| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Из состояния сосредоточения меня выбил возглас Кабана. "Блин!" — вскрикнул он. (Вообще-то, Кабан выразился чуть иначе). "Ох!" — вторила ему Ночка. Да что такое там творится? Прямо по курсу немного не доезжая до эстакады, поперек дороги разворачивался еще один седельный тягач с цистерной, а из-за него в это время выворачивалась большая черная иномарка-седан. Что-то мне подсказывало — в седане сидит очередной "камикадзе". Гор нахмурился. У Сергея в руках неожиданно появились его тореадорские ножи и также неожиданно исчезли. Роман тихо сквозь зубы выругался, а Маргарита, не постеснявшись, выдала такой перл и в таких заковыристых выражениях, что, наверно, смутила бы и портового грузчика — видимо вспомнила свое партизанское прошлое. Неужели нам, приходит окончательный абзац? Или все-таки нет? В цветах отражения Кабана я не вижу растерянности, кажется, он что-то задумал. "Хаммер" прет прежним курсом, иномарка, словно большая черная акула, уже несется к нам. Машинально скольжу менталучем по эстакаде. "Есть! — выдыхаю я, — Нашла! На эстакаде они!" Маргарита молча кивает. Ей сейчас ни до чего нет дела — занята водителем черного седана. Получится сломать его установку — и на какое-то время одной головной болью будет меньше. Роман снимает враждебный императив дальнобоя, идущего следом за нами. Если тягач умудрится-таки нас догнать, это будет проблема. Все заняты, придется действовать одной, ну, и ладно.
Начинаю атаку и уже в процессе соображаю, что лучше бы сразу не убивать, а попытаться захватить сознание. Может, удастся у них там перестрелку устроить, пользы больше будет. Три моих "Ментальных иглы" прошивают чей-то щит. Действую напористо и жестко. Ментальный удар, словно волна цунами прокатывается по вражеской периферии, сметая хлипкие дамбы последних остатков защиты. Считанные мгновения, и вся периферия моя. Ядро еще держится и то только потому, что сейчас я на него и не претендую. Зачем мне глубинные воспоминания и основные аспекты личности какого-то незнакомого вентру? Достаточно все это изолировать, чтобы не рыпался. Где-то в глубине сознания, теперь уже МОЕГО сознания, беззвучно кричит плененный противник. Оглядываться по сторонам и уж тем более ощупывать себя не стала. Наши враги — народ ушлый, в ментальных поединках поднаторевший, сразу догадаются что к чему.
Странно ощущать чужое тело, как свое собственное. Перед глазами приборная панель, руль (так, значит, я захватила водителя). Оружие быстро не достать, оно в кобуре подмышкой. Сверху на моем пленнике застегнутый на все пуговицы пиджак. Пока расстегнешь... Что еще можно сделать? Впереди метрах в восьмидесяти стоит вторая машина с Симеоновской командой. А если попробовать с ней столкнуться? Конечно, хорошей аварии устроить не удастся — мало места для разгона, но на какое-то время нашим противникам будет не до установки императивов. Двигатель не заглушен — стоим на нейтралке. Ногу на сцепление, как бы невзначай кладу руку на рукоять коробки передач и слышу голос мужчины справа: "Илья, ты куда ехать собрался?" Заметил, зараза! Тут же сзади раздается женский крик: "Он захвачен!" Черт возьми, быстро они... Успеваю переключить передачу, топчу газ. На меня наваливается тот, который справа и... я снова оказываюсь в нашем "Хаммере" — обрубили канал. Не очень-то удачно все получилось.
Сколько прошло времени? Пара минут, а то и меньше, но за эти минуты много чего успело случиться. Самое главное — мы разминулись с седаном. Маргарите удалось убрать враждебный императив и водитель, уже собравшийся нас таранить, в последний момент отвернул в сторону. Ночка же, узнав, где находится противник, открыла люк, вытащила на крышу "Хаммера" свой пулемет и изготовилась к стрельбе. "Поддерживайте меня, трясет, — раздался ее спокойный безэмоциональный голос, — Приступаю". Все же моя ментальная атака кое в чем оказалась полезной. Аварию устроить не получилось, но зато теперь обе машины Симеоновцев находились рядом, и Светлане не пришлось распыляться — цель, по сути, была одна. Мне кажется, лучшим выходом для наших врагов было бы бросить свою позицию (раз уж их обнаружили), но они то ли выжидали, то ли просто замешкались и Ночка не оставила им шансов. Она расстреляла эти машины, несмотря на тряску и маневры Кабана. Оба автомобиля Симеоновской команды превратились в решето, да еще и загорелись (не знаю уж, куда она там попала). На всякий случай мы с Маргаритой успели просканировать горящие обломки на эстакаде: похоже, в живых не осталось никого. "Цели уничтожены, — бесстрастным тоном произнесла Ночка, спустила пулемет в салон и продолжила уже своим нормальным голосом, в котором я уловила нотки грусти. — Уж, сколько всего случилось на памяти, а все никак к таким вот стрельбам не привыкну. Жестоко все это..." "Ночка, — поинтересовалась я, — а тебе что же, еще в каких-то заварушках приходилось участвовать? Ну, если не считать той, в подземной системе?" Светлана нахмурилась и кивнула: "Да. Я, все-таки, живу каиниткой дольше тебя лет, наверно, на сорок". У меня чуть челюсть не отвисла. Это что же получается? Смешливой экспансивной Ночке — любительнице ночных гонок на байках, в общей сложности уже около шестидесяти лет? Ну и дела. А я-то считала ее своей ровесницей. Тогда, Гор, очень может быть, успел повоевать вместе с отцом в партизанском отряде. Он ведь, мне кажется, постарше Ночки будет, а опытный маг и способный ученый — моя сестра Алина, могла, к примеру, получить свое первое образование, в каком-нибудь Смольном... Маргарита догадалась о моем состоянии или прочла по отражению и, улыбнувшись, сказала: "Годы не имеют власти над каинитами и потому наши дети не торопятся взрослеть. Куда спешить, если впереди — вечность? — и, сделав паузу, добавила, — Лишь бы эта вечность не оборвалась до срока, а так, сорок-пятьдесят лет для каинита, это даже не юность, всего лишь детство". "Это что же получается? — пробормотала я себе под нос, — Если полсотни лет для каинита — детство, то кто же тогда мы с Сережкой?" Я сказала это тихо, но Кабан услышал, и с хохотом ответил: "А вы у нас эти, как его? Эмбрионы!" "Сам ты эмбрион!" — фыркнула я. "Ты рули давай, а то перевернемся на фиг! — поддержала меня Ночка, — Тоже мне, шутник". Кабан в это время съезжал с трассы, собираясь по обочине объехать перегородивший дорогу тягач. Дорожное полотно было сильно приподнято, и наш маневр при неудачном выполнении мог и в самом деле грозить опрокидыванием...
Мы добрались-таки до Арены, несмотря ни на что, прорвались и не опоздали. До истечения контрольного срока оставалось минут двадцать пять, не меньше, и потому даже непримиримые наши враги никаких претензий предъявить не смогли.
Видели бы вы физиономию господина Симеона! На его лице было написано все, даже отражение читать не надо: страх, ненависть и разочарование. То, что он боялся и ненавидел, было вполне объяснимым и понятным, а разочарование... Кажется, Симеон не очень-то верил, в нашу гибель по дороге, но вот на то, что его ловушки приведут к фатальному опозданию, он, похоже, рассчитывал всерьез. И тут такой облом: мы целыми невредимыми приехали вовремя — есть от чего разочароваться.
Дуэль описывать не стану. Не было в ней ровным счетом ничего особенного. Примечательным, пожалуй, оказался лишь один момент: против меня Симеон вышел со штурмовой винтовкой (кажется, какая-то из поздних модификаций М-16) и неслабым количеством гранат. Как вам такое: старый мастер-вентру собрался использовать на дуэли тривиальное стрелковое оружие вместо фирменных боевых техник своего клана. Нелепо? Напротив, вполне оправданно. Уж кем-кем, а дураком глава Вентру не был, иначе не забрался бы так высоко. Он отлично понимал, что обмен ментальными ударами со мной станет игрой в одни ворота, и чьи будут это "ворота" — ясно без объяснений. Потому-то Симеон и попытался найти альтернативу, а насколько она оказалась удачной, это уже другой вопрос.
С гранатами у моего противника задумка не получилась. Вот если бы я не знала "Телекинеза" — тогда другое дело, а так... Я попросту ставила телекинетические щиты. Пару раз даже удалось закинуть гранаты обратно. Тупо расстрелять меня у Симеона тоже не вышло. Долгое время он слишком уж полагался на свое ментальное мастерство и потому стрелком оказался неважным — растерял форму. А, кроме того, я владела "Ускорением" и не той пародией на него, которой пользовались все каиниты, а настоящим тореадорским, пусть и невысокого уровня. Вся дуэль заняла... Даже не скажу точно, сколько времени. Может быть, минуты две или три. Когда я вонзила когти в тело Симеона, мной вдруг снова, как тогда в подземной системе, овладело боевое гангрельское безумие. Отбросив вспыхнувший труп в сторону, я зашлась в крике-вое, сбрасывая с себя напряжение этой сумасшедшей ночи. Вот и все. Еще одна дуэль за плечами, еще одно убийство. Впрочем, сейчас я, в отличие от первого боя, не испытывала ничего, кроме легкой физической усталости. Неужели привыкаю? Хотя, наверно, дело не в этом. Просто мой нынешний противник был изрядной сволочью, а потому его смерть никаких струнок во мне не задела. Не настолько я сентиментальна, чтобы лить слезы по всяким уродам.
Собравшиеся на трибунах, как и в прошлый раз, расходиться не спешили. К выходу я шла под прицелом чужих взглядов: пристальных, настороженных, оценивающих. Наверно, в другое время от такого внимания, я почувствовала бы себя неуютно, а сейчас мне было попросту все равно. В отличие от первой дуэли, теперь во взглядах и отражениях недоумения стало меньше, а вот страха поприбавилось. Даже до самых недотепистых стало доходить, что мои победы совсем не случайны. Когда я пыталась с кем-нибудь встретиться взглядом, глаза отводили.
Следующим вечером, после возвращения с дуэли, к нам на базу приехали Маргарита, Роман и еще несколько незнакомых мне вентру. Хотя об этом я узнала уже потом, а сначала нам с Сережкой позвонили и вызвали на внеочередное заседание Совета клана. Уже в Зале Совета я увидела свою наставницу-вентру и всех остальных, прибывших с ней. Маргарита пребывала в прекрасном расположении духа и не скрывала этого. В уголках ее губ затаилась легкая улыбка, а в глазах плясали веселые искорки. Сейчас она чем-то напоминала кошку, добравшуюся до крынки со сметаной и теперь поглядывающую на всех с сытым благодушием. "Сегодня днем, — промурлыкала Маргарита, — на чрезвычайном заседании Совета нашего клана, члены Совета единогласно, — она подчеркнула интонацией это "единогласно" и ухмыльнулась, — признали меня безусловным лидером клана Вентру. Как новый глава Вентру, я прибыла, чтобы выразить уважение дружественному Тремеру и его руководству, а также подтвердить союзнические обязательства Вентру, данные от имени предыдущего главы нашего клана". "Я рад, Маргарита, что у тебя все получилось, — с улыбкой сказал отец, и тут же спохватился (прием-то, можно сказать, официальный), — От лица всего Тремера и себя лично, поздравляю тебя и твой клан с благополучным разрешением... мм... политических коллизий. Я искренне рад, что мастера Вентру проявили политическую мудрость, выбрав лидером достойную представительницу своего клана". Мы с Сережкой переглянулись. Ага, конечно, "проявили мудрость", а попробовали бы не проявить, так не обошлось бы без новой дуэли. Что тут говорить, Маргарита попросту запугала своих противников и те выкинули белый флаг, вот и вся мудрость. В ответ на отцово поздравление, моя наставница слегка поклонилась. То же самое проделали и все приехавшие с ней — этикет, блин. Кстати, а почему и отец, и Маргарита выдрючиваются со всеми этими дипломатизмами и этикетом? Ведь все же прекрасно понимают, что произошло и отчего бы ни назвать вещи своими именами? А то придумают: "политические коллизии"... На фига все это? И тут до меня дошло: Маргарита на встречу взяла с собой не только своих сторонников, но и кого-то из бывших противников. Вот для них и развели всю дипломатию. Потому и выходило, что у вентру произошел вовсе не переворот с захватом власти, а некие "политические коллизии" и противники Маргариты вовсе не струсили, они "проявили политическую мудрость". Понятное дело, такая подмена слов и понятий должна была льстить самолюбию проигравших — незачем лишний раз дразнить гусей и накалять обстановку, раз уж все благополучно разрешилось. Потом, в узком кругу и спокойной обстановке Маргарита сообщит и отцу, и нам действительно важные вещи: как завершилась операция, какие условия выдвинул Совет в обмен на признание Маргариты главой клана, с какими требованиями она согласилась, а какие отвергла... Ну, а пока продолжался дипломатический спектакль. Новоиспеченная глава Вентру закатила длинную и скучную речь. Было в ней что-то об ответственности лидеров кланов, о единении каинитов и сплочении усилий. Я вообще-то ее не слушала. От нечего делать поглядывала по сторонам и пыталась определить, кто в свите Маргариты из ее сторонников, а кто из бывших врагов. Мужчину и двух женщин, что слева от Маргариты, мне кажется, я видела в подземной системе — добровольцы. А вон тот парень, точно из команды Романа. Один из тех, кто держал под прицелом зал бара, когда Симеон решил, уж было разделаться с нами. Створки дверей Зала Совета тихо приоткрылись. В дверях появилась любопытная физиономия Дениса — сына Маргариты. На лбу у него, как говорится, было написано: "И что же такое секретное здесь мастера обсуждают?" Наивный. Думает, мы и вправду чем-то важным тут занимаемся. Бородатый Роман тоже заметил Дениса и исподтишка показал тому кулак. Физиономия тут же исчезла, створки дверей прикрылись. Вдруг я почувствовала тычок в бок. Ну, что такое? "Слушай, — прошептал Сережка, — там про тебя..."
— ...Я отнюдь не осуждаю Киру, — говорила Маргарита, — тем более что девочка
была в своем праве: в первом случае была задета ее честь, а во втором — честь ее
отца (о себе хитромудрая Маргарита скромно умолчала). Но все мы знаем,
юности свойственен максимализм. Любое оскорбление в этом возрасте, а Кира,
замечу, еще очень молодой мастер, воспринимается как смертельное. Если
зрелость и опыт удовольствовались бы, публичным наказанием обидчика,
не отнимая при этом его жизни, то юность удовлетворяет, как правило, лишь ги—
бель врага. Я глубоко убеждена, что смерть на дуэли двух мастеров-вентру не яв—
лялась такой уж необходимостью, но, подчеркну еще раз, Кира была в своем
праве...
Маргариту переполняла грусть, конечно, убиенные мастера были виноваты сами, но от этого не становилось легче. Она переживала из-за двух нелепых смертей не самых последних из вентру. У Сережки округлились глаза.
— Она чего это? — прошептал Сергей, — Это ж по ее приказу ты их завалила.
— А ты что хотел? — тихонько хихикнула я, — Чтоб она в этом публично призналась
что ли?
— Но ведь я не только слова слушаю, я и отражение читаю. Она действительно
переживает. Ну, Иоганн ладно, но печалиться по Симеону? Ты же говорила, что
Маргарита его ненавидела. И потом он нас убить хотел!
Я улыбнулась:
— Сережка, чудак. Не принимай все это за чистую монету. Врет Маргарита и в
словах врет, и в отражении.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
