В Ульяновске, это дело было поставлено на поток: многие из деталей и узлов «Жестянки Лизи», в неисчислимых артелях «Красного рассвета» насобачились производить с достаточно хорошим качеством и сравнительно низкой себестоимостью — сродни фордовским, что ещё больше упростило и удешевило производство автокара.
«Межрабпром», оправдывая своё название, действительно помог навести мосты с соответствующими германскими фирмами и в Ульяновске были построены «Завод пластических масс», «Завод поршневых колец», «Завод автомобильной электроники и свеч зажигания», «Завод зубчатых передач», «Завод резино-технических изделий»…
Чуть не забыл упомянуть «Завод метизов» в Выксе — столице АО «Россредмаш».
Как и планировал — небольшие, но по последнему слову техники оснащённые предприятия с сотней рабочих и специалистов, служащие не столько для выпуска продукции — как образцы для копирования и школами для подготовки кадров.
А вот с «Оптико-механическим заводом» пока не обломилось из-за упёртости руководства «Carl Zeiss», дрожащих за свои технологии…
Ну да, ничего!
Вилли Мюнценберг — Председатель «Межрабпома», работает над этим и, думаю всё же — во время «Гросс-депресняка», который уже не за горами — возьмёт этот бастион.
Да к тому вскоре, я смогу предложить «Carl Zeiss», кое-что своё — «технологии в обмен на технологии», так сказать.
Однако, вернёмся к нашему «Автокару»…
Не мудрствуя лукаво, мы с Домовёнком без изменений применили в конструкции «УАЗ-0911» шины от «Форда-Т», штампованные диски колёс, тормозную систему, электрический генератор и стартер, систему зажигания, фары, маслонасос, радиатор, приборы…
Кое-что ещё «по мелочи», разве всё упомнишь!
Фордовскими были многие элементы двигателя автокара — переделанного в двухтактный «двухгоршковый» оппозит: поршня с шатунами, вкладыши и кое-что прочее по мелочи.
Благодаря низкой степени сжатия (4,25:1) двигателя, автокары могли довольно бодро бегать на самых низких сортах топлива — включая, даже керосин на хорошо прогретом двигателе. И, именно за это они ценились — наряду с ремонтнопригодностью кривыми «граблями» вчерашних крестьян.
Из-за ещё большей примитивности, чем всемирно известное фордовское «ведро с гайками» — развитие концепта мототелеги получилось не дороже его, если перевести на баксы. Автокары сперва предпочитали покупать обеспеченные горожане — нэпманы «средней руки» для развоза товаров. Заценили их промышленно-торговые кооперативы, государственные промышленные предприятия — для меж— и внутрицеховых перевозок.
Ну и наконец, «УАЗ-0911» распробовали и «долго запрягающие» военные!
Для тех же целей, что прежде деревянные «мотыги»: для работы на складах, аэродромах, на предприятиях военной промышленности… Для перевозки обозно-вещевого имущества и боеприпасов. По штату от 1927-го года, каждому стрелковому взводу РККА полагался один автокар. Правда лишь в военное время, когда эти транспортные средства предполагалось мобилизовать у населения наряду с лошадьми.
В 1929 году была произведена первая серьёзная модернизация и на автокар получивший бренд «УАЗ-0911М», был установлен четырёхпоршневой 22-ти сильный «оппозит» производства Ижевского завода малолитражных двигателей. Это напомню — такой двигатель, где две пары поршней — двигаются в едином цилиндре навстречу друг другу в общем цилиндре.
Годом позже, «УАЗ» получил большой заказ на «автокары» он Наркомата обороны и соответствующий кредит на развитие от «Госпромбанка СССР» и, стальной механический «конь» — стал постепенно вытеснять деревянную мужицкую «мототелегу» (в свою очередь — изрядно потеснившую живую лошадь) из вооружённых сил, из народного хозяйства и с крестьянских подворий.
Таким образом, шёл процесс перехода к выпуску обычной бюджетной «полуторки» — грузовичка грузоподъёмностью полторы тонны, вроде нашей «Газели».
* * *
Время шло и наш Домовёнок вырос и, достигнув совершеннолетия, стал Рубцовым Кузьмой Николаевичем — самым богатым юношей в СССР, хотя это официально не афишировалось. Теперь, опекунство ему не требовалось и, он вполне мог наломать дров: ибо если золотыми руками и технической смекалкой — Господь его наградил по-царски щедро, то в житейско-практическом — прямо-таки над ним жестоко надругался.
Короче, наш Кузя — простофиля ещё тот!
Конечно, все мы не без греха и наш Кузьма тоже бывало неоднократно заставлял поволноваться меня и дядьку Клима. Как-то раз к нему подкатила одна разбитная городская деваха с вполне определёнными намерениями и, Домовёнок — у которого в крови заиграли вполне определённые гормоны, начал было бузить — требуя «свою долю»… Когда же дядька Клим вместо денег отвесил ему хорошенький подзатыльник своей — ещё не забывшей кузнечный молот рукой, тот пустился во все тяжкие и, чуть было не пролюбил в буквальном смысле этого слова свой «Ульяновский Автомобильный Завод» (УАЗ)…
Ну да кто старое помянет — тому глаз вон.
Чтоб такого больше в моей «промышленной империи» больше не повторялось, я заранее предпринимал меры — прежде всего морально-воспитательного характера. Моё слово для Кузьмы что-то значило, а я частенько повторял:
— Сорить деньгами или просто их кому-нибудь показывать, хвастаясь — не только просто по-мещански пошло и глупо, но и небезопасно.
Домовёнок наивно хлопал длинными, но редкими ресницами:
— А зачем тогда они? Деньги? Если их нельзя никому даже показывать?
Делаю вид, что задумываюсь… Потом весьма глубокомысленно:
— Деньги, не предназначенные для собственного выживания, нужны чтоб из них — делать другие деньги.
Последовал вполне логичный второй вопрос:
— Зачем?
— Во-первых, именно так делается прогресс — почитай хотя бы у Карла Маркса…
Кузя непроизвольно поморщился, как от неожиданно-кислого: читать что-то кроме технической литературы — ему в ужасный лом. Только прикиньте: он даже «Войну и мир» Толстого — не смог осилить дальше третьей страницы.
Я в отличии от него, в своё время дошёл аж до тринадцатой, только потом сдался.
— А, во-вторых… Твой дядька, для чего днями и ночами на рыбалках пропадает? Он разве так голодает, что всего частика в округе выловил и теперь по соседним волостям промышляет?
Сразу оживившись:
— Да, нет! Дядька Клим ловит рыбу не на прокорм, а ради удовольствия.
— Вот и делать деньги тоже — вроде удовольствия!
Тот, довольно долго размышлял над моими словами, затем:
— Если делать деньги из денег, чтоб потом на них что-нибудь изобрести и сделать — то это конечно, удовольствие — да ещё какое! А если я буду перед всеми хвастаться деньгами — то у меня их отберут или украдут и, никакого удовольствия не будет.
— Вот видишь!
Умный мальчик, всё понимает — жаль только, что несколько лоховат…
Но этот разговор состоялся уже очень давно — где-то на втором году нашего с ним знакомства.
Когда Домовёнок подрос и обзавёлся кой-каким житейским опытом — по большей части отрицательным, я приводил более весомые аргументы:
— При социализме, Кузьма, деньги хоть и играют очень важную роль, но это не главное.
— А что главное, Серафим?
— Связи и рейтинг…
— «Рейтинг»?
— Да! То, что о тебе говорят — иными словами. Если о тебе будут говорить плохо — тебе конец и, никакие деньги не помогут.
Выполняя мои «заветы» Кузьма Рубцов взял шефство над одним из детских домов, стал крупным вкладчиком в облигации государственного Сберегательного банка, в «Фонд индустриализации», не говоря уже про «Общество друзей воздушного флота СССР» и прочие «ДОСААФы».
Его дядька Клим Евграфьевич Крынкин — председатель кооператива «Красный рассвет», мог бы к тридцатым годам пол— Киева купить — а потом продать с хорошей маржой. Но он продолжал жить в своём старом — хоть и оттюнингованном по последнему «писку» моды (даже «золотой» унитаз имелся!) доме, ездить на рыбалку на убитой «Татре-11», что я ему когда-то подарил (её хоть обматерить можно — как лошадь!) и, даже не брезговал «под настроение» сам браться за кузнечный и слесарный инструмент.
Когда-то, побуждая Клима создать и возглавить кооператив «Красный рассвет», я соблазнял его возможностью всецело отдаться любимому занятию — возложив большинство обязанностей на своих заместителей. В последних у него поперебывало немало народу, но к концу двадцатых годов власть потихоньку перешла к трём его сыновьям.
Я хоть и рьяный противник преемственности по семейному принципу, но в данном случае — всё зашло как надо!
Хотя сыновья Клима были, его же словами — «жоп…поруки», но по другим позициям отнюдь не бесталанны. Заметив это вовремя, я совсем немного с ними позанимался — развивая способности, снабдил «роялистой» литературой, приставил к ним опытных наставников и, они по крайней мере — уже сейчас втроём стоили одного своего родителя.
«Вам бы ещё годков с пяток, ребятишки, — думал я на них глядучи на заседаниях Совета акционеров, — а ещё лучше — с десяточек!».
Старший Касьян, без всякого сомнения — прекрасный организатор и хозяйственник. По моей рекомендации он «стажировался» у самого Овильянского Ильи Михайловича — прежде ещё царского чиновника, затем советского госслужащего и зэка в нашем «ИТЛ» и, наконец — Председателя Ульяновского Совета народного хозяйства. Долго стажировался — пока тот не помер, Царство ему Небесное…
Средний сын — Даниил, я уже не раз упоминал про него — врождённый финансист. Его наставник — неоднократно упомянутый Дед Мартимьян, когда-то служащий приказчиком у самого купца Багрова.
Младший Филимон, хоть и разп…издяй изрядный и маменькин сынок, конечно, но обладающий уникальнейшей способностью договориться с кем угодно и об чём угодно. «В любую задницу без мыла залезет» — эту пословицу русский народ, придумал как специально для него!
Его наставник — московский адвокат Брайзе Иосиф Соломонович, к тридцатым годам уже отмотавший срок и создавший в Ульяновске частную контору «Красная Фемида» по оказанию юридических услуг, как-то допытался до меня:
— Серафим Фёдорович! А нет ли в этом юноше еврейских кровей?
Я к этому народу отношусь достаточно политкорректно — но иногда просто бесит вот это жидовское самомнение о себе, как об самом умном народе:
— Матушку его про то спросите, коль давно ухватом по кумполу не получали.
Филимона-переговорщика братья брали на заключение сделок и, если не полениться и подчитать на РЭВМ «Архимед-1» (релейной электронно-вычислительной машине) — доходу «Красному рассвету» он приносил, не меньше чем швейная фабрика «Красная игла»!
Кроме того, Крынкин-младший возглавил юридический отдел и, хотя смертельно не любил учувствовать в скучных тяжбах и без пригляда — всё норовил от них увильнуть и, там оказался на высоте.
В общем, к середине 30-х «Красным рассветом» руководили четыре брата: Председатель Совета акционеров АО «Ульяновский автомобильный завод» Кузьма Рубцов — кроме всего прочего, имел должность технического консультанта у сыновей Клима, своих кузенов по матери.
Семейственность, кроме известных недостатков имеет ещё и свои несомненные достоинства. Недаром монархия — самая устойчивая из всех форм государственного устройства. Клим был такого же мнения и, мне вторил — поэтому по этой части, всё было почти что ровно.
Однако, мы про Домовёнка…
Одевался «самый успешный вьюнош СССР» как все, гораздо скромнее — чем его мать и две сестры, а из «излишеств» позволил себе приобрести лишь велосипед, да одеваться в «Красной игле» во всё «пролетарское» — для особо торжественных случаев.
Тем паче, как у меня, так и наших ульяновских «миллионеров» — все деньги были в вложены в проекты и «крутились» принося новые деньги. В кармане же зачастую, было «как у латыша — хрен да душа».
Честно скажу: добиться такого менталитета было не трудно — а невероятно трудно!
У народа нашего в те годы, а не только у нэпманов — была трудноискоренимая привычка «лишнюю» копейку пропивать, а «лишним» рублём — пускать пыль в глаза. Однако, при допуске к «большим деньгам» — мною была устроена многоступенчатая система отбора, а дальше — воспитательная система моральных поощрений и материальных наказаний. И я сумел переломить многовековые «купеческие» традиции и создать новую шкалу ценностей и приоритетов.
Приживётся ли она в умах и сердцах народных? Будет ли она долговечной? Останется ли после меня?
Покажет время!
Эх, ещё бы лет десять-пятнадцать спокойного развития… А лучше — двадцать.
* * *
Однако, это я отвлёкся, давайте вернёмся к теме.
В 1927 Кузьма Николаевич Рубцов закончил среднюю школу и поступил в Ульяновский рабфак — подготовительное отделение ВУЗов для студентов из рабочей молодёжи. К окончанию Рабфака в 1929 году, я незаметно-ненавязчиво сумел подобрать к нему в его КБ «АО УАЗа» ребят и взрослых таким макаром, что все вместе они компенсировали недостатки его «менеджмента» — в кавычках. Главным же в АО «УАЗ», по сути, был отсидевший свой срок инженер из Москвы — решивший не возвращаться в столицу и, даже успевший ещё до «звонка» обзавестись в Ульяновске новой семьёй.
Правильно мной инструктированный и, кроме организационного — обладающий ещё и видным невооружённым глазом педагогическим талантом, он управлял «Ульяновским автомобильным заводом» как опытный старшина-сверхсрочник управляет ротой — через голову «зелёного» лейтенанта из училища.
Незаметно, но властно!
Когда «УАЗ-0911», по сути — та же «Мотыга», только несколько более продвинутая — стал уже так же неинтересен, как съеденный вчера ужин, я сказал:
— Друзья! А не запилить ли нам с вами народный автомобиль?
— А что такое «народный автомобиль», Серафим?
— Это такой автомобиль, который не роскошь — а средство передвижения.
Это было сказано в стране, не забывайте, в которой — даже обладателя «убитого» велосипеда вполне могли обозвать «буржуем» и набить ему репу из классовой ненависти!
Всеобщая нищета была такой, что её волей-неволей были вынуждены выдавать за добродетель: типа личный автомобиль — это такая буржуйская заморочка, вредная нашему пролетарскому духу.
