Полет ч.2

— Что?!

— Неужели ты думаешь, что я тебя здесь оставлю? Иди сюда!

Элизабет колебалась. В этот миг под навесом кто-то шевельнулся, сверкнули глаза одного из слуг — алчные, точно у голодного пса, которого дразнят костью. Похоже, это убедило Лиз в том, что оставаться здесь одной ей не стоит. Она подошла ко мне и вскарабкалась на тюк.

— Забирайся! — велела я, одной рукой удерживая лошадь за повод, — я тебя подсажу.

Лиз так исхудала, что мне не составило почти никакого труда забросить её на толстую спину коняги. Однако, когда она выпрямилась, я поняла, что сглупила — как я-то теперь залезу?

— Эээ...слушай...слезай! — я решительно стащила Лиз с лошади, — держи повод!

Залезать на лошадь без седла, да ещё когда ты ослаблен, а лошадь круглая, как бочка — это, скажу я вам, просто непередаваемое ощущение! Когда я наконец обосновалась на спине нашего мустанга, перед глазами у меня мелькали черные круги, а грудь тяжело вздымалась, словно я сама пробежала рысью пару километров. Я подождала несколько секунд, пока голова перестала кружиться и протянула Лиз руку.

— Садись позади меня!

Элизабет выпустила повод и, подпрыгнув на тюке, повисла поперек лошадиной спины. Удивительно миролюбивое животное нам попалось, тут уж ничего не скажешь! Но тут лошадь не выдержала и сделала то, что многие лошади делают в таких случаях — она отошла в сторону от тюка и направилась по своим делам. Я схватила повод. Лиз что-то задушенно пискнула, болтая ногами в воздухе.

— Давай, давай, ногу перекидывай! Ну давай же, Лиз! У нас мало времени!

Наконец, после ещё пяти минут отчаянных усилий, мы обрели более-менее упорядоченное положение. Элизабет обхватила меня руками за талию. Я разобрала повод и выслала лошадь вперед. Как и все спокойные лошади, она плоховато слушалась шенкеля и я пожалела, что не срезала какую-нибудь ветку, чтобы её погонять. Кроме того, мешали ноги сидящей сзади Элизабет. Тем не менее, мне даже удалось растолкать лошадь на ленивую рысь и мы потрусили по дороге, прочь от плантации.

Ехать верхом в юбке — это было ново. Она задралась почти до пояса, а будь я в седле, я бы ещё и натерла о него ноги. К счастью, спина у лошади была что твой диван и держаться на ней, даже без седла не составляло особого труда.

Дорога шла через лес. Морщась от яркого солнца, время от времени пробивавшего листву, я вглядывалась вперед, в следы копыт лошади полковника. Как я и думала, через пару километров мы очутились на развилке. Основной тракт выныривал из леса и вел дальше, через чью-то покинутую плантацию в город. А под прямым углом от него в сторону была проложена другая дорога, более заброшенная. Джунгли уже почти захватили её, но кое-где были видны следы мачете — кто-то регулярно расчищал дорогу, чтобы ездить по ней, но явно не очень часто.

Следы вели туда.

Сердце у меня сильно билось, когда мы сворачивали на эту тропу. Сколько времени прошло с момента нашего отъезда? Не столкнемся ли мы на этой дороге с нашим мучителем? Джунгли стояли вокруг сплошной стеной, ни малейшего просвета. Никуда не свернешь, даже если очень сильно захочешь...в ветвях надсадными голосами перекрикивались попугаи, ветер с шумом колыхал кроны деревьев. Здесь, под их сенью, дышать становилось всё труднее, такая стояла влажность. По мне ручьями тек пот, кушак Джека, повязанный на голове на манер банданы, пропитался насквозь. Элизабет за моим плечом судорожно хватала ртом воздух.

— Я этого не вынесу, Ксю! — прошептала она, — я не смогу!

— Сможешь, куда ты денешься с подводной лодки, — процедила я сквозь стиснутые зубы и пнула лошадь пятками, — но, пошла!

Тропа, причудливо извиваясь, всё углублялась в лес. Внезапно лошадь всхрапнула и дернулась в сторону.

"Змея!", только и успела подумать я, натягивая повод, "этого ещё не хватало для полного счастья!".

Я уже успела ознакомиться с местной фауной и находила её отвратительной — во всяком случае тех её представителей, которые попадались мне чаще всего. Москиты, мухи и гнус донимали нас с утра до ночи — и ночью от них деваться тоже было некуда; под крышами пристроек и сараев жили жуткие пауки, а в камышах у воды — сколопендры таких размеров, что они пугали нас не меньше, а может даже и больше, чем кайманы.

Вот и сейчас я подумала, что лошадь испугалась какой-нибудь из этих тварей. Но на самом деле всё оказалось проще. Через несколько минут джунгли неожиданно расступились и мы выехали на крохотную полянку. На краю полянки стояла хижина — хорошая, прочная и явно не заброшенная.

А к вбитому в стену крюку была привязана лошадь полковника.

Мы достигли цели.

Медленно, стараясь не шуметь, я сползла на землю, молясь, чтобы лошадь не заржала. Сделала знак Элизабет оставаться верхом, а сама быстро схватила лошадь за повод, развернула её и пошла по тропе назад. Когда мы отошли на достаточно большое расстояние, сделала знак Элизабет спешиться.

— Что ты делаешь? — спросила она, слезая, — разве мы не пойдем туда?

— Пойдем, но только пешком, — и я, направив лошадь по тропе назад, хлопнула её по заду весьма кстати подвернувшейся веткой, — а ну, пшла домой!

Лошадь взбрыкнула и умчалась неожиданно резвым галопом.

— Ты с ума сошла! — воскликнула Элизабет, — ты подписала нам смертный приговор! Мы ни за что теперь не успеем вернуться раньше полковника!

— Тшшш!!! — я зажала ей рот ладонью и стащила с тропы в джунгли, — подумай сама, Лиз — мы так и так не сможем вернуться раньше него, потому что хотим посмотреть, что там, в хижине, а этого никак нельзя сделать, пока он не уедет! Укрыться здесь с лошадью негде. К тому же, если полковник вернется и не найдет лошади на месте, то сразу поймет, что мы сбежали. А так, быть может, он не хватится нас до вечера, а если повезет, то и до утра.

— Да, но лошадь придет в конюшню в оголовье! Если вообще придет!

— Не беспокойся, я договорилась с тем мулатом, который нас вез — он снимет уздечку и оботрет лошадь пальмовыми листьями, чтобы не было видно, что она скакала.

— Ты договорилась с ним? — Элизабет смотрела на меня во все глаза, — да ведь они все ненавидят нас и желают нам смерти!

— Вовсе нет. Ну, во всяком случае, не все. Например, этот человек понимает, что глупо ненавидеть друг друга, потому что все мы — просто игрушки в руках полковника. И по его капризу завтра нам может точно так же не поздоровиться, как...

В этот момент послышался какой-то звук. Мы замерли, навострив уши. Это был стук копыт по земле.

Не сговариваясь, мы с Лиз упали носом вниз и зарылись в густую траву. Оттуда поднялась целая туча москитов и принялась за дело, но мы не смели пошевельнуться. Стук копыт приближался. Тропа была так узка и извилиста, что ехать можно было только шагом, пригибаясь к шее лошади, чтобы не задевать головой ветки.

В тот момент, когда всадник не торопясь проезжал мимо, я почувствовала себя Фродо, прячущимся от взгляда Саурона. Или от проезжающего назгула — это, пожалуй, более уместно. Вот сейчас конь замрет напротив нас, всхрапнет, ударит копытом в землю...

Нет, с этим богатым воображением надо что-то делать!

Всадник проехал мимо. Мы с Лиз лежали, ни живы, ни мертвы, пока стук копыт не стих, поглощенный лесом. На всякий случай я подождала ещё минут десять, а потом мы пулей выскочили из проклятых кустов и, ругаясь, принялись стряхивать с себя кровососов.

Неожиданно у меня под ногами мелькнуло что-то яркое, звякнул металл. Элизабет ещё чертыхалась вполголоса, почесывая укушенные места, а я уже присела на корточки и, пошарив в траве, извлекла неизвестный предмет на свет божий.

— О Господи! — только и смогла произнести я, когда поняла, что это такое.

— Что случилось? Что это? — Элизабет наклонилась ко мне, — на тебе просто лица нет, Ксю!

— Смотри! — сдавленным голосом произнесла я и протянула ей найденный предмет.

Это был кожаный шнурок с нанизанными на него бусинами — отшлифованными камешками разных цветов. Заканчивался шнур чем-то вроде монетки с приклепанными к ней тоненькими металлическими цепочками. Не знаю, есть ли хоть один человек в нашем мире, кто бы смотрел фильм и не узнал это украшение.

Но не это заставило меня измениться в лице и помянуть имя божие. Другой конец шнурка был по-прежнему накрепко привязан к пряди темных волос, и прядь была не обрезана — она была жестоко вырвана с корнем. На концах волос была кровь...и кровь совсем свежая.

XXXXIII.

"Моя судьба пошла пить вместе с удачей...интересно, кого они третьим возьмут?"

Капитан Джек Воробей

Последний раз мне становилось дурно при виде крови...да мне никогда не становилось дурно при виде крови, чего там врать. А вот тут, когда я увидела эту прядь, совершенно беспощадно вырванную — несомненно, этим проклятым толстым ублюдком, полковником — я почувствовала, что пустой желудок скручивает отвратительный спазм. Меня охватила дикая смесь чувств — бешеная злоба, отчаяние и сумасшедшая надежда.

Вскочив на ноги, я бросилась бежать по тропинке к хижине. Сзади что-то кричала Элизабет — я не слушала её. Дойдет как-нибудь, не заблудится. Никакие силы не могли бы сейчас заставить меня задержаться — ведь кровь на той пряди была совсем свежая...совсем свежая...

Дверь хижины была заперта снаружи на простую деревянную щеколду. Я откинула её и, не помня себя, ворвалась внутрь.

— Джек!

Хижина была пуста. Напрасно я шарила по ней обезумевшим взглядом. Здесь никого не было. Обстановки тоже не было — никакой. Лишь охапка соломы на полу, как в клетке животного. А в стену, на уровне моих глаз были вделаны кандалы. Я увидела их только благодаря прямоугольнику света, падавшему из распахнутой двери — в хижине не было ни единого окна. И только я шагнула вперед, чтобы поближе рассмотреть всё это, как свет загородила чья-то фигура.

Я едва удержалась от вскрика и резко развернулась. В дверях стояла Элизабет.

— Тьфу, блин! Извини, — я прижала руку к груди, выравнивая дыхание, — у меня уже мозги набекрень от всего этого.

— Какая муха тебя укусила? — возмущенно произнесла Лиз. Она прислонилась к косяку и делала судорожные попытки отдышаться, — чего ты понеслась, как на пожар?

Она всё ещё сжимала в руке злополучную прядь. Я подошла к ней, вынула находку из её пальцев и довольно бесцеремонно потрясла ею перед носом Элизабет.

— А это, по-твоему, что? Свечка на пироге в день рождения? Это же украшение Джека и кровь на волосах ещё не успела свернуться — значит, прядь была вырвана совсем недавно! Смекаешь, что это значит?

— Ты думала, что Джек здесь? — дошло наконец до Элизабет.

— Он и был здесь. Взгляни сюда! — я подошла к стене и осмотрела кандалы. У них на краях запеклась кровь. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я различила и ещё кое-что. На полу валялся хлыст — когда я подняла его и согнула, раздался легкий хруст — такая толстая корка крови засохла на нем. Тут же стояло ведро с водой и миска — их тоже покрывал какой-то хрусткий налет...я поднесла миску к свету.

Соль. Высохшая соль.

Я закрыла глаза.

Здесь этот...язык не поворачивался назвать его человеком — держал Джека. Бил его, а потом окатывал соленой водой. И пить давал только соленую воду...держал, по-видимому, почти всё то время, пока мы с Лиз находились на плантации. Но ведь Барбосса хотел продать Джека его прежнему хозяину! Значит, переменил своё решение? Или...или...этот "полковник" и есть полковник Роджер Мор, бывший хозяин Джека.

От таких мыслей мне стало так нехорошо, что я присела прямо на пол.

— Ксю, ты в порядке? — произнесла более морально стойкая Элизабет, продолжая с отвращением рассматривать убранство хижины.

— Да, нормально, — я оперлась рукой о пол и почувствовала, что пальцы прилипают. Боже мой, да здесь всё в крови! Уходить, скорее уходить отсюда!

Стиснув зубы, я рывком поднялась на ноги.

— Смотри! — воскликнула Элизабет, поднимая что-то из угла и протягивая мне.

Это была разорванная в клочья рубашка — та самая рубашка из тонкого полотна, в которую был одет Джек, когда мы расстались...я была в платье, а он в своем костюме тореадора...только кушак мне отдал.

Я бессознательным движением пропустила концы своей "банданы" между пальцами.

"Я готов на всё, лишь бы не возвращаться туда. Я через многое могу пройти, но только не через это...снова".

Джек, мой Джек, как же так получилось? Как ты мог позволить заточить себя здесь, почему не сбежал — тебе ведь раньше это удавалось? Ведь мы расстались совсем недавно, и ты покинул меня не сдавшимся, несломленным! Поэтому и я не сдавалась...

— Мы идиотки! — невольно вырвалось у меня.

— Говори только за себя, пожалуйста! — поморщилась Элизабет.

— Хорошо — я идиотка! Он увез его только что!

— О чем это ты?

Я схватила Лиз за плечи.

— Полковник проехал мимо нас на своей лошади. Держу пари, если бы мы подняли головы, то увидели бы Джека, перекинутого через переднюю луку! Эта прядь, очевидно, оторвалась, когда полковник тащил Джека из хижины, а может, за седло зацепилась.

— Но если это и так — зачем он его увез? — заметила Элизабет.

— А зачем держал здесь? Черт возьми, мы были в двух шагах от Джека, могли помочь ему и не помогли! — я выскочила из хижины и заметалась по поляне.

Элизабет наблюдала за моими эволюциями.

— Что же нам теперь делать? — задала она наконец резонный вопрос.

Я остановилась и посмотрела на неё. Кожа да кости. Элизабет всегда была довольно субтильная и поэтому отощала очень быстро. Легкая юбка, перепачканная в зелени, держится уже на одних подвздошных костях, ключицы выпирают, кожа туго натянулась на скулах. Глаза стали огромными на исхудалом лице. Даже во время приступа лихорадки денге Лиз выглядела лучше. Неужели я скажу сейчас то, что должна сказать?

— Мы должны вернуться на плантацию, — произнесла я и не узнала своего голоса.

— Как? — не поняла Элизабет.

— Мы должны вернуться на плантацию и помочь Джеку, — повторила я уже более решительно.

Лиз оторвалась от косяка и двинулась на меня.

— Ты хочешь сказать, — произнесла она со зловещим спокойствием, — что ты втянула меня во всё это, мы украли лошадь и превратились в беглых рабов, а теперь ты предлагаешь вернуться и самим подставить горло под нож?

— Но там Джек! — умоляюще произнесла я, — пойми, Лиззи, мы не можем его бросить! Ты не представляешь, что значит для него снова пройти через всё это! Он ведь уже один раз...

— Я не желаю слушать весь этот бред!!! — сорвалась на крик Элизабет. Её запавшие глаза горели яростью, — я больше не могу!! Я сдохну там, сдохну и мой труп обгложет зверье, а я не хочу умирать! Не хочу!! Не хочу!!!

Я кинулась вперед и обняла её, она билась в моих руках, как безумная, но силы быстро оставили её. Она зарыдала. Я присела на траву, прижимая Элизабет к своей груди, укачивая её.

— Лиззи, милая, успокойся! Тшшш! Пойми, у нас нет другого выхода! Нам всё равно не уйти далеко в таком состоянии. Полковник пустит собак по нашему следу, они найдут нас и разорвут на куски живьем. И подумай о Джеке! Нас хотя бы не били, а он истерзан, замучен и он совсем один! Представь, каково тебе было бы здесь в одиночестве. Разве он заслужил подобную участь? Да окажись мы на его месте, а он на нашем — он бы бросился спасать нас, не раздумывая!