Гиперанатоксин

Сбросив дужку катушки, начал понемногу подтягивать блесенку. Удар. Есть! Твою мать! Нечто похожее я пережил лишь однажды — на старой и очень кормной астраханской яме. Было полное впечатление, что блесна зацепилась за трамвай, проезжающий по рельсам на глубине тихим ходом. В тот раз, леска диаметром в один миллиметр лопнула, как тоненькая паутинка, и я так никогда и не узнал, что за чудовище позарилось на мою приманку. Сейчас кованный тройник у меня подвешен на плетенке и так просто с этой снастью не побалуешь! Тем не менее, — упираясь изо всех сил, мне пришлось сделать шаг к краю пристани и в этот момент тормоз шпули не выдержал — заверещал с жалобным треском, давая слабину. Ничего, ничего, видали мы и не таких, — успокоил я себя, сцепил зубы и приготовился к длительной, изматывающей схватке.

В старой жизни, еще на Земле я, как-то выезжал один раз в специальное место, исключительно чтобы половить сомов. Тогда я оттянулся, как мне казалось, по полной программе, а самый большой сом в длинном ряду трофеев имел вес двадцать четыре килограмма. Чем-то мой нынешний экземпляр напоминал своим поведением того, самого крупного переростка. Также как и тот, — монстр уперся на одном месте. Чтобы его сдвинуть хоть на чуть-чуть, мне потребовалось тянуть на полной выкладке сил и возможностей катушки спиннинга минут десять. Почти в два раза дольше. Отсюда я заключил, что весом мой трофей, как минимум, тоже в два раза больше...

Но вот, наконец, я со скрипом смог сделать первый поворот ручки и процесс пошел... Потихоньку подтягивая и отпуская, я воевал еще минут пятнадцать, пока не подтянул сома на расстояние прямой видимости. Увидев меня через тонкий слой воды и оценив степень опасности, чудовище в очередной раз проявило бешеную активность и, заставив задымиться тормоз катушки, ушло на глубину. Но опять-таки из личного опыта я знал — это последний акт отчаянья. Силушка у сома уже не та, а скоро ее не останется совсем.

Следующие пять минут, я уже с большей уверенностью вытягивал моего соперника и очередной рывок сома на глубину не получился в полном объеме — я остановил его вполводы. Затем последовали еще несколько бросков в сторону и каждый из них оказывался короче предыдущего. В результате, через полчасика военных действий, я добился своего — монстр оказался смертельно измотан и полностью обессилел.

Теперь встала проблема, как его вытащить на причал. Если тянуть за плетенку, то можно порезать руки, а если использовать хлыст спиннинга и катушку, то есть вероятность сломать стеклопластик, напрямую не рассчитанный на поднятие тяжестей. Просовывать руку в рот и хвататься за челюсть тоже не хотелось. Обычно в таких случаях используют багорик, но где его взять. Оставалось только одно — я наклонился к воде, намертво прихватил торчащий из пасти крокодила кончик блесны и, как тягучую соплю из носа, вытянул из воды желеобразное тело сома на пристань. К этому моменту, силы у него оставались лишь на то, чтобы слегка открывать и закрывать челюсти. Финита.

Полюбовавшись на махровую от пиявок голову дедушки, его глупые, маленькие глазки и на мощные челюсти широкого рта, в который без напряжения можно просунуть голову, я подумал, что скорее всего для этого места, он по возрасту далеко не старичок и даже не пожилой мужчина, а где-то молодой парень в самом расцвете лет. И если постараться, то в самом глубоком месте, можно отыскать настоящего монстра-патриарха, которому будет по силам заглотнуть человека целиком и не поперхнуться. Так, что этому юноше, еще расти и расти...

Тяжело вздохнув, достал нож, присел, раздвинул челюсти крокодилу, подцепил тройник и вытащил из пасти блесну. Снова поднялся на ноги и носком сапога спихнул сома с причала в воду. Расти дальше и... больше не попадайся мне на крючок.

В общем, разминку я сделал и ее можно признать только отчасти успешной. Ни жерех, ни сом мне, как профессионалу и эстету по натуре, не интересны с гастрономической точки зрения. С самого начала я рассчитывал побаловать себя красной рыбкой, но на нет и суда нет.

В очередной раз вздохнув, приготовился уже собирать спиннинг, когда метрах в ста двадцати от берега из воды вымахнуло чудовище. Это оказалась белуга не менее двух тонн весом. Выскочив из воды, она в самой высокой точке своей траектории, крутанулась вокруг оси и со страшным грохотом рухнула в воду спиной, подняв настоящий фонтан брызг. Говорят, что таким способом, белуги растрясают икру и готовят ее к нересту. А на меня как будто накатило, — появилось жгучее желание продегустировать крупную белужью икру. Конечно, поймать такую акулу моей снастью невозможно, но может мне все-таки попадется более мелкий пасынок... из породы осетров. Это послужило причиной продолжения активных действий.

Я бросил взгляд на водопад и понял — это естественная преграда для всего осетрового племени. Здесь, ниже по течению, должна скапливаться значительная масса красной рыбы и шансы поймать то, что нужно весьма высоки. Поэтому, мысленно перекрестившись и размахнувшись от души, сделал третий бросок. Блесна улетела метров на сто. Подождав пока она опустится на дно, я затем успел протащить ее не больше пары метров. Есть! Откинувшись назад всем телом, с ходу оценил вес добычи, как килограммов шестнадцать. Нормально! Стандартный вес нерестящегося осетра, но, если это опять сом... то я ему устрою кровавую баню. Поэтому, возбужденный и немножечко злой, стал подтягивать рыбину без всяких изысков, рассчитывая только на крепость собственных рук, а также фирменную гарантию на прочность катушки и спиннинга. Сказать, чтобы я при этом испытывал серьезный отпор на другом конце лески, не могу. Так, — вялое и не активное сопротивление бычка, которого гонят на убой...

В результате всех моих усилий через несколько минут увидел характерную шипастую спинку осетра. На душе полегчало и я повеселел. Теперь оставалось только вытащить разбойника, не дав ему сорваться с крючка. В очередной раз я пожалел, что в комплекте снаряжения нет багорика, и, ничего лучше не придумал как, перехватив спиннинг левой рукой и протянув слегка рыбину вдоль причала, не мудрствуя лукаво, схватил ее за хвост. Не дав осетру осознать сей факт, мощным рывком, с отменной силой и быстротой выдернул из воды. В падении перебросил осетра через себя и со смачным шлепком приложил его о доски настила. Иппон! Закрепляя достигнутый успех, выхватил нож и, изогнувшись, из положения лежа с поворотом назад, точным ударом пришпилил голову краснорыбицы к доскам. Осаекоми!

Полежав немного на спине, расслабился и, раскинув руки, блаженно улыбаясь, залюбовался на ярко-голубое, безоблачное небо. Хорошо! И день должен быть теплым, добрым, по-настоящему летним. Лепота.

Я лежал и вяло размышлял о смысле жизни, реке и ее обитателях. То, что река вполне способна заменить священное озеро это понятно, но есть вопросы. Например, как жрецы ухитряются из этого крутого рыбного бульона и сборной солянки вылавливать то, что нужно? Не могу себе представить... Ведь то, что я на третий раз вытянул осетра, чистой воды везенье. А потом размеры! Создается впечатление, что здесь нет рыб маленькой или просто нормальной величины. Гренадер на гренадере и гренадером погоняет! С одной стороны это вроде неплохо, но все хорошо, когда в меру. Да, и не по-хозяйски как-то. Слишком много отходов. Тяжело вздохнул, поднялся на ноги, собрал спиннинг и, подхватив тушку осетра, двинулся по серпантину тропы обратно к храму.

Осетр оказался яловым, а как общепринято, да и вполне согласуется с моим личным опытом — по вкусу мяса они значительно лучше икряных. Положил добычу на столе под навесом и ее мгновенно подхватил один из уже проснувшихся младших братьев. Он шустро поволок осетра на кухню, а я направился к лошадям.

Все три оказались кобылами и чувствовалось, что степняки отдали самых лучших. Может быть выбор у них был и не слишком богатый, но, опровергая правило из известной пословицы, — на зубы и все остальное я взглянул у каждой. Затем осмотрел седла и проверил состояние упряжи... Нормально. Заставил выложить содержимое тороков и просмотрел вещи, выкинув почти весь запас еды. Если двигаться вдоль берега или плыть по реке, то с собой нужно иметь не запас еды, — а приправы, чтобы из хорошей еды сделать великолепную. Ну, и, конечно, умение и инструменты, чтобы вынуть рыбу из водоема или подстрелить добычу на земле. Свежачок он и в Африке свежачок.

Присев на минутку отдохнуть, услышал краем уха на пределе слышимости очень знакомое 'и-и-и', поднялся и двинулся на звук. На задах храма, за кучей дров, в своих остроконечных шапках с отворотами черным мехом наружу, на корточках устроились три степных воина и мой старый знакомец Тиан. Все четверо явно чувствовали себя не в своей тарелке, сидели тихо, как мышки, закрыв глаза, и лишь Тиан выводил тонким детским голоском свое неизменное 'и-и-и'. Сейчас-то я знал, что это 'и-и-и', есть ни что иное, как последние буквы в слове 'прости-и-и'...

Я встал напротив, набрал в легкие воздух и рявкнул.

— Встать! — Всех четверых подбросило в воздух и в какой-то момент даже показалось, что они так и останутся висеть, не касаясь земли. Но сила гравитации победила, и гордые всадники степей вернулись на землю, абсолютно синхронно упав на колени. Затем самый старый аксакал, прополз на коленях несколько шагов и развернул продолговатый сверток у себя в руках. Это оказалась сабля в очень богатых, украшенных серебряными накладками с чернью, ножнах. Вождь алиманов, не раскрывая глаз и втянув голову в плечи, на вытянутых руках, молча, протянул свой подарок.

Я взял клинок, вытянул саблю из ножен и полюбовался на голубоватый отлив стали. Ближе к острию у клинка имелась небольшая елмань. Понравилась также кривизна, что-то около сорока миллиметров. Можно и колоть и рубить. Оружие действительно казалось отменным и явно не местной работы. Для проверки заточки махнул пару раз, сбрив боковые отвороты у шапки вождя, и... остался доволен. Вложил саблю в ножны и прицепил на свободные кольца, туда, где обычно находился меч. Попрыгал, крутанулся в разные стороны всем телом и с удовлетворением кивнул.

Шагнул к Алиману, придерживая за предплечья, поднял на ноги, дождался, когда он откроет один глаз, сказал.

— Я доволен. — Эти слова прошли весьма продолжительный и неспешный путь по извилинам мозга вождя. Через пару минут, когда они достигли конечной цели, степной сокол, наконец, открыл второй глаз, а я перестал его поддерживать руками, улыбнулся и подмигнул.

Затем повернулся к степнякам спиной и гаркнул.

— Атечи. — От группы жрецов, колдующих у печки, отделилась фигурка девушки, одетая по-походному, и бросилась ко мне. На боку у нее болталась сабелька. Вслед за Атечи в мою сторону двинулась и Карайя. Я натянул на голову шапочку, развернул ее задом наперед, закрывая себе глаза, и приказал.

— Покажи все на что способна. Если владеешь саблей плохо, то поплывешь на корабле, — выхватил свой клинок, крутанув его восьмеркой, и встретил первый удар девицы, который она совместила с бешеным криком.

— Ха-а. — А затем, ну совсем как Маша на корте, сопровождала каждый новый удар очень сексуальным, то ли воплем, то ли стоном. Впрочем, сила в ударе у девушки присутствовала и не всякий мужчинка смог бы поспорить с ней на саблях. Да и развалить всадника без доспеха до середины груди, ей вполне по силам.

Сделав шаг назад, я вложил саблю в ножны, стянул шапочку и изрек.

— Достаточно. Молодец! — И махнул рукой, отправляя девицу обратно, заниматься сборами. Повернулся к степнякам, которые все это время наблюдали спектакль широко открытыми глазами, и спросил.

— Какие будут просьбы у Алиманов? — все четверо бухнулись на колени, опустили головы и... промолчали. Я посмотрел на Карайю и кивнул в их сторону. — Что они хотят?

— Тебя, Старший брат приглашают и ждут через одну луну на празднике Вороного коня.

— Где это будет?

— Рядом с крепостью Таши. На левом берегу реки. — Я вопросительно посмотрел на жрицу и она пояснила. — Это Великий праздник всего степного народа, а там древнее капище.

— Ну, раз Великий праздник, значит буду. Согласен, — услышав это степные воины заметно повеселели, а вождь, прямо-таки расцвел счастливой улыбкой. В свою очередь Карайя с благодарностью поклонилась.

Я направился к бассейну, а степняки, не переставая кланяться, в сопровождении младшего брата двинулись к воротам. Ополоснувшись, я переместился под навес и тотчас же стол стал заполняться всеми атрибутами божественной трапезы.

К особо выдающимся блюдам я отнес три примерно двухлитровых мисочки с зернистой икрой: белужьей; осетровой; стерляжьей. А также мисочку такого же объема с паюсной икоркой и большой поднос с горкой мяса, пойманной мной краснорыбицы, нарезанной стандартными двухсантиметровыми кубиками, которые выгрузили из десятилитрового котла с осетровым малосолом. Черпанув из котла наваристого бульона сдобренного пахучими травками, я вдумчиво опростал в себя литровую кружку. Затем откусил маленький кусочек от еще горячей ячменной лепешки и с огорчением подумал, — что отъезд запланирован на сегодня, и весь энергетический заряд придется потратить на скачку в седле, а не в постели...

Впрочем, по моей оценке, количество калорий на столе так велико, что игры в постели могут по времени захватить вечер, всю ночь и завершиться где-нибудь около полудня следующего дня. А этого, пожалуй, не выдержит даже очень сексуально озабоченная подруга... По крайней мере, сейчас, в ближайшем окружении, я таких не наблюдал.

Продолжая без спешки наворачивать икорку и малосол, жестом пригласил Некриссу и Карайю составить мне компанию и задал вопросы, занозой сидевшие в голове. Сначала посмотрел на жреца, кивнул на мисочки с зернистой икрой и поинтересовался.

— Как вы ухитряетесь вылавливать из общей кучи то, что требуется? — жрец повернулся боком и махнул рукой в сторону водопада.

— Рядом с падающей водой есть мелководье. Через него проходят почти все рыбы, идущие на подъем. Затем они поворачивают. А после этого — или остаются на яме и спускаются обратно, или уходят в болотную притоку — мы называем ее Колса. Если встать на камень рядом с мелководьем с острогой, то меньше, чем через одну клепсидру, мимо пройдет рыба всех видов и размеров. Если глаз наметан и способен отличить ялового осетра от икряного, то нужна лишь крепкая рука и верный глаз. — Я кивнул, черпанул ложкой белужьей икорки и обратился к Карайе.

— Что такое праздник Вороного коня? — жрица с хитринкой посмотрела на меня и начала рассказ.

— Праздник Вороного коня — общий праздник всей Степи. В это время заканчиваются войны и на Черную горку приезжают все племена: барахи, свитяги, талахи, крепсы, алиманы. Черная горка священное место всего степного народа и находится недалеко от Таши, но на левом берегу. По преданию — первый Черный был похоронен в самом старом кургане. Сегодня, на Черной горке курганов уже три. — Я чуть было не поперхнулся. Оказывается не все так просто, но жрица не заметила моих душевных метаний и продолжала рассказ. — Каждое племя степного народа может участвовать в празднике, если приведет Старшему брату вороного коня. Причем на вороном жеребце верхом выступает лучший воин племени — его нужно победить в бою. Если это вороная кобыла, то на ней выступает самая красивая девушка племени — ее нужно победить на кошме. По рассказам стариков, последний Черный победил ладонь воинов и две ладони девушек. — Я подумал, — 'есть тут что-то от подвигов Геракла', но сама идея мне понравилась, и я спросил.