Der Sohn des Regiments (Рейхов сын)

— Молодец. — легкая улыбка коснулась губ особиста. — Ну а по поводу твоего чрезмерного увлечения азартными играми что скажешь? Это-то я как должен оправдать?

— Ты про то, что я половину немецкой дивизии в карты раздел? — улыбнулся майор. — За это меня вообще к медали представить надо.

— Ну ты нахал, Вилко! — в некотором даже восхищении произнес полковой комиссар. — За азартные игры? К медали?

— Так играть по-разному можно. — пожал плечами тот и полез в нагрудный карман. — Вот у меня тут квитанция даже есть, о количестве сданной в казну валюты. И справочка имеется, на немецком, правда, за подписью начштаба Девятнадцатого мехкорпуса, о том, что добыта оная валюта путем спортивных соревнований с нашими немецкими камрадами.

Миронов глянул на сумму, указанную в квитанции, и присвистнул.

— Напомни мне потом, чтоб я с тобой играть не садился ни при каких условиях. — сказал он. — Но ты молоде-ец! Как ты справку о якобы чемпионате корпуса по покеру из немцев вытряс?

— Ну так они ж никто не просили напоминать о том, что со мной играть не надо. — ухмыльнулся Арсений Тарасович. — Так вот и вытряс. С этим вопросом тоже все?

— С этим — все. — кивнул Василий Михайлович. — Квитанцию и справку в дело подошьем. Ну, а скажи мне, почто ты советскую технику лаял?

— Кто — я?!! — Вилко аж подскочил на стуле, издавшего от этого громкий жалобный скрип. — А выговор о подрыве боевого духа германских союзников путем критики их техники кто получил? Письменный! Пушкин?!!

Батальонный комиссар вышел от начальника особого отдела бригады уже глубоко заполночь, усталый, но довольный. Из заданных ему вопросов можно было сделать вполне определенный вывод о личине неизвестного "доброжелателя", накатавшего на него донос.

— Ну, погоди, сучий потрох. — пробормотал он себе под нос, закуривая папироску. — Доберусь я до тебя.

Две недели спустя решением партийного собрания заместитель командира батальона был исключен из членов Партии за аморальное, не соответствующее образу борца за дело Ленина-Сталина, поведение и снят с занимаемой должности. Компромат на сослуживцев Арсений Тарасович в дело пускать не любил, но исправно его собирал.

Берлин, Вильгельмштрассе, 77

03 июля 1940 г., 11 часов 30 минут

— Поздравляю с генерал-лейтенантом, Эрвин. — улыбнулся вошедшему хозяин кабинета.

— Благодарю, герр рейхсканцлер. — Роммель щелкнул каблуками сапог.

— Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. — Гитлер указал на стулья. — Я вызвал вас, чтобы посоветоваться по поводу одного животрепещущего вопроса.

— Со мной, мой Фюрер? — Эрвин Йоганес Ойген Роммель удивленно приподнял бровь. — Право, не уверен, что смогу дать вам совет лучший, чем даст любой иной из генералов Вермахта.

— Главное, что в этом уверен я. — усмехнулся Гитлер. — Скажите, что вы думаете по поводу положения итальянских войск в Ливии?

— Я бы охарактеризовал его как крайне неважнецкое. — ответил генерал. — Остатки Пятой армии после гибели Грациани полностью деморализованы и смогли удержать Мисурату лишь благодаря переброске на восток Десятой армии, также изрядно потрепанной в бесславной тунисской кампании. Не сомневаюсь, что через недолгое время Александер вышибет Гарибольди и из этого города, а там и Триполи возьмет. Тех нескольких батальонов вермахта, которые мы перебросили в Ливию, категорически недостаточно, чтобы повлиять на ход кампании, так что, боюсь, Муссолини скоро останется без африканских колоний, хотя д`Аоста в Эфиопии каким-то чудом еще и держится.

— То есть, вы считаете, что Александер первой своей задачей видит овладение побережьем Ливии, а не захват нефтепромыслов? — поинтересовался Гитлер.

— Абсолютно уверен. — ответил Роммель. — Ему и штурмовать ничего не придется, если он лишит итальянцев снабжения. Сами капитулируют, без воды и продовольствия.

— А если усилить нажим на врага через Турцию?

— Бесполезно. — решительно ответил генерал-лейтенант. — Там чрезмерно гористая местность, мы не сможем реализовать наше преимущество в танковой стратегии нигде, кроме плато Обрук и Урфа, на которые еще и выйти надо. Не сомневаюсь, Гот и Рокоссовский уже давно смогли бы выбить из Турции Вейгана и О`Коннора, если бы решились завалить их позиции трупами своих солдат, но тут встает вопрос о целесообразности таких жертв. Мое мнение — это совершенно нецелесообразно.

— Что ж, я с вами абсолютно согласен. — кивнул Фюрер. — Допустить захват Ливии мы, разумеется, также не можем, а потому было принято решение отправить экспедиционные силы в Африку. Как, по слухам, говаривает геноссе Сталин, est` mnenie назначить командующим экспедиционными силами генерал-лейтенанта Роммеля.

Гитлер усмехнулся.

— Я должен ответить, sluju trudovomu narodu, мой Фюрер? — с улыбкой ответил генерал.

Город Сарыкалмаш, штаб группы армий "Турция"

29 августа 1940 г., 15 часов 20 минут

— И все же я не понимаю, Семен Константинович. — обратился Рокоссовский к прибывшему с инспекцией, а в настоящий момент мирно попивающему чаёк Тимошенко. — Теперь, после заключения мира с белофиннами, капитуляции Франции и Греции, после вступления в войну Испании и падения крепости Гибралтар, сейчас, когда Роммель успешно наступает на Тобрук и, того гляди, вышвырнет Александера из Ливии, наркомат и Генштаб отказываются выслать мне подкрепления. А ведь мы имеем дело с сильным и упорным врагом, снабжению которого через Суэц Япония даже не пытается препятствовать, или хотя бы даже вид делать, что пытается. Тех же французов взять — а их вдвое, если не втрое больше в Турции чем англичан. Вот насрать им, что Париж немцы взяли. Напрочь отказываются признавать Петтэна и мирный договор, и никто им окромя их генерала не указ, а мусьё Вейган заявил, что будет воевать до победы над Германией и нами.

— Не понимаешь ты, Константин Ксаверьевич, линии Партии. — вздохнул Тимошенко.

— Не понимаю. — согласился получивший недавно звание командарма 2 ранга Рокоссовский. — Мне бы еще хоть пару танковых бригад да стрелковых корпусов, я бы О`Коннора не то что из Элязыга и Эрзинджана, я б его из Анкары вышиб и до Каира гнал. Ну, если бы Яков Владимирович — командарм кивнул в сторону Смушкевича, — с воздуха прикрыл, конечно.

— А зачем нам его оттуда выбивать? — поинтересовался Тимошенко.

— К-к-как это зачем? — изумился Рокоссовский. — У нас же с англичанами война!

— Тут, брат, политика. — вздохнул нарком. — Вот, положим, взял бы Петровский Алеппо, а не застрял в Хасеке. Что бы было?

— Котел бы был. — подал голос Смушкевич. — Перекрыл бы он поставки в Турцию, а по морю, через Мерсин и Искандерун много не навозишь.

— Точно. — подтвердил Рокоссовский. — И тут О`Коннору и Вейгану или отбивать Алеппо обратно, а их в это время с туретчины под зад коленом, или задирать вверх лапки.

— Во-от. — внушительно произнес Семен Константинович. — А после этого Египет бы упал нам с союзниками в руки как перезрелое яблоко, верно?

— Конечно. — согласился Смушкевич. — Даже если бы Александер увел войска из Ливии, мы б его, с Роммелем и Гарибольди с двух сторон прижали, а д`Аоста с юга добавил.

— Правильно говоришь, Яков Владимирович. — поддержал летчика Рокоссовский.

— Так-то оно так. — вздохнул Тимошенко. — А вот ответьте мне, товарищи, на простой такой вопрос. Выгода наша тут в чем?

— Как-так — в чем? — вновь опешил командующий группы армий. — Врага разобьем, который наши города бомбил, а там, глядишь, эту британскую гидру и в ее логове задавим.

— Чудак ты человек. — усмехнулся нарком. — Я ж тебе говорил, тут политика. Мир-то послевоенный уже давно поделен. Египет, например, до канала, отходит итальянцам. Сирия, Ливан, Палестина, Кипр, короче говоря все восточнее Суэца и западнее Ирака — немецкая зона влияния.

— А... нам тогда что? — оторопел Смушкевич.

— А нам — Иран. Ну и еще кой чего, обиженными не уйдем. Но даже не в этом дело, товарищи. Вот сами-то как думаете, почему в наших газетах никаких возмущенных обвинений в адрес Норвегии, через которую войска Бессона из Финляндии в Англию эвакуируются, почитай что и не было?

— А ведь действительно, не было... — озадаченно произнес Рокоссовский. — Хотя это же прямое нарушение нейтралитета.

— А потому, товарищи, что это сейчас Гитлер нам freund, genosse und bruder. А вот после того, как будет разбита Великобритания, кто его знает, куда он свои войска повернет? Может, конечно, и никуда, а если на нас попрет? Кавказская нефть, она, знаете ли, кусок лакомый, да и Украина с Крымом не худшие, прямо скажем, для земледелия места. Таким вот образом, товарищи. Чем больше солдат он в этой войне потеряет, чем больше на ее время мужчин оторвет от станков и полей и чем дольше его борьба продлиться, тем для нас лучше. Экономика-то его не будет развиваться. А мы, тем временем, оставим солдат чуть больше, чем в армии мирного времени, зерно растить будем, заводы строить, детей рожать, опять же. Так что, Константин Ксаверьевич, давить ты на франко-британцев, конечно, дави, а вот резких успехов пока постарайся не делать. Пущай им Гот хребет ломает, а тогда и наш черед придет получить свой кусок славы.

— Ты, Семен Константинович, хочешь обижайся, а хочешь — нет, — нахмурился Рокоссовский, — но какая ж это к чертям собачьим получается война? Какая это к бесу победа?

— Нормальная это будет победа. — нарком провел ладонью по своей лысой, как мяч, голове. — После которой о нашей мудрости и о нашем мужестве книжки писать будут. А то кому нужна победа, после которой пишут одни похоронки?

Центральное Средиземноморье, борт линкора "Витторио Венето"

01 сентября 1940 г., 06 часов 11 минут

Шторм, разыгравшийся этой ночью, прекратился еще до рассвета, и теперь штевень могучего боевого корабля взрезал ласковые воды теплого Средиземного моря, заставлял бурлить их и пениться, вздыматься волнами, расходящимися от корабля подобно журавлиному клину.

"Пришло время. — подумал главнокомандующий итальянским флотом, Иниго Кампиони. — Пришло время. Время доказать англичанам, что эпоха "Владычицы морей" ушла, что пора потесниться и дать место под солнцем более достойным народам. Потомкам римлян и лангобардов. Нам. Итальянцам".

Уже были расчехлены пушки и экипаж занял места по боевому расписанию. Линейные корабли "Литторио", "Витторио Венето", "Конте ди Кавур", "Джулио Чезаре" и "Кайо Дуилио" шли на сближение с силами англичан.

В самом начале войны во флоте Королевства Италия было только два модернизированных линкора: "Джулио Чезаре" и "Конте ди Кавур". Еще пара старых линкоров, фактически дредноутов времен Великой Войны, — "Кайо Дуилио" и "Андреа Дориа" — проходили модернизацию, и достраивались еще два, уже новых и современных. Муссолини после своего объявления войны отдал директиву о "наступательных действиях на всем Средиземноморском театре и за его пределами", однако адмирал Каваньяри, не будь дурак, придерживался своей оборонительной стратегии. Он решил запереть Ионическое и Тирренское моря для вражеских сил и обеспечить важнейшие линии снабжения между Италией, Ливией и Додеканезскими островами в Эгейском море. В то же время он предусмотрел набеги быстроходных кораблей на французские линии снабжения, ведущие в Северную Африку, и минирование вражеских портов. Пока Франция не прекратила сопротивление 16 июня, объединенный англо-французский флот на Средиземном море превосходил итальянский во всех классах кораблей, кроме эсминцев и подводных лодок, но после капитуляции Франции некоторые задачи, поставленные Каваньяри, отпали. Тем не менее, общая политика Супермарины не изменилась, хотя активность итальянского флота значительно усилилась, особенно увеличилось количество конвоев, идущих в Ливию.

Хотя армия сначала заявила, что имеет в Ливии все необходимое для полугода войны, как только начались бои, хлынули требования самых разных припасов и техники. Поставлявшие армейцам все необходимое конвои обычно имели сильный эскорт из эсминцев и соединение прикрытия из линкоров и крейсеров. В июле, во время одной из таких операций, произошло столкновение с британским Средиземноморским флотом под командованием сурового шотландца, адмирала Каннингхэма. В ходе боя 15-и дюймовый снаряд с "Уорспайта" попал в линкор "Джулио Чезаре", на котором держал флаг главнокомандующий итальянским флотом, адмирал Иниго Кампиони, и причинил ему серьезные повреждения, после чего итальянцы вышли из боя и вернулись в порт, пользуясь своим превосходством в скорости.

Кампиони утверждал, что не получил никакой помощи от Реджиа Аэронаутика. Разведка оказалась неэффективной, а результаты последовавшего затем налета бомбардировщиков на британский флот — нулевыми. И это притом, что англичане вовсе не имели истребительного прикрытия и могли полагаться лишь на свои малочисленные зенитки. (15) Более того, итальянские самолеты атаковали собственный же флот, несмотря на отчаянные попытки кораблей показать свою принадлежность.

Особенно угнетало Супермарину наличие у англичан авианосца "Глориус", который, согласно отчету "не только позволял им отбивать налеты наших самолетов, но позволял противнику проводить атаки самолетов-торпедоносцев. Они были сорваны маневрированием кораблей, однако полностью разрушили строй и задержали восстановление управления командующим".

Еще один удар по боевому духу итальянцев произошел спустя всего 10 дней. 19 июля британский легкий крейсер "Сидней" и дивизион эсминцев встретили два легких крейсера Супермарины — "Джиованни делле Банде Нере" под флагом вице-адмирала Касарди и "Бартоломее Коллеони". Адмирал Касарди ожидал, что его предупредят самолеты-разведчики с Додеканезских островов, и не собирался катапультировать корабельные гидросамолеты для осмотра района впереди по курсу крейсеров, но базовые самолеты так и не появились и корабли были захвачены врасплох.

После жаркого боя, в котором англичане получили только одно попадание — в трубу "Сиднея", "Бартоломее Коллеони" был потоплен. Его командира, капитана 1 ранга Новаро, англичанам удалось спасти, но в госпитале Александрии, от серьезных ранений, он скончался. Там Новаро и был похоронен с воинскими почестями.

2 августа итальянский флот усилился, получив 2 новых линкора — "Витторио Венето" и "Литторио", которые имели большую дальность стрельбы, чем любой британский линкор, кроме модернизированных "Уорспайта" и "Вэлианта", и бывшие, к тому же, значительно быстроходнее. В конце августа завершилась модернизация "Кайо Дуилио", поэтому 31 августа адмирал Кампиони вновь вывел свой флот в море. Он состоял из двух новых и трех модернизированных линкоров, десяти крейсеров и тридцати четырех эсминцев. Его целью был перехват британского соединения, состоящего из двух линкоров, авианосца "Игл", сменившего в Средиземном море поврежденный авианалетом советских ТБ-3 "Аргус", пяти легких крейсеров и девяти эсминцев. Британская эскадра прикрывала конвой, идущий из Александрии на Мальту. Одновременно она должна была встретить долгожданное подкрепление из Англии — авианосец "Илластриес" и эсминцы его сопровождения. Оба флота сближались, пока в сумерках 31 августа не оказались на расстоянии 90 миль друг от друга. Сэр Эндрю Каннингхэм решил отложить бой до наступления следующего дня.