И трясся потом целый год, ждал, что магия накажет, — хмыкнул Рабастан Лестранж. — А уж как papa на тебя кричал! Нарушение традиций! То да это!
Если опустить все сентиментальные подробности, то свадебная клятва имеет много общего с Нерушимой клятвой, — строгий голос Люциуса Малфоя разрушил хрупкую тишину, установившуюся в Коридоре Смертников. — Два волшебника попеременно произносят заранее обдуманные слова обещаний. Очень важно не допустить игры слов. Можно обещать супружескую верность. Но что это такое? Просто физическая близость? А может знаки внимания? Заигрывание? Одобрение? Улыбка? Я читал о случае, когда влюблённые волшебники поклялись не сводить друг с друга глаз. Два идиота! Подразумевали, что всегда будут вместе, а в реальности стали сквибами. Потому что "не сводить глаз" означает, то, что слышится, а не думается. То есть "постоянно смотреть". А человек просто физически не способен не моргать до конца дней своих. Отсюда урок — в клятве должны быть только конкретные обещания, не допускающие разного толкования. Иные волшебные семьи прописывают тексты клятв в кодексах. Другие — делают частью брачного контракта. Третьи — обсуждают клятву отдельно. Это немаловажный вопрос, — мистер Малфой слегка поморщился, словно вспомнив что-то неприятное. — Первое отличие брачных клятв от Нерушимой состоит в том, что жених и невеста клянутся своей магией, а не ставят жизнь в залог. Например, если один из супругов обещал хранить верность, не допускать физической близости с другим человеком, то он вполне может пойти против своих слов. Но при этом он должен быть готов на то, что станет сквибом дней на десять. Также можно дать обещание сохранять физическое и душевное здоровье детей, а потом жестоко пороть их за провинности. Главное при этом искренне верить, что желаешь ребёнку добра.
Второе отличие было в том, что Нерушимую клятву можно разорвать. Когда обязательство выполнено, то узы исчезают сами. Еще можно обратиться к гоблинам — они немало золота зарабатывают на разрушении заклятий и клятв. Брачные клятвы теряют силу только со смертью одного из супругов. К тому же брачная клятва не может быть сотворена на волшебника повторно, пока не исчезла предыдущая.
Третья же граница, отделявшая Нерушимую клятву от Свадебной, воля человека, дающего обещание. При брачном обряде не имеет значения, добровольно или насильно он совершается. Чарам супружеских уз всё равно, что один из волшебников находится под Империусом или опоен любовным зельем. Они будут наложены и без этого. Понятия незаконного или насильного брака у волшебников не существует. Как не существует и развода. Последнее — исключительное изобретение маггловского мира, которое у волшебников не прижилось.
Четвёртое отличие можно и отличием не считать — Брачную клятву скрепляют только старшие маги, то есть волшебники старше пятидесяти лет. Причем недостаточно просто держать волшебную палочку у рук жениха и невесты. Необходимо произносить достаточно сложную магическую формулу. В среде волшебников сложилась особая профессия — брачный церемониймейстер. Эти волшебники не только налагают необходимые заклинания, скрепляющие обещания, но и вычисляют благоприятный день для свадьбы. Самые совестливые ещё и проверяют жениха и невесту на предмет подавляющих волю заклятий и зелий, чтобы потом донести в Аврорат. Плата услуги церемониймейстера варьируется от пятидесяти до двухсот галеонов. Свадьба — удовольствие дорогое. Те же кто наскрести пятидесяти галеонов не может, скрепляют брак в Министерстве Магии, где лет шестьдесят назад учредили специальный Отдел семейных состояний. Но особой популярностью эта процедура не пользуется.
Совершенно непонятно где Септимус Уизли нашел галеоны на оплату услуг церемониймейстера. Где он вообще нашел такого мага, который осмелился связать девушку из семьи Блэк, явно опоенную чем-то, и нищего ублюдка?! Впоследствии этого волшебника искали по всей стране, но так и не нашли. Между тем Брачная клятва была скреплена всеми необходимыми заклятьями.
Все волшебники семьи Блэк были уверены, что Цедреллу опоили сильнейшим приворотным зельем, чтобы добиться покорности. И, надо сказать, их подозрения большей частью подтвердились, когда спустя несколько лет выяснилось, что два старших сына Септимуса Уизли сквибы.
Когда выяснили, где прячут Цедреллу.... Этого предателя крови шли убивать. Никто бы не стал с ним разговаривать. Наши дедушки, прадедушки, родственники из других семей. И пара авроров из Министерства Магии, которые должны были подтвердить, что Уизли преступник — похитил чистокровную ведьму, а при аресте оказал сопротивление, — Беллатрикс нахмурилась. — Но убить тогда Уизли не получилось. Предполагалось, что Цедреллу держат насильно. Никто и предположить не мог, что она стала женой этого ничтожества. Да ещё и носит в своём теле его икру.
Поллукс Блэк рассказывал потомкам, что когда на защиту предателя крови бросилась сама Цедрелла в одежде, которая нисколько не скрывала её беременность, избиение моментально прекратилось. Нет, сердца волшебников семьи Блэк не дрогнули от сочувствия к будущей матери. Просто все волшебники поняли, что оказались в тупике.
Они шли убивать похитителя, зловредного колдуна. Но оказались совершенно не готовы узнать, что Цедрелла стала женой Уизли и будущей матерью рыжего ублюдка. Авроры были не настолько лояльно расположены к семье Блэк, чтобы смотреть сквозь пальцы на убийство. Да и проверялось все очень просто — многочисленные родственники Уизли вряд ли стали бы молчать. По магическому законодательству, убийство законного супруга, а не похитителя, было преступлением. За это полагался Азкабан.
Септимуса Уизли могли бы вызвать на дуэль. Но не в том состоянии, в каком на тот момент находился этот волшебник. В его теле целых костей было меньше, чем переломанных. К тому же древние правила запрещают вызывать на смертельный бой волшебника, который не обзавелся наследником волшебной крови. В то время маги ещё чтили старинный кодекс магических сражений.
Родители также не могли забрать Цедреллу. Во-первых, они ясно видели, что девушка повредилась в уме и находится под действием сильного приворота. Неизвестно было постоянного действия приворот или временного. Если её внезапно увести от предмета страсти, то смерть была бы неминуема. Во-вторых, Септимус Уизли мог в любое время забрать супругу обратно. Один иск в Визенгамот, который в силу объявленного равенства волшебников перед законом не мог отказать "предателю крови", и поднялся бы скандал. Ехидные заголовки статей в "Ежедневном Пророке", шепотки и смешки в спину, грязные сплетни, разрастающиеся как снежный ком. Семья Блэк не хотела подобного.
Им пришлось проглотить своё позорное бессилие, и молодоженов Уизли оставили в покое на какое-то время.
По возвращении был созван семейный совет, на котором присутствовали все члены семьи Блэк и их родственники до третьего колена из других семей. После рассказа о печальной участи, постигшей Цедреллу, всем разом стали понятны мотивы рыжеволосых предателей крови. Золото. Волшебные монеты, которых достаточно в сейфах семьи Блэк — вот что было целью Уизли.
Одна седьмая часть состояния любой колдовской семьи должна идти на приданое. В семействе Блэк хватало дочерей, но даже малая часть, причитающаяся Цедрелле — это приличное состояние по меркам простых волшебников, бедняков наподобие Уизли.
В то, что в скором времени Септимус Уизли потребует приданое Цедреллы, было понятно всем без исключения. И, скрипя зубами, всем пришлось признать, что оснований для отказа нет.
Да демоны с этим приданым! — сердилась Беллатрикс. — С этими коврами, подсвечниками и сервизом! И с сейфом! Двенадцать тысяч галеонов — не слишком-то и обеднели. Хуже было то, что Блэк стали посмешищем. Ещё бы! Ведь их обманули нищие Уизли.
Но помимо покосившейся репутации семья Блэк могла столкнуться с ещё большей проблемой. Отныне довольно многочисленный клан Уизли был связан с ними родством через Цедреллу. В чистокровных семьях родство ценят очень высоко. Не помогать близким родственникам в трудное время, игнорировать их считалось в высшей степени неприличным. Другое дело, что далеко не все просили помощи у старшей семьи, храня свою гордость и самостоятельность.
Понимаешь, Грейнджер! Это же неписаный кодекс взаимопомощи. Он сложился в древние времена, когда волшебников преследовали жестокие магглы. Уизли в любой момент могли воспользоваться древними правилами! Честно говоря, не все Уизли. Но сам Септимус, его братья и родители. Они могли даже отправить нам своих детей на воспитание. Из-за этой маггловской войны подобное практиковалось — чистокровные семьи собирали детей в самых укреплённых поместьях.
Но больше всего волшебников семьи Блэк беспокоило, что отныне Уизли имели полное право говорить о своих крепких связях с Древнейшим и Благороднейшим домом. Одно, когда глава чистокровной семьи Крэбб небрежно заметит в разговоре:
Моя дочь Ирма связала свою судьбу с Поллуксом из семьи Блэк.
И совсем другое, когда о родстве с "теми самыми Блэк" заявят предатели Уизли, которых подозревают в "дурной крови".
Семья Блэк никогда не связывалась с ничтожествами, — фыркнула Беллатрикс.
Чтобы не допустить спекуляции фамилией Блэк, которая много стоила на тот момент в волшебном мире, Цедреллу решили изгнать за "недопустимый брак" и "нарушение интересов семьи". В конце концов, родителям девушки пришлось долго мириться с кланом Блетчли, которые считали себя оскорбленными и требовали компенсации. Почему-то исключительно в золоте — ни Кассиопея, ни Вальбурга в качестве замены Цедреллы их не устраивали.
Но она же не виновата! — не сдержавшись, воскликнула Гермиона. — Вы сами говорили, что её опоили зельем!
И что? — безразлично откликнулась Беллатрикс. — На одной чаше весов безумная Цедрелла, а на другой положение семьи. Для любого волшебника выбор очевиден.
К тому же заколдованное генеалогическое древо показывало, что девушка не ушла из-под покровительства родовой магии Блэк полностью, как это было в своё время в Каллидорой и Дореей. Между семьями Блэк и кланом Уизли Цедрелла находилась где-то посредине. Возможно, это было связано с почти полным отсутствием родовой магии у Уизли — мисс Блэк просто некуда было переходить.
И с этой "двойственностью" было связано больше всего проблем. Почему не изгнали Ислу Блэк, когда она вышла замуж за маггла? Да потому, что супружество с простецом не нанесло никакого вреда "покрывалу" семьи. В том, что Боб Хитченс в маггловском храме надел своей невесте кольцо на руку не было никакого волшебства — до конца своих дней Исла магически принадлежала своей семье, хотя и "уехала с глаз долой".
Цедрелла же была замужем за волшебником. И при должной сноровке Уизли вполне могли начать тянуть магию из Древнейшего и Благороднейшего дома — латать собственное "покрывало".
Изгнание волшебника или отречение — это декларация всего волшебного клана об отказе общаться и иметь что-то общее с данным представителем рода и его потомками, а также завещание этого же самого трём следующим поколениям рода, — торжественно провозгласила Беллатрикс. — Отречение выражается в удалении волшебника из генеалогии семьи. Его выжигают с родословного гобелена, стирают его имя в фамильной книге — если таковая имеется, и чистят семейный архив. Любые изображения изгнанного подлежат уничтожению. Семья прекращает всякое общение с ним, его избегают упоминать в разговорах. Изгнанный не имеет права требовать себе ту часть семейной собственности, что числилась за ним до изгнания. Он и его потомки не могут наследовать членам семьи.
Но самая главная часть изгнания состоит в магическом лишении. От родственника отрекаются на уровне крови — его лишают родовой магии. Со дня проведения ритуала изгнанному становятся недоступны любые формы семейной магии, чары, завязанные на кровь, рушится волшебная защита. Однако фамильные проклятия остаются, и сила воздействия их значительно увеличивается.
Впервые за пять веков из семьи Блэк изгнали кого-то, — скучающе сообщила Беллатрикс. — И это притом, что как раз в то время в семье уже была внушительная дыра в виде сквиба по имени Мариус.
Отречение сильно повлияло на состояние Цедреллы и превратило пагубный эффект приворотного зелья в постоянный. А длительное применение приворотов, как известно многим, делает из жертвы слабоумного.
Конец у этой истории более чем грустный. Приданое, выданное семьёй Блэк, было быстро истрачено многочисленными Уизли и уже через десять лет они вернулись всё к той же нищете. Об изгнании Цедреллы было известно всем — Арктурус Блэк позаботился об этом. Старый волшебник даже дал объявление в газету "Ежедневный Пророк". Так что рыжие предатели крови не могли более извлечь выгоды из брака Цедреллы Блэк и Септимуса Уизли.
Изгнанная колдунья прожила после описанных событий очень мало по меркам волшебников — всего семнадцать лет. Из-за своего умственного состояния она не была пригодна ни к какой работе, даже самой простой. От бедной жизни её красота быстро поблекла. Вскоре волшебница стала обузой — существом, пригодным только для одного занятия. И Септимус Уизли обеспечил ей его. Бесконечные беременности и роды и вовсе превратили Цедреллу в развалину.
За семнадцать лет волшебница произвела на свет двенадцать детей. Двое старших родились сквибами. Их судьба никому не известна. Из оставшихся десяти четверо умерли в младенчестве. Уизли то ли не могли, то ли не хотели платить целителям и покупать в аптеке лекарственные зелья и отвары для новорожденных. Последних детей Цедрелла рожала с помощью сельской повитухи, которая обладала минимальными навыками и однажды не справилась с открывшимся кровотечением. Септимус Уизли своей куцей родовой магией не смог спасти слабоумную жену.
Цедрелла Уизли умерла, рожая двенадцатого ребенка. Мальчика, которого назвали Артуром. Артуром Уизли.
Глава 6
Соблюдая "правила приличия", принятые в Азкабане, Гермиона старательно пялилась на трубку, из которой тонкой струйкой текла солоноватая вода.
Не оборачиваться. Ни в коем случае. А если сильно любопытно, то не оборачиваться слишком часто. Не больше одного раза за пять минут. А как считать время? Как обычно. Один, два...
О чём можно беседовать с гоблинами почти час? И самое главное никто из сопровождавших служащих банка "Гринготтс" надзирателей не пытался прервать приглушенную артефактами беседу.
Строго говоря, чета Лестранж беседовала не только с гоблинами. Сначала они не меньше двадцати минут ругались между собой. И победила в споре Беллатрикс. Сейчас она что-то втолковывала "серокожим", отмахиваясь от возражений супруга.
Гермиона начала пересчитывать царапины на стене, краем глаза продолжая наблюдать за камерой напротив. Чем же так довольна Беллатрикс? А у Рудольфуса Лестранжа лицо человека, испытывающего самые сильные в жизни сомнения.
Палочек оказалось больше трёхсот. Скоро уже год, как она находится в Азкабане. Первый год. Осталось еще четырнадцать. Вряд ли она выдержит свой срок. Гермиона приблизительно представляла, как выглядит сейчас. Худая... нет, не просто худая, а костлявая. Кожа плотно обтягивала лицо и была странно шершавой на ощупь. Может быть, у неё сыпь или какая-нибудь экзема? А никто из узников не говорит об этом? Волосы существенно отросли, хотя на ощупь напоминали плотно скатанные жгуты. Гермиона перевязывала их обрывком балахона, чтобы в лицо не лезли.
