул его. Раздался щелкающий звук, и брови исполняющего обязанности верховного адмирала поднялись, когда затвор винтовки, казалось, развалился на части. Твердый кусок стали, возможно, дюйма полтора длиной, плавно двигался назад и вниз, и он внезапно смог заглянуть в канал ствола винтовки. Нарезные канавки были отчетливо видны на фоне ярко отполированной внутренней поверхности, и Мандрейн поднял на него глаза.
— Одна из вещей, о которой мы думали с точки зрения новой артиллерии, — способы повышения скорострельности, сэр, — сказал он. — Очевидно, если бы мы могли придумать какой-нибудь способ заряжать их с казенной части вместо того, чтобы засовывать боеприпасы в ствол спереди, это бы очень помогло. Проблема заключается в создании казенного механизма, достаточно прочного, чтобы выдержать взрыв заряда, достаточно быстрого, чтобы действовать в течение некоторого практичного периода времени, и достаточно плотно закрывающегося, чтобы предотвратить катастрофическую утечку вспышки при каждом выстреле. Нам не удалось решить эти проблемы для артиллерии, но размышления о связанных с этим трудностях подсказали мне это.
— Что именно "это", коммандер? — осторожно спросил Рок-Пойнт, не совсем веря в то, что он видел. Возможность артиллерии с казенным заряжанием, а тем более такой же винтовки, была одной из тех, которых он жаждал с тех пор, как получил доступ к записям Совы, но он никогда не думал, что может увидеть ее так быстро. Особенно не подтолкнув его развитие сам.
— Ну, — снова сказал Мандрейн, — оно работает так, сэр.
Он снова полез в карман и извлек странного вида винтовочный патрон. Он был немного больше тех, что носили стрелки в своих патронных ящиках, и в его внешнем виде было две странности. Во-первых, бумага была своеобразного сероватого цвета, а не коричневого или кремового, как у стандартного картриджа. А во-вторых, он заканчивался толстой круглой основой из какой-то ткани, которая на самом деле была шире самого картриджа.
— Бумага картриджа обработана тем же составом, который мы используем в свечах Шан-вей, сэр, — сказал Мандрейн. — Не точно та же смесь, но она близка. Это означает, что весь картридж горюч, и он запечатан парафином для защиты от влаги. Парафин также помогает защитить от случайных взрывов, но с новыми колпачками вспышки от замка более чем достаточно, чтобы взорвать заряд через покрытие. А поскольку чашку не нужно заряжать отдельно, стрелку не нужно скусывать пулю и заряжать оружие сыпучим порохом. Вместо этого он просто вставляет его в казенную часть, вот так.
Он вставил патрон в открытую казенную часть, вдвинув его как можно дальше вперед большим пальцем, и Рок-Пойнт понял, что в задней части открытого ствола была вырезана небольшая выемка. Тканевый диск у основания картриджа вставлялся в выемку, хотя он был толще, чем глубина выемки.
— Как только патрон вставлен, — продолжал Мандрейн, — надо снова поднять рычаг, вот так, — продемонстрировал он, и подвижный затвор встал на место, плотно прижавшись к основанию ткани, — чтобы снова закрыть затвор. Рычаг дает мощное механическое усилие, сэр, так что он фактически вдавливает войлок на конце патрона в углубление. Это обеспечивает герметичное уплотнение, которое отлично работает при каждой испытательной вспышке. И после того, как патрон выстрелит, стрелок просто снова опускает затвор и вставляет следующий патрон прямо внутрь. У патронов усиленные стенки, чтобы они не сгибались под давлением, и то, что осталось от основания предыдущего патрона, засовывается в ствол, где фактически образует пыж для следующего патрона.
Рок-Пойнт несколько секунд пристально смотрел на молодого морского офицера, затем медленно покачал головой.
— Это... блестяще, — сказал он с предельной искренностью.
— Да, это так, сэр, — гордо сказал Симаунт. — И, хотя не так просто заменить кремневый замок на один из новых ударных замков, изготовить винтовки с новым затворным механизмом будет намного быстрее, чем создать новое оружие с нуля.
— Вы только что удвоили или утроили скорострельность наших морских пехотинцев, коммандер, — сказал Рок-Пойнт. — И я не морской пехотинец, а тем более не солдат, но мне кажется, что способность заряжать оружие так же быстро лежа, как и стоя, также должна быть огромным преимуществом в бою.
— Я хотел бы так думать, сэр, — сказал Мандрейн. Его обычно напряженные глаза на мгновение опустились в пол, затем снова посмотрели на Рок-Пойнта, темные и серьезные. — Бывают моменты, когда я чувствую себя довольно бесполезным, сэр, — признался он. — Знаю, что наши с коммодором Симаунтом дела важны, но, когда я думаю о том, с чем сталкиваются другие офицеры в море, в бою, чувствую... ну, как бездельник. Это случается не очень часто, но случается. Так что, если это действительно поможет, я рад.
— Коммандер, — Рок-Пойнт положил руку на плечо Мандрейна и прямо посмотрел в эти темные и серьезные глаза, — нет ни одного человека в форме их величеств — ни меня, ни даже адмирала Лок-Айленда и всех других людей, погибших в Марковском море, — кто сделал больше, чем вы здесь с коммодором Симаунтом. Ни одного. Поверьте мне, когда я говорю вам это.
— Я... — Мандрейн на мгновение запнулся, затем кивнул. — Спасибо, сэр.
— Нет, спасибо вам, коммандер. Вы и коммодор снова помогли нам, как я и ожидал. И поскольку вы есть, — адмирал внезапно улыбнулся, глаза дьявольски блеснули, — я придумаю для вас еще один маленький вызов... как только смогу об этом подумать.
.IV.
Город Сиддар, республика Сиддармарк
— Можно было бы ожидать, что собственный личный флот Бога будет лучше этого, не так ли? — заметила мадам Эйва Парсан, повернув голову и глядя через стройное плечо на гостя.
Тонкая рука указала в окно на широкие серые воды залива Норт-Бедар. Со вкусом обставленная квартира мадам Парсан находилась на одной из лучших улиц недалеко от чарисийского района города, всего в квартале или около того от места, где река Сиддармарк впадала в залив. Из ее окон как правило открывался захватывающий дух вид на гавань, но сегодня обычно голубая и сверкающая бухта была зеркалом стального цвета такого же стального неба, в то время как холодный ветер гнал по ней ледяные волны в елочку.
Более мрачную, менее привлекательную перспективу было бы трудно представить, но эта изящная взмахивающая рука указывала не на погоду в заливе. Вместо этого ее жест охватил горстку галеонов, стоящих на якоре далеко от городских причалов. Они прижались друг к другу на холодной воде, словно ища поддержки, умудряясь выглядеть жалкими и удрученными даже на таком расстоянии.
— Можно было бы надеяться, что Богу вообще не нужно строить военно-морской флот, — печально ответил ее гость.
Это был худощавый, среднего телосложения мужчина с серебристыми волосами, и выражение его лица было значительно более серьезным, чем у нее. Он придвинулся немного ближе к ней, чтобы удобнее было смотреть в окно, и его глаза были обеспокоены.
— И, хотя не могу согласиться, что чарисийцы заслуживают тотального уничтожения, которое Клинтан хочет обрушить на них, я не хочу думать о том, как он и другие отреагируют на происшедшее, — продолжил он, качая головой. — В любом случае, не вижу, чтобы это налагало какое-либо чувство сдержанности.
— Почему они вообще должны чувствовать "сдержанность", ваше преосвященство? — едко спросила мадам Парсан. — Они говорят с авторитетом самих архангелов, не так ли?
Седовласый мужчина вздрогнул. На мгновение показалось, как будто он хотел возразить, но потом покачал головой.
— Они думают, что знают, — сказал он тоном, который признал ее точку зрения, и ее собственные глаза смягчились.
— Простите меня, ваше преосвященство. Я не должна вымещать на вас свой гнев. И это именно то, что я делаю, по моему мнению. Устраиваю истерику, — она слегка улыбнулась. — Этого бы никогда не случилось в Зионе, не так ли?
— Полагаю, что нет, — сказал ее гость со своей собственной кривой улыбкой. — Жаль, что тогда у меня не было больше возможности понаблюдать за тобой, так сказать, в действии. Конечно, не зная тогда того, что я знаю сейчас, я бы по-настоящему не оценил твое мастерство, не так ли?
— Конечно, надеюсь, что нет! — Ее улыбка превратилась во что-то очень похожее на ухмылку. — Это означало бы, что моя маска сильно сползла. И подумайте о своей репутации! Архиепископ Жэйсин Канир в гостях у печально известной куртизанки Анжилик Фонда? Ваши прихожане в Гласьер-Харт пришли бы в ужас!
— Мои прихожане в Гласьер-Харт многое простили мне за эти годы, Эйва, — сказал ей Жэйсин Канир. — Уверен, что они простили бы мне и это тоже. То есть, если бы кто-нибудь вообще заметил одного скромного архиепископа среди всех этих викариев.
— Не все они были продажными и коррумпированными, ваше преосвященство, — сказала она тихо и печально. — И даже многие из тех, кто был и тем, и другим, были виновны больше в самоуспокоенности, чем в чем-либо другом.
— Ты не обязана защищать их передо мной, моя дорогая. — Он протянул руку, чтобы нежно коснуться ее предплечья. — Я знал их так же хорошо, как и ты, если не точно так же.
Он снова улыбнулся, сжал ее руку и отпустил, затем снова посмотрел в окно на далекие корабли, стоявшие на якоре. Пока он наблюдал, появился сторожевой катер, плавающий по ровному кругу вокруг них, как будто защищая их от какой-то береговой чумы.
Или, возможно, чтобы защитить берег от какой-нибудь заразы, которую они несли, — мрачно подумал он.
— Я знал их, — повторил он, — и слишком многие из них заплатят такую же ужасную цену, как и наши друзья, прежде чем все это закончится.
— Вы так думаете? — женщина, теперь известная как Эйва Парсан, повернулась к нему лицом. — Вы думаете, что до этого дойдет?
— Конечно, это так, — печально сказал он, — и ты знаешь это так же хорошо, как и я. Неизбежно, что, по крайней мере, Клинтан найдет больше врагов среди викариата. Действительно ли они там есть или нет, совсем не имеет значения! И, — его глаза сузились, когда они пристально посмотрели на нее, — мы с тобой оба знаем, что затеваемое тобой и твоими агентами на землях Храма только усугубит ситуацию.
— Значит, вы думаете, что я ошибаюсь, делая это? — спокойно спросила она, не дрогнув, встретившись с ним взглядом.
— Нет, — сказал он через мгновение, его голос стал еще печальнее. — Я ненавижу то, чего это будет стоить, и весьма опасаюсь за твою бессмертную душу, моя дорогая, но не думаю, что ты ошибаешься. Есть разница между тем, чтобы не ошибаться и быть правым, но не думаю, что для тебя есть какой-то "правильный" выбор, и Писание говорит нам, что ни один истинный сын или дочь не могут бездействовать, когда Божья работа должна быть выполнена. И какими бы ужасными, думаю, ни были некоторые последствия твоих усилий, я боюсь, что твои дела и цели действительно являются Божьей работой.
— Надеюсь, что вы правы, ваше преосвященство. И думаю, что так оно и есть, хотя я стараюсь помнить, что это может быть мой собственный гнев и моя собственная ненависть, а не Бог. Иногда я думаю, что больше нет никакой разницы.
— Поэтому я так беспокоюсь о твоей душе, — мягко сказал он. — Всегда можно выполнять Божью работу по неверным причинам точно так же, как можно совершать ужасные поступки из лучших побуждений. Было бы замечательно, если бы Он дал нам дар бороться со злом, не учась ненавидеть на этом пути, но подозреваю, что это удается только величайшим и светлейшим душам.
— Тогда я надеюсь, что услышу ваши молитвы, ваше высокопреосвященство.
— Мои молитвы как за твою душу, так и за твой успех, — он снова немного криво улыбнулся. — Для меня было бы удовольствием, а также моим долгом при любых обстоятельствах вверить Богу такую душу, как твоя. И, учитывая, в каком я перед тобой долгу, с моей стороны было бы совершенно невежливо не сделать этого.
