В самой Польше царила "замятня". Избегая крупных сражений друг с другом вооруженные отряды противников и сторонников Ивана IV нападали на имения своих оппонентов. Грабили их усадьбы, выжигали деревни. В ноябре 1576 года, по договоренности с Сандомирской конфедерацией, под Гданьском высадилось 10-тыс. шведское войско во главе с Понтием де ла Гарди. По плану оно должно было овладеть городом (где не было крупного королевского гарнизона), и вместе с конфедератами вступить в Литву, где предполагалось соединится с тамошними мятежниками. Но этот замысел дал сбой. Хотя жители Гданьска не имели никаких оснований любить Ивана IV, но желания уходить под власть Швеции у них было еще меньше. Тем более, что условия сдачи предусматривали взятие Гданьском на себя обязательств по финансированию и снабжению шведской армии в Польше. В то время как возглавлявший оборону города князь Петр Серебряный обещал от собственного имени, что в случае сохранения верности Гданьск будет освобожден от оставшейся части контрибуции. В результате шведская армия застряла на севере (наступать на Краков имея у себя в тылу неприятельские силы де ла Гарди не решился). И хотя, после тринадцати недель осады шведам удалось взять и сжечь Гдыню, Гданьск по прежнему держался, сковывая шведскую армию.

В январе 1577 года по приказу Ивана IV две русские рати отправились в поход. Князь Иван Петрович Шуйский во главе с 17-тыс. армией выступил из района Полоцка, а воевода Дмитрий Иванович Хворостинин с 15-тыс. войском — из Вязьмы. Оба войска соединившись возле Орши двинулись оттуда к Минску и Новогрудку. Сам царь с основными силами (собранными для предполагаемого похода на Крым, и состоящими из 32-тыс. войска стоящего в Чернигове и 25-тыс. армии дислоцированной под Белой Церковью) был вынужден оставаться в Киеве, так как в середине января 20-тыс. крымская орда ворвалась в юго-западные русские земли и дошла до верховьев Ингула, где разошлась на мелкие отряды.

В этих условиях Иван IV счел за лучшее начать переговоры о мире. Для чего было освобождено несколько захваченных ранее татарских вельмож и в их сопровождении в Крым выехал Афанасий Нагой, должный склонить хана к прекращению войны.

В Литве события тем временем шли своим чередом. Первый бой с мятежниками обернулся не в пользу русских. Передовой отряд (1,5 тыс. чел.) повел себя легкомысленно, шел без разведки, на привалах не выставлял охранения. Благодаря чему 4-тыс. литовский отряд во главе с Кристофом Радзивиллом смог скрытно приблизиться и устроив ночное нападение уничтожить русский авангард. Но при подходе основных сил Шуйского и Хворостинина начал отход к Минску, где под Борисовым соединился с основными силами мятежников, которые достигли численности в 12 тыс. чел. И 17 февраля подошедшие части русской армии были вынуждены принять бой. Построив стрельцов и "немецкую" пехоту в центре, а рейтар и поместную конницу сосредоточив на флангах, Шуйский и Хворостинин приняли удар литовской панцирной конницы, которая всей массой навалилась на русский центр, рассчитывая смять его, но уткнулась в пики пехоты, и попала под обстрел из пищалей и легких пушек. Возникла мешанина побитых лошадей и всадников. По которой с флангов и ударила русская кавалерия. Армия Радзивилла стала пятиться. Наконец дрогнула — и пошло повальное бегство, преследование и рубка бегущих. Армия мятежников была разгромлена наголову. Было взято в плен 3 тыс. человек, из них 6 полковников. Захватили весь лагерь, обозы, знамена, даже шатер и бунчук Радзивилла. Сам Николай Радзивилл и его сын Кристоф были оба ранены, но ушли с небольшим отрядом в Минск, где сумев собрать около 1,5 тыс. чел. оставили город отступив к Вильно. Однако оборона столицы Литвы была проблематичной. Город был укреплен весьма слабо. Шаткими оказались и настроения горожан. Перебежавший на сторону царя шляхтич Григорий Пиотровский докладывал, что ''мещане виленские приговаривали... город сдать и государевых бояр и воевод встретить с образами и с хлебом от города за 10 верст, потому что им против государевых людей сидеть в городе не в силу''. Не видя возможности удержать Вильно своими силами Радзивилл, направил делегацию в Ригу, а оттуда в Стокгольм — просить помощи у шведов. Но его положение в Вильно ухудшалось буквально не по дням, а по часам. Основу вооруженных сил мятежников составляли либо шляхтичи входящие в "почту" магната, либо наемники. Привлечь на свою сторону мелкую и среднюю шляхту не получалось — та сохраняла верность царю, а на попытки силой привлечь ее к борьбе отвечала сопротивлением. Содержание наемников требовало денег. Но все имевшиеся средства были уже израсходованы и платить было нечем. Собственно говоря, если бы Шуйский и Хворостинин продолжили бы натиск, то мятеж в Литве был бы полностью подавлен еще весной 1577 года. Но, вместо этого, русские воеводы заняв Минск остановили наступление. На что было несколько причин. Во-первых, войска устали и им требовался отдых. Во-вторых, начиналась весенняя распутица, и дальнейшее продвижение войск было сильно затруднено. В-третьих, требовалось закрепить власть на уже ''умиротворенных'' территориях с целью обеспечения безопасного тыла. В-четверых, приближалось время весеннего сева и воеводы были вынуждены отпустить в имения большую часть поместной конницы для проведения посевных работ. И в пятых, была еще одна, негласная причина. Не желая делить лавры с Хворостиным, князь Шуйский преднамеренно не стал торопить свою армию, чтобы добившись устранения Хворостинина, самому взять столицу Великого княжества и приписать всю славу победителя себе.

Все это дало мятежникам время оправиться и восстановить свои силы. Опираясь на финансовую помощь Риги, которая согласилась выделить ему крупную субсидию в обмен на отказ с его стороны от всех прав сюзеренитета над Ригой и признания свободного статуса города, а так же собрав с виленцев чрезвычайный военный налог в 50 тыс. злотых, Радзивилл смог довести численность своей армии до 8 тыс. чел. А учитывая, что мещане ненадежны, Радзивилл решил не подпускать русских к Вильно, а дать полевое сражение на подступах. Он выбрал удобную позицию на левом берегу р. Вилии, приказав построить тут укрепленный лагерь.

Впрочем, усиливались и русские. Не смотря на то, что царь убрал Хворостинина из Минска, назначив его вторым воеводой стоящей под Белой Церковью армии, разгром мятежников склонил многих до этого колеблющихся на сторону царя. Видный витебский магнат Иван Сапега и его сын Лев собрав на свои средства около тысячи человек привел их на усиление русского войска. Их пример вдохновил остальных, и скоро под русские знамена потянулись и иные литовские хоругви, благодаря чему к середине лета, когда русские возобновили наступление, численность армии Шуйского насчитывала более 20 тыс. чел. И 28 июля русская армия подойдя к Вильно начала выдвигаться на исходные позиции для битвы. Форсировав болото и две речки, она на следующий день сосредоточилась у вражеского лагеря и начала атаки. Сражение длилось ''от шестого часа дни до ночи''. Постоянным натиском оборону мятежников сломили. Части Радзивилла, сбитые с позиций, откатывались по мосту на правый берег Вилии.

Для прикрытия на верную оставили заслон немецкой наёмной пехоты. Наёмников перебили полностью, но свою задачу они выполнили — когда русские прорвались к переправе, противник поджёг мост и таким образом спас остатки войска. После этой победы, не встречая сопротивления, царские полки вступили в Вильно. У Радзивилла осталось менее 3 тыс. чел., он уже без боев поспешно отступал в Жмудь. А части Шуйского, двигаясь за ним, занимали города, 8 августа — Ковно, через три недели — Гродно.

Разгром вызвал брожение в стане мятежников. Часть восставших, во главе с жмудским старостой Иваном Иеронимовичем Ходкевичем пошла на переговоры с Шуйским, согласившись в обмен на прощение сложить оружие. Благодаря чему под власть Ивана IV без боя вернулась Жемайтия и Курземье. После чего армия Шуйского, сделав стремительный бросок, 21 августа вышла к Риге. Магистрат города не ожидал столь быстрого появления русских, даже не успел сжечь пригороды и вырубить обширные сады вокруг города, закрывающие сектора обстрела собственной артиллерии. Что оказалось очень удобно для осадных работ. Под прикрытием садов, почти без потерь, войска устроили шанцы и шесть осадных батареи, которые открыли по городу непрерывную стрельбу. Понимая, что для успеха необходимо отрезать Ригу от моря, Шуйский отрядил часть войска для захвата крепости Динамюнде, контролирующую устье Двины. Но захватить крепость с налета не удалось. Тогда ''для принятия с моря неприятельских судов'' был построен свайный мост через Западную Двину. Перед мостом были протянуты связанные цепями брёвна. А на обоих берегах реки возле моста построены батареи с тяжелыми пушками.

Эти мероприятия не замедлили сыграть свою роль уже 28 августа, когда девять небольших шведских судов попытались пройти к Риге. Шведы попали под сильный огонь русских батарей и, не сумев форсировать заграждения на реке, вернулись обратно. А 29 августа из Полоцка к Риге подошла "плавная судовая рать" усилившая осаждавших. Однако, не решаясь штурмовать хорошо укреплённый город, Шуйский предпочел усилить блокаду, чтобы вынудить город сдаться.

12 сентября шведский флот вновь попытался оказать помощь осаждённому городу. Под Динамюнде сосредоточилась эскадра в составе 24 судов. Её появление вызвало "необычайную радость" среди осажденных. Но высадить десант противнику не удалось. Все его атаки отбивали русские батареи с обоих берегов Западной Двины. 13 сентября трем шведским судам удалось прорваться к Риге, но огонь с русских батарей заставил их отойти назад к Динамюнде. В конце концов, вся шведская эскадра ушла в море и более не появлялась в устье Западной Двины.

Этот успех вдохновил русское командование и началась подготовка к штурму. Шуйский предложил рижанам сдать город, однако магистрат ответил отказом. 14 сентября русские начали интенсивную бомбардировку Риги. Атака была назначена на 2 октября. Но 25 сентября магистрат наконец вступил в переговоры с русскими. К этому его побудили не столько бомбардировки, сколько требования населения города о прекращении боевых действий. Было ясно, что русские не отступятся пока не возьмут город, а надежда на помощь шведов пропала.

Переговоры о сдаче Риги продолжались более недели, наконец 4 октября был подписан акт о сдаче города. Согласно условиям капитуляции, город безоговорочно сдавался на милость победителя, лишался всех своих прав и привилегий и соглашался на выплату контрибуции. Были арестованы 22 члена магистрата и 610 горожан. А в крепость Динамюнде, переименованную в Усть-Двинск, вводился русский гарнизон.

В это же время, южнее наступала собранная под Черниговом армия во главе с Василием Федоровичем Скопиным-Шуйским. В июне-июле 1577 года захватив Гомель, Чичерск, Речицу, Жлобин, Рогачев, Бобруйск, взяв ''с налёту'' Быхов, и заняв Могилев, который не только сдался без боя, но и выставил на русскую службу около 800 человек, его армия 28 августа приблизилась к Слуцку, где 8 верстах от города его встретил князь Семён Слуцкий, который не желая воевать с единоверцами (такова официальная версия — князь Слуцкий был православным) согласился на сдачу города и всего княжества на милость русского царя. Что оставило без защиты окрестные города. И в начале сентября полки Скопина-Шуйского при минимальном сопротивлении взяли Клецк, Мышь, Ляховичи, Столовичи, Миргородок, Слоним, Новогрудок. Но под Несвижем встретил упорное сопротивление, и только 29 сентября столица владений Радзивиллов была взята.

Одновременно с этим, в конце августа 1577 года на речных судах из Киева вверх по Днепру отправился отряд князя Александра Вишневецкого (300 чел.) — приводить "под царскую руку" Полесье. Эта флотилия вошла в Припять и 10 сентября подошла к Турову, где не встретив никакого сопротивления двинулся сухим путем к городу Давыдову. 16 сентября в версте от Давыдова его встретил отряд мятежников, общей численностью около 300 человек. После непродолжительного боя мятежники бежали в город, но русские ратники "на плечах противника" ворвались следом и захватили город. После чего вернулись к своим судам и поплыли вниз по реке Горыне к Припяти, затем по ней вверх до реки Вятлицы. Оттуда войско Вишневецкого сухим путем 20 сентября подошло к городу Столин. Там повторились события у Давыдова: мятежники после непродолжительного сопротивления бежали, а русские заняли город. От Столина Вишневецкий вернулся к Припяти, ратники опять сели на суда и поплыли до реки Пины. 25 сентября флотилия подошла к Пинску, который сдался практически без сопротивления.

Последняя значительная операция в 1577 году состоялась поздней осенью на Брестчине. В начале октября 7-тыс. русский отряд во главе с Василием Юрьевичем Сабуровым пошел прямо на Берестье (Брест). Однако штурма не произошло. 3 ноября 1577 года жители Берестья сами открыли ворота подошедшему русскому авангарду и выдали скрывавшихся в городе мятежников.

В соседней Польше ситуация развивалась следующим образом: с наступлением 1577 года на сторону конфедератов перешел коронный гетман Николай Мелецкий, что позволило им установили свой контроль над большей частью коронных земель и начать проникновение в Галицию. Узнав о начале мирных переговоров между русским царем, Крымским ханством и Турцией, Понтий де ла Гарди прекратил осаду Гданьска (тем более что его войска разорили окрестности из-за чего их снабжение стало проблематичным) и, оставив возле города 3-тыс. отряд, с основными силами устремился вглубь Польши и занял Краков, где соединился с основными силами конфедератов. Весной 1577 года сенат объявил ''посполитое рушение'' под началом Николая Мелецкого, собиравшееся в районе Люблина. Выдвинув лозунг "возвращения" под власть Короны таких "исконных польских земель", как Вост. Подолия, Волынь и Киевщина, и колонизации этого края, конфедератам удалось привлечь на свою сторону часть шляхты. Правда, в самый разгар сбора войска между Понтием де ла Гарди и частью магнатов произошел раскол из-за т.н. "Прусского вопроса". Суть его была в следующем. 20 марта 1568 года ушёл в мир иной скованный параличом престарелый прусский герцог Альбрехт Гогенцоллерн. Спустя 16 часов в замке Нойхаузен за герцогом последовала его жена Анна Мария Брауншвейгская. (Почти одновременную смерть царственных супругов, разделенных расстоянием в 50 километров трудно объяснить простым совпадением. Хотя, возможно, герцогиня скончалась от огорчения, получив известие о смерти мужа. Возможно, кое-кто помог ей уйти в иной мир, и на то были веские причины).

Последние годы земной жизни герцога Альбрехта оказались далеко не безоблачными. Старый герцог почти выпустил из рук бразды правления и наивно доверился людям авантюристического склада характера. Брожение охватило умы. Народ пребывал в недоумении.

В личной жизни у герцога Альбрехта не всё ладилось. Его первая супруга Доротея Датская подарила ему шестерых детей, но до совершеннолетия дожила лишь Анна София, выданная замуж за Иоанна Мекленбургского. Затем герцог Альбрехт женился вторично на юной Анне Марии Брауншвейгской. Более чем сорокалетняя разница в возрасте не смутила пожилого герцога: слишком велико оказалось желание иметь наследника. Наследник действительно родился в 1553 году — принц Альбрехт Фридрих. Однако с принцем природа сыграла злую шутку. Дурные наследственные признаки сконцентрировались в несчастном юноше сверх всякой меры. Он явно отставал в развитии от своих сверстников. Постепенно его душевное равновесие нарушилось. Можно предположить, что его нервная болезнь стала результатом частых близкородственных браков, принятых в аристократических семействах.