Хелена. Общий

"Тебя спасла я!" — хотелось мне крикнуть прямо в красивое лицо. О, каких усилий стоило молчание! — "Моя мольба вытащила твою душу из омута забвения. Моя любовь вернула тебя с полпути в никуда".

— Вы не жалеете моих чувств, сир.

— Я буду твоим защитником, но не проси о большем. Живым не по пути с мёртвыми.

"А мне всё равно. Я люблю и буду любить тебя вечно".

— Ортано Косом отвергнут самим Создателем. Мы могли бы попытаться...

Я не договорила, ибо видела — слова бесполезны. Лионель не желал сближаться со мной.

"О, мой весенний рыцарь! Какие мысли бродят в сумраке твоего разума?"

Волшебство не могло разгадать эту загадку.

-3-

Самообман. Я опрометчиво впала в него, но всему когда-то приходит конец... даже сладким мечтам.

Реальность горчит.

Очень.

"Его чувства ко мне — а есть ли они вообще? — замешаны на долге, а не на страсти".

Светлая, тёмная, снова светлая. Я плела косицу-амулет: два моих локона, один Лионеля (его пришлось срезать, когда любимый уснул).

Незаметно для себя я начала напевать:

От властных чар твоих бледна,

В высокой башне у окна

Грустила долго я -

И над туманами долин

К тебе, мой маг, мой властелин,

Неслась тоска моя.

— Работаешь? — спросил Миарк, заглянув мне через плечо.

— Готовлю основу, — охотно пояснила я. — Потом наложу чары. Если Лионеля ударят, мы разделим урон.

— А, — смутился приятель. — Прости. Я думал, ты делаешь любовный амулет. Слышал, в Эмьвио Косом теперь популярны подобные штуки.

Эйанец родился до того, как боги даровали людям магию, и потому не относился к волшебству с должным почтением.

"Застань я Золотые века, тоже бы свысока смотрела бы на нынешних жителей любимого мира Первого бога. Равновесие лишь жалкая замена Естественному закону".

— Ты неправильно подумал.

— Понимаешь, вы выглядели...

— Неважно, что тебе показалось. — грубо прервала я Миарка, но спохватилась и разъяснила: — Он отверг меня.

Юноша обнял меня. Временами его манеры ставили меня в тупик.

— Прости, принцесса.

— Ничего, — мой голос предательски дрогнул. — Он мёртв, а я жива. Нам нужно... мне нужно искать выход.

— Решила от него не отказываться? — весело удивился Миарк. — Упорная ты девчонка. Всегда мечтал встретить такую.

— Он моя судьба. Скажем так: мы разминулись во времени, но из-за подобной мелочи я не собираюсь складывать руки. Это была бы измена собственному сердцу.

— Однажды и я отправился вслед за мечтой, — задумчиво проговорил эйанец. — Сама видишь, куда завели меня поиски.

"Надеюсь, мне повезёт больше".

Чтобы достойно снарядить моего принца для поединка, Королева отворила перед нами двери сокровищницы.

Бледные Слуги, неотличимые друг от друга, ввели нас в огромный высокосводный зал. Тысячи разнообразных предметов — драгоценных и не очень — предстали перед нашим взором. Зубчатые короны, сундуки с монетами, чаши с давно высохшим вином... Было здесь и оружие — "благородные" длинные мечи и "варварские" топоры, алебарды, глефы, посохи, щиты и множество совсем уж экзотических предметов, порождённых стремлением людей эффективно пускать друг другу кровь. Но больше всего меня поразило присутствие в сокровищнице совершенно обычных вещей: пара добротных кожаных туфель, путевой дневник с теснением в виде трилистника на обложке, дорожный плащ из непромокаемой ткани, сморщенное яблоко. Любая, даже самая крохотная принадлежащая Эмьвио Косом вещица в его старшем близнеце превращалась в драгоценность.

Впрочем, после встречи с пятитысячелетним юношей я уже не так дивилась соседству ветоши и золота, как следовало.

"Слой за слоем, с меня сходит нормальность. Во что я превращусь через неделю? Месяц? Год?"

— Нам нужен меч, — твёрдо сказала я. Лионель промолчал, а Миарк многозначительно кивнул. С паладином всё было понятно — его отстранённость объяснялась неопределённым состоянием, а про эйанца я подозревала, что он просто-напросто не разбирается в оружии.

Беловолосые женщины вывалили перед нами целый ворох мечей, на вид вполне годных для жаркой схватки. Однако я чувствовала — клинок, способный нас всех спасти, среди них не стоило даже пытаться искать.

— Королева приказала дать нам лучшее, — надменно сказала я. — А здесь один лишь хлам.

Слуги Белой с презрением на меня посмотрели. Властительнице Ортано Косом, чтобы она не говорила, удалось вложить в своих Дочерей по крайней мере одно истинно человеческое чувство.

— Ждите здесь, — велела одна из голубоглазых стражниц. — Ничего не трогайте.

Воительницы удалились за маленькую дверь в южной стене — видимо, там хранились самые ценные предметы королевской коллекции.

Как только Слуги скрылись из виду, Миарк подозрительно оживился.

— Ищи деревянный медальон, принцесса, — торопливо прошептал он. В его голосе смешивались отчаянье и безумная надежда. — Быстрее, пока они не видят.

"Сначала меня подбивали на убийство, теперь на воровство. Ни одно из предложений не вызвало у меня явного отторжения. Заставляет задуматься".

— Зачем? — спросить следовало хотя бы ради приличия.

— Когда-то он принадлежал мне, — с грустью сказал эйанец. — Семейная реликвия.

— А нас не поймают?

— Слугам вообще-то всё равно, украдут что-нибудь из сокровищницы или нет, — отмахнулся юноша. — Белая научила их строить страшные глаза и расточать угрозы. Обыскивать нас не станут, так что надо всего лишь не попасться с поличным.

Я скептически хмыкнула. Несмотря на уверения приятеля, из моей памяти не стёрлось воспоминание о действии странного оружия беловолосых воительниц.

"Они без колебаний причиняют боль. Воистину, страшные существа, и Миарку не задурить мне голову их якобы "безобидностью". Я не настолько наивная".

К сожалению, обаяние эйанца в очередной раз перевесило доводы рассудка. Моя осторожность позорно сдалась.

"Следует поработать над самооценкой".

Хорошенько поработать.

Мы принялись лихорадочно копаться в грудах сокровищ. Мне было немного стыдно перед Лионелем, отстранённо наблюдающим за нашим бесчинством, но я напомнила себе, что он сам разграничил наши миры.

"Живым не по пути с мёртвыми. Бывшей жрице Жиюнны смешно слышать подобное".

— А ты не образец для подражания, — пошутила я, чтобы прогнать печальные мысли.

— Поживёшь здесь с моё, ещё и не такому научишься, — обиженно буркнул Миарк.

"Как и думала, шутовка из меня никакая".

Внезапно мне в руки попал небольшой деревянный медальон. Одна сторона его была гладкая, другая покрыта густой резьбой.

— О, ты нашла его! — Миарк бросился ко мне и чуть ли не силой вырвал украшение. Глаза его лихорадочно блестели, на губах появилась нервная ухмылка. Он почти пугал меня. — Молодчина, принцесса. Так быстро нашла ключ!

— Ключ? О чём ты говоришь?

Миарк не успел объяснить — вернулись Слуги. На вытянутых руках одна из них несла длинный свёрток, обёрнутый в драгоценную златотканую парчу.

— Что это? — насмешливо спросила я. — Девичья игрушка?

Голубоглазая женщина развернула ткань, и миру предстал простой клинок. Его гарду не украшали ни драконы, ни головы львов, рукоять была обёрнута потёртой кожей. Волшебства я в нём тоже не ощущала.

Но отчего-то Лионель изменился в лице, как только увидел оружие.

"Старая железка волнует его больше меня. Как... возмутительно".

— Чем он отличается от прочих? Его сковал известный мастер или им владел великий герой?

Я не старалась даже скрыть раздражение.

— Клинок сковал безымянный кузнец, — ледяным тоном проговорила одна из королевских стражниц. — Последний владелец был обычный солдат. Когда приказывали, он убивал, но никогда не раскаивался, поскольку убийство являлось его работой. Всю жизнь он плыл по течению и лишь однажды мог свернуть с накатанной колеи, когда сам генерал велел ему добить умирающего от ран благородного рыцаря, так и не сломавшегося под пытками. От волнения солдат не смог добить его одним ударом, но его жертва не издала и стона боли, она лишь раз за разом повторяла слова из начала боевого гимна Земши. Первым хозяином меча был человек по имени Талиан Лерьэн. Он...

— Довольно! — вырвалось у меня. — Я прекрасно знаю, какую резню учинил мой дальний безумный предок. От одного лишь вида этого осквернённого меча меня выворачивает наизнанку!

— Оставьте его, — внезапно попросил Лионель. Я с недоумением посмотрела на него. Как столь чистое создание без содрогания может смотреть на оружие убийцы и предателя?

— Сир Лионель, я не понимаю вас.

Паладин молча взял клинок и сделал несколько пробных выпадов.

— Годится, — спокойно произнёс он. — Я буду сражаться им на поединке.

— Что это означает? — возмутилась я. — Кто-нибудь собирается мне объяснить?

Мой любимый промолчал, а Миарк положил мне руку на плечо и сказал:

— Ты ещё не поняла, принцесса? Его убили этим мечом. Знаешь, для мужчин подобные вещи действительно важны.

Под вечер принесли еду. В Ортано Косом простейшие потребности тела не исчезали полностью, хотя и значительно ослабевали. Меня, например, с утра мучил лёгкий голод, а судя по алчному взгляду, которым Миарк наградил блюдо с большими ярко-жёлтыми плодами, его не кормили по крайней мере месяц.

— Они не ядовиты? — опасливо поинтересовалась я, указывая на сочные фрукты неестественных цветов.

— Не беспокойся, — беззаботно проговорил эйанец, ловко счищая плотную кожуру. — Белая не станет нас травить. Она бывает благородной — по-своему, конечно.

— Ну да, тебе лучше знать, какова местная тиранша в повседневной жизни, — едва слышно, чтобы приятель не услышал, пробормотала я. То, что Миарк сам пришёл к Королеве и обменял свободу на бессмертие, не красило его в моих глазах. Мужчина должен уметь принимать удары судьбы с честью. Да, он пытался защитить меня от Слуги Белой, однако это не делало его героем.

"Подлинный герой скорее умрёт, чем подвергнет невинного опасности. А эйанца направила по моему следу Королева".

На вкус дары Пустого мира разительно отличались друг от друга. Кислые, сладкие, горькие и солоноватые, они бы привели в восторг гурмана из гурманов, если бы не один существенный недостаток: они не пахли. Совсем.

Лишённая аромата пища неполноценна.

"Она обманка, жалкий заменитель. Как равнодушный призрак вместо живого пылкого возлюбленного".

Однако пребывание в Ортано Косом лишало меня возможности выбора. Либо такая еда, либо вовсе никакой.

"По крайней мере, моё тело согласно принять её как настоящую".

В отличие от меня и Миарка Лионель к плодам не притронулся. Он сидел на полу, смотрел куда-то вдаль, а на коленях у него лежат омерзительный клинок из сокровищницы.

— Ты должен поесть, — со всей возможной нежностью сказала я возлюбленному.

— Я мёртв. Мне не нужна еда, — отрешённо проговорил он, даже не удостоив меня взглядом.

"Опять. Его упрямое отрицание убивает меня. Не потому ли людям дарован Второй Завет, запрещающий воскрешать перешагнувших Грань?"

— Это особенное место. Здесь мы все в равных условиях: я, ты и даже переживший своё время Миарк.

— Это ничего не меняет.

"Это меняет всё. Любовь моя, ты умер дважды. Первый раз твоим господином стал воинственный Земши, а недавно, волею некого таинственного могущественного существа, тебя в дар получила я. Как печально, что пока ты приносишь мне не только радость, но и разочарование".

— Съешь хотя бы кусочек, — настойчиво попросила я. Надежда достучаться до живой части милого принца не покидала меня. Должно быть, её питало моё упрямство.

Лионель бросил на меня полный печальной усталости взгляд, но взял с блюда ярко-красный плод. Небольшая уступка надоедливой девице — но как мне приятно было её видеть!

Когда-нибудь я вырву любимого из плена его смертных грёз. Он назовёт меня по имени, а затем подарит самый долгий в истории сотворённых Первым богом миров поцелуй.

Я верю. Этого достаточно.

Только бы рука Лионеля не дрогнула в поединке с сыном Белой. Только бы его не подвёл меч предателя.

-4-

Я брела во тьме по узкому извилистому тоннелю с влажными стенами. Под ногами мерзко чавкало.

"Это даже не Сумеречный Чертог. Видимо, мои дела оценили по достоинству".

Высоко подними голову, Хелена! Не ты ли свято верила в равноценный обмен?

Внезапно после очередного поворота вдали показался свет.

"Да! Наконец-то!"

Радость захлестнула меня. В темноте было так одиноко, так холодно... Я ненавижу холод. Он напоминает мне о смерти.

В памяти возникли смутные картины полузабытого сна. Я уже бывала здесь. Давно ли? И да, и нет. Иногда вечность пролетает в мгновение, а бывает, миг растягивается в сотни тысяч мучительных лет. После прохождения сквозь Чёрное Зеркало — нет, после разговора с Далианом-призраком — для меня многое изменилось. Университет и все связанные с ним проблемы отошли в тень, уступив место угрожающей благосклонности от одних истинно могущественных сущностей и преследованию — от других. Я словно вернулась в своё жреческое прошлое, когда в любой миг на меня могла снизойти Жиюнна. Милость богини причиняла боль, но питала гордость. Приятно быть избранной и смотреть свысока на обычных людей. Я никогда не забуду, каково это — видеть мир сквозь призму сопричастности к божественности.

— Смотри! Смерть там воздвигла трон...

Нежный детский голос... я знала его. Конечно же! Маленькая девочка и мальчик-подросток, брат и сестра, заточённый во тьме. Они просили помочь им, а я так ничего и не сделала.

"Неужели мне прощают трусость и дают второй шанс?"

Забыв о страхе, о холоде, я побежала на свет. Голос между тем продолжал читать:

...Где странный город погружен,

На дымном Западе, в свой сон.

Где добрый и злой, герой и злодей

Давно сошли в страну теней.

Дворцы, палаты, башни там

(Ряд, чуждых дрожи, мшистых башен)

Так чужды нашим городам!

Не тронет ветер с моря — пашен;

И воды, в забытьи немом,

Покоятся печальным сном.

Девочка всё также сидела в глубоком кресле, брат стоял с ней рядом. Сотни высоких тонких свечей давали достаточно света, чтобы не оставить ни малейшего шанса теням укрыться в углах небольшой пещеры. В ногах у маленькой чтицы всё также сидела фарфоровая кукла в пышном белоснежном платье. Дети были одеты в чёрное без единой цветной нитки, словно их перенесли в это странное место прямиком с похорон.

Некоторое время я наблюдала за детьми, затаившись во тьме. Кто они? Как оказались здесь? И почему не могут выбраться? Вопросы, вопросы... Ответы на ум не приходили, и хуже того, я не знала, с чего начинать их искать.

— Элевэ? — внезапно спросил мальчик, всматриваясь в темноту. — Ты всё-таки пришла за нами?

"Бедное дитя..."

Мне ничего не оставалось, как выйти на свет.