Вслед за Первым Блином и сундуком в библиотеке появился еще один голем. Щуплое длиннорукое создание, похожее на паука, одетое в белый полотняный халат.

— Ассистент, распакуй,— приказал Профессор.

— Этого я у тебя раньше не видел,— сказал Сетро.— Сколько же ты их всего насотворял?

Рукастый голем склонился над сундуком, щелкнул замком, отбросил крышку, передняя стенка подалась вперед, открыв ряд выдвигающихся ящиков.

— Штук тридцать, надо полагать,— сказал Профессор,— большинство я сдал в аренду городскому совету. Ты же не знаешь, вокруг города решили строить стену. А это Ассистент, из моих остолопов, пожалуй, самый смышленый.

Голем вздрогнул и замер на миг, услышав свое имя, но, не дождавшись приказа, продолжил раскладывать сундук. Отброшенная крышка, установленная на подпорки, превратилась в лабораторный стол. С внутренней стороны она оказалась обитой золотыми листами.

— Удобно, если работаешь с кислотой,— сказал Профессор.

Ассистент извлек из сундука железный штатив, спиртовую горелку, микроскоп, и установил все на крышке сундука.

— Ассистент, анализ крови,— приказал Профессор.

Голем зарылся в недрах сундука, доставая пробирки, стеклышки, пузырьки с неизвестными жидкостями.

— Многие,— Профессор помахал в воздухе пальцем,— до сих пор утверждают, что у вампиров вообще нет крови. Дескать, это мертвецы, поднятые из могил заклятием, и злокозненно сосущие кровь из жил своих родственников и соседей. Смехотворность этого утверждения настолько очевидна, что я не стану тратить время на теоретические выкладки, и развенчаю это махровое мракобесие простым и наглядным опытом.

Он взял из протянутого Ассистентом футляра острую длинную иглу и, повернулся к Велке,— Позвольте ваш пальчик, сударыня, мне нужна лишь капля вашей крови.

Велка бесстрашно протянула ему руку с выставленным средним пальцем. Профессор хмыкнул и ткнул в него иглой. Выступившую капельку алой крови он тут же подобрал стеклянной трубочкой.

— Благодарю,— сказал он,— еще один анализ сделаем после заката, или нет, лучше в полночь. Тогда станет ясно, в чем разница между дневной и ночной фазой цикла.

— Ночью она станет опасной,— сказал Сетро,— даже Бишке не удается ее контролировать. Ты ей иглу в палец, а она тебе голову открутит.

— Ничего,— сказал Профессор,— размазывая Велкину кровь по предметному стеклышку,— к вечеру придут со стройки мои мальчики. Как ты думаешь, тридцать рыл ее удержат?

* * *

Выпученные глаза какого-то иерарха, так близко, что можно увидеть лопнувшие от натуги сосудики, гуленский стражник, с окровавленным плечом, забывший о драке, другой иерарх в горящей одежде, чей-то оглушительный визг, Сетро, щедро рассыпающий фаерболы, жмущиеся к заборам горожане, атакующие иерархи, Бишка старающийся стать незаметным, все вдруг стало плоским, как на картинке, стремительно сдвинулось влево, и пропало. Словно повернулась вращающаяся сцена в театре, разом сменив декорации. Только что была прячущаяся под слоем навоза улица Гулена, с жаркой схваткой, огнем и кровью, а теперь мирный и тихий ночной пляж. Все как в прошлый раз, четыре дня назад, только снега нет. Ломит в висках, после слишком быстрого поворота, и куда-то подевалось чувство равновесия. Ничего, оно вернется. Уже возвращается. Хуже то, что это опять не Эспеф.

— Ведьма!!!— завизжал кто-то под ухом.

Скале, наконец, пришла в себя настолько, что заметила иерарха, того самого, с выпученными глазами. Бедняга, до хруста в позвоночнике выгибался назад, чтоб хоть чуть-чуть ослабить давление, на зажатую в пыточном захвате руку. Прихватила с собой, и даже не заметила.

— Отпусти, ведьма. Именем высокой иерархии приказываю!— сказал иерарх.

Ну не дурак ли? Скале еще немного усилила нажим. Пучеглазый взвыл, заваливаясь на спину. Ругаться он больше не мог. Сильная, на грани запредельного боль, заставила забыть обо всем, кроме трещащих суставов.

— Приказываешь?— сквозь зубы спросила Скале, и подняла шпагу, чтобы прикончить монаха, но вместо этого от всего сердца врезала ему эфесом по зубам. Кровь с осколками зубов, из разбитого рта хлынула на бороду. Скале добавила еще один удар под ребра, и швырнула бедолагу на песок. Потом горячка неоконченного боя отпустила ее, оставив в душе сожаление о ненужной жестокости. Она огляделась.

Место, похоже, и, правда, было то самое, где они с Сетро отдыхали после неудачного прорыва на Лож. Следов от их костра уже не осталось, должно быть смыло штормом, а вот коряга, на которой они сушили одежду, и камень, где она сидела, дожидаясь пока Сетро накупается и наловит рыбы, были на месте. Сомневаться не приходилось, ее снова забросило в петлю потока. Несмотря на все старания, попасть на Эспеф опять не удалось.

Скале откинула со лба волосы и позвала:

— Сет!!!

Молчание. Копошится и постанывает под ногами иерарх.

-Сет, Бишка!!!— крикнула Скале, но никто ей не ответил.

— Ладно, подождем,— сказала она.

— Жди ведьма, жди,— хрипло сказал иерарх,— скоро твое время придет.

— Да уймись ты, юродивый,— сказала Скале,— пока не придушила. Из-за вас все, отцы инквизиторы. Могла бы уже завтра дома быть, а теперь начинай все сначала. Хоть бы Сетро появился, без него даже не знаю, справлюсь ли.

Иерарх негромко засмеялся, выплевывая кровь и осколки зубов.

— Полюбовника своего можешь не ждать,— сказал он,— он должно быть уже на дыбе, в подвале у отца Багре. И тебе, ведьма, там быть. Десница высокой иерархии, настигнет и на дне морском. Не спрячешься, не сбежишь.

Скале повернулась, и наступила ему на руку сапожком, не со зла, а просто, чтоб замолчал. Совсем не было настроения слушать фанатичный бред иерарха. Ей было тревожно, что Сетро опаздывает. Она знала, что детей он не бросит, значит, может задержаться, собирая их рядом с собой. Если подождать, они наверняка появятся все трое, но все равно, на душе не спокойно, а тут еще тявканье толстого иерарха.

Впрочем, толстым он не был. Скорее плотным. Невысокого роста, с выкаченными на лоб глазами, и рыжей бородой. Там в Гулене, во время боя, Скале прониклась почтением к боевой выучке отцов иерархов. Городские стражники даже рядом с ними не стояли, не говоря о простых горожанах. Пожалуй, собравшись толпой, иерархи действительно могли представлять угрозу даже для вампира, а для такого юного и неопытного кровососа, как Велка, и подавно. И ведь самое обидное, что ей лично, да и Сетро тоже, драться с ними совсем не нужно. Откуда ей знать, может мир Гулена, страдает от засилья вампиров, может там ночью на улицу не выйти, без того, чтобы не расстаться с литром, другим крови, а каждый третий из встреченных ими горожан — маскирующийся красноглазый кровосос. Может Высокая Иерархия, в том мире, последняя линия обороны отчаявшихся людей, единственная защита, от ночных монстров. Где там, отцам иерархам, день за днем ведущим неравную битву, разбираться какой вампир плохой, а какой хороший. Встретил врага — убей, на войне как на войне. Вот и получается, что нет неправых в том побоище, на улице Гулена. Все правы.

— Ну, успокоился?— сказала Скале,— ты пойми — мы вам не враги. Если бы вы на нас не напали, мы бы ушли тихо и незаметно.

— После того, как ваш вампир вырезал бы пол города?— сказал иерарх.

— Наш вампир, никого бы не тронул.

Иерарх усмехнулся, криво и презрительно. На испачканных кровью губах, усмешка выглядела горько, и значительно.

— Расскажи это тому купцу, которому она оторвала голову, в корчме Фалькони,— сказал он,— или его жене.

— Я бы этому купцу, не только голову оторвала,— сказала Скале.— Если бы он больше думал о жене, а не соблазнял подарками молоденьких девочек, никто бы его не тронул. Велка, пила только молоко, а кровь брала, только у своего брата. У него иммунитет, и трансформация в вампира ему не грозит. Вы бы, отцы, сперва потрудились разобраться.

Иерарх рассмеялся.

— Вампир, который предпочитает молочко. Мне двадцать девять лет, я уже давно не верю в сказки. Неужели ты сама не видишь, как нелепо это звучит. Ручной вампир. Ха!

— Мне нет дела, веришь ты мне, или нет,— сказала Скале.— Ты сам себя поставил в глупейшее положение, я бы с тобой меняться не стала. Мне нужно всего-то дождаться Сетро, а вот что с тобой теперь будет, даже ума не приложу. Знаешь, что, это за место?

Скале, собиралась рассказать иерарху, о техномирах, об опасности, которая в них таится, для несведущего, как легко в них попасть и непросто выбраться, но не успела. Монах неожиданно и сильно пнул ее в голень, вскочил, и бросился бежать по пустому пляжу, бросаясь из стороны в сторону, словно убегал не от одинокой девушки, а от десятка, не меньше, лучников.

Скале, шипя, потирала ударенную ногу. С удовольствием швырнула бы вслед дураку фаербол, если б умела. Жаль, что ей не подчиняется огонь. Все же огонь намного убедительней, ее незрелищного целительского дара, и дилетантских электрических фокусов. А если серьезно, то недоумка хорошо бы вернуть. А то пропадет здесь. Ведь она, его единственный шанс, вернуться домой, когда он это сообразит и захочет вернуться, может быть уже поздно. Уж во всяком случае, глупо дожидаться, пока у иерарха наступит просветление в голове.

Она подхватила шпагу и кинулась за монахом, надеясь, что избитый иерарх, быстро бежать, не сможет. Куда там. Он летел как на крыльях, взметывал ногами песок, перелетал через небольшие валуны, и скоро уже должен был добраться до того места, где кончались освещавшие набережную фонари. Скоро он скроется в спасительную тень, и тогда изловить его будет намного труднее, да и нельзя отходить далеко от пляжа, потому что Сетро скоро появиться здесь вместе с вампирьим семейством.

Последнее дело, бросать человека в техномире, но что делать, если он сам не желает спасаться. Наверное, он принял ее последний вопрос, за угрозу, так что кричать, звать и уговаривать, бесполезно. Не поверит.

В техномирах, несведущему человеку легко пропасть. Легко умереть с голоду, потому что все здесь поделено и от травинки до горного пика, имеет хозяина, а купить что-либо, невозможно, потому что аборигены ценят особым образом раскрашенную бумагу, а к золоту относятся с подозрением. Причем бумага эта, в разных местах разрисовывается по-разному, и попробуй только ошибись. Здесь легко стать преступником, потому что, невозможно не нарушить хоть один из нелепых законов, по которым здесь живут. А уж странно одетому монаху, который не говорит на местном языке, и понятия не имеет о логемах, трудно рассчитывать, на что ни будь хорошее.

Иерарх добежал до темного места, где обрывалась набережная, высоко подпрыгнул, ухватился руками, и легко забросил свое тело на парапет, мелькнул серым балахоном на гребне стены, и исчез. А Скале пришлось остановиться. Во-первых, она боялась уходить далеко. В любую секунду мог появиться Сетро. Во вторых, прямо к ней навстречу, по рыхлому песку, решительно шагали двое местных.

Один, высокий и черноволосый, одетый в длинный черный плащ местного покроя, шел первым. Второй, лысый и коренастый, догонял скорым шагом. Он был одет во вполне приличную кожаную куртку. Неужто и в техномирах бывает нормальная одежда.

Скале с надеждой оглянулась назад, вдруг сейчас появится Сетро. Все же сильно ей не хватает опыта. Сколько угодно можно говорить себе "могу" и "справлюсь сама", а реальность все время подкидывает ситуации, когда помощь сильного и опытного Сета становится необходимой.

Пляж позади был пуст, ни Сета, ни Велки с братом, а аборигены приближались. Передний держал руки в карманах, и, не отрываясь, смотрел на Скале. В кармане у высокого, мог скрываться маленький и смертоносный сюрприз. На техномирах встречается очень опасное оружие, и довольно коварное. Жители подобных миров, словно соревнуясь, друг с другом в подлости, предпочитают убивать друг друга издалека, не подвергая себя риску. В этом они преуспели настолько, что презираемый во многих мирах пути лук, в любом техномире, будет жалким примитивом.

Когда между ними осталось пять шагов, Скале мысленно произнесла логему, подняла шпагу, и сказала:

— Стой.

Высокий послушно остановился, как-то растерянно посмотрел на шпагу, острием нацеленную ему в грудь, и вынул руки из карманов. Пустые, без оружия.

— Не бойся,— сказал он,— я видел, как тот тип тебя ударил. Ты хромаешь. Может нужно помочь?

Второй абориген, остановился рядом, беспокойно поглядывая на Скале маленькими глазками.

— Не нужно,— сказала Скале и опустила шпагу.

— Мне не трудно,— сказал высокий,— хочешь, к врачу отвезу. Не бойся.

Скале заставила себя рассмеяться.

— Я не боюсь.

— Да и одета ты не по погоде, замерзнешь ведь. Пойдем, хоть погреешься в машине.

У них на все случаи жизни есть машины.

— Спасибо не нужно,— сказала Скале,— я здесь жду кое-кого.

— Ну так жди себе,— сказал высокий,— машина вон там, на набережной, от туда весь пляж как на ладони. А еще тепло и музыка. Мы с Колей не торопимся, нам до утра все равно заняться нечем. Да, Коль?

Коренастый странно хмыкнул и ничего не ответил. Он часто оглядывался по сторонам, и неосознанно теребил пальцами застежку своей куртки. Застежка была занятная. Не шнуровка, не популярные кое-где пуговицы — полы куртки соединялись узкой черной полоской с чуть заметными рубчиками. У самого Колиного подбородка полоска расходилась на две еще более узкие, и болтался маленький язычок. Этот язычок, коренастый и теребил постоянно нервной рукой.

Коренастый Скале не нравился. Как-то она чувствовала, что он опасен.

— Спасибо,— сказала Скале,— но я уже сказала, нет.

Высокий тоже был опасен, но по-другому. Если бритый выставлял свою силу на показ — широченные плечи, пудовые кулаки, мрачный и пристальный взгляд, словно каменный подбородок, то высокий свою силу прятал, скрывал до поры. Зато если эта пора придет, то горе тому, кто не разглядел за мирной внешностью, опасной силы.

А еще он был красив. Той строгой мужской красотой, что заставляет женское сердце биться чаще.

— А своего слова, ты не меняешь,— сказал высокий.— Полезное качество. Я сам такой. Если решил, что угощу тебя кофе, значит, так оно и будет. Коля, принеси термос.

— Борисыч...— сказал Коля.

— Перестраховщик ты, Николай,— сказал высокий.

— За это ты мне деньги платишь,— сказал коренастый.

— Вот именно. Иди, ничего со мной за тридцать секунд не случится.

Колян мог бы сказать, что в таком деле, и одной секунды бывает достаточно, но понял уже, — спорить бесполезно. Он покачал сокрушенно головой и быстрым шагом пошел к набережной, где блестел под желтым фонарем красавец BМW. Высокий проводил его коротким взглядом, а потом стал молча разглядывать Скале. Девушка сообразила, что нравится этому красивому аборигену. Это было приятно.

— Давай знакомиться,— сказал он,— меня зовут Виктор.

— Борисыч?— спросила Скале.

— Это Коля меня так называет,— сказал Виктор,— а я не люблю эти церемонии. Но вот попробуй, объясни им. Хозяина надо по отчеству звать, и все тут.