| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Джиттербаг? Это какой-то код? — спросила Рита.
— Да нет, просто фигура речи.
— Кейджи, что все это значит?
— Извини, серж, я позже объясню. — Ответил я.
— Так, ладно, начнем в направлении на 12 часов.
— М-м, правильно.
— Эй, Кейджи! Если увидишь торговый автомат, возьми мне курева! — успел я услышать слова Йонабару перед тем, как отключился от взводной линии связи.
— Хороший у тебя взвод. — усмехнулась Рита остроте Ниджу, — Ты готов?
— Только нежно.
— Да я всегда нежна.
— Звучит не так, чтоб очень.
— Займись лучше мимиками, ладно?
Карабкаясь по стенам воронки, царапая землю и, наконец, влезая друг на друга, мимики повалили из отверстия проделанного Ритиным взрывом в земле. Мы с головой нырнули в их стаю. Раздутые лягушки были со всех сторон.
Бежать. Стрелять. Новый магазин. Бежать еще. Стрелять. Дышать.
Высокоточные бомбы выковыривали мимиков из укрытий. Дым вкручивался в небо из тех мест где они взрывались, находя свои жертвы, а за ним, вместе с песком и грязью, летели куски вражьей плоти. Мы бросились в воронку и достали тех, кого не достали бомбы. Коси их! Под корень, всех до одного!
Даже если повторять один и тот же день снова и снова, жизнь на поле боя не становится рутиной. Измени всего на градус угол удара, и изменится вся цепь событий, изменится исход сражения. Упусти минутой раньше мимика, и минутой позже он будет косить твоих друзей. С каждым погибшим солдатом фронт слабеет, пока не рухнет однажды под тяжестью напора. Лишь потому, что взмах топора отклонился с сорока восьми градусов на сорок семь.
Мимиков там было — не счесть. Точки заполнили весь экран локатора. Чисто эмпирически, чтобы убить одну тварь, нужен был отряд примерно из десяти солдат. Но даже и тогда, чтобы это сделать, весь отряд должен был фаршировать мимика свинцом, пока не кончатся патроны.
Рита не останавливалась ни на секунду, размахивая топором, с легкостью машущего пластиковым мечом ребенка. От мимиков только клочья летели! Шаг, взмах, клочья! Шаг, взмах, клочья!.. Помыть, сполоснуть, повторить.
Я никогда не видел ничего подобного. Дротики наполняли смертью воздух, с полдюжины мимиков были от меня на расстоянии протянутой руки, но, несмотря на все опасности вокруг, я был сверхъестественно спокоен. Было кому прикрыть мне спину. Рита стала фильтром, отсекающим и нейтрализующим страх. Я был в долине злоебучей смерти, тут двух мнений быть не может, но я был там плечом к плечу с ней.
Я научился выживать подражая Ритиному мастерству владения топором, и за это время изучил каждое ее движение — какой ногой она сделает следующий шаг, и которого из окруживших мимиков ударит первым. Я знал когда она ударит топором, и когда отступит. Все это и намного больше было намертво "прошито у меня в операционке".
Уворачиваясь от опасностей Рита продвигалась сквозь вражеские ряды, прокладывая тропу безупречно исполненного уничтожения. Она не трогала лишь тех врагов, на которых не хотела отвлекаться. А я был только рад зачистить все за ней. Мы никогда не тренировались вместе, но мы двигались, как близнецы, как ветераны бесчисленных боев на стороне друг друга.
Риту атаковали одновременно четыре мимика — скверная задачка, даже для Валькирии. А она еще не восстановила равновесие после предыдущего удара. Я мягко подтолкнул ее свободной рукой. На какую-то долю секунды она была поражена, но ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что я сделал.
Она действительно была мастером. Меньше чем через пять минут она уже научилась работать со мной в паре. Как только она осознала, что я могу свободной рукой или ногой оттолкнуть ее от опасности, Рита повернулась к следующему врагу и атаковала его в лоб, даже не думая уворачиваться. Передняя лапа мимика прошла всего на ширину ладони от ее лица, но она и не моргнула.
Работая как единое целое, мы прорывались сквозь врага с пугающей силой, краем глаза постоянно следя за бронекостюмами друг друга. Нам не были нужны слова и жесты. Каждое движение и каждый шаг, нам говорили все, что должно было быть сказано.
Может наш враг и научился отматывать время назад, но и человечество научилось паре собственных фокусов. Были люди, которые умели приводить в порядок бронекостюмы, люди, которые могли поколдовать над стратегией и обработкой логистики, люди, которые могли обеспечить поддержку линии фронта, и, не в последнюю очередь, люди, которые были прирожденными убийцами. К своему окружению и опыту человечество приспосабливается бесчисленным количеством способов. Враг, заглядывавший в будущее и предсказывавший опасность, пал жертвой собственной эволюционной атрофии. Мы учились быстрее, чем они.
Я 158 раз прошел через смерть, чтобы оказаться на высоте, на которую ни единое существо на планете даже не могло претендовать за всю свою жизнь. Рита Вратаски вознеслась еще выше. Мы шагнули далеко вперед от остальных вооруженных сил, мы сами стали армией. Наши бронекостюмы выводили изящные, закрученые по часовой стрелке, спирали, когда мы нападали. Эту привычку я перенял от Риты. А позади не оставалось ничего, кроме курганов агонизирующей падали.
Через сорок две минуты боя мы его нашли. Мимика, устроившего эту ублюдочную временную петлю. Эту, связавшую нас нить. Если бы не он, я не тонул бы десятки раз в собственной крови, не разглядывал, как валятся из меня кишки на землю, не бродил бесцельно в этом безвыходном аду. Если бы не этот сервер, я бы не встретился с Ритой Вратаски.
— Вот он, Кейджи. Убить его должен именно ты.
— С удовольствием.
— Помни: сперва антенна, потом резервные копии, потом сервер.
— А потом домой?
— Не сразу. Когда закончится петля, начнется настоящий бой. А домой — когда здесь перестанет шевелиться последний мимик.
— Ничто не дается легко.
Геноцид был единственным способом выиграть войну. Вам не объявить победу, проредив их силы на 30 процентов. Надо уничтожить всех до последнего. Остановите сервер, и продолжится война. Все, что могли сделать мы с Ритой — это вытащить наши войска из трясины временных петель. А сама победа, потребует побольше сил чем два солдата. Но в день когда мы победим, я могу погибнуть, Рита может погибнуть, Йонабару, Феррел, и остальные из нашего взвода могут погибнуть, даже эти ебланы из 4-го могут погибнуть, а время никогда уже не повторится. На Земле настанет новый день.
Рита сказала, что уничтожить сервер так же просто как открыть консерву. Все что для этого нужно — правильная открывашка. Прикиньте, до этого она была единственным человеком на планете, у которого была такая.
Люди Земли, ликуйте! Кейджи Кирия придумал новую открывашку! Покупайте прямо сейчас, и с каждой открывашкой фирмы "Рита Вратаски" вы получите открывашку, фирмы "Кейджи Кирия"!
БЕСПЛАТНО!
Но если бы вы и захотели, вы, конечно, не смогли бы купить нас по отдельности. Похоже, мы с Ритой были бы не очень честными продавцами. То, что соединила эта кошмарная петля времени из недр преисподней, не разлучить смертному. Только мы с Ритой поняли одиночество друг друга, нам и стоять бок о бок, кроша мимиков на мелкие кусочки, до самого конца.
— Антенна уничтожена!
— Разбираюсь с резервными копиями.
— Присоединяюсь.
Мой боевой топор взлетел и опустился в быстром, чистом взмахе...
Я открыл глаза лежа в постели.
Взял ручку и написал цифру "160" на тыльной стороне ладони. А потом вмазал по стене что было сил.
Глава 2
Совсем непросто говорить человеку то, что заставит его плакать — да еще перед целой аудиторией. А если среди этих людей есть Джин Йонабару — значит ты в бетонном каное с дыркой в дне, да в ручье полном дерьма.
В прошлый раз это получилось непроизвольно. Я пробовал придумать лучший способ сообщить об этом, но так и не смог подобрать что-то короткое и классное, дающее Рите понять, что я тоже пойман в петли времени. Может мне нужно было просто сказать об этом. Черт, у меня не было идей получше.
Я никогда не был умником, потому мой крохотный мозг был загружен на полную катушку задачей понять почему не получилось разорвать петлю, как планировалось. Я сделал всё, что сказала мне Рита, но вот я опять здесь — мой 160-й день перед началом битвы.
Небо над тренировочным полем N1 в свой 160-й раз было так же чисто, как и в первый. Солнце над горизонтом жарило нещадно. Физподготовка только закончилась, наши короткие тени пестрили пятнами пота.
Я был совершенно чужим для этой рыжеволосой женщины со слишком бледной, как для солдата кожей. Ее глубокие карие глаза смотрели на меня.
— Так ты хотел поговорить. О чём?
Я выбился из графика и в голову не приходило никаких идей. Надо было оттащить ее в сторонку до физподготовки, но теперь уж поздно.
Глядя на нее я повторил ту же чушь про зеленый чай, что и накануне. Я думал, может в этот раз все будет не так плохо. Может она и не станет... Ну, блин!
Слезы струились по ее щекам, капали с подбородка и разлетались брызгами по руке, которую я протянул, чтоб их поймать. И хоть я взмок после физподготовки, но они были горячи настолько, что обжигали словно пули из двадцатки. Сердце забилось, будто я был старшеклассником, пригласившим девушку на танец. Оно и в бою у меня так не колотилось.
Она схватилась за мою рубашку так, что побелели пальцы. В бою я предсказал бы каждый ее шаг, но здесь я ничего не понимал. Запрограммировав себя, чтоб увернуться и от тысяч атакующих мимиков, на что я годен был сейчас, когда это было так нужно? Мой мозг блуждал в потемках, ища выход, а я гадал была ли еще потной моя рубашка в том месте, где за нее держалась Рита.
В последний раз я так и стоял, как парковая статуя, пока она не успокоилась и не заговорила. Может кругов через десять по петле, и это стало бы рутиной, и нашлась бы пара фраз, чтобы успокоить ее в моих обьятиях, но это значило — свести мое общение с единственным, понимающим меня человеком, к исполнению программы. Что-то мне говорило — лучше постоять и подождать.
Йонабару пялился на нас, как пялился бы турист на медведя в зоопарке, если бы тот вдруг встал и завальсировал. Ну, по крайней мере я нашел как его заткнуть! Феррел тактично отвел глаза, но лишь наполовину и примерно так же поступил весь остальной взвод. Да мать вашу! Ну вот он я — танцующий медведь! Не смотрите. Ничего не говорите. Кидайте деньги в банку и топайте!
Что надо делать если нервничаешь? Представить, что все голые? Нет, это — когда выступаешь перед публикой. А если нервничаешь, нас учили думать о том, что тебе приятно. О том, что тебе приносит счастье. В бою этот момент будет наверное очень приятно вспомнить, но почему же он так раздражает сейчас?!.. Если бог и знал, то отвечать не торопился.
Я взял Риту за руку. Она выглядела потерянной.
— Я Кейджи Кирия.
— Рита. Рита Вратаски.
— Думаю, мне надо теперь сказать "Очень приятно".
— Чему ты улыбаешься?
— Понятия не имею. Просто счастлив, похоже. — Ответил я.
— Странный ты какой-то. — Ритино лицо разгладилось.
— Слушай, давай сделаем перерыв? — Я взглянул через ее плечо, — Направление на мои два часа. Готова?
Мы с Ритой рванули прочь, оставив тех кто был на поле чесать в затылках, и проскользнули за сетчатым забором спортплощадки. Бриз дувший с моря холодил нам кожу и мы бежали еще какое-то время просто ради удовольствия от бега. Вдалеке, по левую сторону от нас, лежала береговая линия, а за ней, позади бессмысленной колючей проволоки ограждавшей пляж, простирались кобальтово-синие волны. Синие, потому что мы сражались чтобы океан таким остался. Патрульный катер прокладывал по нему курс параллельный нашему и оставлял позади белый след вдоль линии меж небом и водой.
Стихли солдатские выкрики и из всех звуков остался лишь шум прибоя, далекое шарканье военных ботинок по бетону, слишком громкое биение моего сердца и дыхание Риты.
Я решил остановиться и тупо встал, точно как перед нашим побегом. Рита не смогла вовремя притормозить, и врезалась в меня. Снова ошибка программы. Я сделал несколько неуклюжих шагов. Рита споткнулась, когда пыталась удержать равновесие. Мы держались друг за друга, чтобы не упасть. Моя рука обвилась вокруг тела Риты, а её рука вокруг моего.
Наше столкновение могло привести к нарушению целого ряда пунктов устава. Ее разгоряченное тело ударилось в меня как реактивный снаряд, а приятный запах поглотил мой разум. Без моей Брони я был полностью беззащитетен против витающей вокруг нас химии.
— Ох, прости, — извинилась первой Рита.
— Это я виноват. Мне не надо было останавливаться.
— Да нет, я хотела сказать, прости, но... — ответила она.
— Тебе не надо извиняться.
— Я и не пытаюсь. Я просто, э-э... Не мог бы ты отпустить мою руку?
Ой! — Красное кольцо выступило на Ритиной руке там, где я за нее схватился, — Извини!
Для меня Рита была старым другом, боевым товарищем, а для нее Кейджи Кирия был только что встреченым незнакомцем. Не более, чем пепельным силуэтом из другуго времени. Только я помнил облегчение, которое мы испытывали прижатые спиной к спине. Только я ощущал искру, пробегавшую меж нами, когда наши глаза встречались в безуслвном понимании. Только я чувствовал тоску и преданность.
Перед призывом я видел шоу про мужчину, который любил женщину, потерявшую память в результате несчастного случая. Он должен был пройти примерно через то же, через что я проходил сейчас — безнадежно смотреть как то, что ты любишь, уносит ветром, а ты бессилен это предотвратить.
— Я... Хм... — Я даже не знал с чего начать на этот раз, насмотря на все, что было в предыдущий.
— Это твой лучший способ вытащить нас с той спортплощадки?
— Ага. Кажется.
— Хорошо. И где мы теперь? — Рита развернулась на каблуках и огляделась.
Мы стояли на широком поле огороженом с одной стороны баррикадой из колючей проволоки, а с трех других — сетчатым забором. Сорняки пробивались зелеными побегами сквозь трещины в бетоне, который покрывал примерно десять тысяч квадратных метров площади.
— На спортплощадке номер 3.
Мне удалось вытащить нас с одной площадки на другую. Чудно. Похоже я провел слишком много времени с Феррелом. Его любовь к тренировкам граничила с серьезным умственным заболеванием, а я начал заражаться.
Рита снова повернулась ко мне:
— Мрачновато.
— Прости.
— Нет, мне нравится что здесь так пусто.
— Странные у тебя вкусы.
— Разве это вкус? Там где я выросла было безнадежно пусто. И даже океанов у нас там никаких не было. — Она запрокинула голову, — Небо, оно тут такое яркое!
— Небо? Тебе нравится?
— Не столько само небо, сколько его цвет.
— Почему же тогда твой бронекостюм красный?
На несколько секунд повисла тишина, прежде чем Рита ответила.
— Небо в Питтсфилде такое чистое. Как цвет воды, если окунуть в неё кисточку с голубой краской. Как будто вся вода мира взмыла в небо и растворилась там. — я посмотрел на Риту. Она оглянулась на меня. Карие глаза внимательно смотрели на меня, — Прости. Забудь что я сказала.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
