— Я знаю, что нужно держаться подальше. Кроме этого, не так уж много. Марс в основном гражданский, но у вас, военных, луны зашиты довольно туго.
— Луны предлагают идеальную стратегическую платформу для защиты планеты от вторжений слэшеров. Учитывая уже принятые меры безопасности, они также являются идеальным местом для ведения любого конфиденциального бизнеса, который может возникнуть у нас на пути.
— Считаюсь ли я деликатным делом?
— Нет, Оже. Вы считаетесь занозой в заднице. Если есть что-то, что я ненавижу больше, чем гражданских, так это необходимость быть с ними милым.
— Вы имеете в виду, что ведете себя мило?
Они привели Оже в маленькую комнату без окон с парой закрытых дверей, ведущих в другие комнаты. В комнате стояли три кресла, низкий столик и кувшин с водой в компании двух стаканов. Одну стену занимал серый шкаф, битком набитый магнитными лентами в белых пластиковых катушках, рядом с ним был установлен почтовый ящик.
Они оставили ее в покое. Оже налила себе стакан воды и на пробу отхлебнула. Она допила половину бокала, когда одна из других дверей резко распахнулась и вошла невысокая, сурового вида женщина. У нее была аккуратная стрижка соломенного цвета, не требующая особого ухода, обрамлявшая лицо, которое можно было бы назвать симпатичным, если бы не хмурый взгляд, который казался вылепленным из него. На ней был комбинезон со множеством карманов и петель, верхняя часть которого была застегнута достаточно низко, чтобы под ней виднелась грязная белая футболка. Быстрые, умные глаза оценивающе оглядели Оже. Женщина вынула окурок сигареты изо рта и щелчком отправила его в угол комнаты.
— Верити, верно?
— Да, — осторожно ответила она.
Женщина наклонилась, потерла ладонь о бедро, а затем протянула ее Оже. — Маурья Скеллсгард. Эти придурки хорошо с вами обращались?
— Что ж... — начала Оже, внезапно потеряв дар речи.
Скеллсгард села на одно из других сидений и налила себе немного воды. — Что вы должны понять об этих людях — и поверьте, мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти к этому выводу, -так это то, что с ними вам лучше, чем без них. Эйвелинг — бессердечный сукин сын, но он наш бессердечный сукин сын.
— Вы военная? — спросила Оже.
Скеллсгард одним глотком осушила свой стакан воды, затем налила еще. — Черт возьми, нет, я просто сопливый академик. Еще год назад я с удовольствием занималась своими делами, пытаясь придумать математическую трактовку патологической материи. — Предвосхищая вопрос Оже, она продолжила: — Обычная математика механики червоточин гласит, что вам нужно нечто, называемое экзотической материей, чтобы расширить и стабилизировать горловину червоточины. Это материя с отрицательной плотностью энергии — уже серьезно странная штука. Но как только мы получили в свои руки несколько крупиц информации о гиперсети, стало ясно, что на самом деле это не червоточина в классическом смысле этого слова. Довольно скоро мы поняли, что нам нужно что-то на несколько градусов более странное, чем экзотическая материя, чтобы заставить все это держаться вместе. Следовательно... остается патология. — Она пожала плечами. — Мы физики. Вы должны позволять нам наши маленькие шутки, какими бы убогими они ни были.
— Все в порядке, — сказала Оже. — Вам следовало бы услышать некоторые шутки, которые считают забавными археологи.
— Тогда, я полагаю, мы оба в одной лодке: пара гражданских экспертов, заноз в заднице, с которыми у Эйвелинга нет другого выбора, кроме как работать.
Оже улыбнулась. — Этот парень просто обожает гражданских, не так ли?
— О да, не может насытиться ими. — Скеллсгард опустошила свой бокал во второй раз. Костяшки ее пальцев были ободраны и поцарапаны, под очень короткими ногтями запеклись темные полумесяцы грязи. — Я слышала о трибунале. Звучит так, как будто они взяли вас за короткую стрижку и кудряшки.
— Я это заслужила. Я чуть не убила мальчика.
Скеллсгард отмахнулась от этого. — Они его вылечат, если его семья так богата и влиятельна, как я слышала.
— Что ж, надеюсь, они его вылечат. Он был неплохим ребенком.
— А как насчет вас? Я слышала, что вы замужем за Питером Оже.
— Была замужем за ним, — поправила Оже.
— Хм. Пожалуйста, не говорите мне, что мистер Совершенство на самом деле свинья за закрытыми дверями. Не думаю, что смогла бы вынести, если бы мои иллюзии разбились вдребезги.
— Нет, — устало сказала Оже. — Питер достаточно порядочный человек. Не идеальный... но и не плохой. Проблема была во мне, а не в нем. Я позволила своей работе взять верх.
— Надеюсь, что это того стоило. Что еще? Дети есть?
— Мальчик и девочка, которых я очень люблю, но на которых у меня не хватает времени.
Скеллсгард посмотрела на нее с сочувствием. — Думаю, это, должно быть, упростило ситуацию, когда дело дошло до милого маленького предложения Калискана.
— Они бы засунули меня куда-нибудь, например, в глубину Венеры и выбросили ключ, — сказала Оже. — К тому времени, когда я снова увижу своих детей, они едва ли узнают меня. По крайней мере, так у меня есть шанс пройти через это, сохранив свою жизнь хотя бы отчасти целой. — Она поерзала на стуле, чувствуя себя неловко из-за обсуждения своей личной жизни. — Конечно, это могло бы помочь, если бы я знала, что, черт возьми, должна делать.
Скеллсгард проницательно посмотрела на нее. — Что они вам уже сказали?
— Они рассказали мне о разведданных слэшеров об объектах АКС, — ответила Оже.
— Хорошо. По крайней мере, это начало.
— Они сказали, что нашли способ проникнуть в один из них. Они также сказали мне, что я должна зайти внутрь. Предполагаю, что Фобос имеет к этому какое-то отношение.
— Больше, чем немного. Около двух лет назад Соединенные штаты обнаружили неактивный портал прямо здесь, погребенный под парой километров верхнего слоя почвы Фобоса. Это было тогда, когда меня призвали в команду. Я ближе всех к эксперту по путешествиям по гиперсети за пределами Политий. Что, спешу добавить, мало о чем говорит. Но, по крайней мере, теперь у нас есть настоящая игра, с которой можно поиграть.
— И у вас это получилось?
— До тех пор, пока вы не возражаете против тряской езды.
— И слэшеры до сих пор ничего не знают об этом? Почему они не нашли его, когда занимали Фобос?
— Они заглянули недостаточно глубоко. Мы наткнулись на него совершенно случайно, когда раскапывали новую жилую камеру.
Оже внезапно почувствовала себя очень бодрой и настороженной. — Я хочу это увидеть.
— Хорошо. В этом в первую очередь и заключалась идея привести вас сюда. — Скеллсгард закатала потрепанный рукав, чтобы взглянуть на часы. — Нам лучше поторопиться. С минуты на минуту прибудет транспорт.
— Я все еще не знаю, какое отношение Париж имеет ко всему этому.
— Мы еще вернемся к этому, — сказала Скеллсгард.
Камера была большой и почти сферической, выступающие стены были выдолблены и взорваны в угольно-черном материале ядра Фобоса, а затем покрыты каким-то пластиком, к которому были прикреплены болтами или приклеены платформы, осветительные установки и подиумы. Большую часть интерьера занимала стеклянная сфера шириной примерно в половину камеры, поддерживаемая сложной подставкой из полосатых стоек и амортизирующих поршней. Мостки, лестницы в клетках, трубы и водоводы окутали сферу мешаниной из металла и пластика. Одетые в белое техники расположились в разных местах вокруг сферы, подключая оборудование к портам открытого доступа. В наушниках, защитных очках и перчатках они выглядели как взломщики сейфов, занятые каким-то захватывающим ограблением.
— Мы как раз вовремя, — сказала Скеллсгард, сверяясь с заставленной приборами панелью, привинченной к одной из перекладин смотровой кабины, в которой они стояли. — Переход еще не завершен, но мы уже фиксируем искажения от ударной волны. — На панели стрелки многочисленных аналоговых циферблатов подергивались красным цветом. — Похоже, это была тяжелая поездка. Надеюсь, они захватили свои противорвотные пакеты.
Техники очистили территорию вокруг восстановительного пузыря. Машины переместились в разные положения. Оже даже заметила трех роботов-змей в оборонительно-наступательных позах, застывших, как плюющиеся кобры.
— Они ожидают чего-то неприятного? — спросила она.
— Просто мера предосторожности, — сказала Скеллсгард. — Как только этот корабль оказывается в трубе, мы не можем связаться ни с ним, ни с удаленным порталом на E2. Это тридцатичасовое отключение связи. Это заставляет нас нервничать.
— И почему это так?
— Теория гласит, что слэшеры никоим образом не смогли бы подключиться к этому участку гиперпаутины, даже если бы знали о его существовании. Но теория может быть неверной. Кроме того, мы защищаемся от возможности того, что портал E2 мог быть скомпрометирован теми, кого военные парни называют "коренными врагами E2".
Стрелки на аналоговых циферблатах сильно заклинило на красных участках. Откуда-то из-за пределов пузыря, просвечивая его с интенсивностью рентгеновского излучения, исходил жестокий синий свет, ярче солнца. Оже отвернулась, прикрыв глаза рукой. Она могла разглядеть очертания анатомических теней костей своих пальцев. Свет исчез так же быстро, как и появился, оставив лишь узор розовых остаточных изображений на ее сетчатке. С болью в глазах Оже прищурилась на пузырь как раз вовремя, чтобы увидеть размытое движение приближающегося транспорта. Корабль врезался в люльку, как поршень. Люлька накренилась, смягчая торможение. Это происходило в абсолютной тишине. Затем люлька достигла предела своего движения, и весь стеклянный пузырь заметно раздулся, сжимая свои огромные пневматические опоры с оглушительным стальным стоном, за которым последовало медленное, со вздохом, возвращение в исходное положение.
— Вы продолжаете упоминать E2, — сказала Оже. — Это должно что-то значить для меня?
— Земля-два, — сказала Скеллсгард, не моргнув глазом.
Где-то вакуумная целостность пузыря была нарушена. Воздух со свистом ворвался в него, ветерок уже трепал волосы Оже. Клаксоны и сигнальные огни пришли в неистовство. Оже снова ухватилась за опорные перила клетки. Техники в белых костюмах уже спешили обратно на свои посты.
— Это выглядело грубо, — заметила Оже.
— Они будут жить, — ответила Скеллсгард.
— Неужели кто-нибудь не выжил?
— Однажды, когда мы еще устраняли сбои в системе. Это было некрасиво, но с тех пор мы кое-чему научились.
Транспорт начал снижаться, входя в какое-то закрытое сооружение, расположенное в основании пузыря. Двери скрывали его от посторонних глаз.
— Пошли, — сказала Скеллсгард. — Давайте посмотрим поближе.
Оже последовала за ней по сети лестниц в клетках вниз, на нижний уровень. Стеклянная колба пузыря нависала над ними. Он был залатан и запечатан во многих местах, со свежими дефектами в форме звезд, отмеченными светящейся краской и датированными.
— Все это было построено за год?
— Прошло два года с тех пор, как они нашли портал, — сказала Скеллсгард. — Эй, отдай должное ребятам из армии — они действительно добились некоторого прогресса до того, как я пришла в команду. Даже если большая часть этого состояла в том, чтобы тыкать в портал серией все более крупных палок.
— Все то же самое... Я все еще под большим впечатлением.
— Ну, не стоит. Мы были настолько умны, насколько это было возможно, но мы не смогли бы достичь ничего из этого без изрядной дозы слэшерских ноу-хау. И я имею в виду не только те сведения, которые мы получили от Питера.
— А какой еще вид существует?
— Техническая помощь, — сказала Скеллсгард. — Контрабандная технология. Не только очевидные вещи вроде роботов, но и средства управления — кибернетика, нанотехнологии, все то, что нам нужно для взаимодействия с механизмами из патологической материи оригинального портала.
— Как вам удалось украсть такую вещь?
— Мы этого не делали. Мы вежливо попросили, и мы это получили.
Под пузырем вновь прибывший корабль вышел из конструкции воздушного шлюза, опускаясь на платформе с поршневым приводом. Цилиндрическое судно по форме напоминало артиллерийский снаряд, его обшивка была выполнена в стиле рококо из сложных механизмов оловянного цвета. Там были следы повреждений. Навесные блоки механизмов, размещенные вокруг цилиндра, были либо искорежены, либо отсутствовали полностью, срезанные и оставившие лишь участки блестящего металла. Различные панели и порты были оторваны, обнажая обожженные, истертые внутренности проводки и топливопроводов. Все это все еще слабо пахло горящим маслом.
— Я же говорила тебе, что это был трудный переход, — сказала Скеллсгард. — Но он должен быть годен для еще одного рейса туда и обратно, как только мы снова его подлатаем.
— Сколько поездок ему потребовалось, чтобы прийти в такое состояние?
— Одна. Но обычно все не так уж плохо.
Корабль заскользил боком по своей платформе. Два из трех роботов-змей подкрались к нему, оружие и сенсоры торчали из их головных сфер. Группа одетых в белое техников уже суетилась вокруг транспорта, подключая к нему какое-то оборудование и делая друг другу осторожные жесты руками. Один из них посветил фонариком в темное пятно, бывшее одним из окон кабины. Тем временем один из четырех неповрежденных транспортов соскользнул со стеллажа для хранения, направляемый другими техниками. Оже наблюдала, как он поднялся в шлюз, исчез, а затем вновь появился внутри спасательного пузыря, направив нос к дальней стене. Утечка давления уже была устранена, и большинство клаксонов теперь замолчали. Каким бы странным это ни казалось, все выглядело как обычно.
— Что теперь будет? — спросила Оже.
— Они проведут некоторые предполетные проверки, некоторые тесты на корабле и погодные условия в линии. Если все пойдет как по маслу, мы будем наблюдать за вставкой примерно через шесть часов.
— Вставка, — задумчиво повторила Оже, глядя на тупую машину и сужающийся ствол, на который она была нацелена. — Все это очень фаллически, не так ли?
— Знаю, — доверительно сказала Скеллсгард, — но что вы можете сделать? У мальчиков должны быть свои игрушки.
Она открыла шкаф и достала два белых халата. Она передала один Оже и надела другой, плотно застегнув швы на липучках. — Давайте посмотрим, как у них дела, хорошо?
Поскольку роботы-змеи все еще следили за происходящим, техники использовали различные сверхмощные инструменты, чтобы открыть шлюз корабля. Наконец он поддался со вздохом выравнивающегося давления воздуха, затем распахнулся в сторону на сложных петлях. Теплый красный свет лился из салона транспорта. Один из техников поднялся на борт, затем вернулся через минуту или две в сопровождении коротко стриженой женщины, одетой во что-то похожее на внутренний слой защитного костюма. Женщина поддерживала одну руку другой, как будто у нее был перелом или сломанная кость. Позади нее появился мужчина, его лицо было бледным и осунувшимся, на нем, казалось, отпечаталась многолетняя усталость. Скеллсгард протолкалась сквозь толпу техников и коротко переговорила с двумя пассажирами, прежде чем ободряюще обнять их обоих. Откуда-то появилась медицинская бригада и начала суетиться над двумя прибывшими, как только Скеллсгард закончила с ними.
