| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ван Эк оставил в сингальской столице гарнизон из 1800 человек под командованием де Фебера в ожидании прибытия Мартена Рейна, некогда портного, который был назначен комендантом. 28 февраля де Фебер сам отправился в Коломбо, и по дороге он получил известие, что Ван Эк, находившийся в очень подавленном состоянии после своего возвращения, внезапно скончался; многие считали, что в приступе отчаяния он покончил с собой.
Для сингальцев нетрудно было понять тайну этого печального конца многообещающей карьеры. "Там этого глупого предводителя вражеских войск постигло страшное и ужасное безумие, которое было вызвано силой богов, а также силой заслуг короля, так что он бесславно покинул этот прекрасный город и был поглощен огнем Смерти. И все воинства врага, которые пришли под руководством этого глупого человека, стали бессильными и беспомощными, и их настигли бедствия. Некоторые стали жертвами болезней, другие сильно пострадали от голода, одни были убиты в битве, а другие отправились в горные твердыни. Так были уничтожены и обращены в бегство эти враги, гнуснейшие из всех людей".
Таков величественный рассказ автора Махавансы.
Дело выглядело очень серьезным; сингальцы были повсюду, и, когда Фебер удалился, он вывел гарнизоны на линии сообщения до Висинавая, таким образом оставив Рейна и его людей изолированными в самом сердце вражеской страны. Они были плохо снабжены продовольствием и вскоре оказались полностью отрезаны от внешнего мира; в Коломбо поняли, что их позиция крайне критична, и с ними невозможно связаться с помощью письма. Сам Рейн был серьезно болен, приближались муссонные дожди, и к 11 апреля рассерженные сингальцы подошли к границе в Ситаваке, отомстив всем и всем, кто принадлежал Компании.
Были составлены планы освободить Рейна от блокады, двинув войска по злополучному маршруту через перевал Балане, и отправлены срочные сообщения престарелому Энтони Мойяарту, который находился в Джафанапатнаме, чтобы тот приехал и взял в свои руки дела в Коломбо. Однако боевые действия не прекратились, и осажденный гарнизон неуклонно таял от болезней и голода, поскольку сингальцы понимали, что для них нет необходимости подвергать себя риску.
В августе Иман Вилем Фальк прибыл в качестве губернатора; ему было тогда всего двадцать девять лет, он родился в Коломбо в 1736 году, а его мать, дочь губернатора Малакки, была уроженкой Самаранга. Молодой casti, смуглая кожа которого принесла ему прозвище "Ворона", получил прекрасное образование в Утрехте, и вскоре стало ясно, что он был одним из самых способных администраторов Компании, которых когда-либо присылали на Цейлон. Он взял в руки сложную ситуацию; были начаты переговоры с сингальским двором; и 10 августа министрам было направлено примирительное письмо. Были приняты меры для демонстрации военной силы на различных участках границ; и за границей распространились слухи о том, что Компания намеревалась свергнуть короля и что его преемник уже выбран и передан на попечение губернатора. В то же время были предприняты усилия, чтобы заручиться симпатией жителей побережья, и в октябре Дассанаяка, который, вероятно, спас Ван Эка и его эскорт от гибели, был награжден медалью и цепью в знак признательности Компании, и ему разрешили иметь четырех барабанщиков в качестве знака отличия.
К счастью для замыслов нового губернатора, продолжительные военные действия серьезно прервали возделывание полей во владениях короля, и его подданные оказались на грани голодной смерти. В декабре прибыл посол от короля, и Фальк увеличил нажим, который он оказывал. Все склады соли были обысканы и уничтожены; в то время как Три, Четыре и Семь Коралов разорены от края до края. Гарнизон Тринкомали продвинулся в Бинтенне; другой отряд под командованием майора Дюфло занял Матале, где население умирало от голода. Дворец, который имелся у короля в этом округе, сгорел дотла; склад из 15000 мешков селитры, которую терпеливо собирали на протяжении многих лет из отложений летучих мышей, был найден в пещере и уничтожен.
Народ был совершенно истощен, и среди самих министров было заметно недовольство. Теперь Фальк занял примирительную позицию и отослал королю великую Карандуву и золотые хаудахи. Эта тактика оказалась эффективной: скудным остаткам гарнизона было разрешено вернуться в Коломбо, и пять уполномоченных во главе с Думбарой Рала прибыли от двора, чтобы обсудить условия мира. Истощенное состояние их слуг, которые тщательно экономили все, что могли, из провизии, поставляемой им службой снабжения Компании, убедительно доказывало, до какого края нужды дошли подданные короля. Переговоры от имени Компании вели ван Ангелбек и Годфрид Леонард де Кост, способный дисава из Коломбо, и после долгих споров проект нового договора был подписан в Коломбо в 19.30 14 февраля 1766 года.
По этому соглашению, которое содержало двадцать пять статей, Компания была признана сувереном над округами, которыми она владела до начала войны. Более того, король уступил ей все оставшееся побережье, на расстоянии 1 говва вглубь страны, а Компания обязалась ежегодно выплачивать ему доход, получаемый с этой территории. Он был признан верховным повелителем над остальной частью острова, а вся остальная территория, занятая Компанией во время войны, должна была быть возвращена ему. За его подданными было оставлено право брать столько соли, сколько они захотят, у Левайя, Путталама и Чилава, в то время как Компания получила привилегию собирать корицу во всей Нижней Стране, принадлежащей королю, а именно, Сабарагамуве, и Трех, Четырех и Семи Коралах до Балана. Корицу, растущую к востоку от Балана, должны были собирать подданные короля и продавать по фиксированной ставке исключительно Компании, которая получила вдобавок монополию на торговлю слоновой костью, перцем, кардамоном, кофе, орехами и воском.
Подданные двух договаривающихся сторон могли вести между собой неограниченную торговлю с правом въезда на территории друг друга для этой цели, при этом Компания обязывалась закупать для короля такие товары, которые ему нужны были, из зарубежных стран. Взамен он согласился снабжать Компанию в Баттикалоа и Тринкомали всей необходимой древесиной и выдать всех голландцев, которых он держал в плену, вместе с пушкой, захваченной в Ханвелле. Также в договор было включено положение о возвращении беглых рабов и выдаче преступников.
Компания обязалась защищать королевские владения от любой внешней агрессии и не заключать никаких соглашений с какой-либо иностранной державой, которые могли бы нанести ему ущерб; в то время как король пообещал не заключать никаких договоров с другими европейскими державами или индийскими князьями, и выдавать всех европейцев, прибывающих на его территорию. Унизительный обряд, который до сих пор заставляли совершать послов Компании, когда им давалась аудиенция, в конце концов упразднили, и в будущем на таких приемах с обеих сторон должны были соблюдаться одни и те же церемонии.
До последнего существовали опасения, что переговоры потерпят неудачу; стороны не могли договориться о том, чье имя должно указываться первым, но в конечном счете удалось достичь компромисса, по которому было постановлено, что название каждой из сторон договора должно быть поставлено первым в том экземпляре, которая останется у этой стороны. Сингальцы настаивали на обмене всех трофейных орудий и дезертиров, но голландцы ответили отказом; тем более что предатели из числа подданных короля действовали в качестве проводников для их армии. Сингальский перевод договора был подготовлен Иллангаконом и проповедником Филипсзоном и подвергнут дословной проверке комиссарами; оригинал, который должен был быть подписан королем, был начертан на позолоченном пергаменте.
Фальк конфиденциально предложил уполномоченным включить в договор пункт, запрещавший всем малабарцам занимать должности в королевстве; сингальские посланники выразили свое восхищение этим предложением, но сказали, что еще не пришло время для его реализации; они многозначительно добавили, что думают, что это произойдет в ближайшее время, если они смогут рассчитывать на помощь Компании. Фальк также узнал от них, что при дворе была сильная тайная группа, которая поддерживала претензии некоего принца Килакараи на сингальский трон; он был сыном сестры королев Кундасалы и утверждал, что его мать тоже была замужем за этим королем.
На следующий день после подписания проекта уполномоченные выехали обратно в сопровождении де Коста, которому было поручено получить ратификацию короля. Дюфло было приказано покинуть Матале, что он был рад сделать, так как все находившиеся с ним европейцы были больны.
Король подписал договор в Хангуранкете. Де Кост обратился с просьбой о том, чтобы его подписали министры, но в этом ему категорически отказали: подписи короля была достаточно, и договор в Баттикалоа был подписан только Раджа Синхой. Де Кост вернулся в Коломбо с окончательным документом и слоном с бивнями, которые ему подарил король. За ним последовало письмо, в котором король возражал, что только его миролюбие побудило его подписать столь несправедливое соглашение, как настоящий договор; он жаловался на потерю морского побережья, отказ голландцев вернуть ему захваченные орудия и беглых подданных и заявил, что сделает дальнейшие представления в Батавию по этому вопросу.
Долгожданная цель политики Компании была наконец достигнута, и король отрезан от всех иностранных сношений. Его королевство отныне зависело во всём, что нельзя было произвести на месте, от хорошего настроения должностных лиц Компании, и торговые отношения его подданных должны были регулироваться ее требованиями. Но этот успех был куплен недешево. Бернанд, швейцарец, который был одним из самых выдающихся служащих Компании, подсчитал, что война стоила десяти миллионов флоринов и нескольких тысяч жизней; она нарушила ее торговлю и сильно замедлила развитие земледелия; но, прежде всего, она вызвала ненависть двора и сделала необходимым содержание вооруженных сил, на которые уходила большая часть выручки. Однако на данный момент перспективы Компании казались радужными, и она смогла решить тревожные вопросы, волновавшие Южную Индию, которые долгое время вызывали беспокойство.
Еще до прибытия ван Голленессе возникли разногласия с Тевером, и Компания была вынуждена закрыть свою факторию в Килакараи. Ссора, во многом связанная с вопросом о контрабанде ареки, была улажена около 1747 года, и фактория была восстановлена. Одиннадцать лет спустя Тевер снова напал на факторию и захватил корабли Компании на своем побережье, и затруднения Шрёдера возросли из-за этих враждебных действий, которые, однако, завершились в марте 1759 года возвращением того, что было раньше изъято. Фальку повезло, что в то время в Рамнаде правил ребенок, и 24 января 1767 года он заключил соглашение с Тамотарамом Пиллаи, опекуном и регентом Тевера, по которому проход Памбен был продан Компании при условии права жителей Тевера на его неограниченное использование.
Два успешных промысла жемчуга дали Фальку хороший шанс навести порядок на Цейлоне после беспорядков, вызванных недавней войной. Первым шагом было организовать какое-то управление во вновь приобретенных районах. Граница возле Чилава была расчищена и демаркирована серией прочных столбов с эмблемой Компании. Был отдан приказ укрепить жалкий маленький форт в городе и отремонтировать большой ирригационный узел сингальцев; ибо репутация его богатых полей была такова, что из Калутары и Велитары в Чилав приходили дхони за рисом. Ценные перечные сады, принадлежащие королю, теперь были переданы в собственность компании. Удупенкарай, когда-то главное гнездо контрабандистов, был важным рыболовным центром, который снабжал большую часть сингальского королевства соленой рыбой, а к северу от Каймела производился хороший табак. В самом Чилаве большинство жителей были рыбаками; они были разделены на две соперничающие фракции, и по древнему обычаю одна снабжала главного чиновника форта речной рыбой по утрам, а другая — морской рыбой по вечерам. Это различие сохранялось даже в "ранчу" ласкаринов, которое выросло среди них.
В Путталаме было мало сингальцев; большинство жителей составляли мавры, тогда как муккува, поселившиеся здесь раньше мавров, занимали второе место по численности и были либо номинальными христианами, либо мусульманами. Вождями округа были Ванниа, которых считали принадлежавшими по расе к мукувва. Первоначально их было двенадцать, которые сформировали Рата Сабхава под председательством Канакапулле и виданы, назначенного королевским дисавой. Должность Ваннии передавалась по наследству, и земли, принадлежавшие им, были освобождены от раджакарьи, в то время как они имели право на получение определенных сборов от посевов сельских жителей. У них не было собственной специальной юрисдикции, но ожидалось, что они будут расследовать и разрешать небольшие споры. Фальк призвал этих ванний и вождей мавров предварительно составить изложение обычаев, преобладающих в стране, и постановил, чтобы ландраад, который он сейчас учредил, отправлял правосудие в соответствии с ними. Уголовные преступления подлежали наказанию в соответствии с сингальской практикой.
Самой важной отраслью промышленности в округе было производство соли, в основном для потребления в пределах королевства, в то время как рыболовство, как в озере, так и в открытом море, давало средства к существованию для многих. Восемь дхони были заняты в первой отрасли, и были четко определенные правила, регулирующие привилегию закидывать сети и т. д. Глубоководную рыбу обычно солили и сушили, а остальную использовали для немедленного употребления. Там было неплохое местное производство хлопка, и женщины ткали много грубой ткани. Комендант Путталама получил различные льготы в виде таваламов, соли, арендной платы за араку и судебных штрафов.
На восточной стороне острова ландраад был основан в Баттикалоа, где также существовал Совет вождей, подобный Совету Ванний в Путталаме. Дань слонами взималась с различных мелких вождей, в том числе некоторых из Таманкадува, которые к тому времени признали власть Компании. Большие надежды возлагались на возможности Баттикалоа с его богатой почвой и трудолюбивым населением, но Фальк понял, как ван Гунс указал в 1671 году, что форт должен был быть построен не на Пулияндиву, а южнее, где было безопасное побережье и глубокая вода. Старый форт Коттияра теперь не представлял особой ценности, в то время как растущее могущество британцев в Индии сделало защиту внутренней гавани Тринкомали неотложной задачей.
В Джафне утомительная задача по укреплению форта все еще продолжалась в соответствии с планом, разработанным неким Бройером; вследствие этого повинность "улиам", которую должно было нести население, была удвоена, но достигнутый прогресс был незначительным, поскольку тамил, работающий по принуждению, очень хорошо знал, как добиться минимума результата за максимальное время. Были также трудности с доставкой извести и камня, хотя пласт породы, лежащий под рвом, был взорван порохом, чтобы получить необходимый материал. В интересах коменданта было стимулировать экспорт древесины пальмиры, и, следовательно, все еще существовала большая тревога по поводу влияния вырубки деревьев на продовольственное снабжение людей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
